Попытки семьи принять решение за Иисуса
Мария и братья Спасителя пришли, чтобы забрать Его с собой. «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его». Они передают Иисусу через людей, чтобы Он бросил дело, которому Он служит, и ушел с ними. Не правда ли, поразительно? Христос обращается к сотням людей, нуждающимся в Его спасительном Слове, а семья приходит, чтобы «уберечь» Его от поприща, которое представляется им неподходящим и в чем–то даже безумным. Родственники решили, что лучше Самого Иисуса знают, как Ему жить и чем заниматься.
Проблемы такого рода присутствуют в любой дисфункциональной семье. Все ее члены уверены, что уж они–то точно знают, как нужно жить тому родственнику, который от них отличается. Все равно, как если бы простуженная мама, у которой поднялась температура и ее знобит, сказала бы сыну–подростку: «Пожалуйста, надень свитер! Мне что–то холодно». Мама решает, что будет лучше для другого человека, исходя из своих потребностей, а не из обоснованной обеспокоенности о его благополучии.
Как раз в то время, когда родственники зовут Иисуса, Он излагает основополагающие принципы предстоящего Ему трехлетнего служения. Он — в самом начале Своего пути. И, надо сказать, этот путь совершенно не совпадает с представлениями семьи о дальнейшей судьбе Иисуса.
Как относится Христос к призыву близких? Он не говорит испуганно или виновато: «Да, мама, сейчас. Прости, пожалуйста, что Я заставил тебя так беспокоиться. Все, уже иду». Он не обращается к Своим слушателям со словами: «Мне пора идти домой. Возвращайтесь завтра, может быть, мама разрешит Мне поговорить с вами еще немного».
Вместо этого Он властно, прямо и твердо задает риторический вопрос: «Кто матерь Моя и братья Мои?» А потом Сам же и отвечает на него, показывая на сидящих рядом с Ним людей: «Вот матерь Моя и братья Мои; Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мк 3:33–35).
Это утверждение весомо, оно наполнено силой, которую не могли не почувствовать и родные Иисуса, и Его слушатели. В немногих, но очень точных выражениях Он полностью отвечает на попытку семьи «подкорректировать» Его выбор. Он не спорит, не защищается, не чувствует Себя смущенным или виноватым.
Вместо этого Христос с непоколебимой твердостью и — одновременно — с глубоким уважением доносит до Своей семьи примерно такое послание: «Я начал самостоятельную жизнь. Я делаю дело, к которому призвал Меня Сам Бог. Люди, которые слушают Меня, понимают, кто Я на самом деле есть. Если же и вы хотите взаимодействовать со Мной настоящим, таким, какой Я есть, тогда вы Мне тоже — мать, брат и сестра».
Вот весть, которая шла из глубины сердца Спасителя. И вскоре Он превращает Свои слова в дела, о чем повествует нам уже следующая глава Евангелия от Марка (4:1).
Представьте себе ненадолго, что бы с нами было, если бы Христос послушался родных и вернулся в лоно Своей семьи, как они хотели? К нашему величайшему счастью, этого не произошло. Иисус не отказался от пути, который замыслил для Него Господь, и честно прошел его до Своего мученического конца.
Иисус не изменил Богу — значит, Он не изменил и Самому Себе. Он был неизменно честен и всегда вел Себя в соответствии с тем, Кем Он был. А для этого Ему потребовалось предпринять смелые шаги: Он решительно отделился от родительской семьи и выстроил отчетливые границы Своей личности. Вот нам и пример: если мы не хотим свернуть с пути, который предназначил для каждого из нас Господь, нам надо оставаться самими собой, несмотря ни на что. Надо делать то, к чему мы призваны — независимо от пронзительных криков членов наших дисфункциональных семей, которые из самых лучших побуждений стремятся помешать нашему росту, затянуть нас в болото созависимости и вернуть к старым моделям поведения и образа мыслей. Самый лучший ответ на такие призывы — поступить так, как Христос: честно сказать близким о том, что мы выбрали свой собственный путь и не намерены с него сворачивать.
Вопросы для размышления
Задайте себе следующие вопросы и запишите ответы:
1. Как складывалась ваша жизнь, когда вы были подростком? Было ли членам вашей семьи сложно воспринимать выбор, который вы сделали относительно вашей дальнейшей жизни? Пытались ли ваши родные противостоять сильным качествам вашей натуры?
_______
2. Когда Мария попросила Сына позаботиться о вине, Он сказал ей, что «еще не пришел час Мой». Не казалось ли вам в некоторых случаях, что семья подталкивала вас к определенным делам или стилю поведения до того, как вы внутренне были к этому готовы?
_______
3. В самом начале служения Иисуса члены Его семьи посчитали, что Он сошел с ума. Их беспокоило впечатление, которое Он производил на окружающих. Они волновались, что Он плохо заботится о Себе. Вспомните то время, когда вы были в самом начале выздоровления или осознали проблемы, существовавшие в семье, где вы родились. Думали ли о вас, что вы «не в себе»? Пытались ли «вернуть вас домой» — то есть, к прежнему образу жизни?
_______
Перед лицом «жизненной несправедливости»
Дэйв Кардер
Вернемся к нашей старой знакомой — Джулии, историю которой вы прочли во вступлении, и посмотрим, как она живет сейчас.
…Вечером Джулия опустила свой дневник на колени и вздохнула: она занималась проведением «обзора» своей духовной и душевной жизни за последние восемнадцать месяцев. Джулия постепенно училась строить близкие отношения с детьми и со вторым мужем. Ей все еще было необходимо бороться с беспокойством и тревогой, которые сопровождают любые перемены. Ей уже надоело ежеминутно ощущать себя слабой и испуганной — Джулия отчаянно хотела поскорее достигнуть состояния, как она его называла, «нормального человека». Джулия хотела испытывать подлинную близость с теми, кого она любила. А как она желала, чтобы из ее души ушла тревога, которая, затаившись, только и дожидалась малейшей причины, чтобы мучительной волной захлестнуть душу. И как же трудно всего добиваться! Зачем Господь сделал человеческие отношения настолько сложными? Но, с другой стороны, если сравнить с тем, какой она была еще три года назад — прогресс огромный.
Джулия уже умела уверенно говорить «да» и «нет» там, где этого требовали обстоятельства. Да, и вот еще достижение, которому она была несказанно рада, — Джулия стала видеть, в чем и как контролирует себя и свое окружение. Джулия некоторое время наслаждалась удовлетворением от хорошо проделанной работы. Перевернула несколько страниц — и опять вздохнула: все–таки приходилось признать, что иногда даже в областях, где успех несомненен, она порой отступала назад. Боже, ну почему для духовного роста и исцеления души требуется так много времени?
Сейчас Джулия уже могла признаться перед собой, а иногда даже и перед другими людьми, что у нее имеется много хороших качеств. Потерпев неудачу, Джулия гораздо быстрее, чем раньше, снова вставала на ноги и восстанавливала душевное равновесие. Ей вспомнились случаи, когда неудачи приводили ее к запоям или употреблению наркотиков. Слава Богу, все это осталось в прошлом.
Еще одна причина для радости: Джулия обнаружила в себе способность противостоять людям, которые воплощали для нее власть и авторитет — например, родителям или своему непосредственному начальнику. Она никогда не забудет, как, уже взрослая, умирала со страха в присутствии тех, кто обладал хоть какой–то властью. И лишь заподозрив, что кто–то может проявить по отношению к ней насилие, Джулия просто взрывалась от гнева, удивляя и пугая окружающих.
Из памяти Джулии стерлись месяцы и даже годы. Некоторые из них было просто невозможно восстановить из–за наркотиков и алкоголя, которые она в то время употребляла. А о других ей не хотелось ни воспоминать, ни думать. Иногда Джулии казалось, что эти воспоминания стоят на пороге ее сознания, как нежеланные гости у двери дома. И тогда в ее душе начиналась борьба — такая тяжелая, что порой она ночи напролет лежала без сна. Даже самая любимая еда казалась ей безвкусной и не приносила утешения, как это бывало раньше. В такие периоды ей часто казалось, что она не выдержит, сломается или вновь разрядится во вспышке бесконтрольной ярости. Тогда Джулия впадала в панику.
Порой Джулия вспоминала разговоры с консультантом о «своей Гефсимании», как она сама назвала перемены, происходящие в ее жизни. Ведь даже когда ей было очень трудно, она чувствовала, что внутри нее не прекращается работа. Постепенно направление исцеления сместилось: Джулии уже не надо было что–то радикально изменять или строить заново. Теперь ей следовало научиться принимать то, что изменить невозможно.
На глаза Джулии навернулись слезы: ну почему на свете есть вещи, которые невозможно изменить? Ведь это так несправедливо, действительно несправедливо! Если уж любящий Бог отдает детей на попечение в семьи, то почему же ей Он дал таких злых родителей? Джулия никак не могла этого понять. Она была такой маленькой, слабой девочкой, а они —такими громадными, сильными, грубыми. Какой во всем этом смысл?
Христос ведь призывал детей приходить к Нему — а Джулия, когда была ребенком, часто чувствовала себя оставленной Богом. Сейчас, когда Джулия позволяла себе признать реальность своих детских переживаний, то физически ощущала, как растет боль в ее душе. И тогда она ложилась на диван, сворачивалась в клубочек и сотрясалась от безудержных рыданий, так что подушка была мокрой от слез.
Но однажды Джулия вдруг осознала, что на самом деле все это время Христос был рядом с ней. Она вспомнила: в детстве знание о том, что, когда ей больно, Господь находится с нею, было для нее единственным источником утешения. И ведь Он был тем ближе, чем отчаяннее она нуждалась в Его присутствии. Изредка маленькая Джулия чувствовала, что Он словно сидит рядом с ней на кровати. А иногда ей казалось, что Он держит ее за руку и говорит: «Я все понимаю».