Об обследовании мэттью райкарда

Роберт Левенсон

Вопрос о том, насколько сильными являются взаимозависи­мости автономных, субъективных и бихевиоральных аспектов эмоции, имеет долгую историю в теории эмоций и практике их исследования. Я писал об эмоциях, используя аналогию с хорео­графом, который упорядочивает эти обычно независимые систе­мы, заставляя их «танцевать» вместе, даже если и на короткое вре­мя, ради достижения важных целей. Имеется родственный вопрос о том, насколько мы осведомлены о наших внутренних ощущениях, например о пульсирующем движении крови по нашим артериям и венам. Многие классические теории эмоций (как и более новые, возникшие на основе достижений современной нейронауки) под­черкивают важность той роли, которую играет осознание наших внутренних процессов в формировании наших эмоций. Эмоции Мэттью вполне могут быть более прочно согласованы, а его осве­домленность о внутренних процессах может быть более глубокой, чем у большинства людей. В настоящее время, вдохновленные ре­зультатами нашей работы с Мэттью, я и мои студенты приступили к изучению этих проблем в группе опытных практиков медитации, результаты обследования которых сравниваются с результатами, полученными у танцоров (которые, возможно, получают более вы­сокую осведомленность о своем внутреннем физическом состоя­нии каким-то другим путем) и у членов контрольной группы.

(Роберт Левенсон принимал участие в исследовании эмоцио­нальных реакций Мэттью Райкарда.)

Экман: Я хотел бы вернуться к одной более ранней теме, чтобы глубже исследовать причины, по которым люди часто могут реа­гировать на свернутый кольцами канат так, как если бы он был змеей.

С дарвиновской точки зрения, те, кто реагируют на свернутый канат так, как если бы он был змеей, с большей вероятностью мог­ли выжить в борьбе за существование и оставить больше потомков в будущих поколениях, чем те, кто реагировали на змею, как на свернутый канат.

Далай-лама (через переводчика): По-видимому, чем больше по­дозрительности вы проявляете, тем успешнее ваша практика вы­живания. (Сердечно смеется вместе с Джинпой.)

Экман: Совершенно верно! В определенном смысле это означает, что в результате нашей эволюционной истории мы приобретаем склонность реагировать так, как будто для нас имеется опасность, поскольку мы чаще видим змей, чем свернутые канаты. Когда вы думаете, что канат является змеей, это ложный позитив, потому что змеи на самом деле нет. Однако вы отреагировали и отскочи­ли в сторону. Когда вы реагируете на змею так, как если бы она была свернутым канатом, то это называется ложным негативом. Это не канат, это змея, и вы должны отскочить. Но змея вас укуси­ла или могла бы укусить. Человеческая история выработала у нас склонность к таким ложным позитивам; она выработала у нас го­товность видеть опасность там, где ее нет, и механизм мгновенно­го реагирования на угрозы, на опасности без каких-либо размыш­лений.

Далай-лама (через переводчика): Подозрения и сомнения усва­иваются или они являются составляющими базовой эмоции?

Экман: Подозрение и сомнение являются более сложными, чем гиперчувствительность и быстрая реакция, особенно на опасно­сти и угрозы. Они могли быть очень полезными, когда в местах, где жили люди, бродили леопарды, львы и гепарды, когда внезап­но могла возникнуть угроза жизни, и на нее надо было реагиро­вать немедленно. Большинство из нас больше не испытывают та­ких угроз.

Далай-лама (через переводчика): Может ли страх рассматри­ваться как усвоенная эмоция?

Экман: Страх задан биологически; стремление избежать вос­принимаемых угроз широко распространено в животном мире. Как упоминалось ранее, я предположил, что некоторые угрозы — попадающий в ваше зрительное поле быстро приближающийся к вам объект, который столкнется с вами, если вы не свернете в сторону, или внезапное прекращение действия силы тяжести — являются врожденными триггерами, воспринимаемыми как угро­зы, без обучения- Но большинство имеющихся у нас страхов были усвоены нами в результате правильной или неправильной оценки опасностей, с которыми мы сталкивались в нашем окружении.

Далай-лама: Я думаю, что маленькие дети намного менее подо­зрительны. Они не задумываются о происхождении сигналов или о других подобных вещах или о ситуации в семье.

Джинпа: Или о расовых различиях.

Далай-лама: А потом мы становимся взрослыми. (Через пере­водчика. ) Когда наши представления о мире расширяются, мы начинаем задавать вопросы. Кто этот человек? Откуда он приехал? Каковы его религиозные убеждения? Каково его этническое происхождение? Можно ли ему доверять или к нему следует отно­ситься с подозрением?

Экман: И снова, как я полагаю, нам следует признать, что инди­виды имеют различия в таких установках. Одни люди доверчивы как Кандид, и даже легковерны, а другие очень подозрительны. В одной из моих книг я написал, что мы имеем выбор в отноше­нии того, какой риск мы хотим на себя принять. Если мы подозри­тельны, то мы рискуем не поверить правдивому человеку, а если мы доверчивы, то мы рискуем оказаться обманутыми. Я уверен что семейные и дружеские отношения следует основывать на до­верии.

Далай-лама (через переводчика): Это все обусловлено особенно­стями среды, в которой вы выросли?

Экман: Возможно, это обусловлено и влиянием среды, и влия­нием генов.