Информация к размышлению
ТЫ ПРОСТО НЕ ПОНИМАЕШЬ Примечание редактора. Как утверждает лингвист Дебора Таннен, мужчины и женщины живут в различных мирах, поэтому разговоры
между ними напоминают кросс-культурные коммуникации. В то время как женщины говорят на языке отношений и близости и понимают именно этот язык, мужчины говорят на языке статуса и независимости, и понимают только его. Таннен считает, что при кросс-культурной коммуникации мужчин и женщин используемые ими различные стили разговора могут вступить в конфликт. «Можно сказать, что мужчины и женщины говорят не на разных диалектах, а на разных гендер-Ева перенесла операцию по удалению опухоли молочной железы. Вскоре после операции в разговоре со своей сестрой она сказала, что
ее расстраивает то, что ее тело резали, и ей тяжело смотреть на шрамы, изменившие форму ее груди. Ее сестра ответила: «Я знаю. Когда мне сделали операцию, я чувствовала то же самое». Ева рассказала о своих переживаниях и своей подруге Карен, которая ответила: «Я понимаю. Это как будто над твоим телом совершили насилие». Но когда Ева рассказала об испытываемых ею чувствах своему мужу, Марку, он предложил: «Ты можешь сделать пластическую операцию, чтобы сгладить рубец и восстановить форму груди».
Сестре и подруге удалось утешить Еву, но замечание мужа не принесло ей облегчения. Оно, наоборот, лишь еще больше ее расстроило. Она не только не получила от него того, что хотела, то есть понимания, но что гораздо хуже, поняла, что он предлагает ей сделать еще одну операцию именно тогда, когда она объясняет ему, как сильно ее огорчила первая операция. «Я не собираюсь больше подвергаться никаким операциям! — возмутилась она. — Мне очень жаль, что тебе не нравится, как выглядит моя грудь». Марк был обижен и озадачен такой реакцией. «Мне все равно, как она выглядит, — запротестовал он. — Мне это нисколько не мешает». «Тогда зачем же ты предлагаешь мне пластическую операцию?» — спросила она. Он ответил: «Потому что ты сказала, что расстраиваешься из-за шрама».
Ева почувствовала себя виноватой. Марк прекрасно заботился о ней и поддерживал до и после операции. Как она могла так наброситься на него всего лишь из-за каких-то слов, когда то, что он сделал, не заслуживало никаких упреков? Тем не менее в его словах она уловила скрытое сообщение, которое касалось самой сущности их отношений. Для него само собой разумелось, что его замечание было ответом на ее жалобу, но она услышала в этом замечании другую жалобу, исходящую уже от него. Он думал убедить ее, что не стоит огорчаться из-за шрама, потому что от него можно как-нибудь избавиться. Она услышала в его предложении избавиться от шрама только дока-зательство того, что шрам ему не нравится. Более того, в то время как она хотела получить подтверждение того, что в ее положении неприятные переживания — вполне нормальное явление, из его слов о существовании простого решения проблемы следовало, что ее огорчение неоправданно.
Ева хотела от Марка понимания, а получила от него совет. Он взял на себя роль человека, решающего проблему, хотя она просто хотела получить подтверждение естественности своих чувств. Если у женщин часто возникает фрустрация из-за того, что мужчины, реагируя на их неприятности, не рассказывают им об аналогичных неприятностях, то мужчин раздражает то, что женщины реагируют именно такими рассказами. Некоторых мужчин такая реакция женщин не только не утешает, но даже оскорбляет. Например, одна женщина рассказала мне, что, когда ее партнер говорит о своих личных переживаниях — например, о своих чувствах по поводу приближающейся старости, —
она отвечает: «Я знаю, что ты чувствуешь; я переживаю то же самое». К ее удивлению и огорчению, такой ответ его раздражает; ему кажется, что, отрицая уникальность его переживаний, она пытается что-то у него отнять.
Tannen D. You Just Don't Understand. — New York: William Morrow, 1990.
Второй прогноз, заключавшийся в том, что женщины будут давать более высокие оценки, подтвердился лишь частично. Хотя мужчины и женщины идентифицировали одинаковое количество сексистских эпизодов, женщины дали более высокие оценки интенсивности идентифицированным ими сексистским действиям. Другими словами, в восприятии женщин лица, совершавшие действия, которые женщины относили к категории сексистских, демонстрировали более выраженное сексистское поведение, чем в восприятии мужчин. Однако при оценке «проходных» эпизодов женщины не проявляли склонности давать более высокие оценки интенсивности действий. Эти результаты могут свидетельствовать о том, что женщины более чувствительны к материалам, которые можно трактовать как сексистские.
Отметим, что мы тщательно замаскировали цель исследования, чтобы свести к минимуму влияние замысла эксперимента. Если бы испытуемые знали, что центральной темой эксперимента является сексизм, то можно было бы утверждать, что результаты нетипичны или обусловлены артефактами. Например, если бы студенты колледжа распознали истинную цель исследования, то они могли бы проявить нетипично пристальное внимание к тендерным предрассудкам и озабоченность по этому поводу. По этой причине мы специально использовали «легенду», набор инструкций и открытую форму ответов, в которых сексизм (или любая другая форма предрассудков) ни разу не упоминался в качестве вероятного или уместного варианта. Кроме того, для более тщательной маскировки главной темы исследования мы включили «проходные» эпизоды, содержание которых не было явно связано с сексизмом. Тем не менее можно утверждать, что, несмотря на все эти усилия, испытуемые могли сделать правильные выводы о цели исследования. Несколько фактов указывают на то, что этого не произошло. Во-первых, внутри каждого тендерного блока испытуемые идентифицировали как сексистские в среднем лишь 2,69 основных эпизодов из шести. Во-вторых, пол действующего лица, совершающего дискриминирующие действия, оказывал влияние даже при частичном анализе ответов только по первому основному эпизоду, где вряд ли можно ожидать сильного влияния замысла исследователей. По результатам этого частичного анализа 78% испытуемых, прочитавших первый основной эпизод с действующим лицом — мужчиной, дали ответ, классифицированный как сексистский, в то время как только 1 % испытуемых, прочитавших тот же эпизод с действующим лицом
— женщиной, дали ответ, классифицированный как сексистский (X2 - 123,21, 1 df, р < 0,001). В-третьих, мы сравнили случайную выборку из 32 испытуемых, которые в сексистских эпизодах идентифицировали сексизм более чем в 70% всех случаев, с теми испытуемыми, которые идентифицировали сексизм только в 30% всех случаев. При сравнении этих двух групп по числу идентифицирующих сексизм ответов, которые были даны на «проходные» эпизоды, мы не обнаружили существенных различий, t = -0,71. Этот результат противоречит предположению о том, что высокие уровни идентификации сексизма были обусловлены замыслом эксперимента. В-четвертых, во время интенсивной процедуры дебрифинга лишь менее 5% испытуемых высказали мысль, что целью эксперимента было исследование сексистского поведения. И наконец, мы не видим
правдоподобных оснований для того, чтобы замысел эксперимента мог быть причиной обнаруженного в Репликациях 1 и 2 значимого влияния пола испытуемого и действующего лица на результаты. Можно, однако, не согласиться с точкой зрения, что главной темой данного эксперимента является то, как испытуемые оценивают поведение, поскольку на самом деле испытуемых просят вынести суждение о чертах действующего лица. То есть испытуемых спрашивали: «Какие из качеств...
продемонстрированных действующим лицом, самые сильные?» Такая форма ответа использовалась потому, что она казалась наиболее понятной для испытуемых. Нам представлялось, что при открытой форме ответа вопросы других типов, непосредственно направленные на поведение (например, «Опишите самые заметные особенности действий Тома»), внесут путаницу и, вероятно, просто приведут к кратким пересказам сценария. Мы сочли возможным рассматривать суждение о чертах действующего лица как оценку его поведения на том основании, что в основе этого суждения лежала информация о поведении Только в одном эпизоде. Так как в данном случае суждение о чертах может отражать только поведенческую информацию, содержащуюся в данном эпизоде, то можно утверждать, что оно является оценкой поведения. И все-таки, поскольку фактически использовались оценки черт действующих лиц, необходимо допустить, что результаты не вполне однозначны.
<...>
...В целом полученные данные согласуются с данными предыдущей работы, которые показали, что стереотипы влияют на интерпретацию человеком поступающих стимулов (Snyder, 1981). Более того, поскольку настоящие данные (в отличие от предыдущего исследования) получены с использованием
открытой формы ответов, мы испытываем большую, чем прежде, уверенность в том, что поведенческие интерпретации испытуемых не были подсказаны им специфическим содержанием вопроса.
Тем не менее, как уже отмечалось ранее в этой статье, данная работа не является (и не может являться) доказательством того, что наблюдаемые результаты действительно обусловлены тендерными стереотипами, поскольку варьирование стереотипов не проводилось. Существует несколько других возможных объяснений результатов. Одним из них является приведенное ранее объяснение, основанное на семантической предвзятости. Однако существует несколько аргументов против такой интерпретации. Во-первых, дополнительное исследование, включившее 43 студента колледжа, показало, что большинство испытуемых (70%) определяют сексизм как предвзятые действия и высказывания, исходящие либо от мужчины, либо от женщины. Таким образом, даже если бы мы кодировали в качестве предвзятых ответов только те, которые содержали слово сексистский, то с учетом такого определения термина сексизм эти данные показывают, что большинство наших испытуемых не проявляли бы предвзятости из семантических соображений. Однако надо признать, что составляющее 30% меньшинство, которое учитывает семантические соображения — это существенная часть испытуемых. Поэтому вполне приемлемо то, что мы кодировали как сексистские ответы целый ряд слов (например, несправедливый, консервативный, ограниченный), а не только выражения
сексистский и шовинистический. Если испытуемый увидел в данном эпизоде тендерную предвзятость,то он или она легко могли выразить это, не упоминая слов «сексизм» или «мужской шовинизм», с помощью других выражений, которые несомненно были бы определенным образом кодированы (в качестве воспринимаемого сексизма).
новости психологии
АНДРОГИНИЯ
Андрогиния — это греческое слово, имеющее два корня: андро — что означает «мужской», и гин — что означает «женский». Греки понимали под словом андрогиния присутствие мужских и женских признаков в одном организме — гермафродите., В современном использовании слово андрогиния, в основном благодаря работам Сандры Бем, описывает скорее психосоциальные, чем физиологические или анатомические характеристики. Оно обозначает присутствие маскулинных и фемининных характеристик у одного и того же индивида. Сандра Бем провела серию работ, в которых показала, как андрогинные индивиды обоего пола демонстрируют «маскулинную» независимость, когда на них оказывают давление, и «фемининную» заботливость, играя с котенком. В отличие от андрогинов, у индивидов, относящихся к одному из половых типов, формы поведения, характерные для противоположного типа, были представлены недостаточно.
Андрогинные индивиды могли демонстрировать как фемининные, так и маскулинные качества, в зависимости от того, какая именно реакция соответствовала ситуации. Эти результаты говорят о том, что андрогиния дает человеку больше свободы действия.
В одном из исследований Бем участвовали 42 студента и 42 студентки старших курсов Стэнфордского университета. По результатам заполнения Анкеты половых ролей Бем (В5КГ) одна треть испытуемых были отнесены к маскулинному половому типу, одна треть — к фемининному, а одна треть — к андрогинам. Во время исследования каждого испытуемого примерно на десять минут оставляли в комнате наедине с грудным ребенком. За испытуемым наблюдали через зеркало Гезелла три кодировщика, которые оценивали различные параметры его поведения. Результаты исследования показали, что маскулинные испытуемые проявляли по отношению к ре-бенку значительно меньше заботы, чем фемининные и андрогинные испытуемые, а в поведении фемининных и андрогинных испытуемых существенных различий не было. Во втором исследовании участвовали 84 студента старших курсов (42 женщины и 42 мужчины), которые предварительно заполнили В5/?/и были отнесены к фемининному или маскулинному типам или кандро-гинам. Пары, состоявшие из испытуемого и скрытого помощника исследователя одного и того же пола, принимали участие в эксперименте, который якобы был посвящен изучению самораскрытия. Участники бросали жребий, чтобы определить, кто из них будет играть роль рассказчика, а кто — роль слушателя. На самом деле помощник исследователя всегда выступал в роли рассказчика, а испытуемый всегда выступал в роли слушателя. Рассказчик, как бы стесняясь и нервничая, начинал излагать выученный наизусть текст сценария. Рассказав немного о себе, рассказчик упоминал о том, что он недавно переведен в этот колледж и чувствует себя довольно одиноко. Реакции испытуемых на «одинокого студента» наблюдались через зеркало Гезелла. Результаты наблюдений опять показали, что маскулинные испытуемые проявляли по отношению к нему значительно меньше заботы, чем фемининные и андрогинные испытуемые, а в поведении фемининных и андрогинных испытуемых существенных различий не было.
В другом исследовании было обнаружено, что индивиды, принадлежащие к одному из двух половых типов, активно избегали простой повседневной деятельности определенных видов (например, забивания гвоздей в доски или сматывания пряжи в клубок) только потому, что эти виды деятельности в соответствии со стереотипом считались более подходящими для представителей другого пола.
Основано на материалах статьи Bern S., Martyna W., Watson C. Sex typing and androgyny. — Journal of Personality and Social Psychology, 31,1975. P. 634-643.
Можно предложить другой вариант объяснения полученных данных (более частое отнесение дискриминирующих действий, совершенных мужчинами, к категории сексистских), приписав их культурным ожиданиям. В соответствии с этими ожиданиями маловероятно, что члены группы, для которой характерно сильное чувство идентичности ее членов с данной группой, будут совершать дискриминирующие действия против членов своей же группы. В случае, когда объектом дискримина-ции являются женщины, из объяснений, основанных на тендерных стереотипах и на внутригрупповой лояльности, следуют одинаковые результаты. Однако в случае, когда сексизм направлен против мужчин, результаты будут разными. Если вышеприведенные результаты обусловлены ожиданиями испытуемых, касающимися внутригрупповой лояльности, то можно предсказать, что, когда жертвами предрассудков являются мужчины, дискриминирующие действия, совершенные мужчинами, будут восприниматься как менее сексистские, чем такие же действия женщин. Если наши результаты обусловлены тендерными стереотипами, изображающими мужчин как агентов сексизма, а женщин — как его жертв, то у популяции могут отсутствовать ожидания по поводу того, кто может дискриминировать мужчин, так как подобная дискриминация воспринимается как самое необычное и маловероятное событие. К сожалению, план данного эксперимента не позволяет нам провести
разграничение между этими двумя подходами, поскольку в данном исследовании не проводилась манипуляция полом жертвы. Это было обусловлено тем, что данный стимульный материал был малопригоден для такой манипуляции, поскольку содержание эпизодов не позволяло просто изменить пол жертвы на противоположный. Представьте себе, как нелепо выглядел бы эпизод наподобие нашей истории про водителя прицепа, если бы мужчине отказали в работе из-за того, что эта работа требует силы, умения и так далее. Поэтому для окончательного выяснения поднятых здесь вопросов необходимы дополнительные исследования.
<...>
Если отвлечься от этих концептуальных проблем, то полученные результаты имеют и большое практическое значение. Как мужчины, так и женщины, по-видимому, более предрасположены к тому, чтобы отнести дискриминирующее действие против женщины к категории сексистского, если это действие совершает мужчина. Отсюда следует, что если агентами дискриминации являются сами женщины, то многие дискриминирующие действия против женщин не будут идентифицированы, а сле-довательно, не будут и скорректированы. Эти результаты также говорят о том, что в двусмысленной ситуации, когда действия мужчин могут быть обусловлены совсем не сексистскими мотивами, они могут быть неправильно восприняты и им может быть приписан сексистский смысл. Например, если назвать группу старшеклассниц девушки, то это может быть либо проявлением сексизма, либо обращением, основанным на возрастных характеристиках. В таких двусмысленных ситуациях людей, делающих подобные замечания, могут часто подозревать и обвинять в сексизме и, возможно, обижаться на них, хотя они не вкладывали в свои слова сексистского смысла. Исследования в области социального познания показывают, что схематические ожидания вполне могут привести к таким ложным позитивным ошибкам восприятия... Из результатов нашего эксперимента следует, что на двусмысленное замечание, сделанное мужчиной, люди с большей вероятностью будут реагировать подозрениями в сексизме, чем на замечание, сделанное женщиной. Не вызывает сомнений, что необоснованные подозрения в предвзятости чрезвычайно затрудняют деятельность людей в самых различных ситуациях, складывающихся в организациях и учебных заведениях. Эти данные говорят о том, что мужчинам гораздо в большей степени, чем женщинам, необходимо заботиться о том, что они говорят и делают, если они хотят избежать обид, ухудшения моральной атмосферы и межличностных трений, которые возникают при проявлениях тендерной предвзятости или подозрении в ней.
ЛИТЕРАТУРА
SnyderM. On the self-perpetuating nature of social stereotypes/ Ed. Hamilton D. L., Cognitive processes in stereotypingand intergroup behavior. — Hillside, NJ: Lawrence Erlbaum, 1981. P. 183-212.