Открытое письмо к читателям. 10 страница
«Я взял лампу и снова вошел в „шкаф“. Медиум сидела на месте, как перед началом сеанса, нити были целы, печати не сломаны! Она сидела, откинув голову к стене, бледная и холодная как мрамор, глаза закатились, лоб ее покрывала испарина, напоминающая предсмертную. Она была бездыханна, пульс не прощупывался. Когда присутствующие осмотрели нити и печати, я перерезал эти путы и, взяв стул за сиденье и спинку, вынес женщину, находившуюся в каталепсии, на свежий воздух.
В течение восемнадцати минут жизнь постепенно возвращалась в это тело; дыхание, пульс и температура пришли в норму…
Я взвесил ее… Весы показали сто двадцать один фунт!».
Что прикажете делать с такими результатами? Кроме Олкотта это наблюдали еще одиннадцать свидетелей. Истинность фактов не вызывает сомнений. Но какие могут быть выводы? Автор видел фотографию, сделанную во время сеанса медиума-любителя, на которой запечатлен момент, когда медиум бесследно исчезает из комнаты, в которой проводился сеанс. Можно ли считать эти случаи явлениями одного порядка? Если вес эктоплазматической фигуры составлял 77 фунтов, а вес медиума — 121, это значит, что фантом, выйдя из тела, оставил тому лишь 44 фунта. Может быть, некие охранительные силы, сознавая, что 44 фунта — явно недостаточный вес для поддержания жизни в теле медиума, дематериализовали его, применив свою изощренную оккультную химию? И в таком состоянии медиум пребывал в безопасности до той поры, пока фантом не вернулся в его тело? Странное предположение, но оно, по крайней мере, способно как-то объяснить факты, чего трудно ждать от банального и неразумного скептицизма.
Глава 13. Генри Слэйд и доктор Монк
местить в одну книгу описание всего того огромного множества медиумов, с чьей помощью потусторонние разумные силы проявляли себя в материальном плане, медиумов самых разнообразных способностей и разной степени честности — непосильный труд. Есть, однако, среди них несколько столь знаменитых личностей, ставших к тому же объектами обширнейшей полемики, мимо которых невозможно пройти, даже если их карьера не всегда была безупречной. В этой главе мы расскажем историю Слэйда и Монка, сыгравших в свое время очень важную роль.
Генри Слэйд, знаменитый медиум, вызывавший появление надписей на грифельных досках, в течение пятнадцати лет выступал перед публикой в Америке, а 13 июля 1876 года прибыл в Лондон. Полковник Олкотт, бывший председатель Теософического общества, вместе с мадам Блаватской организовали поездку Слэйда в Англию. Известно, что русский Великий князь Константин, организуя научные исследования спиритических явлений, создал комиссию, в которую входили профессора Санкт-Петербургского университета. Эта комиссия обратилась к полковнику Олкотту и мадам Блаватской, чтобы те порекомендовали, кого из многочисленных американских медиумов стоит пригласить к участию в исследованиях. Они указали на Слэйда, но только после того, как подвергли его тщательному испытанию перед целой комиссией скептиков, указавших в своем отчете: «Надписи появлялись на внутренних поверхностях сложенных вдвое грифельных досок, которые были завязаны и опечатаны, лежали на столе, на виду у всех, либо помещались на голове одного из исследователей, или были прижаты к столешнице снизу, или находились у кого-нибудь в руках, причем сам медиум никогда до них не дотрагивался». В Англии Слэйду открылся путь в Россию.
Представитель лондонской газеты «Уорлд» («The World»), побывавший на сеансе Слэйда вскоре после его приезда, так описывает медиума: «Взвинченный, нервный, загадочный, черты лица правильные, глаза яркие и выразительные, довольно грустная улыбка, меланхолическое изящество манер — вот первое впечатление от человека, представленного мне как доктор Слэйд. Присущее ему воодушевление делает его заметным в любой толпе». Отчет Зейбертовской комиссии сообщает о Слэйде следующее:
«Рост около шести футов, фигура необычайно пропорциональна, …лицо столь красиво, что сразу привлекает к себе взгляд», и называет его «во всех отношениях примечательным человеком».
Немедленно по прибытии в Лондон Слэйд начал давать сеансы в своей квартире на Аппер Бедфорд Плэйс, 8, Рассел-сквер, сразу добившись громкого успеха. Помимо надписей, появлявшихся на грифельных досках, принесенных самими зрителями, наблюдалась левитация предметов и материализация рук при ярком солнечном свете. Редактор «Спиричуал мэгазин», самого сдержанного и изысканного спиритического издания, писал: «Без колебаний заявляем, что доктор Слэйд — самый примечательный медиум современности».
Доктор Дж. Инмор Джонс, известный исследователь психических явлений того времени, ставший впоследствии редактором «Спиричуал мэгазин», сказал, что Слэйд занял место, пустовавшее со времен Д. Д. Хоума. Его отчет о первом виденном им сеансе дает представление о деловой, организационной части процесса: «Мистер Хоум никогда не брал платы, его сеансы по большей части проходили по вечерам, в уютной, домашней обстановке; доктор Слэйд мог дать сеанс в любое время дня, в одной из комнат его наемной квартиры. Он взимает плату в двадцать шиллингов и предпочитает, чтобы в большой комнате для сеансов присутствовал один человек. Никакой потери времени: как только посетитель усаживается, срезу начинает что-то происходить, явления длятся около пятнадцати минут, а потом завершаются». Стэнтон Мозес, ставший впоследствии первым президентом Лондонского спиритического общества, высказывается в том же духе, не скрывая своей симпатии к Слэйду:
«В его присутствии явления происходят с большой регулярностью и точностью, он никогда не ссылается на неподходящие условия, и возможности для наблюдений меня полностью устраивают. Невозможно представить лучших обстоятельств для тщательных наблюдений, чем те, которые он мне предоставил: феномены возникали с ошеломляющей скоростью… Никаких колебаний, никаких неудавшихся попыток. Он действовал быстро, четко и решительно. Невидимые операторы прекрасно знали, что они делают, они действовали без ошибок и проволочек»[145].
Первый английский сеанс Слэйда произошел 15 июля 1876 года в присутствии мистера Чарльза Блэкберна, знаменитого спирита мистера У. Х. Харрисона, редактора журнала «Спиричуалист». При ярком солнечном свете медиум и двое наблюдателей уселись с трех сторон обыкновенного стола, площадью около четырех квадратных футов. С четвертой стороны стола стоял свободный стул. Слэйд положил на грифельную доску маленький, не больше пшеничного зернышка, кусочек грифеля, потом прижал эту доску к столешнице снизу, держа ее одной рукой за угол. Послышался звук, характерный для письма на грифельной доске, после чего на ней было обнаружено краткое послание. Пока все это происходило, обе руки каждого гостя и одна незанятая рука Слэйда были сжаты вместе, на середине стола. Стул мистера Блэкберна передвинулся на несколько дюймов сам собой, никто к нему не прикасался. Свободный стул, стоявший с четвертой стороны стола, один раз подпрыгнул в воздух, ударившись о нижнюю поверхность стола. Перед мистером Блэкберном дважды появлялись две живые руки, в те моменты, когда руки Слэйда находились под наблюдением. Медиум поместил под стол аккордеон, и в тот момент, когда его свободная рука была у всех на виду, аккордеон отчетливо проиграл мелодию «Дом, дом родной». Потом мистер Блэкберн взял аккордеон таким же образом, однако инструмент был изъят у него из рук и издал при этом одну ноту. В тот момент руки Слэйда находились на столе. В заключение все трое подняли руки в футе над столом и тот стал подниматься, пока не коснулся рук. На другом сеансе, происшедшем в тот же день, стул поднялся на четыре фута в воздух, причем его никто при этом не трогал, а когда Слэйд положил руку на спинку стула мисс Блэкберн, тот взлетел вместе с нею на высоту около полуярда.
Вот что пишет мистер Стэнтон Мозес, который провел сеанс со Слэйдом:
«Солнечный свет заливал всю комнату, было очень жарко; скатерть на столе отсутствовала; медиум сидел так, что вся его фигура была на виду; кроме него и меня в комнате не было ни души. Что может быть лучше для проведения опыта? Раздававшиеся стуки были ясными и громкими, словно какой-то силач бил кулаком. Какие бы условия я не ставил, они не препятствовали появлению надписей на грифельной доске: доска могла находиться в руке Слэйда или в моей собственной; могла лежать на столе, в самом удаленном от медиума углу; это могла быть доска, которую я принес сам и не выпускал из рук. В последнем случае процесс появления надписи несколько затянулся, и скрип грифеля раздавался особенно отчетливо. Стул, стоявший напротив меня, поднялся в воздух на высоту около восемнадцати дюймов, неведомая сила отняла у меня мою грифельную доску и расположила ее на столе так, что ни я, ни доктор Слэйд не могли дотянуться до нее; аккордеон играл не переставая, пока доктор держал его за нижнюю часть; наконец, одно прикосновение его руки к спинке моего стула заставило и меня, и стул подняться в воздух на несколько дюймов».
Сам мистер Стэнтон Мозес являлся сильнейшим медиумом, и это обстоятельство также способствовало чистоте опыта. Он добавляет:
«Подобные явления я наблюдал не раз и прежде, однако столь быстрого и последовательного их появления при ярком дневном свете не видел никогда. Длительность всего сеанса не превысила получаса, психические явления происходили без всяких помех и перерывов в ходе всего сеанса»[146].
Так продолжалось в течение шести недель, весь Лондон был полон любопытства; и все это прервалось весьма грубым образом.
В начале сентября 1876 года профессор-зоолог Рэй Ланкэстер и доктор Донкин присутствовали на двух сеансах Слэйда. На втором сеансе профессор Ланкэстер, внезапно схватив грифельную доску, обнаружил на ней надпись в тот момент, когда никто не ожидал ее там увидеть. Обладай он хоть малейшим опытом в области психических исследований, он знал бы, что невозможно с точностью определить момент, в который подобные надписи появляются. Бывает, что весь текст появляется мгновенно, были случаи, когда автор сам слышал скрип грифеля, наносящего надпись последовательно, строку за строкой. Однако Рэю Ланкэстеру все это показалось очевидным свидетельством подлога, он написал разоблачительное письмо в «Таймс» (16 сентября 1876 года) и подал на Слэйда в суд, обвинив его в мошенническом вымогательстве денег. С опровержениями Ланкэстера и в поддержку Слэйда выступили доктор Рассел Уоллес, профессор Баррет и другие. Доктор Уоллес подчеркивал, что сообщение профессора Ланкэстера настолько сильно расходится с собственными наблюдениями Уоллеса, а также со свидетельствами Серджента Кокса, доктора Картера Блэйка, да и многих других, что могут служить подтверждением теории доктора Карпентера о предвзятых идеях. Он пишет:
«Профессор Ланкэстер пришел на сеанс в твердой уверенности, что все это шарлатанство; вот он и объявляет все увиденное жульничеством».
Профессор Ланкэстер продемонстрировал свою предвзятость, охарактеризовав в «Таймс» заседание Британского объединения «За прогресс науки», на котором профессор Баррет делал доклад о спиритических явлениях, следующим образом: «Научные прения в Британском объединении докатились до обсуждения спиритизма».
Профессор Баррет писал, что Слэйд сам точно не знает, в какой именно момент появляются надписи на грифельной доске. Баррет привел в пример классический случай, когда на одном из сеансов доска была прижата к столу его собственным локтем. Одной рукой он держал руку медиума, в то время как пальцы другой руки медиума слегка касались обращенной кверху поверхности грифельной доски. При таких условиях надпись и появилась — но появилась на той поверхности доски, что была обращена вниз. Далее профессор Баррет приводит сообщение одного известного ученого, собственноручно державшего грифельную доску в момент, когда на ней появилась надпись, а обе руки медиума лежали при этом на столе. Такие примеры, без сомнения, способны убедить любого непредубежденного читателя, поэтому сомнения, возникшие в некотором частном случае, не способны серьезно повлиять на общие выводы.
Разбирательство по делу Слэйда происходило 1 октября 1876 года в Полицейском суде на Боу-стрит, под председательством мистера Флауэрса, мирового судьи. Прокурором был мистер Джордж Льюис, защитником — мистер Ментон. С подтверждением истинности медиумических способностей Слэйда выступили доктор Альфред Рассел Уоллес, Серджент Кокс, доктор Джордж Уилд и четвертый свидетель, так как было разрешено прибегнуть к помощи лишь четырех свидетелей. Мировой судья назвал их свидетельские показания «ошеломляющими» — имея в виду явления как таковые, однако при вынесении судебного решения он использовал лишь показания Ланкэстера и его друга доктора Донкина, заявив, что решение должно «основываться на сведениях, соответствующих известным законам природы». Утверждение мистера Маскелайна, известного фокусника, о том, что Слэйд использовал стол с секретом, было опровергнуто показаниями столяра, изготовившего этот стол. До сих пор он стоит в одной из комнат Лондонского спиритического объединения (London Spiritualist Alliance), напоминая о том, с какой легкостью один человек дал абсолютно голословные показания, поставившие под угрозу свободу другого человека. Действительно, показания Ланкэстера, Донкина и Маскелайна не оставляли мистеру Флауэрсу выбора, и он вынес обвинительный приговор, ибо имел все доказательства того, что «происшествие, разбираемое в суде, отличается от тех событий, что происходили в присутствии свидетелей защиты — как ни убедительны их показания. По данному делу у нас есть только два свидетеля с одной стороны и показания самого ответчика с другой». Возможно, исход дела решил именно «стол с секретом».
Слэйда приговорили к трем месяцам тюрьмы с тяжелыми исправительными работами — на основании Закона о бродяжничестве. Решение было опротестовано и его выпустили на поруки. При повторном слушании приговор аннулировали благодаря обнаруженной технической ошибке (в приговоре были пропущены слова «ловкость рук или другое»). Несмотря на это, Слэйд, вполне возможно, все равно был бы оправдан при повторном слушании дела. Напряжение, вызванное судебным разбирательством, подорвало здоровье Слэйда, и он покинул Англию через несколько дней после его окончания. Отдохнув несколько месяцев, он отправил профессору Ланкэстеру письмо из Гааги, в котором предложил по возвращении в Лондон провести любые исследования и выразил согласие на любые эксперименты, какие бы профессор ни пожелал поставить. Человек, виновный в надувательстве, не стал бы писать такого письма, однако профессор Ланкэстер на это предложение никак не отреагировал.
В 1877 году спириты Лондона опубликовали следующее заявление: «Ввиду внезапного отъезда Генри Слэйда из нашей страны, мы, нижеподписавшиеся, желаем публично засвидетельствовать свое мнение о высочайшем уровне его медиумических способностей, а также свое возмущение по поводу того, как с ним обошлись. Мы расцениваем Генри Слэйда как самого выдающегося из ныне живущих медиумов-экспериментаторов. Вызываемые им явления происходят с исключительно высокой скоростью и повторяемостью… Недавний судебный процесс не только не запятнал его репутации, но наоборот, послужил причиной обнародования небывалого количества показаний, свидетельствующих в его пользу». Под этим заявлением стоят подписи мистера Александра Калдера (президента Британской национальной ассоциации спиритов) и многих известных спиритов. К несчастью, пресса реагирует лишь на разоблачения, оставляя без внимания все то, что свидетельствует в пользу спиритизма, и даже сейчас, спустя пятьдесят лет, невозможно найти ни одной газетной публикации, в которой был бы отдан долг справедливости. Тем не менее сами спириты оказали Слэйду огромную поддержку. Перед началом судебного процесса они учредили фонд в его пользу, а спириты Америки направили послание американскому посланнику в Лондоне. В период между процессом на Боу-стрит и рассмотрением апелляции в Министерство внутренних дел был направлен протест по поводу действий правительства в ходе дополнительного расследования. Его копии направили всем членам Законодательного собрания, всем мировым судьям Мидлсэкса, различным членам Королевского общества, в общественные организации. Мисс Килингбэри, секретарь Британской национальной ассоциации спиритов, передала одну из копий королеве.
Успешно проведя сеансы в Гааге, в ноябре 1877 года Слэйд отправился в Берлин, где вызвал живейший интерес. Сообщалось, что он не знал немецкого языка, однако на грифельных досках появлялись надписи на немецком, причем старинными буквами, употреблявшимися в XV веке. 10 ноября 1877 года «Берлинер Фремденблатт» («Berliner Fremdenblatt») сообщила:
«С того времени, как мистер Слэйд поселился в отеле „Кронпринц“, образованная публика оказалась охвачена эпидемией так называемой „спиритической лихорадки“».
Описывая свою берлинскую жизнь, Слэйд говорит, что прежде всего убедил в своих способностях хозяина гостиницы, ибо использовал во время сеансов его собственные грифельные доски и гостиничные столы. Хозяин пригласил на сеансы шефа полиции, других известных в Берлине людей, и все они выразили свое доверие к тому, что увидели. Слэйд пишет:
«Самюэль Беллакини, придворный фокусник германского кайзера, бесплатно присутствовал на моих сеансах в течение недели. Ежедневно я давал ему два-три сеанса, причем один — у него на дому. Проведя полное и всестороннее исследование, он отправился к нотариусу и под присягой заявил, что все явления — чистая правда, и никаких трюков я не использую».
Это заявление, сделанное Беллакини под присягой, опубликовано. Он говорит, что в ходе тщательнейшего исследования убедился, что объяснить все происходящее «какими-либо фокусами совершенно невозможно». Обычно фокусники проявляют нечто вроде цеховой ревности, как будто медиумы собираются подорвать их монополию на чудеса, однако этот просвещенный немецкий артист, подобно Гудини, Келлару и некоторым другим, продемонстрировал широту своей натуры.
Затем последовала поездка в Данию, а в декабре начались исторические сеансы в Лейпциге, с профессором Цолльнером[147]. Полный отчет о них можно найти в цолльнеровской «Трансцендентальной физике», переведенной на английский язык мистером Ч. К. Мэсси. Вместе с Цолльнером в исследовании феноменов Слэйда участвовали другие ученые, в том числе профессор физики Уильям Эдвард Вебер, известный математик профессор Шайбнер, профессор физики и знаменитый натурфилософ Густав Теодор Фехнер. Все они, по свидетельству профессора Цолльнера, были «убеждены в реальности наблюдаемых явлений и полностью исключили возможность шарлатанства или ловкого фокусничества». Изучались, среди прочего, «появление настоящих узлов на завязанном кольцом тросе, разрывание покрывала на кровати профессора Цолльнера, исчезновение маленького столика и его последующее падение с потолка при полном свете. Все это происходило в частном доме и при тщательном наблюдении, показавшем, помимо прочего, очевидное отсутствие какой бы то ни было активности со стороны Слэйда в моменты всех этих происшествий».
Некоторые скептики назвали принятые во время этих опытов меры предосторожности несерьезными. Французский критик, острый на язык доктор Дж. Максвелл дает прекрасный, отпор таким возражениям[148]. Он пишет, что искушенные и внимательные исследователи-физики не стали помещать в своем отчете подробного описания всех мер предосторожности, принятых ими для исключения возможности подлога, и лишь намекнули на них, заявив о своей «несомненной убежденности в реальности всего происшедшего», — для того, чтобы их отчет не получился слишком тяжеловесным. Это, однако, не помешало придирчивым критикам обвинять их в легкомыслии и подозревать: подлог там, где он был абсолютно исключен.
Цолльнер с достоинством ответил на предположения о том, что в опытах с завязыванием узлов его попросту надули:
«Если объяснение этих фактов, данное мною на основе расширенной концепции пространства, все-таки окажется ложным, останется только одно объяснение, лежащее уже не в сфере науки, а, как это часто случается, в сфере морали. Это объяснение будет состоять в том, что я сам и другие уважаемые люди — граждане Лейпцига, в чьем присутствии на закольцованные тросы были наложены печати — либо все поголовно обманщики, либо оказались неспособны управлять своим восприятием и проглядели тот момент, когда мистер Слэйд завязал на этих тросах узлы еще до того, как мы закольцевали и опечатали их. В обоих случаях обсуждать следует не научные факты, а честность участников опытов».
В качестве примера безосновательных критических замечаний противников спиритизма можно привести слова мистера Джозефа Мак-Кейба, уступающего в необъективности лить фокуснику-американцу Роберту Гудини. Мак-Кейб назвал Цолльнера «престарелым и подслеповатым профессором»[149], в то время как Цолльнер умер в 1882 году на сорок восьмом году жизни, а опыты со Слэйдом он проводил в 1877–1878 годах, будучи признанным ученым, в самом расцвете интеллектуальных способностей. Противники дошли даже до того, что стали утверждать, будто Цолльнер был отстранен от дел за несколько лет до смерти по причине слабоумия. Расследование, проведенное доктором Функом, опровергло это мнение, хотя подобные обвинения, как водится, легко выдвинуть, но очень нелегко опровергнуть. Вот еще один документ:
«Ваше письмо, адресованное на имя ректора университета, получено. Ректор нашего университета вступил в эту должность уже после смерти Цолльнера, и не был знаком с ним лично, однако сведения, полученные от коллег Цолльнера, говорят о том, что в течение всей его исследовательской работы в этом университете, вплоть до самой смерти, он находился в здравом уме; более того, его здоровье было превосходным. Причиной его смерти послужило кровоизлияние в мозг, случившееся утром 25 апреля 1882 года, когда он завтракал со своей матерью. То, что профессор Цолльнер страстно верил в спиритизм, — истинная правда, как и его дружеские отношения со Слэйдом.
Доктор Карл Бюхер, профессор статистики и национальной экономики университета»[150].
Грандиозные силы, приходившие порой в действие во время опытов, если тому были подходящие условия, проявились однажды в присутствии трех профессоров университета — Цолльнера, Вебера и Шайбнера. Объектом их стал крепкий деревянный щит, стоявший в одном из углов комнаты:
«Внезапно раздался сильнейший взрыв, подобный звуку разряда большой батареи лейденских банок. Когда мы в некоторой тревоге обернулись на этот шум, то обнаружили, что вышеупомянутый щит распался на две части. Прочнейшие деревянные шипы, в полдюйма толщиной, оказались вырваны сверху и снизу без видимого прикосновения Слэйда к щиту. Обломки находились по меньшей мере в пяти футах от Слэйда, который стоял спиной к щиту; если бы он все же попытался разломать этот щит неким боковым движением, щит все равно пришлось бы удерживать с противоположной стороны. Но его ничто не удерживало, а направление волокон древесины было параллельно оси цилиндрических деревянных креплений, и вышеназванный разлом мог быть произведен только действием силы, направленной вдоль плоскости этого предмета. Подобное неистовое проявление механической силы ошарашило нас, и мы спросили Слэйда, что все это значит? Он лишь пожал плечами, заявив, что в его присутствии порой такое случается, хоть и достаточно редко. Говоря это, он положил на стол маленький грифель и накрыл его грифельной доской, которую я сам лично купил и протер; затем он придавил доску к столу всеми пятью пальцами правой руки, а левая его рука все время лежала на столе. С внутренней стороны доски послышался звук грифеля, и когда Слэйд перевернул эту доску, мы прочли по-английски: „Мы не желали причинить вред. Простите нас за то, что произошло“. Тут мы еще больше удивились, ибо все видели, что надпись появилась в то время, когда обе руки Слэйда были совершенно неподвижны»[151].
Желая непременно объяснить этот случай, мистер Мак-Кейб заявляет, что щит, конечно же, был разломан заранее, и связан после этого ниткой. Доверчивости недоверчивых поистине нет предела.
Проведя успешную серию сеансов в Санкт-Петербурге, Слэйд в 1878 году на несколько дней заехал в Лондон, после чего отправился в Австралию. Интересный отчет о его работе там можно обнаружить в книге Джеймса Кертиса «Шелест в Золотом городе»[152]. Затем он вернулся в Америку. В 1885 году Слэйд предстал перед Зейбертовской комиссией в Филадельфии, а в 1887 году снова посетил Англию под именем профессора Уилсона, хотя всем было известно, кто это на самом деле. Возможно, он использовал псевдоним из опасений, что старое дело вдруг будет возобновлено.
На большинстве сеансов Слэйд демонстрировал ясновидение, часто появлялись и материализованные руки. В Австралии, где психические условия хороши, у него получались и материализации. Мистер Кертис пишет, что медиум не любил проводить такого рода сеансы, ибо чувствовал себя после них плохо, проходили же они обычно при полном освещении. С мистером Кертесом он, однако, согласился попробовать, и вот что произошло в Балларате (Виктория)[153]:
«Наш первый опыт материализации духа произошел в отеле „Лестер“. Я поставил стол в четырех-пяти футах от западной стены комнаты. Мистер Слэйд сел у самой дальней от стены стороны стола, а я занял место с северной стороны. Газовый свет был притушен, но так, чтобы все предметы в комнате оставались различимыми. Мы соединили наши руки и в течение десяти минут сидели совершенно неподвижно, потом я заметил между собой и стеной нечто вроде туманного облака. Когда я впервые заметил его, оно напоминало формой и размером высокую бело-серую фетровую мужскую шляпу. Это туманное образование быстро росло и видоизменялось, и мы увидели перед собой женщину — леди. Прекрасное существо приподнялось с пола до уровня стола, и я смог во всех подробностях рассмотреть его: изящные руки, высокий лоб, прекрасного рисунка губы и нос, великолепные каштановые волосы. Все черты лица находились в полной гармонии друг с другом. Лишь глаза казались подернутыми дымкой, ибо не могли полностью материализоваться. Ее ноги были обуты в белые атласные туфли. Платье переливалось под лучами света, это было самое красивое из виденных мною платьев — яркого серебристо-серого или мерцающего серовато-белого цвета. Вся грациозная фигура была элегантно задрапирована. Материализованный дух скользил, ходил в разные стороны, сотрясая и раскачивая стол. Кроме того, я мог слышать шуршание платья, когда гость из небесного мира перемещался. Затем духовная форма, находясь в двух футах от наших неподвижных рук, сложенных вместе, стала растворяться и постепенно исчезла из поля нашего зрения».
Условия проведения этого красивого сеанса кажутся нам превосходными: руки сложены вместе, освещение достаточное — если, конечно, свидетель говорит правду. Мы вполне можем считать, что все происходило именно так потому, что предисловие к книге мистера Кертиса содержит свидетельствующее в его пользу сообщение одного ответственного правительственного чиновника Австралии о том, что первоначально автор книги весьма скептически воспринимал спиритизм.
На том же сеансе фигура вновь появилась через четверть часа:
«Потом фигура взлетела в воздух, снова опустилась на стол и, поскользив немного по его поверхности, изящно поклонилась нам три раза, низко и изысканно. Ее голова находилась в шести дюймах от моего лица. Ее платье при этом шуршало (как шуршит шелк). Лицо было, как и прежде, частично затуманено. Как и предыдущая материализованная форма, это видение постепенно растворилось».
В книге описаны и другие подобные сеансы.
Ввиду множества изощренных и строгих испытаний, которые с успехом прошел Слэйд, история его «разоблачения» в 1886 году в Америке не заслуживает доверия. Мы, однако, опишем этот эпизод, чтобы сохранить верность исторической правде и доказать, что не избегаем описания и таких случаев. Сообщение в «Бостон гералд» («Boston Herald») от 2 февраля озаглавлено: «Знаменитый доктор Слэйд попал в затруднительное положение в Уэстоне. Он пишет на грифельных досках, которые кладет под столом себе на колени, а столы и стулья двигает ногами». Наблюдатели, тайно подглядывавшие под дверью из соседней комнаты, заметили, как медиум производит эти нечестные действия, в то время как те, кто находился в одной комнате с ним, ничего не замечали. Этот и несколько подобных ему случаев, действительно, очень похожи на подлог, и спириты сами объявили об этом. На происшедшем вскоре публичном сеансе в Джастис-холле (Зал юстиции) города Уэстона мистер У. С. Баррет и, как писали, «спирит» вышли на сцену и рассказали о том, как был вскрыт обман Слэйда. Сам Слэйд, когда к нему обратились за объяснениями, выглядел растерянным и, согласно сообщениям, не смог ничего сказать кроме того, что сам оказался обманутым точно так же, как те, кто был обманут им, ибо если и делал что-нибудь предосудительное, то не по своей воле.
Мистер Дж. Симмонс, управляющий делами Слэйда, в своем заявлении указал на возможность движения эктоплазматических конечностей — аналогично тому, как это произошло со знаменитым итальянским медиумом Эвсапией Палладино. Вот отрывок из этого заявления:
«Вне сомнения, эти джентльмены видели то, о чем сообщают, но я, тем не менее, я убежден в том, что Слэйд абсолютно не виновен. Мое заявление, очевидно, не может иметь юридической силы. Сам я тоже видел руку, и поклялся бы, что это рука Слэйда, если бы она могла находиться в тот момент в этом положении. Однако тогда одна из его рук лежала на столе, а другая держала грифельную доску под поверхностью стола, появилась третья рука, державшая платяную щетку (проведя предварительно мне по ноге от колена вверх) — так вот, эта рука появилась с противоположной стороны стола, имевшего длину сорок два дюйма».