Глава 2 Ядерная функция слова

С точки зрения лингвопсихоанализа семантическая струк­тура любого слова, а таким образом и текста, состоит из трех уровней.

Первый, самый поверхностный пласт — повествова­тельный, или буквальный. Он заключен в пределах внеш­него, экзотерического круга восприятия и представляет собой значение, привитое обычным обучением. Экзоте­рический круг можно назвать профанным. В данном слу­чае, когда мы говорим о профанном понимании, то име­ем в виду, прежде всего, уровень понимания, свойствен­ный общественному сознанию, не проявляющему особой склонности к устремлению в глубины явлений. Пред­ставленный уровень, если проводить аналогию с психо­аналитической композицией психики, можно обозна­чить как — «сознание слова».

Следующий уровень — мезотерический. Он уже несет в себе информацию, расположенную за пределами бук­вального понимания, и потому раскрывает в себе контексты метафорические, иносказательные. Они просачиваются в глубины сознания и оказывают свое влияние изнутри. Открывающаяся многомерность смыслов сдвигает пси­хический аппарат с мертвой точки, делает его сопричаст­ным логике иррационального. Створки внешней обыден­ности раздвигаются, открывая пространство иных изме­рений, затаившегося инобытия. Здесь обнаруживают себя наши душевные ресурсы. Через подобное обраще­ние внутрь себя происходит обращение к таинству и в таинство. Посредством интуитивного озарения постига­ется сокровенное. Это — «подсознание слова».

Внутренний, или ядерный пласт — эзотерический. Со­кровенное становится откровением, постигаемым мгновенно. Инобытие перестает быть инаковым и становит­ся «своим». Пробужденное сознание расширяется до та­кой степени, что оказывается способным узреть скрытые связи мироздания. Единым домом становится Космос. Перешедший на этот уровень уже перестает быть просто говорящим слова и внимающим словам, но становится со-творцом, со-автором загадочного текста Судеб, осуще­ствившим свой таинственный процесс инициации. Про­свещенный стал посвященным. Что касается самого тек­ста, то формально он, конечно же, не меняется в пре­делах языка, но при этом обнаруживает в полной мере свою семантическую многомерность, ибо восприятие по­знающего к этому вполне готово. Повествовательные ходы вдруг оказываются разветвленными символами. А «темные пятна» неопознанных смыслов вдруг вспыхи­вают ярким светом. Именно на данном уровне сотворя-ется действенная молитва, и в ней мы узнаем «архетип слова».

Я возвращаюсь к положению, согласно которому сло­ва оказывают на нас решающее влияние. Только теперь данную мысль мы можем рассмотреть более конкретно, с учетом вышесказанного. Итак, слово имеет явное зна­чение, скрытый смысл и на самом глубинном уровне яв­ляет собой символ, архетипическую матрицу. Благодаря явному значению мы обмениваемся информацией, скры­тый смысл которой нас программирует, а символ облада­ет предопределяющим действием.

Техника психограмматики

Теперь, когда мы уяснили философию метода, нам оста­ется изучить и освоить его практическое содержание. Одним из инструментов технического оснащения лингвопсихоанализа является этимологическая методика.

Определимся с необходимыми понятиями. Этимоло­гия — наука о происхождении и первичном значении слова. Этимон — это и есть первичное значение слова, исход­ное слово, его основа, от которой произошли последую­щие слова.

И нашей задачей в данном случае становится выявле­ние этимона, который и оказывает решающее влияние на судьбу и состояние говорящего.

Обратимся к уже известному примеру с пациентом, который слишком часто употреблял слово «должен». Как и следовало ожидать, он на самом деле залез в долги. Сработал механизм «что говорим, то и получаем».

Однако это еще не все. Если мы выявим этимон при­веденного понятия, то обнаружим еще более глубокую подоплеку того, что происходит в жизни данного чело­века.

Проведем этимологический анализ слова «долг».

Древнерусское дължън — «обязанный, грешный».

Древнеанглийское dolg— «рана».

Старославянское рана — «наказание, кара, горение, бо­лезнь, удар».

Этимология понятия «болезнь» уходит в разветвлен­ную систему смыслов: чешское bol — «скорбь, печаль, ехидство». Древневерхненемецкое balo: balu — «уничто­жение, гибель». Древнеисландское bol— «зло, вред, бед­ствие, несчастье». Древнеанглийское bealu — «бедствие, несчастье». Индоевропейская база bhel-eu — «зло».

Комментарии излишни, так как ситуация более чем ясна.

С целью проявления причинных перводвигателей то­го, что с нами происходит, я в данной книге отвожу зна­чительное место лингвистической, этимологической сто­роне изучаемых понятий, что позволяет довольно легко определить эти обусловливающие факторы. Таким обра­зом, приведенные в нем лингвоаналитические ракурсы открывают доступ к первозначению понятий, которые мы привыкли считать обыденными. Но, как уже выясни­лось, за обыденным скрывается Бытие.

Азесмь...

Аз есмь — пресловутая загадка языка...

Но мы продолжаем биться над ней. Кто приступом, кто осадой, в одиночку и стадом. Неисчислимые битвы — во имя Бытия. Ибо Бытие и есть битва. На самом деле, весь единый и сплошной вой человечества, все его вой­ны — это призыв сакрального Слова, некой таинственной формулы, обладание которой дарует власть.

Все заклания — ради одного заклинания. Скрежетание скрещивающихся клинков и скрежет зубовный — крова­вая попытка извлечения звука из вакуума безмолвия.

Что в первую очередь предпринимают те, кто прихо­дит к власти? Производят реформы языка. Это хорошо известно из истории. Еще свежо в памяти гнетущее яв­ление чудовищного советского новояза с вождем — гене­ральным языковедом во главе.

«Сумевший оживить символы, владеет умами», — так сказал однажды математик Альфред Кожибский, и с ма­тематической меткостью попал в точку.

Вожди и шаманы понимают это интуитивно. Ведь, в сущ­ности, перевороты сначала происходят в языке, потом свершаются в сознании и уж затем вершатся в социуме.

Создатель привел к Адаму животных, чтобы тот на­звал их, дал им имена, — тем самым Господь даровал Пер-вочеловеку свободу и власть.

Первочеловек обрел дар речи и уподобился Богу, ибо теперь стал сопричастен Логосу, изначальному и всена-чальному Слову, сотворившему мир. Следовательно, язык являет собой воплощение и выражение чистого творчества как такового.

И по сей день мы творим всякий раз, когда произно­сим слова. Мы создаем свои тексты и плетем ткань своей Судьбы.

Сплетение словес и плетение судьбы следует пони­мать буквально. Это не метафора. Дабы убедиться в пра­вомерности сказанного, сверимся со словарем.

Понятие «текст» происходит от латинского texo, кото­рое, в свою очередь, восходит к протоязыковым индоев­ропейским семантемам: t'euk — «вести», teks — «изготов­лять», teik — «предначертание». — 1. Ткать. 2. Строить, сооружать, изготовлять. 3. Составлять, слагать, сочинять. 4. Вплетать, переплетать, сочетать. Из приведенного гла­гола образуется ряд значений.

Textus — 1. Сплетение. 2. Строение, структура. 3. Ткань. 4. Связь, связное изложение.

Textor — «ткач».

Textrinum — 1. Ткацкая мастерская. 2. Ткацкое искус­ство, ткачество.

Textum — 1. Ткань. 2. Связь, соединение, строение. 3. Слог, стиль.

Таким образом, выясняется, что любой из нас вполне оправданно может сказать про себя: «Я — текстор, жизнь моя — текстум, душа моя — текстринум».