Сверхопекающий родитель
Из рассказа 54-летней учительницы, матери 30-летнего сына.
"Я выросла в бедности, своих родителей даже плохо помню в детстве. Нет, меня не покидали, но они много работали. Когда у меня появился сын, я решила, что дам ему столько заботы, столько внимания, чтобы у него было все, чего я была лишена. И у него было все. Я даже вступалась за него в мальчишеских драках. И вот теперь у него алкоголизм. Вчера у него так дрожали руки, что я кормила его с ложечки". Уточняющие вопросы. Картина воспитания дополняется некоторыми выразительными деталями. "Я ему чай всегда подавала. С сахаром. Не только поставлю, но и ложечкой расколочу".
Из рассказа матери 21-летнего наркомана. "Я живу не для себя, а для них (имеется в виду муж и сын). Утром перед работой у меня уже квартира вычищена пылесосом. Мясо разморожено. А пока они повстают с постели, я им даже зубную пасту на щеточки повыдавливаю и разложу'".
Сверхопекающий родитель считает, что без их помощи дети не выживут. То обстоятельство, что дети взрослые, как-то не замечается. Правда заключается в том, что 20-30-летние мужчины в таких семьях без маминой опеки действительно не выживут или... бросят пить, употреблять героин и начнут сами заботиться о себе.
Не только лишения в детстве толкают родителей на сверхопеку детей. Некоторые сверхопекающие родители сами в детстве получили особую заботу, максимум игрушек, как говорят, ни в чем не нуждались.
Правда, они нуждались в том, чтобы научиться самостоятельно принимать решения, развить социальные навыки преодоления трудностей. А вот это за них делали родители.
Выходцы из таких семей считают совершенно нормальным и естественным принимать решения за сына или дочь и в 40 лет, оказывать детям финансовую помощь до старости детей,
В классическом виде сверхопекаюший родитель всем своим поведением выражает следующий девиз и внушает детям: "Ты не можешь сделать что-либо, во всяком случае без моей помощи".
Родитель верит, что необходимо отслеживать каждое движение ребенка безотносительно того, в каком возрасте ребенок, и обязательно управлять жизнью ребенка до мелочей. Детям в таких семьях редко разрешают принимать собственные решения.
Дети кончают тем, что верят в свою некомпетентность в любых жизненных аспектах. Дети не верят в себя, боятся рисковать, неохотно делают шаги на незнакомой территории. Они тратят много времени на то, чтобы избежать конфликтов. Одна из форм ухода от проблем – алкоголь, наркотики.
В лексиконе детей сверхопекающих родителей часты фразы: "Я не могу", "Я не знаю, как это сделать" еще до попытки прощупать и понять проблему.
Возможен и такой вариант исхода. Дети впадают в противоположную крайность. Они безоглядно рискуют, ведут безответственную жизнь.
"Мой муж – сын сверхопекаюшей матери. Он никогда не сопоставлял те суммы, какие мог заработать, и те, какие он позволял себе тратить. Я всегда расхлебывала последствия его безоглядного поведения. Я его подобрала ровно в том месте, где его оставила мать. И теперь я вынуждена все за него решать. Да, да. Я являюсь женой-мамочкой, он у меня ребенок номер один", – говорит 28-летняя женщина, практикующая сверхопеку в отношении мужа, Она же очень требовательная мать 5-летней дочери. Как догадывается читатель, мое знакомство с семьей произошло в наркологической клинике.
Сверхопекаюшие родители не дают детям возможности стать зрелыми, ответственными взрослыми подобно тому, как это делают требовательные родители. Различие состоит в том, что сверхопекающий родитель достигает скорее своей цели через чувство вины в ребенке ("мы тебе дали все, а ты неблагодарный..."), использует скрытые средства, а требовательный родитель использует силу и явное давление. И в том, и в другом случае дети вынуждены соглашаться с родителями и подчиняться.
Жена инфантильного, безответственного мужа рассказывала, что ее свекровь часто в течение всей жизни напоминала сыну, какие трудности она претерпела из-за того, что не сделала аборт. Беременность угрожала ее жизни, но она все вынесла.
Естественно, сын должен теперь жертвовать собой, чтобы обеспечить ее старость. У сына непроходящее чувство вины перед матерью. И сын воплощает в жизни в точности то поведение, которое желает видеть мать. Если же что-то маме не удается, она делается больной и сын сдается.
Сверхопекающие матери сыновей часто воспитывают ребенка без мужа. Сын становится главным мужчиной в жизни матери, которая однажды, будучи оставленной мужем, почувствовала себя отвергнутой, брошенной, жертвой своей доверчивости, одинокой. Сын стал главной ценностью ее жизни.
В результате она сфокусировала на сыне все свои ресурсы: время, внимание, любовь, материальные средства. Она пожертвовала своей личной жизнью в пользу сына (Интересно, кто ее просил об этом?). Я еще не встречала матерей-жертв, которые бы однажды не напомнили: "Я тебе отдала все, а ты?" Жертвы корыстны. Открываются большие возможности для манипулирования сыном.
Язык сверхопекающих родителей таит в себе скрытый, неявный разрушительный смысл. Не сразу заметишь, что их фразы ранят ребенка. Вот несколько типичных высказываний из лексикона сверхопекающих родителей.
Ты бы лучше позволил мне помочь тебе.
О, это не твои трудности.
Это наше с отцом дело – беспокоиться о тебе.
И ты думаешь, что уже готов приступить к этому делу?
Ты бы лучше ничего не предпринимал, не спросив предварительно меня.
Я это сделаю для тебя (фактически получается за тебя),
Я боюсь, что ты наживешь себе неприятностей,
Подобными внушениями сверхопекаюшие родители убеждают своих сыновей и дочерей в том, что они (дети) не знают, как о себе позаботиться. Родители буквально выталкивают детей из процесса принятия решения. Если же этот механизм у детей простаивает, то он не развивается, ржавеет, разрушается.
В результате все больше увеличивается душевная дистанция между родителями и детьми. Родители ведут себя так, будто они знают какие-то секреты, владеют мудростью жизни, но не сообщают их детям. На самом деле, родители боятся выпустить из-под контроля ребенка, а дети боятся самой жизни. Родители очень боятся потерять свое дитя. В конце концов это самое драгоценное что есть в их жизни. Опыт утрат они уже имеют, в прошлой жизни у родителей было немало утрат.
Отстраненный родитель
Послушаем 34-летнюю мать, у которой имеются проблемы общения с 13-летним сыном. "Будучи ребенком, я чувствовала себя нелюбимой и только теперь осознаю, что я боролась с ощущением своей неадекватности. Я не знала, какой я должна быть, но знала, что я какая-то не такая. Всюду я была не к месту. В юности я пыталась подавлять эти болезненные для меня переживания. Но именно они толкали меня на то, что я бросалась из одной крайности в другую. Я то со злостью нападала на окружающих, в основном близких людей, то безвольно подчинялась матери, которая наказывала меня тем, что не разрешала выходить из дома. Я чувствовала себя одинокой, но в то же время мне комфортно было под маминым крылом.
В последующие годы я всю свою агрессию вложила в достижение успехов, в делание карьеры. За профессиональными достижениями я прятала свою пониженную самооценку. Я защитила диссертацию, работала в хорошем коллективе и выполняла неписаные правила этики интеллигентной лаборатории. Это приучало к эмоциональной сдержанности. В замужестве я чувствовала себя слишком занятой, слишком усталой, чтобы выполнять ежедневные обязанности по дому. Воспитание ребенка переложила на маму.
Фактически же я использовала свой трудоголизм как увертку, как предлог, чтобы избежать ответственного материнства, насколько это возможно было. И, как я теперь понимаю, все мое поведение направлялось глубоко лежащей неуверенностью в моей человеческой ценности, в моем достоинстве. Мой комплекс неполноценности диктовал мне одну и ту же мысль – что бы я ни сделала, чего бы ни достигла, все равно этого будет мало для завоевания любви моей мамы".
В этом рассказе можно проследить истоки того родительства, который называют отстраненным. Складывается цепочка: низкая самооценка с остро переживаемым дефицитом любви родителей – трудоголизм, погоня за достижениями в ложной надежде исторгнуть любовь родителей – отстранение от собственного сына, неумение заботиться о нем и любить его – продолжается отработка навязчивой мысли о том, что когда-нибудь я заработаю себе любовь папы и мамы, я им докажу, что я хорошая.
В классическом виде отстраненный родитель недоступен для своих детей. Он либо слишком занят, либо очень устал, либо постоянно болен. Лично он не занимается ребенком, это делают бабушки, воспитатели, репетиторы и прочие люди. Многие родители как будто боятся эмоциональной привязанности к своим детям и вообще боятся тех взаимоотношений, где требуется забота о других (помните, что в вышеприведенном примере женщина не заботилась не только о сыне, но и о муже, ссылаясь на усталость). Впрочем, о себе эти родители тоже не умеют заботиться.
Для отстраненных родителей любовь – трудное дело, поскольку их воспитание прошло в атмосфере нелюбви или недостаточной любви. Возможно, родители их и любили, но не умели выразить любовь так, чтобы дети в ней не сомневались. Поэтому отстраненный родитель прячет свои амбиции, тратит много энергии на достижения, работает до истощения и действительно устает либо использует для отстранения болезнь – мнимую либо реальную, не имеет значения. Главное, что остается неизменным, – это эмоциональная дистанция с ребенком. Его эмоциональные потребности не удовлетворяются, что чревато тяжелыми последствиями для его личности и судьбы.
Ребенок может бежать к отцу показать рисунок. В это время мама говорит: "Разве ты не видишь, что отец устал? Не приставай к нему". Эту ситуацию ребенок прочитывает как отвержение. Крайне болезненное чувство.
Поведение отстраненного родителя выражает следующее кредо: "Ты попросту не важный для меня человек".
Дети отстраненных родителей, эмоционально недоступных, всегда занятых, начинают и сами к себе относиться как к мало значащим, ничего нестоящим людям. Если у родителей нет для ребенка того ценного, что они называют временем, значит, и я не ценный, я пустой, я неважный, может думать ребенок. "То, что я думаю, не столь уж важно". И фактически дети не любят себя. Надо ли напоминать, что в таких случаях они легко могут стать на путь саморазрушающего поведения, каким является алкоголизм, наркомания, трудоголизм.
В глубине души дети чувствуют себя покинутыми, но даже себе не признаются в этом. Было бы слишком больно пережить отвержение. Душевная боль у них скорее трансформируется в гнев либо в чувство собственной вины. В добавление к этому дети могут испытывать смятение чувств, замешательство и не знают, что же они должны чувствовать.
Если работа родителей приносит в дом достаток, то получается, что чувство отверженности неуместно и неправильно. В конце концов, разве ребенок не выигрывает от успешной карьеры родителя? Появившийся гнев либо недовольство своими взаимоотношениями с родителями легко превращаются в чувство вины. Иногда это смешанное чувство гордости за родителя и стыда. Дети прямо гнев не выражают, они просто не смеют восставать против родителей. Они могут отреагировать свои чувства в детском саду или в школе в виде несносного поведения.
Я знала девочку, которая вдруг стала драться и вызывающе себя вести в школе. Выяснилось, что недавно умерла сестра этой девочки. Родители были настолько поглощены постигшим их горем, что не обращали внимания на живую дочь. Впрочем, ей и раньше доставалось мало любви, внимание родителей было приковано к больной сестре. В дальнейшем несносное поведение девочки прекратилось. Она стала типичным трудоголиком с большими достижениями. Брак ее был, само собой разумеется, проблемным, она вышла замуж за алкоголика.
Дети хронически болеющих родителей испытывают те же эмоциональные конфликты – смешанные чувства гнева, вины и стыда. В основе их самоощущения лежит эмоциональная отверженность.
Игнорируя эмоциональные потребности детей, а это потребность в прикосновении, в одобрении, в ободрении, в признании ребенка живым человеком, а не чем-то ниже травы, тише воды, – отстраненные родители подрывают самооценку, самоуважение детей.
Часто родители не слышат своих детей, так как боятся, вдруг ребенок потребует от них больше тепла, любви, чем они сами располагают. Иногда родители и проявляют интерес к жизни ребенка, но все откладывают и откладывают удовлетворение его душевных потребностей.
Многие из этих родителей полны гнева точно так же, как их дети, потому что они равно несчастливы, равно обделены любовью. Часто они склонны подавлять, вытеснять эти чувства или отрицать их.
Язык отстраненных родителей изобилует примерно следующими фразами.
Я слишком занята. Может быть, позже.
Я не могу тебе это обещать.
Неужели не видишь, что я занят.
Может быть, завтра.
Я никогда не хотела ставить на первое место семью, детей.
Моя дочь – это моя ошибка.
Я должна завершить работу к завтрашнему дню.
Если читатель нашел в себе мужество признать у себя характерные признаки созависимости, то я поздравляю такого читателя. Это очень важный шаг, ибо решение любой проблемы начинается с се осознания. Осознать – значит уже наполовину решить проблему Избавление от созависимости, по моему опыту, радостная работа.
Путь избавления от созависимости можно разделить на 3 части (Becnel B.C., 1991).
1. Обретение мира и спокойствия в отношении своих собственных родителей, прощение обид.
2. Успокоение в отношении самого себя (избавление от комплексов неполноценности, от перфекционизма, чувства непогрешимости, превосходства над своим ребенком и др.).
3. Успокоение в отношении к ребенку, достижение такого ощущения себя и ребенка, когда можно сказать: "Я в порядке, со мной все хорошо. И ты в порядке, в тебе все хорошо. Я люблю тебя таким, каков ты есть".
Осознание необходимости перемен в себе – сугубо личная работа, хотя в целом преодоление созависимости успешнее идет в специальных группах – "Ал-Анон", в группах личностного роста, в психотерапевтических группах со специалистом по созависимости.
У меня есть хорошая новость для читателя. Установлено, что в каком бы возрасте ни находились дети, избавление родителя от созависимости, даже частичное, в ста процентах семей оказывает колоссальное благотворное влияние на детей и на семью в целом. Подтверждаю это собственным опытом, когда вначале я была клиентом в группе созависимых, а затем специалистом по групповой терапии созависимости. Семья и я много выиграли от моего "лечения". Мои клиенты сообщали о переменах к лучшему в себе и в своих детях. В процессе преодоления созависимости они стремились к типу ответственного родителя.