Когда эмоции становятся деструктивными

Экман: Теперь я хотел бы обратиться к различию между дву­мя типами эмоций, которые сами буддисты называют причиняю­щими и не причиняющими страдание, или, другими словами, аф­фликтивными и неаффликтивными эмоциями. На Западе такие эмоции принято называть деструктивными и недеструктивными. В психологии эмоций принято противопоставлять позитивные и негативные эмоции. Мне понравилось, что в вашей последней книге «Вселенная в одном атоме» вы отвергли такое различие. Я также думаю, что оно является слишком упрощенным. Так на­зываемая негативная эмоция может спасти вам жизнь, например, в критической дорожной ситуации, когда страх заставляет вас резко повернуть руль в сторону, чтобы избежать столкновения со встречной машиной. А юмор может использоваться для веселья; шутки могут доставлять нам удовольствие, но иногда они могут больно ранить другого человека.

Далай-лама: Как саркастическое замечание.

Экман: Да, именно так.

Далай-лама: Можно ли назвать юмором то, что причиняет боль другому человеку?

Экман: Да, если этот юмор веселый и нравится окружающим. Я знаю одного человека, который пишет рецензии на книги для одной крупной газеты, и, если рецензия не является колкой — и это важное определение, потому что написанное слово может «уколоть» другого человека, — его заставляют написать другую рецензию. Недавно появилась рецензия на фильм, которая бы­ла написана очень жестко, но в то же время очень умно, и такая жесткость понравилась читателям. Я думаю, что это плохо, ког­да люди читают такие беспощадные оценки и получают от этого удовольствие; это воспитывает в читателе жестокость и причиняет страдание тому, кого хочет уколоть автор. Однако иногда журналисту возвращают написанную им статью обратно с припиской «Недостаточно резко».

Далай-лама: Должны ли мы действительно называть это юмо­ром? Потому что фактически это беспощадные слова.

Экман: Беспощадные, но смешные.

Далай-лама: Именно так.

Экман: Вы согласны.

Далай-лама: Да, да.

Экман: Я полагаю, вы придерживаетесь этой точки зрения по причине вашей убежденности в том, что осведомленность о взаи­мозависимости всех людей сможет предотвратить жестокие дей­ствия. К тому же буддисты полагают, что ненависть мешает по­нять, что в каждом человеке есть что-то хорошее. Я изложил все правильно?

Далай-лама: Правильно. (Смеется.)

(Через переводчика.) Так как деструктивная или аффликтивная (причиняющая страдание) эмоция — это термин на «буддологическом английском», то есть на буддистском жаргонном английском, то как он воспринимается средним англоговорящим слуша­телем? Передает ли он основную идею?

Экман: Я хочу обсудить, что он означает, чтобы правильно опре­делить аффликтивное психическое состояние. Моя интерпретация того, что понимается под определением «аффликтивный» набуддологическом английском, сводится к тому, что оно подразумева­ет вред и для того, кто испытывает такую эмоцию, и для окружаю­щих его людей. Если это так, то эмоция считается аффликтивной тогда, когда приносит даже больший вред тому, кто ее испытыва­ет, чем тому, на кого она направлена. Она развивает отрицательные черты характера и деструктивные установки. Я полагаю, что, к сожалению, человеческие существа способны иметь такие от­рицательные черты в развитом состоянии. Человек сам выбира­ет, какие качества в себе развивать, и поэтому может развиваться и жестокость и сострадание.

Далай-лама (через переводчика): Я сомневаюсь, что между аффликтивными эмоциями и психическими состояниями, с одной стороны, и неаффликтивными эмоциями и психическими состояниями — с другой, имеется какое-то различие с точки зрения их устойчивости в процессе развития и той степени, до которой они могут развиваться. Мне интересно узнать, действительно ли аф­фликтивная эмоция или аффликтивное психическое состояние, подобное жестокости, может развиваться до высокого уровня, на котором оно становится спонтанным и подобным развитым состо­яниям сострадания. Я хотел бы узнать, действительно ли аффлик­тивные состояния развиваются по той же схеме, что и неаффлик­тивные, или их развитие происходит как-то иначе.

Экман: Замечательный вопрос. Для того чтобы дать на него точ­ный ответ, пока что нет проверенных научных фактов. Я полагаю, жестокость подразумевает получение удовольствия от причине­ния страдания. Мы знаем, что некоторые очень жестокие люди проявляют великодушие и сердечность к одним людям и безжа­лостность к другим. Рассказывают, что Гитлер с теплотой отно­сился к детям и собакам. Другие не менее жестокие диктаторы были очень добры с некоторыми людьми и не проявляли в отно­шениях с ними никакой жестокости.

Далай-лама (через переводчика): Эта дискуссия сродни нашей более ранней дискуссии о способности эмоций или настроений ме­шать нам видеть реальность; безусловно, это же можно сказать о жестокости: она действительно мешает нам видеть окружаю­щий нас мир. Но можно ли сказать, что сочувствие или заботливое отношение к другим людям также мешает нам видеть мир?

Экман: Я полагаю, что нет, но опять же я не располагаю никаки­ми научными доказательствами, имеющими прямое отношение к вашему вопросу. Предпосылкой к состраданию или жестоко­сти — тому и другому — является способность знать, что чувству­ют другие люди. Знание того, что вы чувствуете, не означает, что я собираюсь помочь вам.

Вы согласны с тем, что любая эмоция может быть аффликтивной или неаффликтивной, — это зависит от того, как она реализуется. Например, вы писали, что если гнев направлен на действие, а не на причинение вреда тому, кто это действие совершает, то тогда он является конструктивным. Мы прекрасно знаем, что страх может быть конструктивным: он может спасти нам жизнь. Когда вы ис­пытываете горе при тяжелой утрате, то оно может быть конструк­тивным — если только не вызывает необратимых психических процессов, — потому что другие люди будут навещать и утешать вас. С точки зрения Дарвина, мы не имели бы эмоций, если бы они хотя бы иногда не приносили пользу в тех условиях, в кото­рых жили наши далекие предки; вот почему эмоции сохранились у людей.

Когда я сказал вам об этом шесть лет назад в Дарамсале, вы бы­стро ответили мне: «Да, но из того, что это является частью нас еще не следует, что это хорошо! Возьмите смерть — мы все умрем, но умирать не хочет никто!»

Я был настолько удивлен вашим быстрым ответом — тогда я еще не знал, как быстра ваша мысль и каким блестящим полемистом вы являетесь, — что не догадался возразить вам, что смерть может быть хорошей. Если вы умираете после долгой и многотрудной жизни, если ваше тело износилось, то вам пришло время уходить из этой жизни. Когда люди достигают этого этапа жизненного пу­ти, то они могут приветствовать приближение смерти. Они могут огорчаться из-за того, что их тело больше не работает, как прежде, или что у них ослабла память, но, в определенном смысле, смерть является очень функциональной и адаптивной для нас, если не наступает преждевременно.

Я обсуждал этот же вопрос со специалистом по эволюционной философии Еленой Кронин, которая заявила, что нам необходимо думать о смерти на генном уровне.5 Если вы хотите думать о смер­ти на индивидуальном уровне, считает Кронин, то дарвиновское объяснение состоит в том, что адаптации, полезные для индивида на ранних этапах жизни, особенно когда он находится в репродуктивном возрасте, могут взимать с него тяжелую дань в более поздний период жизни — в том числе в виде преждевременно­го старения и смерти. Индивид умирает, но он оказывается более успешным в репродуктивном смысле, чем в том случае, если бы он не проявил этих адаптации. Наличие в организме мужчин тестостерона считается одной из форм такой адаптации и одной из причин того, что мужчины в среднем живут меньше женщин. Это благоприятно для индивида только с точки зрения того, что он оставляет после себя большее потомство, чем он оставил бы без такой формы адаптации. Но это не благоприятно с точки зрения «хорошей смерти».[5]

Мне было непросто, когда я размышлял о том, как может быть конструктивной эмоция «презрение» (contempt). Это трудное слово в английском языке, потому что оно звучит как «content» (содер­жание, сущность), но означает совсем другое. Когда кто-то испы­тывает чувство презрения, он ощущает свое моральное превосход­ство над тем, на кого направлено его презрение: я смотрю на вас свысока, потому что вы не стоите даже того, чтобы я обращал на вас внимание, — настолько вы аморальны. Я не могу себе предста­вить, как такая эмоция может быть конструктивной.

О ПРЕЗРЕНИИ

Пол Экман

Эволюционистский взгляд на эмоции не полностью учитывает различие между деструктивными (или, в соответствии с буддист­ской терминологией, причиняющими вред, то есть аффликтивны­ми) и конструктивными эмоциональными эпизодами. Традицион­ный эволюционистский взгляд на эмоции состоит в том, что они были адаптивными для индивида, который их испытывал. Если че­ловек выражает презрение, то другие люди могут скорректировать свое поведение, чтобы оно больше не вызывало его неодобрения. Если они изменяют свое поведение, то это приносит пользу тому, кто выражал презрение; а если это презрение обеспечивает ему больший воспроизводительный (репродуктивный) успех, то тогда выражение презрения может рассматриваться как адаптивное. Так как никто не хочет, чтобы на него было направлено чье-то пре­зрение, то с точки зрения нашей дискуссии презрение должно рассматриваться как аффликтивная эмоция. Мое предложение, получившее одобрение Далай-ламы, состоит в том, что для того, чтобы эмоция была конструктивной, она должна приносить выгоду и человеку, который ее испытывает — и демонстрирует, — и тому человеку, на которого эта эмоция направлена. Но это требование не соответствует эволюционистскому объяснению причин, по ко­торым сохранились эмоции.

Появлению этого комментария, посвященного эмоции презре­ния, во многом способствовал наш обмен идеями с Оливером Карри.

Далай-лама (через переводчика): Не могли бы вы объяснить это поподробнее?

Экман: Охотно. Елена Кронин говорит как философ-эволюционист. С этой точки зрения адаптивным является все, что застав­ляет вас иметь более многочисленное потомство, которое способно выжить. Если следствием наличия высокого уровня тестостерона, который делает мужчину сексуально активным и позволяет ему иметь многочисленное потомство, является ранняя смерть, то, ес­ли он не умирает прежде, чем его дети станут взрослыми, тогда; с точки зрения философов-эволюционистов, он считается достиг­шим главной цели своей жизни.

Далай-лама (через переводчика): Я не верю, что кто-то хочет умереть.

Экман: С эволюционистской точки зрения человек хочет раз­множаться и имеет мотивацию к достижению превосходства над своими конкурентами и к вступлению в половые контакты как можно чаще, невзирая на то что следствием такой активности мо­жет стать ранняя смерть.

Далай-лама: В действительности никто не хочет умирать. Но одна ситуация вполне возможна: хотя вы не хотите умирать, вы чувствуете, что «теперь по крайней мере я не сожалею о том, что умираю, — это выглядит более или менее приемлемым, — «с точки зрения эволюции я сделал что-то хорошее, у меня хорошие дети, и они хорошо устроены». Поэтому — никаких сожале­ний. Поэтому я принимаю мой неизбежный конец. Но вы видите, что я по-прежнему считаю, что смерть для человека — это несча­стье.

Экман: Согласен. Смерть желанна только для человека, испыты­вающего невыносимые страдания. Если он разорвал отношения со своими детьми, если его ненавидит жена, если все его усилия бы­ли направлены только на приобретение материальных богатств»' то тогда, возможно, он будет испытывать большие сожаления по поводу того, как он прожил свою жизнь. Я учу своих детей жить так, чтобы, когда они достигнут моего возраста, они могли бы оглянуться назад и сказать: «Я старался сделать этот мир хоть чуточку лучше. Может быть, я добился немногого, но я сделал все, что было в моих силах». Тогда вы сможете спокойно принять свою смерть. В противном случае вы будете думать, что потратили отпущенное вам время впустую. С моей точки зрения, смерть не должна быть чем-то таким, чего нам следует бояться. Смерть —это часть жизни.

Далай-лама: Я полагаю, что в соответствии с нашим общим здра­вым смыслом я с вами соглашусь.

Экман: Вы хотите что-то добавить? Или я могу двигаться дальше?

Далай-лама (через переводчика): Когда вы рассматриваете эмо­ции и пытаетесь понять, какие из них являются деструктивными (аффликтивными), а какие нет, то речь здесь скорее идет не о при­роде эмоций как таковых, а о том, в какой степени эти эмоции ре­алистичны и подходят к данным условиям, а в какой степени они нереалистичны. Когда эмоция оказывается нереалистичной, она становится аффликтивной, что приводит к деструктивным послед­ствиям.

Экман: Я полностью согласен с тем, что каждая эмоция может быть выражена конструктивно или деструктивно. Чтобы иметь возможность выбирать, каким образом проявлять эмоцию, вы должны быть осведомлены об эмоции в то время, когда она воз­никает, — образно говоря, когда «искра возникает прежде пла­мени», или, используя западную терминологию, когда импульс возникает прежде действия. Тогда, если ваше сознание знает о воз­никающей эмоции, вы должны быть в состоянии корректировать интенсивность и форму вашей реакции.

Далай-лама (через переводчика): Это очень верно, потому что в текстах по медитации говорится о роли двух основных способ­ностей, которые постоянно используются: одна из них — это осо­знанность, а другая, которую Алан Уоллес называет «метавниманием», является формой самоосознания.

Роль самоосознания, или метавнимания, состоит в том, чтобы довести занимающегося медитацией до такого состояния, в кото­ром он будет способен обнаруживать готовность к возникновению этой эмоции до того, как эта эмоция в действительности возник­нет. Поэтому чем более вы продвинуты в этом направлении, тем раньше вы будете обнаруживать потенциальную возможность воз­никновения эмоции.

Экман: Мы согласились с тем, что эмоции могут быть аффлик­тивными и неаффликтивными. Если они аффликтивны, то возникает искажение; они не гармонируют с реальностью. Вы соглас­ны с этим?

Далай-лама: Да.

Экман: А если они неаффликтивны, то они гармонируют с ре­альностью; искажение отсутствует.

Далай-лама: Совершенно верно.

Экман: Что же отвечает за то, какой оказывается эмоция: аффликтивной или нет? Я полагаю, что в самом начале эмоции происходит сужение внимания и жизненно важная информация, ко­торая кажется не имеющей отношения к возникшей эмоции, не воспринимается человеком. У человека, обладающего навыками управления эмоциями, это сужение внимания длится всего доли секунды. У большинства же людей оно длится столько, сколько, длится эмоция. Поэтому переживаемая ими эмоция является ис­каженной, аффликтивной.

Вы действуете на основе недостаточной информации, состав­ляющей только часть информации, которая имеется в действи­тельности. Ключевое значение здесь в соответствии с западной терминологией имеет «осознание», позволяющее сохранять осведомленность о том, что вам известно.

Далай-лама: С моей точки зрения, эмоция не обязательно явля­ется чем-то деструктивным.

Экман: Этот вопрос имеет огромное значение.

Далай-лама: Да.

Экман: Поскольку существует широко распространенное оши­бочное понимание взглядов буддизма на эмоции, в соответствии с которым они считаются вредными для людей, на будущее мы условимся, что самонаблюдение имеет ключевое значение для то­го, чтобы эмоция была неаффликтивной.

Далай-лама: Хорошо.

Экман: Нельзя сказать, что именно эмоции всегда являются аф­фликтивными или неаффликтивными. Это зависит также и от на­выков человека, переживающего эмоцию, и от его предыдущего психического состояния, то есть от того, было ли оно создано аф­фликтивно или неаффликтивно.

Далай-лама: Правильно.

О НИРВАНЕ

Гете Доржи Дамдул

Западные люди часто неправильно понимают буддистский взгляд на нирвану — конечное состояние освобождения от всех эмоций, состояние просветленности в буддизме — и путают его с буддист­ским взглядом на то, как должны жить люди, чтобы никогда не ис­пытывать эмоций. По сути, нирвана — это состояние психики, при котором человек освобождается от боли и от влияния нежелатель­ных черт характера и состояний (самсара).

Буддизм указывает на незнание как главную причину всех сам­сара. Из всех типов незнания худшим является незнание, про­являющееся в том, что человек воспринимает себя и других как существа независимые, вместо того чтобы осознать нашу общую взаимозависимость, — или, другими словами, то, что все мы про­исходим от «зависимого начала». Именно такое незнание приво­дит в действие развитие всех аффликтивных, или деструктивных, эмоций, которые, в свою очередь, превращаются в дурные дей­ствия, известные как карма, а затем способствуют возникновению горя и страдания. Таким образом, нирвану следует представлять себе не как некое райское место, а как очищенное состояние духа, в котором мы свободны от негативных эмоций[6].

Нирвана имеет четыре отличительные характеристики: (1) пре­кращение действия беспокойных эмоций в психике человека; (2) аб­солютный покой, полное отсутствие тревог и забот; (3) полная удо­влетворенность, отсутствие любых проявлений неудовлетворен­ности и (4) необратимость, то есть отсутствие стремления к воз­врату в исходное состояние.

(Геше Доржи Дамдул является монахом и состоит переводчи­ком и консультантом по тибетской философии при Далай-ламе. Проживает в Дарамсале, Индия.)

Экман: Я хотел бы убедиться, что вы согласны с тем, что каждая эмоция — или хотя бы только те, с существованием которых согласны все ученые: гнев, страх, горе, отвращение, удивление, пре-зрение, удовольствие, — может быть в конкретном эпизоде либо аффликтивной, либо неаффликтивной. То есть что каждая из них может проявляться конструктивно или деструктивно.

Далай-лама (через переводчика): В общепринятой буддистской таксономии психических состояний (или психических факторов) есть специфический класс эмоций, именуемых аффликтивным классом. В него входят антипатия, привязанность и — хотя ее условия являются очень неопределенными — мания; эти эмоции в силу своей природы относятся к аффликтивным. Затем имеется то, что называется переменными психическими факторами: апа­тия, сожаление и т. п. Они могут быть либо аффликтивными, либо неаффликтивными в зависимости от обстоятельств и психическо­го состояния, в котором находится человек. Вот так в классической буддистской психологии классифицируются психические факторы.

Мое собственное мнение состоит в том, что прочное, сильное состояние психики, такое как ощущение совершенного надруга­тельства, мотивируемого сочувствием, может быть позитивным - неаффликтивным и конструктивным. Но тогда с точки зрения буддистской психологии, будем ли мы классифицировать эту эмоцию как составляющую неприязни и ненависти или же нет, яв­ляется уже другим вопросом.

Экман: Итак, вы используете разные слова для конструктивной и деструктивной версий каждой эмоции. С точки зрения западной психологии привязанность и алчность не являются эмоциями. А что можно сказать о других упомянутых вами эмоциях?

Джинна: Антипатия и гнев — это одно и то же семейство — ан­типатия, гнев и ненависть. Они относятся к одному семейству. Существуют также страдания, вызываемые привязанностью или страстным желанием чего-либо.

Экман: Привязанность и страстное желание не считаются эмо­циями в западной психологии. Не в том смысле, что они вообще не существуют; они просто не рассматриваются как эмоции.

Джинпа: Буддистская позиция основывается в значительной степени на том, что психические состояния и психические факторы, которые помогают добиться освобождения от непросветлен­ного существования, рассматриваются как конструктивные в их конечном смысле. Любые психические факторы или психические состояния» которые препятствуют этому — другими словами, ме­шают достижению этой цели, — рассматриваются как аффлик­тивные. Его Святейшество подходит к этому вопросу с учетом этих факторов. (Смеется.)

Экман: Я хочу предложить другое определение того, что счи­тать аффликтивным или неаффликтивным. В действительности я предпочитаю использовать термины «конструктивная» и «де­структивная», потому что конструктивная эмоция является не просто не аффликтивной, а именно конструктивной. Это хорошо для вас, с одной стороны, или плохо — с другой. А на тибетском языке определения, используемые для описания эмоции, больше похожи по смыслу на определения «конструктивная» и «деструк­тивная» или на «аффликтивная» и «неаффликтивная»? Неаф­флактивная эмоция нейтральна. Вам необходимо определение, более отчетливо выражающее противоположность определению «аффликтивная ».

Далай-лама (через переводчика): Здесь все чуточку сложнее. Мы определяем этот аффликтивный класс в терминах самих пси­хических факторов. Когда они возникают в вас, они вызывают дисбаланс и ощущение несчастья, ощущение неудобства — по су­ти, отсутствие спокойствия, внутреннее расстройство. Когда вы начинаете выяснять, какой тип расстройства имеет место, то воз­никает идея деструктивности. Факторы деструктивны для вас са­мих и для других.

Экман: Я хочу представить другой способ определения кон­структивного и деструктивного. Наши далекие предки, насколь­ко мы можем представить себе их существование, почти все время жили в маленьких поселениях, в которых необходимо было со­вместными усилиями добывать пищу и отбиваться от хищников. Развитие характеристик, поощряющих склонность к сотрудниче­ству, является конструктивным; если эмоция проявляется таким образом, что она способствует сотрудничеству, то тогда она конструктивна.

Теперь, в индустриальном обществе, по крайней мере на Западе, мы стремимся быть индивидуалистами, а не коллективистами: «Если мне хорошо, то почему я должен заботиться о других, — ведь я не нуждаюсь в них для того, чтобы обезопасить себя. Я не нужда­юсь в них для того, чтобы справиться с имеющимися угрозами».

Но я думаю, что в последние десять-пятнадцать лет мы начали по­нимать, что мы не сможем жить на этой планете, если мы будем придерживаться абсолютно индивидуалистской жизненной фи­лософии или если мы будем иметь просто родовое мировоззрение Мировоззрение должно быть глобальным. Поэтому конструктив­ным является то, что способствует глобальному сотрудничеству, а деструктивным — то, что ему не способствует. Я думаю, что мы можем рассматривать эмоции и эмоциональные эпизоды именно с таких позиций.

Что касается гнева, то он, безусловно, является деструктивным, если причиняет вред, Как вы собираетесь налаживать сотрудниче­ство, если ваши действия вредят другим людям? Гнев оказывается конструктивным, когда он повышает вашу способность к понима­нию необходимости ладить со всеми. Это не значит, что вы долж­ны позволять кому-то действовать в ущерб вам; вы можете прекратить то, что причиняет вред вам, не нанося ущерба тому, кто является источником этого вреда. Если же вы станете причинять вред тому, кто причиняет вред вам, то этот человек отплатит вам той же монетой и конфликт пойдет по нарастающей. Такой способ действий является деструктивным. Эта картина может показать­ся чересчур упрощенной, по, как мне кажется, она дает основу для проведения различия между конструктивными и деструктив­ными эмоциональными эпизодами.

Далай-лама (через переводчика): Это интересный способ определения концепций конструктивности и деструктивности. Когда вы наблюдаете мир живой природы, вы видите в нем биологиче­ские организмы, главным образом растения. В этих организмах заложены определенные механизмы, которые позволяют им искать те условия, которые необходимы для их выживания. При этом в них заложен и другой механизм, помогающий им избе­гать тех условий и той среды, которые являются деструктивными для их существования. Если простейший биологический организм имеет такой природный механизм, то мы, человеческие существа, также должны его иметь. А в дополнение к этому природному ме­ханизму мы обладаем еще и умственными способностями. Здесь я использую выражение «умственные способности» в широком смысле.

С такой точки прения привязанность является частью меха­низма, который позволяет вам искать те условия, которые необ­ходимы, которые благоприятны для выживания и поддержания существования. Гнев является элементом этого механизма; он помогает вам избегать тех условий и обстоятельств, которые не благоприятствуют вашему выживанию и поддержанию вашего существования. Проблема возникает тогда, когда вы проявляете неумеренность. Тогда ваши эмоции искажаются и становятся де­структивными.

С этой точки зрения мы можем видеть, что эмоции, способству­ющие такому поддержанию существования и сотрудничеству, могут считаться конструктивными. Таким образом, все это со­гласуется с тем, что предполагаете вы. (Переходя на английский.) Но присутствует ли здесь сотрудничество и являются ли эмоции конструктивными или деструктивными, зависит, на мой взгляд, от мотивации и цели. Военные действия, мобилизация военных усилий, — разумеется, все это требует полного взаимодействия армии, авиации и флота. Здесь достигается глубокое взаимодей­ствие, но главной целью является насилие и разрушение.

Экман: Я говорю о сотрудничестве на уровне отдельного чело­века,

Далай-лама: Да, а я говорю в общем смысле.

Экман: Теперь, если ваша армия должна добиться успеха, то вы не можете допустить возникновения аффликтивных эмоций меж­ду входящими в ее состав военнослужащими. Они должны про­являть по отношению друг к другу конструктивные эмоции для того, чтобы взаимодействовать на поле боя и доверять друг другу свои жизни.

Далай-лама: Верно. С этой точки зрения эмоции являются кон­структивными.