Открытое письмо к читателям. 16 страница
Описанная ситуация была характерной для последующих четырех лет существования Общества. Конфронтация продолжается с небольшими перерывами и по сей день. Мы можем обратиться к описаниям событий, сделанным мистером Оливером Лоджем[214], в которых он так определял суть деятельности Общества:
«Его следовало бы назвать Обществом для замалчивания фактов, для огульного обвинения в шарлатанстве, для смущения умов и для отречения от нового Откровения, которое, по словам членов Общества, навязывается человечеству, отвлекая его от сферы просвещения и науки».
Подобная критика может показаться слишком суровой, но, в конце концов, именно она звучала в подавляющем большинстве высказываний авторитетных личностей об Обществе психических исследований.
Одним из ранних образчиков деятельности ОПИ может служить командировка в Индию своего представителя в лице доктора Ричарда Ходжсона для расследования «чудес», происходивших в Адьяре — штаб-квартире мадам Блаватской, которая внесла несомненное оживление в изучение древней восточной мудрости. Она создала собственную философскую систему, известную во всем мире под названием «теософия», снискавшую признание просвещенной общественности Запада. Наше повествование — не место для обсуждения сложного характера этой замечательной женщины. Мы просто констатируем тот факт, что в результате поездки доктор Ходжсон составил самое неблагоприятное мнение о ней самой и связанных с ней чудесах. Какое-то время это мнение считалось окончательным, но позже открылись некоторые обстоятельства, приведшие к пересмотру дела, во многом благодаря активности миссис Безант[215]. Она утверждала, что свидетели были основательно озлоблены, а некоторые из них — подкуплены, большинство же показаний оказалось явно сфальсифицированными. В целом все события оказались подстроены так, чтобы бросить тень на мадам Блаватскую, хотя это и не давало оснований отрицать другие известные факты. И опять, как и в других случаях, Общество показало свою способность лишь целеустремленно и последовательно разоблачать предполагаемое мошенничество, демонстрируя полное отсутствие гибкости, столь необходимой в экспериментах по изучению психических сил.
Тем приятнее вспомнить об изучении ОПИ проявлений медиумических способностей у миссис Леоноры Пайпер, несомненно одаренной женщины из Бостона (США), принесшем хорошие результаты. Отчеты об экспериментах, проводившихся на протяжении пятнадцати лет, составляют несколько томов. В рядах исследователей находились такие известные и авторитетные личности, как профессор Уильям Джеймс из Гарвардского университета, доктор Ричард Ходжсон и профессор Хайслоп из университета округа Колумбия. Все трое были убеждены в подлинности всех манифестаций, происходивших в присутствии медиума, и склонялись к спиритической интерпретации этих явлений.
Спириты, естественно, торжествовали, получив официальное подтверждение своих взглядов. Мистер Доусон Роджерс, президент Лондонского спиритического объединения, на собрании своей организации 24 октября 1901 года выступил со следующей речью:
«За последние несколько дней произошло небольшое событие, которое заставило меня сказать здесь несколько слов. Многие из вас знают, что наши друзья из ОПИ (или, по крайней мере, некоторые из них) присоединились сегодня к нашему „лагерю“. Говоря это, я не имею в виду, что они присоединились к союзу лондонских спиритов в буквальном смысле слова. Я лишь хочу сказать, что те, кто еще несколько лет назад иронизировали относительно нашей организации, сегодня разделяют наши идеи о существовании человека после смерти и о возможности общения с загробным миром.
Так, я до сих пор сохранил яркие воспоминания о раннем этапе истории ОПИ. К счастью или несчастью своему, я был членом его первого правления, как и наш уважаемый друг У. Стэнтон Мозес. Мы вместе принимали участие в заседаниях правления и с грустью отмечали то неверное направление, по которому оно пошло, сомневаясь в том, что загробная жизнь есть объективная реальность. Результатом этого явилась наша с мистером Стэнтоном Мозесом отставка и выход из правления. Однако время все изменило. Сейчас наши друзья выразили желание установить истину, хотя ранее они искренне пытались доказать, что спиритизм — это не более чем мошенничество…
К счастью, со временем это их страстное желание поостыло и мы с полной уверенностью можем назвать членов ОПИ своими лучшими друзьями и коллегами. Они провели кропотливую работу, доказавшую правильность нашего пути, хотя вряд ли ее очевидность требовала таких усилий. Первым делом следует отметить нашего верного друга — мистера Ф. У. Х. Майерса, который самолично установил спиритическую природу тех явлений, свидетелем которых он оказался. Затем доктора Ходжсона. Те из вас, кто долгое время следил за ходом исследований, безусловно помнят, насколько серьезно он относился к этому предмету. Его можно сравнить с Саулом[216], преследовавшим христиан. Самостоятельно проведя исследования способностей миссис Леоноры Пайпер, он перешел на нашу сторону, честно и бесстрашно провозгласив себя новообращенным последователем идей спиритизма. Несколько дней тому назад мы получили обширный труд мистера Хайслопа из Колумбийского университета (штат Нью-Йорк), опубликованный Обществом психических исследований. Это книга объемом 650 страниц — свидетельство убежденности его как вице-президента ОПИ в спиритической природе явлений, которые он лично засвидетельствовал. Все они пришли сюда сегодня, и я приступаю к началу заседаний вместе с хорошим другом нашего спиритического союза — мистером Подмором»[217].
Нас отделяет от того времени двадцать лет, и мы можем отметить общий оптимизм и обнадеживающие прогнозы бывших оппонентов, но эксперименты, проводимые с миссис Пайпер, поставили всех перед выбором. Профессор Джеймс приступил к ним в 1885 году, услышав о ней впервые от своего родственника, который наблюдал на ее сеансах необычные и интересные явления. Однако он был настроен скорее скептически и решил поэкспериментировать с ней сам. В результате он получил несколько убедительных посланий с того света. Например, однажды, когда его теща потеряла свою чековую книжку, доктор Финюи — медиумический посредник и руководитель сеансов миссис Пайпер, к которому обратился за помощью доктор Джеймс, безошибочно назвал местонахождение этой книжки. В другом случае тот же руководитель сказал профессору Джеймсу: «У вашего ребенка был приятель по детским играм — мальчик по имени Роберт Ф., ныне покойный». Семья Ф. находилась в родственных отношениях с миссис Джеймс и проживала в другом городе. Профессор Джеймс сказал своей жене, что доктор Финюи ошибся в определении пола умершего ребенка из семьи Ф. Но ошибался в данном случае профессор Джеймс, так как это был именно мальчик. Известны и многие другие примеры подобных сообщений. Профессор Джеймс отзывался о миссис Пайпер, как об абсолютно простой и искренней женщине, а о своей работе с ней говорил следующее:
«Результаты экспериментов заставили меня поверить в каждый отдельный случай проявления ее способностей. Впадая в состояние транса, она говорила о таких вещах, которые никогда не имела возможности узнать, будучи в сознании».
После смерти доктора Ричарда Ходжсона в 1905 году профессор Хайслоп получил через миссис Пайпер серию убедительнейших сообщений, которые заставили его поверить в то, что он общался со своим давним другом и коллегой, доктором Ходжсоном, и еще с одним парнем-рабочим. Ходжсон, например, напомнил ему об одной женщине — частном медиуме, способности которой они воспринимали по-разному. Он велел ему обязательно посетить ее, добавив: «Я нахожу состояние дел лучше, чем я думал». Он говорил об опыте по окрашиванию воды, который он и Хайслоп ставили в процессе работы с медиумом, жившим за пятьсот миль от Бостона, и о котором миссис Пайпер ничего не знала. В разговоре была упомянута рукопись одной из книг мистера Хайслопа и даже затеян спор по поводу ее сокращения. Скептики могут отметить, что эти случаи профессор Хайслоп хранил в своей памяти, откуда миссис Пайпер с легкостью могла «извлечь» их, прибегнув к помощи телепатии. Но сообщения сопровождались многочисленными описаниями личных черт и особенностей доктора Ходжсона, которые мог знать только профессор Хайслоп.
Чтобы дать возможность читателю самому убедиться в неоспоримости сообщений, полученных через миссис Пайпер под руководством Финюи, мы приводим описание следующего случая[218].
На сорок пятом сеансе, который происходил в Англии 24 декабря 1889 года в присутствии Оливера Лоджа, Альфреда Лоджа и супругов Томпсон, Финюи неожиданно спросил: «Знаете ли вы Ричарда Рича, мистера Рича?»
Миссис Томпсон: «Я знала доктора Рича, но не очень хорошо».
Финюи: «Это он. Он умер. Он передает своему отцу наилучшие пожелания».
На восемьдесят третьем сеансе, где снова присутствовали супруги Томпсон, Финюи вдруг воскликнул: «Здесь доктор Рич!», после чего доктор Рич заговорил.
Рич: «Очень любезно со стороны этого джентльмена (имея в виду доктора Финюи. — Авт.) дать мне возможность поговорить с вами. Мистер Томпсон, я хочу передать через вас сообщение для моего отца».
Томпсон: «С удовольствием сделаю это».
Рич: «Премного благодарен, очень мило с вашей стороны. Видите ли, я ушел из жизни слишком неожиданно. Отца это очень огорчило и огорчает до сих пор. Скажите ему, что я жив-здоров, передайте ему мою любовь. Где мои очки?» (Медиум провела руками перед своими глазами.) «Я всегда носил очки». (Так и было на самом деле). «Я думаю, что он хранит их вместе с некоторыми моими книгами. Я их держал в маленьком черном футляре, надеюсь, что он его не потерял. Иногда он жаловался на головокружения, нервничал, но это не имело серьезных последствий».
Томпсон: «А чем занимается ваш отец?»
Медиум взяла карточку и сделала вид, что пишет на ней, пытаясь наклеить марку в верхнем углу карточки.
Рич: «Он занимался обслуживанием или чем-то в этом роде. Мистер Томпсон, если вы передадите мое сообщение, то я смогу вам помочь всем чем угодно. Обещаю вам».
Профессор Лодж писал об этом случае:
«Мистер Рич-старший служил начальником почтового отделения в Ливерпуле. Его сын, доктор Рич, был совершенно незнаком мистеру Томпсону, так же как и мне. Отец, как мы выяснили, очень горевал по поводу смерти сына. Мистер Томпсон встретился с ним и передал ему послание от сына. Мистер Рич-старший отнесся к нему крайне недоверчиво, предположив, что это какой-то фокус. Фразу же „премного вам благодарен“ назвал характерной для сына и подтвердил сообщение о слабых головокружениях, мучавших его самого время от времени. „Мистер Рич не знал, что имел в виду его сын под „черным футляром““. Тот человек, который мог бы пролить свет на значение этой фразы, находился в Германии. Отец, однако, отметил, что доктор Рич постоянно говорил о черном футляре на смертном одре».
Комментарий М. Сэйджа:
«Без сомнения мистер и миссис Томпсон знали доктора Рича или встречали его однажды. Но они не помнили всех деталей, приведенных здесь. Откуда же медиум почерпнула всю эту информацию? Конечно же, не от кого-либо из числа присутствовавших: на сеансе таковых просто не было».
В течение своей долгой карьеры миссис Пайпер неоднократно меняла посредников, ведущих ее сеансы. Первым стал некто Финюи, который называл себя французским доктором, но чей «земной» послужной список был противоречивым и сомнительным. Независимо от этого, его способности достойны восхищения. Ему удалось убедить множество людей в том, что он действительно служил посредником между живыми и умершими. Некоторые сведения о нем казались правдивыми, хотя, вполне возможно, что они были почерпнуты из отчетов о проведении сеансов под его руководством. С другой стороны, считалось, что он являлся «вторым Я» миссис Пайпер, «одной из нитей, вплетающейся в полотно» ее сложного и недоступного для обычного понимания характера.
При изучении этого феномена доктор Ходжсон, находившийся в первых рядах самых строгих критиков теории телепатии, постепенно склонился к принятию спиритической гипотезы. Он установил, что телепатия между присутствующими и медиумом не приводит к подобному эффекту. Его больше впечатляли дикие и мрачные сообщения, переданные посредством духов от тех, у кого еще при жизни был расстроен разум. Трудно поверить, что подобные сообщения были получены при помощи телепатии от присутствующих на сеансе. С другой стороны, известны случаи (с Ханной Уайльд, например), когда полученное при жизни сообщение не могло быть передано после смерти. Наши читатели могут отметить точность и добросовестность подобных отчетов. Мы же повторяем, что будем верить в положительные результаты исследований и надеяться на то, что, углубляя свои знания, мы получим ключ к объяснению всего того, что сегодня кажется невероятным. Другого пути к осознанию закономерностей, кроме как через преодоление всех специфических сложностей, возникающих перед экспериментаторами, не существует.
В марте 1892 года после того, как руководящая роль Финюи — прежнего духовного наставника миссис Пайпер, постепенно перешла к Джорджу Пелэму, содержание и характер сообщений резко изменились. Джордж Пелэм — молодой литератор, погибший в возрасте тридцати двух лет, при падении с лошади, до своей гибели проявлял интерес к изучению психических наук и буквальным образом пообещал доктору Ходжсону в случае своей смерти приложить все старания к тому, чтобы донести до человечества доказательства существования загробного мира. И он выполнил свое обещание. Автору хотелось бы выразить свою благодарность Джорджу Пелэму. Изучив его записи[219], он воспринял наконец спиритизм с самой лучшей стороны, и эта его симпатия еще больше укрепились в период Первой мировой войны.
Пелэм предпочитал передавать письменные сообщения через миссис Пайпер. Бывали случаи, когда Финюи говорил, а Пелэм «писал», причем происходило это одновременно. Личность Пелэма идентифицировали тридцать его прежних друзей, совершенно не знакомых медиуму. Со всеми Пелэм вошел в контакт, узнал их всех и обращался к ним так же, как делал это при жизни. При этом он ни разу не ошибся. Подобные примеры прекрасно иллюстрируют две составляющие спиритического учения — бессмертие личности и ценность духовного общения. Поучительно и то, что процесс общения очень нравился Пелэму. «Я несказанно рад тому, что мне предоставлена возможность общения с вами. Мне жаль тех, кто лишен этого». Иногда он проявлял полное равнодушие к прошлому. Комментарий М. Сэйджа содержит мудрую мысль:
«Если и существует мир иной, то души возносятся в него не для того, чтобы размышлять о том, что происходит в нашей несовершенной земной жизни; они попадают там в водоворот преисполненной высокого смысла благородной деятельности. Если они все же о чем-то иногда и забывают, то это неудивительно. Уверен, что они забывают гораздо реже и меньше, чем это делаем мы»[220].
Пелэм сам дал прекрасное описание своей личности. Все, что он мог сказать о своем опыте загробной жизни, имело для всех нас огромное значение. Это именно тот случай, когда психические явления как основа спиритизма перекликаются с религиозной стороной учения. Разве могут сравниться теории почтеннейших учителей наших со сведениями о загробной жизни, полученными из «первых рук» от реального лица, узнанного многими. Этот случай походит на другие и отражает постепенную эволюцию в осознании бессмертия земного существования. Это один из тех примеров, где все способности, присущие личности в земной жизни, получили после смерти широкое поле деятельности.
В 1898 году Джеймс Херви Хайслоп, профессор логистики и этики Колумбийского университета, сменил доктора Ходжсона в качестве главного эксперта. Заняв с самого начала своей деятельности ту же скептическую позицию, что и Ходжсон, он, по мере накопления опыта, пересмотрел свои взгляды. При чтении его отчетов, вышедших отдельным изданием, а также напечатанных в шестнадцатом томе «Трудов» ОПИ, видишь воочию, что он не мог противиться неоспоримым фактам. К нему обратились из загробного мира его отец и многие другие родственники. Этот случай нельзя объяснить участием личности-двойника или применением телепатии. Он не стал кружить вокруг да около, а честно заявил, что «разговаривал со своим отцом, братом и братьями отца», и каждый, кто читал его отчеты, не мог не поверить в это. До сих пор трудно представить, как Общество решилось напечатать подобные свидетельства в своих «Трудах» в то время, когда большинство членов его правления оставалось непримиримыми противниками спиритических взглядов. Эту их позицию можно объяснить только эгоистичным и ограниченным типом мышления, не способным принять на веру то, что происходит не с ними. Даже если доказательства лежат на поверхности и опираются на реальные факты, их никто не берет в расчет. В этом и кроется возможная причина того, что многие аспекты проблемы оставались до конца невыясненными.
Никакая память, даже самая незамутненная, не может вернуть Хайслопу его покойного отца. Многие детали позабылись, о других не было известно вообще — до того, как произошли беседы Хайслопа с умершим отцом. Два пузырька с чернилами на его письменном столе, коричневый перочинный нож, перо, имя его пони, его черное кепи — можно назвать подобные мелочи несущественными, но по этим приметам узнается родной человек. Отец всегда был верным членом одной небольшой секты. И только в этом он, кажется, изменил сам себе: «Ортодоксальность здесь (на том свете) не имеет никакого значения. Мое мнение о многих вещах изменилось».
Интересно отметить, что после шестнадцати подобных бесед профессор Хайслоп признал методы спиритов. В свободной беседе, не прибегая ни к каким специальным проверкам, он собрал гораздо больше убедительных подтверждений, чем на пятнадцати заседаниях, на которых принимались всевозможные меры предосторожности. Не ограниченные жесткими рамками, подобные интервью гораздо эффективнее по результатам, поскольку чересчур дотошные исследователи зачастую оказывают определенное давление на других участников заседаний. Хайслоп оставил нам свои отчеты о 205 случаях подобных бесед, сам он был свидетелем и участником 152 из них.
Возможно, самой интересной и драматичной из них была беседа, происходившая в 1905 году между миссис Пайпер и двумя выдающимися исследователями уже после смерти Ричарда Ходжсона. Покойный Ходжсон и Хайслоп беседовали, используя уста и руки полуобразованной, одержимой женщины. Замечательная и невероятная ситуация! Тот, кто так долго изучал духов и медиумические способности этой женщины, должен был сам явиться в качестве духа к своему старому другу. Такой случай, несомненно, заслуживал тщательного изучения[221].
Следующий отрывок из сообщения Стэнтона Мозеса должен заставить наших исследователей психических сил задуматься, а читателю предоставляется возможность самому решить — могли ли эти слова «зародиться» в мыслях миссис Пайпер:
«Эту идею все мы хотели бы донести до вас и всех наших друзей по прошлой земной жизни. Речь идет о том, что тот, кто жаждет духовного совершенствования, и тот, кто просто движим сугубо научным интересом, по-разному входят в мир духов. Доктор Ходжсон говорит, что я (Хайслоп. — Ред.) должен указать вам на его великую ошибку, которая заключалась в том, что Он слишком долго находился в плену материалистического восприятия жизни, превыше Всего ставя материальные блага. Сфера высшего, духовного не существовала для него. Он не мог рассматривать психические явления с той позиции, на которой нахожусь я. Он старался интерпретировать их как материалист, не пытаясь взглянуть на них с точки зрения спиритизма. Того, кто подобно ему, переходит из земного бытия в духовную сферу, можно сравнить с новорожденным ребенком. С тех пор, как он явился нам, его начали забрасывать посланиями, передавая через посредников всевозможные вопросы. Но все было напрасно: он не мог отвечать. Он повторяет, что именно я должен рассказать вам о его прежнем одностороннем восприятии сложного и важнейшего явления, всей глубины которого ему не удалось постичь при жизни».
Некоторые описания личности замечательной женщины-медиума миссис Пайпер могут представлять интерес для читателя нашей книги. Вот как отзывался о ней мистер А. Дж. Филпот:
«Она показалась мне спокойной, цветущего вида женщиной средних лет. Она была невысокого роста, ладно сложена, с аккуратно причесанными темными волосами. Выражением лица она, скорее, походила на экономку или домохозяйку. Она выглядела преуспевающей женщиной, по внешнему виду которой было трудно судить об ее интеллекте. Я ожидал увидеть иной тип женщины, более нервозный, но миссис Пайпер казалась совершенно спокойной и флегматичной, как немецкая „хауз-фоау“ (домохозяйка. — Ред.). Было совершенно очевидно, что она не обременяла свой рассудок решением метафизических или каких-либо других проблем абстрактного характера. Она мне напомнила сиделку из госпиталя — спокойную и невозмутимую».
Так же, как и многие другие великие медиумы (как, например, Маргарет Фокс Кейн), она была агностиком[222] по отношению к собственным способностям. Наиболее естественно она чувствовала себя, находясь долгое время в состоянии транса, получая сведения обо всем происходившем за это время только из вторых рук. Истоки своего необычного дара она склонна была видеть в способности к передаче мыслей на расстояние. У Эвсапии Палладино медиумизм проявился после травмы головы. Психические силы этого медиума проявились также неожиданно, как и оставили ее. Автор встречался с ней в Нью-Йорке в 1922 году. В то время она, похоже, утратила все свои способности, хотя и сохранила интерес к психическим проявлениям.
Общество провело огромную работу по исследованию так называемой «перекрестной переписки». Многие сотни страниц в «Трудах» ОПИ посвящены этому явлению, вокруг которого неизменно возникали бурные дискуссии.
Предполагалось, что это действо разыгрывалось согласно «потустороннему» сценарию. По мнению Ф. У. Х. Майерса, подобный способ общения с духами исключал пугавшую многих исследователей психических сил телепатию живых участников сеанса. Майерс, естественно, находившийся среди живых, нашел простое решение проблемы: он использовал для получения сообщений двух медиумов одновременно, осуществляя над ними необходимый контроль.
Но по мнению ОПИ перекрестная переписка имела гораздо более сложный характер. Одна запись не была просто повторением содержания другой; записи, скорее, раскрывали различные аспекты одной и той же идеи. Часто информация, содержавшаяся в одном из письменных сообщений, лишь дополняла и поясняла другое.
Мисс Элис Джонсон, одна из сотрудниц ОПИ, была первой, кто отметил эту связь между перекрестными письменными сообщениями. Она ссылается на простой пример:
«Запись, сделанная миссис Форбс, содержала сообщение ее сына Тальбота, гласила, что он должен сейчас покинуть ее и отправиться на поиски человека, имеющего способности к автоматическому письму для того, чтобы он смог подкрепить фактами то, что она только что записала с его слов.
В тот же день миссис Веролл упомянула в своей записи о ели, которая росла в саду. Ее послание завершал рисунок сабли и подвешенного рожка. Этот рисунок служил эмблемой полка, в котором служил Тальбот Форбс. Кроме того, оказалось, что в саду миссис Форбс росло несколько елей, посаженных из семян посланных ей сыном. Причем, все эти факты были неизвестны миссис Веролл».
Мисс Джонсон, которая тщательно изучила записи, сделанные миссис Томпсон, миссис Форбс, миссис Веролл, миссис Уиллет, миссис Пайпер, а также другие перекрестные письма, пришла к следующему заключению:
«Сравнение всех этих случаев, или, по крайней мере, некоторых из них, наводит на мысль о том, что невозможно получить что-либо подобное путем чисто механической, дословной передачи фраз письменного сообщения одного участника сеанса автоматического письма другим. Мы ни разу не получили сходных по смыслу высказываний, пусть и выраженных различными словами, что могло бы служить подтверждением существования телепатии между обоими „автоматистами“. То, что мы получаем — это лишь разрозненные фрагменты, кусочки мозаики. Каждый из них в отдельности не имеет никакого смысла, но если мы сложим их вместе, то увидим, что один дополняет другой и постепенно вырисовывается главная идея, объединяющая обе записи и выраженная в каждой из них только частично»[223].
Далее мисс Джонсон говорит, что этот факт доказан сотнями случаев и что «слабое место всех выявленных случаев телепатии с умершими заключается в том, что они могли быть объяснены телепатической связью между живыми».
И еще она пишет следующее:
«В перекрестной переписке мы находим очевидную связь телепатии с реальной действительностью: письменные сообщения, написанные примерно в одно время, касаются реальных фактов, подлинное значение которых неизвестно никому из ныне живущих. Они порой скрыты даже от опытного „автоматиста“ и становятся понятными только после сопоставления обоих сообщений. В то же время в рукописях имеются доказательства реальности этих фактов. Таким образом, подобный метод в целом удовлетворяет требованиям, необходимым для признания доказательств убедительными».
Для студента, пасующего перед титанической работой по тщательной проверке этих документов (а они насчитывают сотни печатных страниц), возможно, было бы достаточно тех доказательств, которые привела мисс Джонсон. Но, как выяснилось, многие одаренные и опытные исследователи считали их недостаточными. Вот, что говорил, например, Рише:
«Существуют ярко выраженные случаи искажения памяти. Но будь то искажение памяти, ясное сознание или телепатия, это ни в коей мере не подразумевает существование разумных интеллигенций (духов. — Ред.)»[224].
Не следует забывать, однако, что Рише не является беспристрастным спорщиком, так как признание существования Духа противоречило бы всем учениям его времени.
Ему вторит доктор Джозеф Максвелл, представитель той же школы, что и Рише:
«Невозможно допустить существование Духа. Мы хотим убедительных фактов, но система перекрестной переписки таковых пока не предоставила. Поэтому эта теория имеет шаткое основание».
Можно отметить, что и Максвеллу и Рише предстояло еще пройти длинный путь, прежде чем они стали разделять взгляды спиритов.
Мы ознакомились с серьезным обсуждением той же проблемы в лондонском «Спектэйторе»:
«Если такие явления (имеется в виду перекрестная переписка сложного типа) не выходят за рамки обычного, не стоит затевать спор об очевидном. Очевидным является тот факт, что только разумные существа могли принимать участие в перекрестной переписке. Едва ли стоит пытаться доказать, что эти сознательные создания имели форму „духа“, или что они, по их собственному утверждению, были выходцами того света. Перекрестная переписка, скорее, могла бы служить выяснению вопроса об их деятельности, а не о подлинности этих созданий».
Вот некоторые типичные примеры из «Трудов» ОПИ. Каждому отдельному случаю отводилось порой по 50—100 печатных страниц. Трудно подвести убедительный итог этой дискуссии, не рассказав хотя бы коротко о каждом случае, но легко представить, как утомились бы наши читатели, если бы мы попытались раскрыть эту тему во всей ее полноте.
11 марта 1907 года, в час дня, миссис Пайпер, находясь в полном сознании, произнесла слово «фиалки».
В тот же день, в 11 утра, миссис Веролл приступила к автоматическому письму. Вот что она записала:
«Их головы будут увенчаны венками из фиалок.
Запахи фиалок.
Фиалки и листья олив, багряные, от них веет древностью.
Город фиалок…»
8 апреля 1907 года дух Майерса через миссис Пайпер передал для миссис Сиджвик следующее послание:
«Вы помните Еврипида[225]?… Помните Духа и Ангела? Я говорил о них… Почти все слова, которые я написал, относятся к сообщению, которое я пытался передать через миссис В.».
В автоматическом письме миссис Веролл от 7 марта упоминаются «Hercules Furens»[226] и «Еврипид». 25 марта миссис Веролл записала:
«Пьеса о Геркулесе была поставлена, и ключ к ней находится в трагедии Еврипида, если бы вы только могли ее увидеть…»
Это, конечно, не было случайным стечением обстоятельств.
16 апреля 1907 года миссис Холланд, находясь в Индии, написала письмо, в котором упоминались слова «Mors» и «Тень смерти».
На следующий день миссис Пайпер произнесла слова «Танатос» (явно неправильно произнесенное Thanatos — греческое слово, обозначающее «смерть», так же как и латинское слово «Mors»).
29 апреля миссис Веролл написала письмо, полностью посвященное смерти, с цитатами из Лэндора, Шекспира, Вергилия и Горация[227]. Все они так или иначе были связаны со смертью.
30 апреля миссис Пайпер, находясь в сознании, три раза последовательно повторила слово «Танатос».
И снова предположение о случайном совпадении не подтверждалось.
В другом случае перекрестной переписки упоминалась фраза «Ave Roma immortalis» [228].
Мистер Джеральд Бельфор предположил, что ключом к разгадке этой фразы служит известная картина, хранящаяся в Ватикане[229].
В записке миссис Веролл содержалось детальное описание картины, ничего не говорящее ей самой и включающее фразу «Ave Roma immortalis», которая была написана несколько дней назад в письме миссис Холланд.
Интересно то, что медиумический посредник, очевидно, понимал о чем идет речь.
2 марта, когда началась эта переписка, миссис Веролл призналась в своем письме, что использовала фразу, полученную ею «через одну леди». История начала наконец-то проясняться. 7 марта, в последний день переписки, со стороны миссис Холланд были получены следующие слова: «Не могла же я не дать ей ключа к разгадке».
Мистер Джеральд Бельфор утверждает, имея на то основания, что эти два комментария подтверждают преднамеренность данной перекрестной корреспонденции. Сэр Оливер Лодж, комментируя его точку зрения, говорит о скрытом смысле этой переписки: