Глава 4 Законы зеркала

Мысль о движении — уже движение. А сама жизнь — единая пульсирующая мысль. С чем бы мы ни сталкива­лись, мы соприкасаемся с разными проявлениями мыс­ли — дома, деревья, водоемы, книги, люди, мечты, фан­тазии — все это мысли. И все это связано друг с другом и сбалансировано в единой информационно-энергетичес­кой системе, где действуют саморегулирующиеся зако­ны, которые призваны поддерживать вечно меняющееся постоянство.

В данной системе различаются лишь уровни органи­зации Бытия: вещество, поле, энергия...

И поэтому любая наша мысль, как и любое наше дей­ствие, тут же вызывает каскад цепных реакций в окружаю­щем мире. Подобно тому, как и любое изменение окру­жающего мира естественно отражается на нас.

Человеческий мозг — очень мощный генератор и чут­кий приемник. Но этот же принцип — восприятие и про­дуцирование — лежит в основе Вселенной, подобной еди­ному гигантскому мозгу, чьи процессы аналогичны тем, что протекают внутри нашей черепной коробки.

Но значит ли это, что череп — граница мыслей? От­нюдь. Потому что за его пределами идет точно такая же жизнь, как и внутри.

Это единство обусловливает действие закона отраже­ния — принцип рефлексии пронизывает все мирозда­ние — от элементарнейших действий, описываемых ме­ханикой Ньютона, до механизмов, регулирующих душев­ную деятельность. Другое дело, что проявления данного закона не всегда очевидны, но наблюдаемые нами резуль­таты позволяют догадываться о его функционировании. Конечно, легко наблюдать этот принцип, когда вы бросаете мяч о стену и видите, как он отскакивает обратно. Труднее лично убедиться в справедливости «предписа­ния»: «Не рой другому яму, не то сам в нее попадешь». Но стоит только повнимательнее посмотреть на последствия его нарушений, как очевидность проявится сама собой.

«Что посеешь, то и пожнешь». Какова причина, тако­во и следствие. Действие равно противодействию.

Все наши мысли, слова, фантазмы — такие вот мячи, которые мы бросаем в мироздание. Или бумеранги — не­важно, все равно они возвращаются к тому, кто их запус­тил. Ведь то, что нас окружает, — это и то, что нас от­ражает.

Теперь устройтесь поудобнее в кресле. Руки и ноги не скре­щивайте. Отпустите себя. Вы уже знаете, как это делается, — все свои мысли, чувства, ощущения воспринимайте как единый поток энергии. Этот поток входит в вас, проходит через вас и выходит из вас. Не мешайте ему, не контроли­руйте его. Просто подставьтесь и пропустите его через себя.

А сейчас думайте, но делайте это вяло, пассивно, отрешен­но, легко.

¨ Я не есть мои мысли.

¨ Я не есть мои чувства.

¨ Я не есть мои ощущения.

¨ Я не есть мои фантазии.

Подумайте и отпустите эту мысль, пусть она уплывет час­тицей протекающего через вас потока.

После чего плавно и спокойно перенесите свое сознание в но­ги и скользните к ступням. Ощутите, как они опираются на пол. Это очень легко сделать, потому что вам ничего не надо придумывать — просто осознайте, как ваши подошвы со­прикасаются с полом, как они контактируют с землей.

Следующий этап: вспомните, что земля является гигант­ским магнитом. Чтобы вам было проще это сделать, при­поднимите ноги, оторвав ступни от пола, и вы почувствуе­те напряжение — действие требует усилий. Удерживайте позу в таком положении до тех пор, пока не почувствуете усталость и ощущение того, как ноги начинает тянуть вниз.

И тут же отметьте важную деталь: ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали, а наоборот — вы устали от того, что все это время ваши ноги тянуло вниз. Вы затратили опре­деленное количество энергии на сопротивление магнитной силе. И у вас появилось желание опустить ноги, потому что они сами все это время стремились опуститься.

Я намеренно сделаю повторение, так как данные положе­ния очень важно осознать, пустить их «внутрь себя».

Ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали. Вы устали оттого, что все это время ваши ноги тянуло вниз. У вас по­явилось желание опустить ноги потому, что они сами все это время стремились опуститься.

Таким образом, ваше желание вызвано не вашим стремле­нием. Можно сказать, что ваше желание является следстви­ем «желания земли».

Итак, вы ощутили напряжение, легкую вибрацию в бедрах, усталость — в этот момент быстро расслабьтесь и пусть ноги упадут на пол и «приклеятся» к нему. После чего осо­знайте, как огромный космический магнит притягивает вас к себе.

Заметьте, я вам не внушаю того, чего нет, а предлагаю осо­знать то, что есть. И теперь направьте свой энергетический поток вниз, в ноги. Сделайте это легко, без усилий, просто подумайте о том, что этот поток сам собой направляется вниз — под действием магнитной силы земли. И уходит в землю.

— А какова цель данного упражнения? Если предыду­щее мне представляется чем-то вроде психического или энергетического очищения, то относительно второго у ме­ня возникает вопрос — а что уходит в землю? И для чего?

— Во-первых, вы освобождаетесь от той энергии, ко­торая создавала излишнее напряжение внутри вашего организма, что является тем же самым очищением. Во-вторых, за счет подобных действий устанавливается бо­лее прочный контакт с землей, а следовательно, и воз­можность получать ее силу, причем это приобретение происходит самым естественным образом.

— В чем же заключается этот естественный образ?

— Прежде всего, в естественности вашего поведения. Вы не стараетесь делать что-либо, вы просто делаете. Де­лаете — не делая. Происходит то, что древние называли «недеянием». При этом иллюзорная дымка Эго усколь­зает, растворяется, исчезает.

У вас возникало когда-нибудь ощущение, будто что-то действует помимо вас, что не вы совершаете опреде­ленную работу, но сама работа совершается — всего лишь при вашем участии?

— Возникало. И при этом получались удивительные результаты, о которых я и мечтать не мог, находясь в дру­гом состоянии, когда мне приходилось что-то вымучи­вать из себя, выдавливать последние идеи, как остатки крема из тюбика.

— Совершенно верно. Это потому, что в первом слу­чае вы не делали над собой никаких усилий. Свободная энергия совсем не тратилась на поддержание и содержа­ние аппарата Эго, но направлялась исключительно на спонтанную, творческую активность. Эти состояния обо­значают по-разному — вдохновение, медитация, озаре­ние, инсайт, но, в сущности, они указывают на одно и то же явление.

Кроме того, давайте вернемся к тем повторам, которые я позволил себе сделать в ходе упражнения. Они важны не столько как детали той или иной техники, сколько как универсальный принцип, применимый к любому явле­нию нашей жизни. Давайте еще раз вспомним: «Ваше желание вызвано не вашим стремлением». Это первое. И второе: «Ваше желание является следствием "желания земли"». В данном случае это так, поскольку тематика Данного тренинга касается именно земли. Но как быть с остальными случаями, где речь идет о других вещах?

— Ага. Кажется, я начинаю осознавать. Если я ощу­тил какое-то желание, то первое, что мне следует сделать, это поинтересоваться: «Чье это желание?»

— Верно! Вспомните, что многие наши желания, им­пульсы, устремления, которые мы принимаем за свои собственные, не являются нашими. И та небольшая ме­дитация, которую мы с вами только что провели, как бы физиологическим образом это подтверждает.

— Да... физиология вещь упрямая.

— Как и всякий факт. Кстати, с осознавания таких вот «земных» реалий начинаются многие мистические сис­темы. Нетрудно заметить, что такое понятие, как вера, мы даже и не затронули. Веру нам заменяет осознание. Сами посудите — нужна ли ребенку вера для того, чтобы он встал на ноги и пошел? Да ни одному младенцу в мире не придет в голову что-то внушать себе или как-то настра­ивать себя. Он просто в определенный момент получа­ет знание, как это делается, — и делает: встает и идет. И опять-таки, обратите внимание, данное действие от­нюдь не продиктовано его желанием. Оно обусловлено «желанием» природы, которая подняла в свое время че­ловека с четверенек.

— Теперь мне это ясно. Совершенно очевидно, что если я долго карабкаюсь в гору, то моя усталость вызва­на силами, противодействующими моему движению. Одна из этих сил — земное притяжение. Или, скажем, наваливающаяся сонливость есть следствие желания природы, которая заботится об оптимальном использо­вании нервной энергии. Но как на счет того, если, к при­меру, возникает чувство ревности, зависти... злобы? Чьи это желания?

— Вот вы и спрашивайте себя постоянно, как только у вас возникает подобное чувство: «Чье это желание?» Вначале каждый подобный аффект будет заслонять вашу мысль. Вы обнаружите, что забываете задать этот вопрос. Что вполне естественно — ведь вы сталкиваетесь с сопро­тивлением Эго, чьи желания вы и вскрываете. Но в один прекрасный момент у вас это получится, и вы выиграете. Вы непроизвольно спросите: «Чье это желание?» И в тот же миг почувствуете абсурдность происходящего. Голо­ва станет ясной, сознание чистым, а душа спокойной. Вы войдете в мистическое состояние.

— Неужели это так просто?

— Самые великие истины — банальные истины. Но к ним и самый трудный путь. Иной раз, чтобы прийти к пониманию эдакой прописной истины, нужно прожить не один десяток лет. Мы просто сокращаем путь. Но, что­бы прийти к простому, необходимо затратить некоторые усилия.

— А зачем приходить к простому?

— А разве вы по своей воле хотели бы усложнять свою жизнь?

— Нет.

— Я думаю, что и остальные с вами вполне согласят­ся. Смотрите: если у человека достаточно денег, ему не надо думать о них. Если человек здоров, то ему нет необ­ходимости постоянно беспокоиться о своем здоровье. То, что у вас есть, дает вам возможность меньше думать об этом. А значит, и меньше тратить энергии, которую мож­но направить на реализацию других целей. Вот и получа­ется, что чем проще жизнь — тем больше выборов. А чем больше выборов, тем проще жить.

— И тогда я в своих интересах смогу реализовать за­кон исполнения желаний?

— Разумеется. Вы приобретете то, что хотите приоб­рести, и избавитесь от того, от чего хотите избавиться. И станете настоящим имагинатором.

— Имагинатором? Об этом я что-то слышал, но не со­всем представляю себе суть данного слова.

— Я вам расскажу. Все дело в том, что реальность не­однородна и, прежде всего, проявляет себя основным своим свойством — способностью расслаиваться. Скорее, она представляет собой вращение с постепенным приближением к центру — точке неподвижности, в которой замолкает всякое движение, утихает любое действие.

Здесь уже невозможны какие-либо заботы и волнения, ибо, кроме тишины и покоя, в таком месте ничего нет. Впрочем, нет и самого места. Только состояние, невиди­мая ось, вокруг которой и происходит все вращение.

Этот тайный неподвижный центр есть костяк нашего существования — истинное Бытие. В нем пребывает Я, сотворяющее реальность. Именно отсюда берет начало то излучение, которое затем во внешних кругах обыденно­сти, уплотняясь и овеществляясь, проявляется как случаю­щееся:

¨ то, что с-лучается, есть результат того, что из-лучается.

¨ что излучается, то и случается.

Сам же процесс преобразования излучающегося в слу­чающееся и есть имагинация.

В неисповедимых глубинах наших пребывают неви­димые наружному оку образы, которые впоследствии и прорисовывают единый образ, получивший название — жизнь.

Жизнь есть образ, предопределяющий образ жизни. И образ жизни — не что иное, как отображение этого пер­вичного образа.

Познавший внутренние образы обретает способность к преображению.

Имагинация — это, в конечном счете, сотворение ре­альности. А имагинатор — тот, кто ее сотворяет и тем са­мым становится ее автором, уникальным конструктором неповторимых миров. И тогда он сам становится обра­зом, равно как и подобием Великого Имагинатора, через пророка Исайю изрекшего: «Ибо, как новое небо и но­вая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим» (Ис. 66:22).

Это — величайшее откровение, которое совершенно по-новому раскрывает всю нашу жизнь, растворяя огра­ничения предустановленных законов и отворяя двери восприятия.

Мы — узники связующих нас законов. Мы чихнуть не можем просто так — если нет соответствующего на то предписания.

И тем не менее...

... тем не менее, сказано, что мир творится каждый миг. И каждый миг — новый мир. Это значит, что в любую секунду все может быть по-новому. И вдруг я проснусь в одно прозрачное утро и постигну, что мой сегодняшний день вовсе не похож на вчерашний, что все причинно-следственные цепи моих обусловленностей совершенно перестали меня обременять, они вовсе исчезли. Началась иная жизнь.

Каждую секунду, в любое мгновение нам предостав­ляется шанс — возможность — случай — совершить пере­ворот в своей жизни, осуществить прорыв к новым ее из­мерениям.

Просто следует знать, как это сделать.

И стало быть, имагинация, как и всякое творчество, более того, аспект, воплощающий в себе предельную чистоту творческого принципа, требует своего изучения и постижения.

Человек изначально обладает имагинативной потен­цией, но, пока он не делает этого осознанно и не является управителем проистекающих процессов, он все еще нахо­дится под влиянием стихий, будучи в них существом пас­сивным и повинующимся автоматической заданное™ жестких схем природы. До тех пор, пока он не проникает в таинство излучений, он случаен, и может быть в полной мере уподоблен роботу, чье существование определено набором программ. Он все еще во власти закона. И он будто бы и не реален, ибо не творит реальность.

Есть закон и есть то, что над законом. То, что над за­коном, — благодать.

Постигая механизмы и пути имагинации, мы осуще­ствляем свой переход и становимся осознанными твор­цами реальности.

Глава 5 Эхо Бытия

— Кстати, о воображении. Мне кажется, что в вашей си­стеме есть кое-какие противоречия.

— Какие же?

— В том упражнении, которое вы предлагали, вами не раз подчеркивалось, что речь идет об осознавании.

— И что же?

— Вы говорили: «Я не внушаю вам то, чего нет, но предлагаю осознать то, что происходит на самом деле», Я понимаю это следующим образом: внушение апелли­рует к воображению и задействует силу образную, в то время как осознание предполагает активное внимание. Мне показалось, что в ваших инструкциях прозвучало некоторое предостережение относительно воображения и фантазирования в пользу прямого наблюдения и конт­роля. С другой стороны, деятельность Имагинатора, если я не ошибаюсь, использует силу именно воображения. Ведь и «имагинация» происходит от корня имаго — «об­раз». Как быть тут?

— Не следует ставить знак равенства между вообра­жением и фантазией. Если воображение является силой продуктивной, творческой и творящей, то фантазия - проявление иллюзии и самообмана. Когда вы осознаете, вы отказываетесь от фантазирования и усиливаете по­тенциал воображения, которое можно еще определить и как воспроизведение реально существующего за счет силы ума. Если я предлагаю осознать землю как гигант­ский магнит, то невольно в сфере ваших представлений сознательно или бессознательно возникает данный об­раз. А образы управляют нашей жизнью. И деятельность нашего подсознания — это, прежде всего, деятельность образов. Энергия вашего внимания направляется в данном случае к символу, несущему позитивный заряд. Если же вы утверждаете, что ваша сила превосходит силу зем­ли, то вы явно фантазируете. Вернее, фантазирует ваше Эго. Наши фантазии — это наши вампиры, которые, об­крадывая нас, находятся у нас же на содержании. Вооб­ражение зачастую разрушает фантазию.

Ну что ж, давайте немного поупражняемся. Начнем с повторения.

Отпустите себя. Все ваши мысли, чувства, ощущения есть поток энергии, свободно существующий и свободно проте­кающий. Подумайте: «Я не есть мои мысли, я не есть мои чувства, я не есть мои фантазии». Отпустите и эту мысль. Теперь медленно и внимательно осмотритесь кругом, одна­ко не слишком задерживаясь на конкретных предметах.

И четко, громко сформулируйте следующее утверждение: «Я — это то, что меня окружает». Вслушайтесь в эту фразу. Повторите ее еще несколько раз — до тех пор, пока не по­явится ощущение, будто она отделилась от вас и приняла самостоятельное существование.

Подойдите к зеркалу, пристально всмотритесь в себя и про­изнесите: «Я — это то, что меня отражает». Затем отверни­тесь и зафиксируйте взгляд на первом попавшемся объек­те и снова скажите: «Это — Я».

Поначалу данные действия могут вызвать чувство со­противления. Теперь вам известно, откуда берется это со­противление. Но, тем не менее, спокойно продолжайте тренироваться и периодически напоминайте себе: «Я не есть мое сопротивление».

Какими же признаками может проявляться сопротив­ление? Самые характерные из них:

¨ чувство усталости;

¨ тревожность;

¨ ощущение бесполезности выполняемого упражнения;

¨ ирония;

¨ отвлечение внимания.

Как бы то ни было, вы уже владеете приемом, способ­ным обезоруживать контратаки Эго: осознавайте все приходящее вам в голову как некий поток энергии. Он ни плохой, ни хороший. Как и любая энергия, которая всегда нейтральна.

— А как же говорят — черная энергия, белая, грязная, чистая и так далее?

— Это всего лишь условные обозначения. Сами посу­дите. Огонь — плохой или хороший, вредный или полез­ный? Он согревает, но он и сжигает. На нем готовят пищу, и его используют в качестве орудия пыток. Солн­це дает жизнь и радость, и в то же время отнимает жизнь и приносит горе, в засуху испепеляя урожаи. А вода? Последняя капля надежды для путника в пустыне и зло­вещая пучина, таящая в себе смерть. А ведь все это сти­хии Энергии. Сейчас многие говорят о космической энергии, призывают ее и даже «исцеляются» ею. И при этом устремляют свои духовные очи куда-то за горизонт. Лично меня это немножко удивляет. А Земля, по-ваше­му, где находится, вне космоса что ли? Разумеется, в кос­мосе. Стало быть, и все земное — это, прежде всего, кос­мическое. Значит, и энергии наши — космические. И все они ни плохие, ни хорошие. Все зависит от того, в каких с ними отношениях мы находимся. Что касается челове­ческого организма, то законы, управляющие им, те же, что и управляющие движением светил. И он наполнен те­ми же самыми энергиями, что и космос. Все зависит от того, в каких он с ними взаимоотношениях состоит. Ва­жен баланс.

Поэтому с точки зрения энергетики не имеет значе­ния, какие мысли у нас — мрачные или светлые, грустные или радостные. Все они — одна и та же энергия, что мож­но сказать и об эмоциях. Сама же эмоция — это всего лишь оценка.

Постепенно вы освобождаетесь от оценок и узнаете мир — то есть принимаете его таким, каков он есть. Автоматически вы принимаете и себя как частицу этого мира, и свою волю направляете параллельно воле Вселенной. В этом случае Жизнь вас начинает защищать.

Однако следует помнить и осознавать один довольно важный аспект: законы Вселенной объективны. Объек­тивно и само мироздание. Когда я говорю, что Жизнь вас начинает защищать, это не означает факта некой вашей избранности. Это означает всего лишь то, что срабатыва­ют механизмы, регулирующие деятельность, осуществ­ляющуюся по принципу наименьшего сопротивления. Ваше существование просто перестает мешать, не более того. Логика вашего бытия созвучна логике вселенского Бытия. Возникает резонанс. В противном же случае рож­даются диссонансные взаимодействия, обрекающие од­ного из участников последних на разрушение. Ясно, что разрушается более слабое звено. В нашем случае — чело­век.

Представьте себе, если на вашем огороде вырастает сорняк. Как вы с ним поступаете? Естественно, выпалы­ваете. Почему? Да потому, что его воля не созвучна ва­шей. Что делает Вселенная с тем существом, которое про­тиводействует ее замыслу? Уничтожает. И дело здесь вовсе не в какой-то мести, желании или наказании. Про­сто совершается неумолимый закономерный процесс. Спросите у огня: радуется ли он или огорчается, когда сжигает кого-то или что-то? Вы не дождетесь ответа, по­тому что нет ни того, ни другого. Он всего лишь делает свое дело — сжигает и не раздумывает при этом. Такова логика объективности. Иногда такую логику называют мистикой.

— Признаться, мне в мистику верится с некоторым за­труднением.

— А вы и не верьте. Принимайте лишь факты и осо­знавайте то, что это факты.

— Например?

— Пример? Пожалуйста.

Глава 6 Гений судьбы

«Он миру чужд был, все в нем было тайной», — так уга­дал его другой пророк, семнадцатилетний юноша и ве­ликий поэт Михаил Лермонтов. Что же скрывалось за этой, быть может, самой загадочной за последние два тысячелетия личностью? Маска и унылая череда стерео­типных мнений вряд ли сможет прояснить феномен че­ловека, явившегося в историю под звучным именем — Наполеон.

Сказать о его блистательном военном и политическом гении с восхищенным придыханием: «О! Великий Буонопарте!» — значит сказать ничего и ни о чем.

«Чудовищная помесь пророка с шарлатаном» — так отозвался о нем знаменитый историк Томас Карлейль, в своей раздраженной откровенности это звучит все-таки более эмоционально, но и этот выпад маститого англича­нина, на который, словно дразня его, откликнулся импе­ратор: «Это было шарлатанство, но самого высшего по­лета», вряд ли способен прояснить те потаенные «меха­низмы», которые двигали Наполеоном.

Чеканный образ мужчины с орлиным взором как нель­зя лучше сочетается с экзальтированными излияниями по поводу неистовой храбрости корсиканца, не раз вдох­новлявшей на подвиги солдат и офицеров. О его твердом характере и упрямой, несгибаемой воле ходят легенды. И в них очень легко можно было бы поверить, если бы не признание самого Наполеона: «Часто хвалили силу мо­его характера, но я был мокрая курица, особенно с род­ными, и они это отлично знали; когда у меня проходила первая вспышка гнева, их упрямство и настойчивость всегда побеждали, так что, в конце концов, они делали со мной все, что хотели».

Сентиментальный и чувствительный, как женщина, боявшийся каждого сквозняка, человечек, склонный к обморокам и слезливости, обладал такой магической мо­щью, которая и не снилась ни одному ныне здравствую­щему колдуну или экстрасенсу.

«Как ни велико было мое материальное могуще­ство, — говорил он, — духовное было еще больше. Оно доходило до магии».

Оно доходило до магии. В этой фразе может быть спря­тан первый ключик к той дверце, за которой — вселенная по имени Наполеон.

На чем единодушно сходились все его современни­ки — это на том главном, что отличало его лицо от дру­гих человеческих лиц, — бесконечной задумчивости. «Что такое судьба? — пишет Дмитирий Мережковский в своей книге «Наполеон человек». — Может быть, Напо­леон сам никогда об этом не думал, но кажется, все его мысли уходили в эту глубину, где загадана людям загад­ка судьбы...»

В отроческие годы мрачный нелюдимый подросток вел дневник, где с дотошной скрупулезностью заполнял страницу за страницей своим аккуратным почерком. И только одна страница осталась чистой. На ней выве­ден лишь заголовок: «Святая Елена. Маленький остров. 1815 год». Это за тридцать восемь лет до того, как его нога ступила на скалистый берег своего последнего земного прибежища.

Видимо, уже в отроческой душе смутно шевелилось чувство «собственного пути», пусть пока неосознаваемое и непроявленное, но уже прораставшее сквозь темные пласты подсознания. Иоганн Гёте описал нечто подобное в своем «Фаусте»: «Великое рождается во мне. Что? — Угадай».

А близко знавшие его говорили о том, что «у него был Род магнетических предчувствий своих будущих судеб». Да и сам углубленный в себя, рефлексирующий император неоднократно касался в разговорах той части своих ощущений, что не может быть объяснена рационально; «У меня было внутреннее чувство того, что меня ожида­ет... Мой великий талант ясно видеть — это перпендику­ляр, который короче кривой».

И вот мы еще раз сталкиваемся в его словах со вроде бы небрежной оговоркой, которой, возможно, он сам при­давал не слишком серьезное значение. Ясно видеть. Эта способность была у него всю жизнь. Кстати, особое зна-; чение он придавал сновидениям.

Вечером 24 декабря 1800 года готовилось покушение на первого консула при помощи «адской машины». В этот же вечер в Опере давали Ораторию. Жозефина и несколь­ко близких людей уговаривали Наполеона отправиться с ними, но тот упорствовал, лежа на своем диване. Его нежелание покидать дворец было настолько сильным, что его почти насильно одели и усадили в карету, где он почти мгновенно заснул. Ему приснилось, что жизни его угрожает опасность — будто он тонет в итальянской реч­ке Тальяменто, и в тот же момент Наполеон проснулся от грохота страшного взрыва.

Он доверял своей Судьбе, и Судьба его хранила - в тот вечер он сел не в свою карету, и точно выверенный расчет террористов провалился. А вообще, в самые ответ­ственные, можно сказать роковые, минуты Наполеон внезапно проваливался в сон, будто куда-то зачем-то ухо­дил. Очень часто он повторял: «На завтра. Ночь прино­сит совет».

Перед самой битвой при Аустерлице, его великолеп­ном триумфе, он настолько глубоко заснул, что его ед­ва разбудили. В самый разгар битвы под Ваграмом, в са­мый решающий момент, он приказал разостлать на зем­ле медвежью шкуру, лег на нее и среди огненного шквала погрузился в сон. Проснувшись минут через двадцать, продолжал как ни в чем не бывало отдавать рас­поряжения.

Так и жил он, этот печальный гений, вобравший в себя все тайны мира, между сном и явью, словно в ином, одному ему ведомом измерении. И Рок вел его неисповеди­мыми для других путями. Но он-то, он, вверивший себя потусторонним силам, чувствовал его покровительство и защиту. «Привыкнув с семнадцати лет к пулям на полях сражений и зная всю беспомощность предохранения себя от них, я предоставил себя во власть моей судьбы». И дальше: «Вы боитесь, что меня убьют на войне? Я чув­ствую, как что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю. Как только я достигну ее и стану бесполезен, ато­ма будет достаточно, чтобы меня уничтожить. Но до того все человеческие усилия ничего со мной не сделают — все равно, в Париже или в армии». Вот вам и его ставшая притчей во языцех храбрость и целеустремленность — «...что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю».

Нет, его бесстрашие — не бесстрашие человеческое и его упорство — не упорство человеческое. Подобно тому как он живет во сне и яви одновременно, он одновремен­но обитает в мире этом и мире потустороннем! Только часть его жизни психологически мотивирована, а потому объяснима. Для объяснения же другой части средства человеческой психологии не подходят.

В сражении под Арсеном император преподал своим солдатам небольшой урок своего отношения к жизни и смерти. В мясорубке битвы один снаряд упал перед са­мым фронтоном колонны. Люди шарахнулись назад. И тогда Наполеон шпорами заставил приблизиться свою лошадь к дымящемуся снаряду и остановил ее над ним. Бомба взорвалась, и лошадь повалилась с распоротым и изуродованным брюхом. Через некоторое время сквозь клубы дыма и пыли появился невредимый Наполеон, пересел на другую лощадь и спокойно поскакал к другим позициям.

Отважный человек тот, кто способен перебороть свой страх. Наполеону нет необходимости перебарывать свой страх, потому что он не может его испытывать. Он знает, что Судьба даже его не ведет, а несет на руках.

«Мария-Луиза была необычайно удивлена, — рассказывал Наполеон, — когда она увидела, как мало мер без­опасности я принимаю против возможных покушений на меня. Когда она увидела, что у меня во дворце нет часо­вых, что они стоят только на улице, что всюду двери открыты, что в моей спальне нет ни ружей, ни пистолетов, она воскликнула: "Вы не принимаете и половину тех мер, какие принимает мой отец". — "Я слишком фаталист, — ответил Бонапарт, — чтобы принимать меры против по­кушений на мою жизнь"».

Этот свой фатализм и веру в неотвратимое влияние рока он сумел внушить и своим солдатам. Он вызывал восхищение, но еще больше — любовь. И эта любовь до­ходила до почти обожествления. Прошедшие сквозь огонь и воду, закаленные вояки «не умели отличить его от Сына Божьего». «Холодно тебе, мой друг?» — спросил Наполеон старого гренадера, шедшего рядом с ним на Березине, в двадцатиградусный мороз. «Нет, государь, когда я на Вас смотрю, мне тепло!» — ответил тот. В него были влюблены одинаково и женщины и мужчины. И та­кую любовь к себе не мог вызвать просто человек, ибо любившие его мужчины вовсе не были гомосексуалиста­ми. И сила его внушения значительно превосходила силу человеческую: «Очи колдуна, пронизывающие голову», — так отозвался о нем Ипполит Тэн, известный историк и публицист XIX века. Совсем в другом месте другой чело­век, не имеющий ничего общего с просвещенным царе­дворцем, — бельгийский крестьянин, оказавшийся про­водником Наполеона на поле Ватерлоо, высказался столь же определенно и не менее образно: «Если бы даже лицо его было циферблатом часов, духу не хватило бы взгля­нуть, который час».

Сам император связывал силу магии с силой внуше­ния. Сама его душа была магией. Примером тому может послужить хотя бы известный эпизод ареста Наполеона. Английские адмиралы, которые должны были отвезти Наполеона на остров Святой Елены, были приняты им в каюте. Император оставался неподвижен и безмолвен. Наконец лорд Кич, словно на что-то решившись, подо­шел к Наполеону и взволнованно прошептал: «Англия требует Вашей шпаги». Рука Наполеона мгновенно скольз­нула на рукоятку оружия. Его единственным ответом был неподвижный пронзительный взгляд, исполненный сверхчеловеческой властности. Английский лорд был поражен, и адмиралы, низко поклонившись, покинули каюту, не проронив ни единого слова.

Одна из приближенных к императорскому двору рас­сказывает: «Вдруг я встретилась с двумя страшными и пронзительными глазами, которые в течение нескольких минут не покидали моих. Наполеон Бонапарт глядел на меня.

— Ваш отчим взглянул на меня,— сказала я мадемуа­зель Гортензии.

— Вы испытываете мучительное чувство, которое эти глаза вызывают во всяком! Каждый раз, когда он смотрит на меня, я испытываю то же самое».

Эти глаза ясновидца пронзали человеческую душу, высвечивая ее подноготную. Он великолепно и глубоко знал человеческую природу. Не от того ли он все время был печален и задумчив?

Многое, очень многое было у Наполеона того, что мог­ло быть и у Иисуса. Даже его слова, сказанные союзни­кам на острове Святой Елены, напоминают хорошо зна­комую и грустную историю: «Вы не знаете людей. Знать, судить людей трудно. Знают ли они сами себя. И потом, я был больше покинут, чем предан; слабости вокруг меня было больше, чем измены; это — отречение Петра; раская­ние и слезы могут быть близки к нему».

Однако и здесь было бы нелепо впадать из крайности в крайность, как делали те, кто думал, что Наполеон —есть предтеча Христа Грядущего, или те, кто называл его «Апокалипсическим зверем».

«Наполеон — существо демоническое», — говорил Гёте, вкладывая в понятие «демон» языческий смысл: не бог и не дьявол, а некая потусторонняя сила. И эта сила пита­ла его гений.

Многие современные люди страдают от «комплекса Гамлета», проявляющегося как разрыв между волей и умом. В таком случае субъект либо впадает в созерца­тельность и теряет связь с действительностью, либо ста­новится марионеткой своих собственных действий, ото­рванных от разумных предпосылок. Подобная расщеп­ленность порождает болезненное состояние, исподволь разрушающее характер. А как известно, характер — это Судьба.

В этом плане Наполеон обладал удивительной целост­ностью своей натуры, и поистине дух его был настолько могучим, что создавалось реальное впечатление, будто он проступал сквозь его физическое тело. А «с телом моим я всегда делал все, что хотел». Он никогда не лечился. Даже тогда, когда заразился злокачественной чесоткой от убитого канонира, место которого занял у пушки при осаде Тулона — одном из первых его сражений. Вид смер­тельно больного человека и его исхудавшая, почернев­шая фигурка, проявляющаяся среди пламени и дыма, вызывали трепет и жалость у санкюлотов-головорезов, и те кидались в огонь за ним: «Лучше самим умереть, чем видеть, как умрет больной мальчик!»

И в дальнейшем, будучи уже первым консулом, а за­тем и императором, он работал по восемнадцать часов в сутки, поражая своей выносливостью окружающих. Он не знал усталости, подобно тому как не знал страха. Дух не может уставать, утомляются лишь тело и душа.

Работала беспрестанно и его Судьба, постоянно куда-то зовущая этого человека, чей взор и так был обращен в темные недра Рока.