О родительском сострадании

Пол Экман

Как становится ясно далее, в рассуждениях Далай-ламы допу­скается вероятность того, что когда человек дает жизнь ребенку или усыновляет ребенка, не являющегося его биологическим по­томком, это может облегчить проявление сострадания. Но в ка­честве реакции на невозможность стать родителем или обрести родителей вероятно и возникновение противоположного чувства. Люди могут также предоставлять компенсацию и с большей веро­ятностью становиться более сострадательными. Таким образом, возможно, лучшее предсказание будет заключаться в том, что бу­дут проявляться обе крайности. Однако другая возможность со­стоит в том, что способность к состраданию развилась у млекопи­тающих до такой степени, когда она уже не требует родительского опыта ни у источника, ни у реципиента для того, чтобы выразить свое сострадание.

Доржи: Люди, не имеющие нормальных отношений со своими матерями, не должны пытаться форсировано действовать таким образом. Один из учителей Его Святейшества часто цитировал слова Будды: «Для тебя каждый человек является чьей-то мате­рью и чьим-то отцом». Поэтому в действительности дело не огра­ничивается только матерью. Тем, кто имеет плохие отношения со своими матерями, вместо этого следует думать о тех, кто действи­тельно им дорог, кто им приятен, а затем попытаться распростра­нять тот же тип чувства на других.

Экман: Исследования отношений между матерью и ребенком говорят о том, что если мать не привязана к ребенку, то это име­ет долгосрочные последствия. Когда такой ребенок вырастает, он проявляет меньше заботы о других людях.

Далай-лама: Да, это очень вредно. (Через переводчика.) Макаки, о которых вы говорили, способны проявлять сострадание к знако­мым им обезьянам той же породы.

Джинпа: Но они не способны распространить его на других су­ществ. Подобная способность свойственна людям.

Далай-лама (через переводчика): Мы должны научить обезья­ну в первую очередь распространять сострадание на представите­лей той же породы, которые не находятся с ней в родственных от­ношениях.

Экман: Верно.

Далай-лама (через переводчика): Следующий шаг будет заклю­чаться в том, чтобы научить их проявлять сострадание к тем, кто не принадлежит их породе. Здесь важную роль будет играть ин­теллект.

Экман: Если я правильно понимаю ваши слова, то ключевым элементом здесь будет то, что я называю «эмоциональным резо­нансом», — ощущение страдания другого индивида.

Далай-лама (через переводчика): Да, это ключевой элемент.

Экман: Я размышлял о ваших словах, произнесенных во время нашей первой встречи в Дарамсале, о том, что когда вы слыши­те или читаете о массовых убийствах людей, то вы испытываете страдание, но оно быстро проходит. Но теперь означает ли крат­ковременность этого чувства, что вы должны обязательно про­должать испытывать страдание для того, чтобы предпринимать действия, направленные на прекращение страданий других лю­дей?

Далай-лама: Вот почему в буддистской литературе делается ак­цент на то, как практика сострадания должна быть уравновешена практикой здравомыслия, потому что сострадание должно сопро­вождаться проявлением отваги. Если вы просто сосредоточивае­тесь на страданиях других людей, то это может оказать на вас де­прессивное воздействие.

Известна история о великом тибетском специалисте по медита­ции, авторе «Восьми стихов о тренировке разума», известном под именем «Плачущего» Лангри. По-видимому, проявление сострадания было его обычным занятием, и страдания чувствующих су­ществ постоянно оказывали тяжелое влияние на его разум. Люди рассказывали, что он непрерывно плакал. Что является важ­ным с буддистской точки зрения, так это дополнение подобной практики проявлением мудрости. Если вы хотите что-то сделать, то, если вы обладаете смелостью, вам это удастся. В буддистском образе жизни считается, что «пробуждение разума» [20]должно до­стигаться за счет двух желаний. Первое — это желание избавить людей от страданий и наставить их на путь Будды. Второе же­лание заключается в поиске этого более совершенного состояния с тем, чтобы вы могли осуществить задуманные действия. Поэто­му здесь присутствует и элемент смелости, и элемент сострада­ния как желания победить страдание.

Экман: Для меня новая информация здесь заключается в необ­ходимости вырабатывать убежденность после первого шага, ко­торый обеспечивает просто знание.

Далай-лама: Верно.

Экман: Затем вы должны непрерывно размышлять об этом до тех пор, пока вся ваша внутренняя основа не изменится. Пока ваш разум не станет другим. Это должно в вас глубоко укоре­ниться. Тогда вам не нужно будет больше думать об этом.

Далай-лама: Правильно.

Экман: Это становится частью вашего Я.

Далай-лама: Верно.

Экман: Полная перестройка вашей когнитивной основы проис­ходит благодаря непрерывному размышлению над этим знани­ем. И в этом состоит суть, как я ее понимаю, практики медита­ции.

Далай-лама: Правильно. Но я думаю также об отрицательной стороне этого, она проявляется здесь же. Речь идет о возможно­сти идеологической обработки. Потому что человеческий разум может быть изменен и в результате одностороннего обучения.

Развитие сознания

Экман: Человеческие существа обладают сознанием, оно имеет­ся у всех нас, нам нет необходимости его вырабатывать. Оно при­суще всем нам.

Далай-лама: Да.

Экман: Но есть другой тип сознания, которое с точки зрения и западной и буддистской философии нам необходимо разви­вать.

Далай-лама: Да.

Экман: Как мы характеризуем второе, развиваемое сознание?

Как мы должны его назвать?

Далай-лама (через переводчика): В буддистской философии, когда мы говорим о сознании, мы проводим различие между дву­мя понятиями. Основное свойство разума, ясность, — это нечто такое, что является врожденным. Это не то, что может быть при­обретено. Что может быть приобретено, так это способность пони­мать объекты. Как много может постичь наш разум? Что может быть им усвоено? Благодаря тренировке мы можем расширить то, что понимает разум.

(Переходя на английский.) Я думаю, что просто когнитивный тип сознания присущ всем человеческим существам и животным или насекомым. Но что касается второй части сознания, кото­рая, как я думаю, обусловлена различиями мозга, различиями во внешних условиях, различиями в обстоятельствах или различия­ми в обучении, то здесь вы видите изменения или усиление раз­личий.

Экман: Ранее вы говорили, что в области разума и эмоций буд­дизм должен внести важный вклад в науку.

Далай-лама: Да.

Экман: Я согласен. Большинство людей, испытывающих эмо­цию или ведущих себя эмоционально, не сознают, что они делают. Они не могут вам этого сказать, потому что они не владеют собой. «То, что я делаю сейчас, вызвано страхом» или «вызвано гневом». Нельзя сказать, что они действуют бессознательно. Но они не могут наблюдать себя и понимать, что, к примеру, перед ними на­ходится свернутый канат, а не змея и им не следует бояться этого предмета. Чтобы осознавать это, мы должны приобрести соответствующую способность, которая не дается нам природой.

Медитация во время прогулки и медитация, сосредоточенная на дыхании, по-видимому, помогут вам в большей степени нахо­диться «в текущем моменте», фокусировать часть вашего Я на на­блюдении за вашими действиями и на понимании их.

Далай-лама: Это то, что может быть названо действием, осу­ществляемым сознательно.

С буддистской точки зрения, когда кто-то совершает действие -даже нехорошее действие, и если разум спокоен, то это означает отсутствие сильной эмоции. Но под влиянием негативного факто­ра — эмоции — тоже возможно совершать сознательно какие-то действия.

Экман: Но ведь нет какой-то части вашего Я, которая говорит вам и позволяет его контролировать...

Далай-лама (через переводчика): Чтобы прояснить это, вы долж­ны придумать несколько новых английских слов. (Экман смеется.) (Переходит на английский.) Затем уточнить их и зафиксировать, и тогда мы сможем продолжать дискуссию. Иначе у нас не полу­чится ничего хорошего!

Экман: Для этого использовалось слово «метавнимание». Мета-внимание позволяет мне видеть, как у меня возникает импульс к проявлению гнева. Хочу ли я испытать гнев или позволю им­пульсу пройти без последствий? Но я не думаю, что это дано нам природой. Мы должны практиковаться, чтобы выработать в себе такую способность. Это особый навык.

Многие западные преподаватели буддизма придают особое зна­чение развитию метавнимания, посредством работы над дыхани­ем. Насколько я понимаю, вы видели, что такая практика исполь­зуется для достижения или восстановления спокойствия разума, который может быть неспокоен, и здесь на помощь может прийти интеллект.

Далай-лама: В бирманских или тайских традициях предусмо­трено специальное усилие для тренировки памятования (осознан­ности) — это ходьба, прием пищи. Каждое движение, выполняемое осознанно, крайне необходимо вначале, потому что наше сознание, даже несмотря на попытки понять происходящее с помощью ин­теллекта, по-прежнему остается рассеянным. Следовательно, понимание или постижение реальности оказывается крайне огра­ниченным из-за отсутствия сосредоточенности нашего сознания. Осознанность обеспечивает концентрацию психической энергии для мобилизации.

(Через переводчика.) Когда вы рассуждаете о том, является ли это свойство разума естественным или приобретенным, то боль­шое значение имеет здесь слово «естественный»: это проявление самой Природы, как мы объясняем это в контексте буддизма. Например, попадание во власть эмоции при врожденном суще­ствовании этого свойства не соответствует истинной природе разу­ма, это нечто временное, и мы можем устранить это. С такой точки зрения существование злого разума неестественно. Но с точки зре­ния западного понимания природы попадание во власть эмоции при врожденном существовании этого свойства является вполне естественным.

О ПРИРОДЕ РАЗУМА

Пол Экман

Представленные мнения — это два разных взгляда на то, что яв­ляется фундаментальным для природы человеческого разума, но наши взгляды не различаются в тех аспектах, которые имеют прак­тическое значение.

Далай-лама видит истинную природу разума как лишенную го­рестей и страданий, таких как склонность к проявлению гнева. Я же утверждаю, что природа нашего разума не позволяет нам знать, что мы переживаем эмоционально в такие моменты, и поэтому мы очень подвержены совершению действий, о которых мы впослед­ствии сожалеем. Тем не менее мы оба соглашаемся с необходи­мостью осуществления практик, позволяющих успокаивать разум, ослаблять подверженность действиям, которые являются деструк­тивными, и развивать сострадание.

Экман: Но человек благодаря практике может научиться не под­даваться эмоциям.

Далай-лама: Да, это так.

Экман: Подобным образом человек может научиться распозна­вать импульсы к переходу в эмоциональное состояние, то есть те искры, которые предшествуют пламени. Это труднее всего – позволить искре погаснуть, не вызвав пламени. То, что я утверждаю и о чем я хочу узнать ваше мнение, сводится к следующему: так как мы не начинаем жизнь с этой способностью, а приобрести эту способность не так просто, как научиться ходить или разговари­вать, то мы должны настойчиво практиковаться для того, чтобы выработать ее у себя.

Далай-лама: И обрести опыт.

Экман: Опыт какого рода?

Джинпа: Вы задали правильный вопрос. Является ли метавнимание чем-то естественным образом существующим, свойством разума или же оно должно обязательно приобретаться?

Экман: Я думаю, что это способность разума. Разум на это спосо­бен. Но не без тренировки.

Джинпа: Разумеется.

Далай-лама: Очевидно, что животные также обладают способ­ностью проявлять осторожность.

Экман: Еще бы.

Далай-лама: Тогда как же добиться осторожного поведения? Это чувство осторожности имеется даже у насекомых.

Экман: Мое понимание многих буддистских практик медитации заключается в том, что они направлены на выработку сознатель­ной осведомленности для того, чтобы у вас имелся выбор и чтобы вы не были просто жертвой ваших импульсов, а могли бы выби­рать, что вам делать.

Далай-лама (через переводчика): Очень вероятно, что так оно и есть. Практика буддизма предусматривает, что человек учит сам себя видеть действительность такой, какова она есть, и избе­гать любых форм преувеличений.

(Переходя на английский.) Как буддист я верю, что трениров­ка разума необходима для его успокоения. Почему? Не просто как самоцель, а как условие более эффективной работы нашего интеллекта. Интеллект — это инструмент, позволяющий понять, что хорошо, что плохо и каковы последствия — краткосрочные и долгосрочные. По сути, и буддист, и небуддист, и человек, и любое животное — все хотят счастливой жизни. В этом нет сомне­ний.

Экман: Да.

Далай-лама: Поэтому, по крайней мере для человеческих су­ществ, многие нежелательные события происходят из-за того, что наш подход оказывается нереалистичным. Поскольку это вредно, то возникают еще более серьезные затруднения. Поэтому при нереалистичном подходе появляется искаженный взгляд, а искаженный взгляд вызывает нарушения. Неправильная ин­формация порождает неправильные взгляды, беспокойное состо­яние ума.

Экман: А как возникают неправильные взгляды?

Далай-лама: Неправильные взгляды, я думаю, по сути, являют­ся проявлением неведения.

Экман: Неведения.

Далай-лама: Быть неинформированным — это не то, что быть информированным, верно? Это разновидность чрезмерного дове­рия или чрезмерной самоуверенности, заставляющая человека думать, что перед ним не змея, хотя в действительности перед ним находится именно змея.

Экман: Люди вступают в жизнь, не обладая большими знания­ми.

Джинпа (после продолжительной дискуссии на тибетском): Его Святейшество хотел бы узнать, присущ ли человеку с самого рож­дения неправильный взгляд на мир.

Экман: Наука утверждает, что маленькие дети имеют ограни­чения восприятия, что приводит к формированию неправильных представлений. Ребенок верит, что эти представления объясняют все.

Например, дети часто думают, что развод их родителей явля­ется ошибкой. Это эгоцентричный взгляд, но он является частью бытия ребенка. Поэтому недоразумения развиваются естествен­ным образом, и это является тем, что буддисты называют неве­дением; подобное искажение действительности должно быть ис­правлено посредством обучения.

Далай-лама: Я думаю, что это то, что я называю неведением. Или односторонней информацией.

Экман: А как насчет более мягкого варианта — «ограниченной информации»?

Далай-лама: Хорошо. Мы должны быть дипломатичными.

Экман: Мы действуем, как дипломаты. (Смеется.)

Далай-лама: Предполагается, что теперь ученые должны быть объективными.

Экман: Безжалостная правда. (Смеется.) Слово «неведение» име­ет в английском языке неодобрительный оттенок.

Далай-лама: Я знаю.

Экман: Вы можете сказать «неинформированный».

Далай-лама: НЕинформированный.

Экман: Необученный. Но если вы скажете «невежественный», то это будет оскорблением.

Далай-лама: Я знаю.

Экман: Имеет ли оно такой же смысл в тибетском языке?

Далай-лама: Я всегда использую слово «неведение».

Экман: Мой вопрос заключается в том, должен ли я исключать слово «неведение», когда его используете вы, и использовать тер­мин «неинформированный» для обозначения неполноты инфор­мации и термин «неправильно информированный» для обозначе­ния наличия неверной информации или искаженного восприятия действительности? Это вопрос о том, хотите ли вы сообщить ан­глийским читателям подразумеваемый вами смысл, которого они не знают и который указывает на какой-то их дефект или недоста­ток. Вы согласны с тем, что если я назову вас несведущим, то это

утверждение будет иметь пренебрежительный оттенок?

Доржи: Нет.

Экман: Слово «несведущий» имеет пренебрежительный смысл. Я полагаю, что лучше его не использовать, потому что я в точно­сти не знаю, какой смысл вы в него вкладываете.

Далай-лама: Хорошо.

Экман: Единственное достоинство слова «неведение» состоит в том, что оно вас удивляет, потому что используется не слишком часто.

Далай-лама: Я вижу.

Экман: Но тот, кто его использует в отношении других, рискует показаться высокомерным. Поэтому, я думаю...

Далай-лама: Хорошо.

Экман: …я должен отказаться от использования слова «неведе­ние»[21].

Далай-лама: Отлично, отлично.

Экман: Теперь я исключаю неведение из нашего мира. (Смеется.) Замечательный результат нашей встречи.

Далай-лама: Я думаю, что многие концепции проникают внутрь слов и терминов. Итак, я полагаю, что прежде, чем ребенок начи­нает говорить, его ум может думать, хотя часто ребенок оказыва­ется недостаточно или неверно информированным.

Экман: Ранее вы говорили, что усиление положительных эмо­ций ослабляет гнев, враждебность и тому подобное. Имели ли вы здесь в виду выработку спокойствия или же чего-то другого?

Далай-лама: Спокойствия разума. Тогда ваш интеллект может использоваться эффективно. По сути, интеллект обладает способ­ностью осознавать реальность. Большинство отвлекающих эмо­ций во многом связаны с неполной или неправильной информи­рованностью.

Экман: Да.

Далай-лама: А также противодействием осознания реальности.

Экман: А является ли спокойствие разума тем, что дает возмож­ность осознать реальность?

Далай-лама: Да, это так. В общем случае, например, если чей-то разум замутнен гневом, страхом, ревностью или вожделением, то интеллект этого человека не может работать должным образом. В такие периоды часто делаются неверные оценки.

Экман: Да.

Далай-лама: Почему? Это следствие беспокойства вашего раз-ума. Ваша внутренняя или естественная способность не прояв­ляется должным образом. И все из-за мощной эмоции, которая в значительной мере смешана с искаженным представлением о ре­альности и недостаточным знанием.