Часть первая. Прелюдия 20 страница
Не успела почувствовать как и когда у меня отвисла челюсть. Но пригвоздило меня тогда к месту по всем гайкам и скреплениям! Это… это… было до охренительности невероятно!.. нет, даже не так! Это был настоящий взрыв китайской фабрики по производству петард. Блендер на самой высокой скорости перемалывающий лопастями острых ножей все мозги и мысли иже с ними! Забулькало даже во внутреннем ухе!
- Слушай, Митчелл, - слышу собственный до неузнаваемости натянутый голосок, при этом остаюсь плавать вышибленным астральным телом где-то на крайних сферах собственного биополя. – А не пошёл бы ты и не трахнулся с собственной задницей? (в памяти выстраиваются один за одним непревзойдённые пёрлы от Саманты Грин) Нет, лучше… отсоси самому себе!
Не хватает сил и времени даже на то, чтобы вдоволь насладиться его скисшей физиономией. Меня просто трясёт, бьёт изнутри и застилает глаза обжигающей плёнкой вскипевшего давления. Бешеный ритм сердца выжимает сопроводительный аккомпанемент змеиного шипения. Реально теряюсь в этом убийственном потоке несовместимых с жизнью эмоций – ярость, ненависть, страх, отчаянье и… боль. Элементы, слияние которых грозит задействовать цепную реакцию с последующим взрывом. Вот только кого именно накроет этим взрывом – меня или этого ублюдочного задрота… Боюсь, что скорей меня.
- Эллис, детка, если тебе так не терпится мне отсосать, не обязательно прикрывать свои желания подобными грубостями. Я с радостью тебе дам! Уверен, то что ты сосала в последние дни, не смог как следует прочувствовать даже твой маленький ротик!
Поднимает руку и с подчёркнутым любованием проводит пальцами по линии длины моих волос от виска до скулы, чуть отводя в сторону.
- Если хочешь сохранить свою руку в своём первозданном виде до конца семестра, лучше опусти её и сделай десять шагов назад! Дам тебе фору на ближайшие десять минут. Можешь бежать, никто тебя за это не осудит.
Моё сознание стонет под мощным прессом наслаивающихся чувств взрывоопасного содержания. Не успеваю уловить и до конца обработать звуковую информацию, но где-то на подсознательном уровне ощущаю долгожданное послабление.
Время стягивается в нестабильную пружину, подобно сломавшимся часам со взбесившейся теорией относительности. Секунды больше не отсчитываются равномерным чётким ритмом, то срываясь до неуловимого ускорения, то замедляясь практически до стабильного нуля.
Успеваю только проморгать очередной шоковый наплыв… Как, когда и каким именно образом оказываюсь за широкой спиной Дэниэла Мэндэлла? Смотрю из-за его плеча обтянутого чёрной кожей куртки, на резко протрезвевшее и посеревшее лицо Алека Митчелла. Мощный, прочный, непробиваемый щит из живых клеток и вибрирующей энергии практически создаёт реально ощутимое защитное поле вокруг меня!
- Бля! Я что, попал на экстренный выпуск новостей?! – оно ещё умудряется что-то там говорить и даже шутить? Поразительно!
Прихожу в себя с необычайной скоростью и странным новым чувством, проснувшегося у солнечного сплетения тёплого сладкого солнышка.
- Не, серьёзно? – Алек показывает на Мэндэлла указательным пальцем и расплывается в судорожно-спазматической ухмылке. – Так ты чо… и есть тот самый… папик?!
Да, милый, тот самый! Который выше тебя на треть головы и смотрит сверху исполинского роста на замявшуюся перед ним безмозглую мартышку.
Уголки моих губ сами собой вздрагивают и тянутся в стороны под давлением внутреннего ликующего злорадства. Солнышко разгорается, но будит далеко не человеколюбивые эмоции. А может это вовсе и не солнышко, а горящее ядро из недр преисподней? И просыпающийся под его жарящими протуберанцами зверь жаждет услышать запах крови в довесок к острым ароматам бесконтрольного чужого страха?
- Я так понимаю, у тебя серьёзные проблемы с восприятием реальности. Дурь контролирует все мыслительные процессы?
Дэн делает всего шаг на Митчелла, но у того пока что не хватает ни мозгов ни инстинкта к самосохранению, чтобы отступить. По ходу, дурь и в самом деле замедляет все чувства и реакцию
- А в чём, собственно говоря, проблема? Я что, не могу перетереть со своей бывшей девушкой? Это запрещено уголовным кодексом страны?
- Это запрещено древнейшими законами природы, сучонок! – Дэниэл сжимает пальцы правой руки на футболке Алека у уровня выреза под шеей, и ласковым толчком прижимает зарвавшегося питекантропа спиной к квадратной колоне террасы. – И у тебя реальные проблемы, ты прав! Ещё пара секунд, и они накроют тебя конкретными осадками из первосортного дерьма!
- Не, чувак, ты чё?! Что такого криминального я тебе сделал?
Глазки Митчелла заметно округляются и судорожно блестят под воздействием забурлившего коктейля новых эмоций с нехорошими предчувствиями. Кажется, у него только что включился дремавший где-то на дальних задворках инстинкт самосохранения. Ну, а с ним и целый букет из всех известных человеческих страхов.
Было ли мне его жалко в те секунды? Сомневаюсь. Хотя, да, выглядел он весьма жалко и от этого мне становилось в тройне… кайфовей!
Что, милый, встреча с моим «старпёром» вышла за рамки всех твоих жалких фантазий? Всё вдруг так резко перекрутилось с ног на голову и уже не кажется таким банальным и весёлым, как прежде?
- По ходу, чувак, ты в конец страх потерял. А ведь я мог и рта не раскрывать… Сразу подошёл бы и просто размазал твою физию по стенке! Может ты как раз именно этого и хотел, а я не разобрался в твоих подсознательных желаниях?! Ну, что, покопаемся в твоих проблемах?
Дэн опускает ворот майки Алека, но лишь затем, чтобы быстро и выверено схватить офигевшего задрота за шею под затылком.
- Не, слушай, остынь, - голос Митчелла ослабел и исказился сразу на несколько тональностей, а глаза как будто стали ещё больше под нажимом чужих… ласковых пальцев. Теперь он не мог отвести взгляда, даже если бы сильно этого захотел.
- Чувак, я… я просто шутил и прикалывался…
- Ах, вот оно что! Выходит это такая забавная шутка, предлагать МОЕЙ девушке ТЕБЕ отсосать?! Значит, ты вовсе не этого хотел, когда говорил об этом? Нет?! Правда, не хотел?!
Алек и вправду пытается качнуть головой отрицательным жестом, но рука Мэндэлла не позволяет ему сдвинуться с места хотя бы на миллиметр.
- А чего же ты тогда хотел? Мило побеседовать о погоде? Или всё-таки надеялся её трахнуть? Ты ХОТЕЛ трахнуть МОЮ девушку?! ТЫ ВСЁ ЕЩЁ ХОЧЕШЬ ЕЁ ТРАХНУТЬ?!
Левая рука Дэниэла неожиданно прочерчивает в воздухе стремительную скоординированную траекторию удара от локтя, но ладонь выбивает громкий хлопок о встречное препятствие холодного камня колоны, рядом с ухом Митчелла.
Вздрагивают практически все.
- Fuck! – тихий выдох за моей спиной помогает вспомнить о присутствии ещё двух затихших зрителей-участников данного представления.
- Ну, так что? Почему молчишь? – Дэн нагибается к лицу Алека, практически прикасаясь ко лбу присмиревшего героя-любовника собственным. – Так ты хотел трахнуть мою девушку или не хотел?!
Пытаюсь сглотнуть и кое-как обрести под офигевшим сознанием твёрдую опору. Словно этим ударом и спокойным ласковым голосом любимого человека успели контузить моего собственного внутреннего «Алека Митчелла». Озноб и жар меняются периодичностью вибрирующих накатов по всем участкам тела, как снаружи, так и изнутри. Сознание раздвоилось, оглушая своей неуместной противоречивостью – одна половинка ликует, рвёт и мечет, желая сорвать с места и вцепиться ногтями в выпученные глазёнки Митчелла… другая с тихим ужасом наблюдает за лицом Дэниэла Мэндэлла, пытаясь отыскать в этом потемневшем профиле хоть один знакомый и родной проблеск моего Дэнни.
- Е**ть твоью мать в рот, говори уже, обдолбыш херов! Долго я буду ждать?! – Дэн срывается в хриплый сдавленный рык, от звука которого опять вздрагивают практически все присутствующие и одновременно, как от отдачи взрывной волны.
- Нет… нет, не хочу!.. – Алек почти скулит, потихоньку возвращаясь в реальность и в себя. Инстинкт самосохранения наконец-то включил все резервные каналы, заставляя зашевелиться даже тело.
- Я не расслышал! Повтори! Громче!
- Не хочу!
- Что не хочешь?!
- Я не хочу трахать ТВОЮ девушку!
- Ты уверен?!
- Да… да, твою мать!
- Но если ты так в этом уверен, - Дэн быстро отнимает ладонь от колонны и неожиданным ласковым захватом оплетает нижнюю часть лица в конец охреневшего Алека Митчелла. – Так какого хера ты ЭТО говоришь МОЕЙ ДЕВУШКЕ В ЛИЦО?! Ещё и пытаешься до неё дотронуться?
Только-только плавившееся и горящее ядро-солнышко в моей груди немощно затрещало под резким стягивающим ментоловым обморожением. На холке моего внутреннего кровожадного зверя от ледяного ужаса встала шерсть. Я как будто вобрала в себя, подобно сверх чувствительному эмпату часть волновых потоков страха, исходящих от близ стоящего Митчелла. Да мне как-то и без его эмоционального накала вполне хватало собственных взбесившихся демонов.
- Может для профилактики всё-таки стоит сломать тебе руку в нескольких местах? До конца учебного года будет неплохое напоминание, что ты должен и не должен делать, хотеть и говорить! Ну, так как?
Даже с моего места видно, как белеют пальцы Дэна от сильного нажима на впавших щеках над скулами Алека. Кажется, ещё немного, и он выдавит из черепа Митчелла оба глаза.
- Слушай, чувак… может уже хватит… пошутили и будет…
Удивлённо оборачиваюсь на голос за своим левым плечом, опять вспоминая, что нас здесь пятеро. Приятель Алека Митчелла (возможно, самый адекватный из всей троицы с проблесками врождённого дипломата), делает попытку разрулить ситуацию до того, как она реально выйдет из-под контроля. Долговязый веснушчатый парнишка с должным и чётким пониманием всего дела, ясно осознаёт, что даже втроем, без посторонней помощи одолеть Дэниэла Митчелла окажется сверхнепосильной задачей!
Дэн поворачивает своё лицо лишь на десять градусов, не больше, но всем хватает и этой части со взглядом, способного дать ответ и без единого самого красноречивого слова.
- Так значит, это для вас шутки? Интересно, что мне нужно такого сделать, чтобы твой друг наконец-то перестал воспринимать столь серьёзные вещи за шутки? Сломать ему обе руки?
- Ладно, чувак, ты прав! Это не шутки!.. Мы все поняли, что ты не шутишь!
- Вы ни черта не поняли! Потому что я ни черта не услышал из того, что хотел!
На какой-то миг наши взгляды пересеклись.
Вероятно, я боялась этого момента сильней всего… боялась, что меня долбанёт таким разрядом, что обуглится даже кожа и пойдут вскипевшими волдырями все внутренности, включая кости. Вместо этого… я очутилась в глухом коконе знакомой и самой непробивной защиты утренних эмоций. Это оглушило и вывело меня из строя посильнее всех недавних холодящих страхов и сковывающего ужаса.
- Я хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда одну непреложную истину! – очень медленно Дэн перевёл свинцовый взгляд на неподвижное лицо Митчелла, обдав того очередной порцией обжигающей угрозы. – Никогда, слышишь, не смей приближаться к тому, что тебе не принадлежит и никогда не будет твоим. Если на мою девушку попадёт хотя бы капля твоей слюны, клянусь, вместе с руками переломаю тебе ещё и ноги! Ещё раз протянешь к ней руку, раздроблю все пальцы на обоих! Скажешь ей хоть одно слово, сломаю челюсть! Посмотришь на неё, месяц не сможешь разлепить заплывших век! Приблизишься к ней хотя бы на десять метров…
- Эй, вы!.. Возле колонны! Что там у вас за нетрадиционные показательные выступления?
Появление представителя внутренней охраны, можно считать, спасло от тяжёлого морального увечья не только Алека Митчелла, но и всю нашу зрительскую аудиторию.
- Шухер! – выдавил второй дружбан Алека и вместе с долговязым рванули со своих мест первые в неизвестном направлении.
Я повернула голову скорей по инерции, нежели соображая в чём дело, и что на самом деле происходит. С дальнего крыла террасы в нашу сторону направлялся охранник при полном параде (голубая рубашка, чёрные брюки, тяжёлые ботинки, нагрудный значок и шикарнейший пояс-портупея на бёдрах), доставая из петли в поясе чёрную резиновую палку-дубинку с боковой рукояткой.
- Ваши имена! – тыкает в мою сторону указательным пальцем пока свободной руки.
Вздрагиваю, или скорей подскакиваю от очередной неожиданности – прикосновения обхвативших меня за талию крепких рук знакомого родного жеста.
- Бежим! – Дэн коротко со смешком шепчет мне в висок, увлекая следом за собой. Успеваю только бросить мимолётный взгляд на колонну, возле которой только-только стоял Алек Митчелл. Ага, нашего отважного пастушка как ветром сдуло.
Времени на то, чтобы окончательно опомниться и определиться в пространстве для меня практически не остаётся. Просто бегу следом за Дэниэлом, цепляясь крепко-крепко в его широкую тёплую ладонь своими дрожащими пальчиками. Помню только яркие жёлтые мазки солнечного света над парковочной площадкой в окружении высоких широких крон деревьев, серый жёсткий асфальт под ногами, спину и затылок впереди бегущего любимого мужчины. Пересекаем бóльшую часть площадки. Сердце прокачивает до десяти галлонов крови в секунду, угрожая вырваться из грудной клетки взбесившейся красной птицей. Виски сдавливает после последних эмоциональных качелей почти до рвотного рефлекса. Думать абсолютно не хочется, ни о чём и не в ближайшие пару столетий. Слух едва улавливает отвратительный режущий барабанные перепонки звук свистка. Кого из пяти зайцев побегут ловит первым?..
Дэн вдруг разворачивается, когда до его байка остаётся не больше двух шагов и прямо на ходу (продолжая пятится назад) ловит меня в свои цепкие объятия. Оплетает руками и тугой невидимой сетью единоличного собственника. Пальцы проскальзывают сквозь волосы поверх всего моего затылка, направляя властным нажимом мой взгляд к своим почерневшим глазам. Судорожный блеск с рельефной лоснящейся тенью вспыхивают в их глубине, угрожая затянуть моё сознание и волю раньше, чем я успею опомниться и сообразить, кто я, где нахожусь и что происходит.
- Моя девочка… - несколько мгновений любуется моим лицом, как единственным эстетическим творением во Вселенной. Взгляд скользит и ласкает каждую черту со сгущающейся тенью в пьянеющих глазах. Накрывает мои раскрытые алые губки жадным заглатывающим вакуумом горячего рта, прорываясь в мои глубины сбитым дыханием и слизывающим поверх губ и зубов языком. Сознание всё ещё пытается прорваться сквозь плотные слои атмосферы гудящей прострации, но тело реагирует первым. Интуитивно поддаюсь вперёд, падаю всем существом в этот головокружительный вязкий омут вибрирующего живого организма. Разжимаю пальцы, отталкиваюсь от края, погружаюсь в бездонную зыбь. Тихий стон тонет в глубинах чужого рта вместе с первыми вспышками возбуждения. Клитор пульсирует от первых и невероятно сильных ритмичных приливов крови. Сжимаю интимные мышцы уже на интуитивном порыве с новым стоном.
Пальцы и ладони Дэниэла жадно обволакивают сзади шею с головой, изгибы локтей вжимаются в плечи мёртвым захватом. Если бы и захотела, то всё равно не смогла пошевелиться. С надрывным вздохом отрывается от моих губ, оставляя последний отпечаток от языка под нижним контуром губы и направляя мой одурманенный взгляд в смертельные топи своих калейдоскопических глаз. Чувствую кожей и под кожей его напряжение, сдержанный норов и едва контролируемую одержимость. Глаза зверя – тёмного, опасного, ядовитого… Он уже укусил меня, впрыснув свой яд в мою кровь, и он несётся прямо к нейронам моего мозга, моего сознания, разъедая на пути мою среду и природу, обращая в себя… в свою безвольную преданную тень!
- Едем… ко мне домой!
Это не вопрос и не предложение. Короткий приказ.
Я ещё под сильным воздействием убойного коктейля биохимических эмоций, выжигающих в моей голове напалмом окрестные мили здравого рассудка. Сажусь на заднюю часть сиденья мотоцикла, обнимая по интуиции твёрдое живое любимое тело, прижимаюсь к спине, ягодицам и бёдрам, щекой прямо к сердцу. Меня не просто качает на этой волне, я тону в ней, погружаясь вглубь или всплывая вверх ко дну… к самой бездне…
Рокот двигателя, резкий рвущийся поток свежего воздуха обдают знакомыми звуками и вибрацией по нашим телам, но я и мой организм не реагирует на их ласки и воздействие, так как погружаюсь в чувства и ощущения через собственные руки и ноги, через кожу и нервы, слившиеся с этим телом… желанным любимым телом…
ГЛАВА 10
Возможно ли обнажиться желаниями и эмоциями до самых костей, до нервов в костях? Кажется, мне тогда это удалось, и не сколько мне, сколько рукам Дэниэла, сорвавших с меня в тот день последние покровы волевой личности, вскрыв защитный панцирь экзоскелета, добравшись до святая святых, до центрального сервера моей сущности. Отключив и перезапустив с другими перенастройками абсолютно новую Эллис Льюис…
Каково это ясно осознавать, чувствовать и принимать, что это больше не я, что прежней меня больше никогда не будет, что я полностью принадлежу и завишу только от одного человека, слившись воедино с его системой жизнеобеспечения, с его дыханием, с его кровоснабжением и центральной нервной системой. Физический разрыв невозможен, иначе это приведёт к мгновенной клинической смерти.
Слышишь, Дэнни, я умру, как только ты отключишь меня от своего энергетического сервера собственной сущности, собственной бездны. Я уже в тебе… ты во мне настолько глубоко, как это только возможно… последний отчёт пошёл! Ты заполняешь меня до самых краёв и сверх, пока мои лёгкие не захлебнутся твоим дыханием, пока моё сердце не разорвётся под более мощным потоком твоей крови, пока мои нейроны не растворятся в твоих подавляющих мыслях и воли.
Я больше никого так не любила, как тебя… может просто не позволяла, боялась пережить ещё одну схожую смерть? А может просто не могла… Моё сознание, как мне казалось, вместе с чувствами обрели определённый иммунитет. Всё, что было или будет уже не станет ТАК меня отравлять и выбивать все электросхемы с наночипами… Но кто знает, вдруг мои интересы и убеждения здесь ни при чём вместе с надорванной психикой! Вдруг это Мэндэлл вшил мне под кожу несколько собственных импульсных чипов с прививками, предупреждая схожие «заболевания» и предотвращая возможное воздействие внешних факторов на мои чувства и разум.
Ни с одним мужчиной я не ощущала такого мощного защитного барьера, как за спиной моего Дэнни. Ни с кем другим я не чувствовала себя, как за каменной стеной, даже лёжа полностью обнажённой, стянутой тугими жгутами кожаных ремней и холодной сталью наручников, с пережатым горлом ошейником и резиновой трубкой кляпа в зубах, с глухой чёрной маской на глазах и красными вспышками перед внутренним взором от очередного точно вымеренного удара по нервным окончаниям моей сверхчувствительной кожи.
Лепные рельефы сильных прокаченных рук с прочерченными узорами вздутых мышц и извилистыми змейками выпуклых венозных узлов. Они одинаково наполняют меня как изощрённой изысканной болью (слабой, томной, ноющей, зудящей, немеющей, щемящей, острой, обжигающей, кричащей, взрывающей мозг и вселенную), так и защищают от всего мира самой невыносимой нежностью и сладчайшими ласками. Никто ещё не причинял мне столько боли и не закрывал от внешней жестокой действительности глухой защитной железобетонной стеной… Где переходы граней между чёрным и белым меняются местами из позитива в негатив, и ты уже не соображаешь, где именно должен быть белый, а где чёрный. Одна лишь тонкая красная линия, за которую слепо цепляешься, как за соломинку, в надежде, что она поможет тебе выдержать этот безумный шторм. Хватаешься за неё руками, как за оголённый провод, обжигаясь и осознавая, что это и есть та самая грань слившихся воедино двух слагаемых, по сути являвшихся одним и тем же показателем в реальном времени – любовь и боль… два в одном – одно целое!..
Наша последняя встреча… Нет, мы ещё увидимся и не раз, но… это действительно было последним сладчайшим безумием в нашей бескрайней Вселенной огромной всеразрушающей любви. Именно тогда я мечтала заснуть в твоих объятиях и никогда больше не просыпаться, словно что-то предчувствуя или… не в состоянии до конца осмыслить и вобрать в себя всё то, что между нами тогда произошло.
Переход на новый, высший недосягаемый уровень. Когда реально чувствуешь себя центром Вселенной или сплошным оголённым нервом. Когда твои эмоции и ощущения подобны циклическому разряду болезненных вспышек вместе с кровью снабжающие твоё тело сладкой негой и острыми режущими судорогами. Я пребывала у самого края, у самой грани, бездна этих глаз уже поглотила меня вместе с его объятиями, дыханием, кожей и нервной сетью агонизирующей эйфории.
«Мне всегда будет тебя слишком мало!» - зачем ты говорил мне тогда ТАКИЕ слова? Чтобы я умерла раньше времени? Чтобы их смысл однажды обрёл иные кроваво-черные оттенки? «Мне будет мало твоей боли и унижений!» - Да, я это прочувствую через 10 лет не только морально, но и физически – каждой клеточкой своего тела, каждой молекулой обострившихся эмоций. Каждый день моей боли будет пробуждать в твоём звере ещё больше аппетитов и ненасытности. Ты будешь питаться моей беспомощностью и уязвимостью, моей вынужденной покорностью и слабостью сломленного тела. Ты будешь высасывать из меня все силы, чувства и даже… боль… потому что моя боль станет твоим главным сладчайшим наркотиком и эрогенной зоной в твоём воспалённом отравленном мозгу!
И я буду умирать в твоей чёрно-багровой обители каждый день от твоих изощрённых бархатных чёрно-белых игр, как умирала в наш последний день безумной Любви. Именно в этот день ты погрузил свою руку в мою грудную клетку и выжег на моём сердечном клапане свой код собственника и единоличного пользователя, а я при этом даже не сопротивлялась.
«Я никогда не смогу насытиться тобой»… - не смотри на меня так! Пожалуйста!!!
Не сжимай моё горло изнутри своими руками, не перекрывай кислород. Я хочу ещё побыть с тобой. Я хочу ощутить себя маленькой беззащитной птичкой в руках ласкового опытного птицелова. Ты же не позволишь леске и капроновым нитям навредить моим крыльям, осторожно высвободив их из силков? Я хочу растаять в тепле твоих ладоней, я хочу стать с тобой одной цельной сущностью… Я хочу стать Эллис Льиюс, которую ты когда-то так любил, но забыл ей в этом признаться…
Почему ты так этого и не сказал? Боялся? Или ждал, когда я сделаю это первая? Надеялся, что я почувствую через твой взгляд, объятия и поцелуи? Но откуда маленькой глупой малышке Эллис Льюис было знать, как любят мужчины подобные тебе? Ей ведь никто до этого не признавался в этих чувствах! А говорить первой?..
Я не могла!!! Мне было страшно… очень страшно… узнать и увидеть реакцию любимого человека схожую с реакцией ненавистного мне Алека Митчелла? Я бы точно этого не перенесла, в тот же день сиганула с колокольни городской ратуши Эшвилля или ещё проще, сразу бы скончалась на месте.
Митчелл, твою мать! Кто знал, что твоя роль была далеко не последней во всём этом безумстве, что ты тоже успел приложить свою шаловливую ручонку в определённый момент, чёртов недомерок!
- В какой-то момент я вдруг решила, что ты его вот-вот ударишь или размажешь по стенке! Это… это было круто!
Меня до сих пор слегка трясло от очередной дозы неадекватных эмоций. Страхи засосала чёрная помпа, как только Дэнни вернулся во всей своей красе… именно мой и только мой! Теперь я могла любоваться его открытым лицом, погружать в его волосы пальцы, гладить щёки и твёрдые скулы, оставаясь при этом под воздействием недавно пережитых страстей.
Меня качало и выбивало из равновесия лишь от одной восхитительной мысли – мой парень только что заступился за меня, мой любимый несравненный Дэнни чуть не надрал задницу тому засранцу! Мой внутренний зверь скулил от тоски и немощного разочарования, так и не попробовав на вкус чужой крови. Я определённо ненормальная! Или, ей богу, сама бы это сделала, будь у меня побольше сил и покрепче нервы. Но появление Дэна…
- По-твоему, я должен был стоять в сторонке и пассивно наблюдать, как какой-то упорыш пытается подкатить к моей девушке?
При словах «моя девушка» меня опять едва не перемкнуло, но руки Дэна удерживали моё тело и разум от очередной попытки сбежать в астрал.
Мы наконец-то добрались до его дома, или, вернее, квартирки. Время опять попыталось вернуться в свои стабильные чёткие рамки, но, как всегда, до поры до времени (простите за тавтологию!). Нас качало на этой новой эмоциональной волне, но страхов быть поглощенными пучиной не было абсолютно никаких. Восхитительный непередаваемый кайф, находиться друг у друга в руках, наслаждаться этими особыми исключительными мгновениями. Никуда не спешить, медленно погружаясь в эту зыбкую топь миллиметр за миллиметром.
Мы даже раздевали друг друга и целовались без каких-либо претензий на бурный сиюминутный секс. Я чувствовала собственной воспалённой кожей, поверхностью всего тела насколько был возбуждён Дэн, как сильно хотел меня, обвивая, прижимаясь, вдыхая мой запах, скользя ладонями и пальцами любующимися ласками по всем изгибам и рельефам моего тела прямо поверх одежды. Но это было одно любование, долгое, томное, неторопливое. Словно испытывал себя на прочность, удерживая внутреннего зверя на поводке и в тугом наморднике, ещё недавно готового впиться в чужую глотку стальной челюстью и когтями.
- Веришь или нет, но я бы и сама справилась! – меня ведёт от его близости, под его руками и взглядом, точечным разрядом по самым глубоким и скрытым эрогенным зонам. Кто бы мог подумать, что они находятся даже в костях!
Хочу выгнуться и растянуться прямо на теле Дэниэла, вжимаясь и вырисовывая абстрактные скользящие рисунки на его коже, изгибах и формах своими собственными. Меня буквально ломает изнутри новым сладким болезненным воспалением. И имя этой болезни, этому вирусу – Дэниэл Мэндэлл!
- Моя дикая кошечка вышла на тропу войны? – смотрит снизу смеющимися глазами, с ироничной усмешкой на гладких распухших губах. Зверь умиротворён и приручен моими слабыми женскими пальчиками. Сытится нашим умопомрачительным уединением, растягивая эти вязкие как мёд мгновения подобно будущим интимным ласкам прямо поверх моей кожи. На несколько секунд позволяет себе забыться, отключаясь от равномерного временного потока… Прижимается открытым ртом поверх моего пупка, горячий язык погружается скользящими толчками в глубокую впадинку, заставляя моё горло с голосовыми связками сжаться и выдавить непроизвольный стон блаженства. Меня толкает навстречу его лицу. Тончайший свербящий разряд сбегает от его языка вниз по животу и лобку прямо к вершине половых губ, разливаясь обжигающей волной по всем складкам вульвы и дальше, врываясь во влажные вздрагивающие глубины сжатых мышц влагалища. Он ведёт языком вверх по центральной линии пресса, останавливаясь на пару секунд, чтобы сделать глубокий вакуумный засос ртом. Сладкий разряд новой возбуждающей простреливающей вспышкой по старому маршруту, натягивая интимные мышцы до стонущего предела, с лёгкой пьянящей болью!
Oh, fuck!!! Чуть не закатываю глаза и не запрокидываю назад голову с очередным сдержанным постаныванием. Мне достаточно и его лёгких прикосновений. Если он дойдёт до самых сверхчувствительных эрогенных зон, я буквально взорвусь!
Неожиданно, для себя самой погружаю и сжимаю пальцы у корней волос Дэниэла. Чуть оттягиваю назад, заставляя его посмотреть на себя снизу вверх. Он как раз сидит на краю изножья кровати, я стою меж его раздвинутых бедёр, прижимаясь к его торсу и позволяя его рукам блуждать по моему телу. Его ладони в этот самый момент держат меня за ягодицы поверх плотной стрейчевой ткани джинсов (на которые так повёлся Митчелл, буквально изойдясь слюной!). Чувствую их дразнящий нажим, их ласкающие поглаживания, как если бы была сейчас абсолютно голой, в ожидании самых откровенных и глубоких проникновений по внутреннему шву. Обхватывает бёдра сзади под чувствительной переходной линией ягодиц, проскальзывая пальцами вглубь под самой промежностью. Вздрагиваю всем телом, по инерции вновь поддаваясь вперёд прямо на него.
- У твоей кошечки сейчас гормональный сбой. – сжимаю дрожащие пальчики ещё сильнее, чувствуя натяжение его волос между «перепонками», млея от боли, которую он возможно сейчас испытывает. Да… вижу её лёгкую судорогу на его лице, в широко раскрытых глазах, порывисто выдыхающих губах, чувствую в пальцах, сжавшихся сильнее на моих бёдрах.
- У меня уже почти неделя ПМС, так что, мои чувства, желания и аппетиты настолько нестабильны, что, держись, как только можешь. Считай, твоё появление спасло этому задроту жизнь!
- У тебя ПМС? – глаза Дэна заблестели совершенно от иных эмоций и идей. – Хочешь сказать, - его руки резко переместились на мою обнажённую спину, заставляя меня вздрагивать от более острых, прошибающих прямо по позвоночнику и до самого темечка электрических разрядов. – Что я могу сегодня кончить прямо в мою девочку?
О, боже! Его слова заводят меня не меньше его нестерпимых поглаживаний и поцелуев. А ведь мы ещё толком ничего не делали.
Закусываю край нижней губы, с провокационной ухмылочкой нагибаюсь прямо над его поплывшим лицом. Его дыхание сбивается, глаза темнеют от вскипевшей в жилах крови норовистого зверя. Я всё ещё могу контролировать его, и это сводит меня с ума сильней, чем мысли о поверженном и расплющенном на асфальте катком Алеке Митчелле.
- Так вот о чём ты всё это время думал!
Нет, Эллис, мимо! И ты сама это видишь, по расширившимся зрачкам сдержанного внутреннего хищника.
Меня пугает не то, что я могу понимать по его движениям и поведению то, что он хочет и намерен сделать, а то, что я практически читаю его мысли до того, как он рискнёт озвучить их вслух. И это было не шокирующим открытием возможно проснувшихся во мне способностей эмпата, это был тот самый момент, когда мы подключились друг к другу окончательно. Подобных откровенных контактов между нами больше не будет, особенно через 10 лет (если не считать Дэниэла с его невероятным талантом читать по моему телу…).