Дружба как фактор образования

Особое место в развитии афинского гражданина занимала дружба. «Грек был общителен от природы,- пишет П.Гиро, - «и дружба казалась eму драгоценным достоянием. В одной песенке, распеваемой на пирах (так называемой сколии), перечисляются условия, при которых смертный может считаться счастливым: на первом месте ставится здоровье, на втором—красота, на третьем—честно приобретенное богатство, наконец, на четвертом—дружба, которую в юности питают к людям своего возраста. В Афинах более, чем где - либо, ценили дружбу и старались развивать ее. Дружба была распространена и среди детей. Особенно часто нежные дружеские отношения, продолжавшиеся за пределы юношеского возраста, завязывались между детьми в то время, когда они были у педотриба-; позднее, когда юноши делались эфебами , они любили запечатлевать свои дружеские чувства, начертывая на мраморе эпитеты, которые они давали друг другу. Сократ, глядя на дружбу двух молодых людей, Менексена и Лизия, сделал добродушное признание: „С детства я стремился к одному благу, так как все люди желают для себя блага, понимая его каждый по своему:. один желает лошадей, другой—собак; этот—богатства, тот —почестей. Что касается меня, то я совершенно равнодушен ко всем этим вещам, но я очень горячо желаю прибрести друзей, и я скорее предпочел бы иметь доброго друга, чем лучшего перепела или самого лучшего, на свете петуха, клянусь Зевсом.' и более того, друг мне приятнее прекрасной лошади и прекрасной собаки, клянусь собакой! я думаю, что мне больше хотелось бы иметь друга, чем сокровища Дария и самого Дария в придачу, так страстно я жажду дружбы. Поэтому, когда я вижу тебя и Лизия, я проникаюсь удивлением по поводу вашего счастья: как это, будучи столь молодыми, вы оказались способными приобрести с такою легкостью и быстротою подобное сокровище".(6 стр 89-90)

У Еврепида упоминается интересный обычай, подтверждающий ценность дружбы : Ясон говорит Медее: «Если вам —

Тебе иль детям нашим — деньги нужны

На дальний путь, прошу сказать теперь;

Отказа вам не будет. Я и знаки Могу послать друзьям в чужой стране, Помогут вам...»

Говоря о знаках, Ясон имеет в виду древний обычай пользоваться в случае необходимости так называемыми «гостевыми знаками», то есть половинками кости, которыми друзья обменивались на прощанье. Одна из половинок, будучи посланной другу, обладателю другой поло­винки, находящемуся на чужбине, давала право на содействие и по­мощь пришельцу, удостоверяя его принадлежность к семье друга( 4., стр.26).

Вопрос о дружбе в античности может быть понят только в контексте особенностей психологии афинян и культурно – исторической традиции. Прежде всего, это касается мужской дружбы. Ее значимость в культуре в классический период очень высока. Она сохраняет и продолжает традиции гомеровской эпохи, мужского союза, дружбы воинов. И в то же время, это дружба – влечение мудрого старшего к прекрасной юности младшего. То, что вошло в культуру под термином «платоническая любовь». Так же, как «эдипов комплекс» или «комплекс Электры», также как явление «катарсиса», платоническая любовь являлась психологическим феноменом, отражающим глубины человеческого естества и сохранившимся в культуре. Французский историк А. И. Марру рассматривал педерастию как особый тип образования , вкладывая в это понятие идею «Пайдеи» , приобщения к культуре, обретения образа. Он писал: « Это прежде всего определенный эмоциональный и душевный настрой, женоненавистнический идеал совершенной мужественности. . Страстная привязанность, любовь (уже Сократ умел отличать ее от полового влечения и противопоставлять ему) предполагает стремление к высочайшему совершенству, к идеальной ценности.

Разница в возрасте задает между любовниками отношения неравенства, наподобие того, что существует между старшим и младшим братом. Желание старшего привлечь, произвести впечатление рождает у младшего чувство восхищения: старший представляется героем, идеалом, зовущим к подражанию, на чей уровень юноша стремится подняться.

Семья не могла дать образования: женщину, чья роль вооб­ще невелика, признают способной лишь к вскармливанию мла­денца. После семи лет ребенок ей не принадлежит. Что до отца (речь идет, не будем забывать, изначально об аристократиче­ской среде), он поглощен общественной жизнью: он гражданин, политический деятель и лишь затем глава семьи. Вспомним любопытный рассказ Платона в начале диалога Лахет*: он опи­сывает двух отцов семейства, пришедших посоветоваться с Со­кратом об образовании своих сыновей. Их собственным обра­зованием в свое время совершенно пренебрегли: «Мы корим за это наших отцов, которые предоставили нам полную волю, не прибегая к узде, а сами были заняты делами других». Платон категори­чески утверждает: педерастическая связь создает между любов­никами «куда большую близость», чем та, чт что существует между родителями и детьми. Не берет на себя образования и школа. В архаическую эпоху ее просто не существовало, а возникнув, она всегда вызывала не­которое презрение и недоверие из-за того, что школьный учитель получал плату за свою службу, и роль ее была подсобной, ограни­чивалась. Для грека образование заключалось в основном в глубокой близости, возникавшей между юношей и старшим по возрасту, причем последний одновременно делался для первого образцом и руководителем и посвящал его в жизнь; Диалог «Пир» представлял собою рассказ о пире, устроенном по случаю победы трагического поэта Агафона в афинском театре. Беседа состояла из семи речей на одну тему о мужской дружбе-любви. В них– раскрывалось противоречие между признанием этого явления, как общепринятого, лежащего в природе вещей и в то же время осуждения его среди некоторой части афинян в силу их неверного понимания. Эту мысль выразил Павсаний. Телесная красота прекрасна и достойна любви. Но важнее телесной красоты ум, душа. « По здешним понятиям, и боги и люди предоставляют влюбленному любые права,— если учесть все это, вполне можно заключить, что и любовь и благоволение к влюбленному в нашем государстве считаются чем-то безупречно прекрасным. Но, с другой стороны, отцы приставляют к своим сыновьям надзирателей, чтобы те прежде всего не позволяли им беседовать с поклонниками, а сверстники и товарищи сыновей обычно корят их за такие беседы, причем старшие не пресекают и не опровергают подобные укоры как несправедливые. Видя это, можно, наоборот, заключить, что любовные отношения считаются у нас чем-то весьма постыдным.»