Школа Аос-Цератос Твин-Ситиз, округ Миннеаполис

Лекция по мифологии шла уже час, и Фостер, расположившийся в последнем ряду, начинал скучать. Преподаватель сегодня был явно не в уда­ре: банальные факты пытался преподнести как откровения свыше. Донни даже не пытался конс­пектировать его изречения, как, впрочем, и ос­тальные слушатели. Он просто сидел, от нечего делать разглядывая соседей, и вертел в пальцах авторучку. Пару раз он по старой, еще школьной, привычке закусывал ручку зубами, но тут же спохватывался и с новым усердием пытался выло­вить смысл в монотонной речи лектора.

— Необходимость истории, мифа в культу­ре, — занудно вещал преподаватель, — почти универсальна. Мифы существуют практически в каждой культуре. Мнения специалистов о причинах создания мифов расходятся. Одни считают, что миф — это понятие развлекатель­ное, другие — что мифы созданы с более глубо­кой целью: дать некие жизненные инструк­ции.

Донни продолжал обводить взглядом ауди­торию, как вдруг словно почувствовал удар то­ком. Что-то зацепило его взгляд, и он даже не понял сразу, что именно. Он еще раз присталь­но осмотрел соседей и увидел. И перестал слышать.

Впереди, через ряд, сидела коротко стриже­ная блондинка. Она была не во вкусе Фостера, и в другое время он вообще не заметил бы ее. Но сейчас — видимо, тоже маясь от скуки — блондинка теребила пальцами маленькую се­режку-кольцо, и Донни мог видеть ее ногти. Какие ногти! Ухоженные, изящные, таких ни­когда не бывает у женщин, занятых садом и вообще ручным трудом. Каким прекрасным до­полнением они могли бы стать в коллекции Фостера! И этот теплый коричневый тон лака...

— Возможно, — жужжал как надоедливое насекомое голос лектора, — это удовлетворе­ние фантастических желаний, стремлений или поведения, в других ситуациях кажущихся не­приемлемыми. Поскольку мифы весьма прав­доподобны и основаны на почти правдивых историях, их можно отнести к художествен­ной литературе. Например, детские сказки:

«Алиса в стране чудес», «Белоснежка», «Дюй­мовочка», или те, где злая колдунья заколдова­ла девушку, а прекрасный принц воскресил ее через сто лет своим поцелуем... Это может счи­таться желанием смерти, по Фрейду, перене­сенным в сновидение.

Тут уж преподаватель совсем заврался, но Фостеру было не до того. Он, не отрываясь, смотрел на женщину впереди и, когда она уб­рала руку, чтобы сделать у себя в блокноте пометку, чуть не застонал от разочарования.

Самому Донни конспекты были не нужны:

он обладал почти абсолютной слуховой и зри­тельной памятью. Когда он закончил школу, родители ожидали, что их мальчик, с его-то знаниями и способностями, получит стипен­дию в каком-нибудь престижном колледже. Однако Донни тогда впервые проявил твер­дость. Он заявил ошарашенным родственни­кам, что хочет стать визажистом и только виза­жистом. Несколько дней мама плакала, а по­том как-то смирилась. После этого Донни был счастлив целых два года, работая в одном из лучших салонов красоты в Лос-Анджелесе, пока не случилась эта глупая история с клиенткой.

И угораздило же эту бабу вернуться в его каби­нет, когда он собрал с пола ее волосы и наслаждал­ся их ароматом и нежностью! Впрочем, он сам хорош: не запер за ней дверь. Естественно, его вышвырнули с работы в ту же минуту, когда хозя­ин прибежал на возмущенные вопли этой ханжи. И, естественно, в косметических салонах Лос-Ан­джелеса для него места уже не нашлось. Хозяин замял скандал с клиенткой и даже выдал Фостеру рекомендацию, но коллег оповестил, и ни в одном салоне работы для Донни больше не нашлось. И несчастный срыв в похоронном бюро-Блондинка оторвалась от своего блокнота и вновь взялась за сережку. Внимание Донни переключилось на ее руку. Желание стало не­стерпимым. Лиза Бруксфильд растравила его

сегодня утром, но Лиза будет не скоро. Еще целых две .недели... а эта женщина рядом. Интересно, замужем ли она? Может быть, уда­стся с ней познакомиться поближе? Если по­дойти к ней после занятий, попросить помочь в чем-нибудь... Например, сказать, что не все успел записать, попросить на денек лекции, а потом назначить встречу, чтобы вернуть их. В благодарность пригласить в бар на чашку кофе. Неплохая идея. Кажется, у него осталось снот­ворное, в горьком кофе его вкус почти незаме­тен, а действует оно достаточно быстро. Скорее бы заканчивал чертов лектор! Все когда-нибудь кончается, закончились и занятия. Фостер, следуя за остальными слуша­телями, вышел из аудитории, не особенно спе­ша, но так, чтобы не потерять из виду блон­динку. Он прошел за ней до ближайшего су­пермаркета, дождался, пока она выйдет. Женщина явно торопилась, так что долгого раз­говора не предвиделось. Ну, Донни, по край­ней мере завяжет знакомство.

Блондинка чуть ли не бегом направилась к автостоянке, Фостер последовал за ней, все еще стараясь держаться в тени. Подойдя к своей ма­шине, женщина начала возиться с замком, одно­временно балансируя грудой пакетов и огромной сумкой. Наконец, дверца соизволила открыться, и женщина с облегчением вывалила свой груз на водительское сиденье. Она устало распрямилась и

вздрогнула: по другую сторону машины стоял вы­сокий мужчина. Казалось, он соткался из тени, так незаметно и бесшумно он появился.

— Я испугал вас, — мягко произнес Фостер. — Прошу прощения. Мы сегодня были вместе на лекции по мифологии.

—Да?

Блондинка явно была испугана, и Донни так же мягко попытался ее успокоить. Как же трудно ему было удержаться, не броситься на нее прямо здесь и сейчас! Но надо быть осто­рожным, лишние свидетели ни к чему. Она ведь может закричать. Случайный прохожий — и еще один свидетель, вдобавок к той черново­лосой проститутке. Впрочем, ее подружка была хороша и стоила того, чтобы немного рискнуть.

— Меня зовут Донни,. — продолжил он, словно не замечая испуга женщины. — Я сижу сзади от вас, недалеко. Может быть, вы меня видели?

— Знаете, я не помню.

Женщина начала успокаиваться и уже не вздрагивала при каждом слове Донни, но ей было неуютно, она как-то вся сжалась.

— Да, понимаю, ведь вы сидите впереди. Дело просто в том... Вы понимаете, я вот тут уже собирался подойти к своей машине и уви­дел вас. Ради Бога, извините, что побеспокоил, у меня небольшая проблема. Я не записал сразу... Нас какие главы просили прочитать: десятую

и одиннадцатую или одиннадцатую-двенадца-тую?

С откровенным облегчением блондинка на­клонилась над грудой вещей и принялась рыться в сумке.

— Одну минуту, — послышался ее голос, — я сейчас... только блокнот найду. Кажется... Вот, десять и одиннадцать.

— Спасибо, — услышала она совсем рядом и, вскинувшись, увидела Донни не далее чем в двух шагах.

— Н-не за что, — выдавила из себя женщи­на, а в памяти ее всплыла кошмарная статья о маньяке-убийце, прочитанная в утренней газе­те. «Да что это я, — попыталась она взять себя в руки, — от каждой тени шарахаюсь. Просто он тихо ходит. А так — нормальный, очень вежливый человек». Но успокоиться она не ус­пела, потому что Донни придвинулся еще на полшага и опустил руку на открытую дверь машины. Женщина отпрянула было, но спи­ной наткнулась на машину.

— Извините, мне пора ехать, — слабым, дрожащим голосом проговорила она.

Донни не мог больше сдерживаться: она была так близко, совсем рядом, он чувствовал ее теплый запах, и она так соблазнительно боя­лась. Он совсем потерял голову.

— Не уезжайте, — хрипло попросил Донни, не соображая уже, что говорит и что подумает

женщина. Он даже не боялся, что она закричит:

это невозможно. Она же тоже знает...

— Отпустите дверь, — прошептала жен­щина, бледнея. Фостеру показалось, что она сейчас потеряет сознание, и он шагнул вперед, чтобы поддержать ее, нежно взял за плечи...

Страшная боль внизу живота бросила его на колени. Падая на мокрый асфальт, Донни еще успел удивиться: за что? А потом осталась только боль и — где-то далеко — высокий женский крик: «Помогите кто-нибудь! Помогите!»

Первый же водитель едва успел затормо­зить перед смертельно испуганной женщиной, вылетевшей на проезжую часть.

— Куда ты лезешь, идиотка! — начал было он, но осекся, остановленный диким взглядом и слабым лепетом: «Помогите! Заберите меня отсюда, здесь маньяк!»

Через пять минут прибывшие охранники уже надевали на Дональда Фостера наручники.

Скалли вошла в прозекторскую. Рабочий день закончился часа три назад, и ей придется се­годня проводить вскрытие в одиночку. Новая жертва: юная девочка из приличной семьи. Она осталась дома одна, к ней должен был зайти приятель, а родители уехали- на вечеринку. Парень-то и обнаружил... тело.

«Господи! — взмолилась про себя Скалли.— Ну почему я?» Она надела пластиковую маску-

очки, медленно натянула перчатки. За что именно ей послано это испытание? Видеть когда-то пре­красные, а теперь неузнаваемые тела, и не про­сто видеть, а изучать, распластывая скальпелем тех, кто еще вчера смеялся, жил, любил. Ду­мать, что такая судьба может постигнуть и ее, Скалли, по воле слепого случая, впрочем, как и этих девушек. Они так же ни в чем не были виноваты, как и она. Всего лишь попались на глаза маньяку. Всего лишь.

Скалли почувствовала, как грудь сдавило тоскливое чувство одиночества и беззащитнос­ти. Ей вдруг стало страшно здесь, в пустом тихом здании морга, наедине с изуродованным тру­пом невинной девочки. Заранее морщась от отвращения, Скалли подошла к столу, откину­ла мокрую, всю в пятнах крови простыню.

Аицо с закрытыми глазами поражало спо­койным выражением, словно покойница спала в собственной постели. Темные от влаги волосы аккуратно лежали двумя прядями вдоль лица, но на коже не было ни капли воды. Скалли было страшно дотронуться до девушки, как если бы это могло ее разбудить.

Скалли обреченно включила свет над сто­лом, взяла скальпель и не смогла удержаться, чтобы в последний раз перед вскрытием не взглянуть в лицо жертвы. На миг ужас сковал Скалли: покойная медленно, будто просыпа­ясь, открыла глаза.

— Почему я? — спокойно спросила девоч-,ка, пристально глядя ей в глаза. — Почему я? Почему не ты?

Скалли выронила скальпель и закричала.

Она кричала долго, уже понимая, что это сон, кричала, уже просыпаясь, и на границе сна и яви она увидела эпю... Скалли не знала, как назвать темный угловатый силуэт, возникший в просвете меж ее ресниц, но его молчаливая неподвижность наполнила все ее существо животным ужасом.

Задыхаясь, Скалли взметнулась с постели. Она была там же, где и заснула час назад, в холодном гостиничном номере, и никого не было рядом, она видела весь номер, потому что забыла выключить свет. Но даже здесь она не чувствовала себя в безопасности.

На несколько коротких мгновений Скалли четко осознала: кто бы ни был тот, черный — человек или дьявол, — это был убийца.

Телефонный звонок заставил дрожащую в ознобе Скалли оторвать руки от горла.

— Алло? — только тут Скалли заметила, что спала в одежде, костюм помялся, а верхняя пуговица оторвана.

— Скалли, это я.

— Молдер? — Скалли недоверчиво помо­тала головой, посмотрела на часы, показывав­шие чуть не полдвенадцатого.

— Я знаю, что поздно, — без тени вины заявил Молдер. — Есть новости. Арестовали

какого-то типа. Возможно, это наш подозреваемый.

— Ага, — ответила Скалли, собираясь с мыс­лями. Она еще находилась под впечатлением кош­мара. — Погоди, ты сказал... Я сейчас оденусь!