О чем рассказали куклы?

Важнейшее достоинство научного эксперимента – его воспроизводимость. Любой опыт может считаться научно корректным, если его повторение другими исследователями позволяет получить те же самые или по крайней мере очень похожие результаты.

Опыты по изучению социальных установок трудно оценить по этому критерию. Ведь наши установки, хотя они как правило довольно устойчивы, способны все же меняться. Более того – поскольку далеко не все установки разумны и конструктивны, то было бы неплохо, если бы иные и менялись (именно эту цель преследует индустрия пропаганды). Поэтому и соответствующий эксперимент правильнее считать лишь срезом наличной ситуации, по прошествии времени ситуация может измениться – изменятся и результаты эксперимента. Ну, а если они не меняются, значит никаких сдвигов в установках не произошло. Когда речь идет о негативных установках – предвзятости, предрассудках, предубеждениях, – воспроизводимость экспериментальных результатов вряд ли может порадовать.

На такие размышления наводят сообщения об изящном психологическом исследовании, впервые проведенном в США в середине 50-х и в точности воспроизведенном по прошествии полувека.

Девочке-дошкольнице, готовой участвовать в психологическом эксперимента, якобы до его начала предлагается поиграть в куклы. Кукол ей дают две. Они очень похожи – один и тот же размер, «комплекция», похожие платья. Разница лишь в том, что одна белокожая, другая – чернокожая.

– Покажи мне, какая из этих кукол хуже? – просит экспериментатор.

Без колебаний девочка указывает на черненькую куклу.

– А почему она хуже?

– Потому что она черная.

– Значит, другая кукла лучше?

– Да, лучше.

– Почему?

– Она же белая!

Даже не верится, что в политкорректной Америке кто-то осмелился поставить такой рискованный эксперимент. Правда, не будем забывать, что дело было полвека назад, когда не только ни о какой толерантности и политкорректности даже в Америке еще не было и речи, напротив – царила расовая сегрегация, выливавшаяся, в частности, в раздельное обучение белых и цветных детей. Предостерегающими табличками «Только для белых» пестрела вся страна, и школы тут не были исключением.

Самое впечатляющее в этом эксперименте – то, что девочки-испытуемые были… чернокожие!

– Покажи, пожалуйста, какая из этих кукол похожа на тебя?

После недолгого колебания малышка со вздохом указывает на черную куклу – ту самую, которую минуту назад назвала плохой!

В 1954 году этот простой опыт был поставлен чернокожими психологами супругами Кеннетом и Мэйми Кларк. В ту пору в США набирало силу движение за права меньшинств, и обнародованные результаты опыта только подлили масла в огонь. В какие же условия социализации поставлены чернокожие дети, если они с малолетства проникаются ощущением собственной ущербности?! Необходимо эти условия радикально менять!

Кеннет Кларк в качестве приглашенного эксперта выступил в Верховном Суде США, где рассматривалось нашумевшее в ту пору дело «Браун против Министерства Образования» – его итогом должно было стать решение, которые либо фактически закрепляло расовую сегрегацию в образовании, либо положило бы ей конец. Бесхитростный пересказ психологом результатов его эксперимента произвел на судей сильное впечатление. Вердиктом Верховного Суда образовательные преграды были повержены. Десегрегация далась нелегко – митинги, демонстрации и даже общественные беспорядки на этой почве продолжались в стране еще не один год. Но первый шаг был сделан. А супруги Кларк вошли в историю. Пускай их эксперимент в научном отношении великим открытием не блеснул, зато в общественной жизни США он сыграл поистине революционную роль.

С той поры много воды утекло. Расовое равноправие давно провозглашено одним из приоритетов американской политики. Двери общественных образовательных учреждений открыты для всех, независимо от цвета кожи. В университеты представителей меньшинств принимают на льготных условиях. Даже голливудская кинопродукция последних десятилетий приторно политкорректна – в любой сюжет (даже если действие происходит в средневековой Европе) вплетены цветные персонажи, причем непременно положительные. За одно лишь произнесение слова «негр», которое сами чернокожие отчего-то считают оскорбительным, можно попасть под суд. Казалось бы, вот оно – подлинное торжество мультикультурности! И о каких предрассудках тут можно говорить, когда все равны, а в известном, оруэлловском смысле черные даже во многих отношениях «равнее» белых!

Неизвестно, какими соображениями руководствовалась юная американская студентка Кири Кэйвис, задумавшая повторить давний эксперимент. О ее гипотезе многочисленные публикации, появившиеся в прессе нынешней осенью, умалчивают. Возможно, девушке просто не хватило воображения, чтобы осуществить оригинальный эксперимент в качестве своего дипломного исследования. А может быть ей захотелось наглядно продемонстрировать, как изменились за полвека общественные настроения в Америке. Так или иначе, не мудрствуя лукаво, Кэйвис в точности воспроизвела опыт супругов Кларк в одном из детских садов нью-йоркского Гарлема (тот факт, что сама Кири – мулатка, значительно облегчил ей поиски общего языка с администрацией детского сада и с детьми). Неизвестно, как сложится дальнейшая научная карьера Кири Кэйвис, но в свои юные годы имя она себе уже сделала! Результаты ее опыта не только были немедленно опубликованы в научных журналах, но растиражированы несколькими национальными газетами. Ибо результаты эти были… те же самые, что и полученные Кларками в 50-е годы! В обществе, где расовая дискриминация, казалось бы, давно изжита, чернокожие дети, как и полвека назад, единодушно отдают предпочтение белой кукле. Черная – хуже, хотя сама девочка не может не признать свое объективное сходство с нею.

Можно себе представить, какими комментариями разразились на сей счет политкорректные публицисты! Снова в который раз досталось кинематографу и вообще массовой культуре, якобы насаждающей расистские предубеждения. Правда, такие обвинения звучат совсем неубедительно – примеров, когда цветные в кино или на эстраде оказывались бы в унизительном положении, нынче днем с огнем не сыщешь.

Но в том-то всё и дело, что при декларативном равноправии и взаимном уважении, предубеждения в общественном сознании, судя по всему, прочно сохранились. Даже не будучи высказаны, они пронизывают всю общественную атмосферу Америки, и бесхитростные дети, еще не научившиеся притворяться, лучше других это чувствуют.

Невольно напрашивается вопрос: в чем же все-таки проявляются расовые предубеждения в условиях тотальной политкорректности? Этот вопрос крайне важен не в последнюю очередь для психологов, поскольку возможный ответ на него просматривается в самой процедуре сенсационного эксперимента.

В свое время знаменитого Жана Пиаже, с впечатляющей наглядностью продемонстрировавшего эгоцентризм детского мышления, самого неожиданно обвинили… в эгоцентризме! В самом деле, когда взрослый экспериментатор, перелив воду из низкого стакана в высокий или раскатав пластилиновый кубик в длинную колбаску, спрашивает ребенка, где больше воды или пластилина, не навязывает ли он тем самым малышу определенный ответ? Ведь, с позиции ребенка, коли взрослый дядя интересуется, где вещества больше, он, вероятно, имеет в виду, что где-то его в каком-то смысле больше. В каком смысле – так ли уж важно? Взрослый ждет ответа, и обмануть его ожидания было бы нехорошо.

Такого рода критика, очевидна, сама по себе не безупречна, но логика в ней, согласитесь, есть.

Что же касается опыта Кларков, а уж тем более его воспроизведения юной Кэйвис, то подобные рассуждения напрашиваются сами собой. Есть две куклы, неразличимые ничем, кроме единственного признака – цвета кожи. В то же время взрослый настаивает (или по крайней мере однозначно имеет в виду), что одна из кукол хуже другой. Маленькая девочка, возможно, сама бы и не стала куклы противопоставлять. Но ей так велели! Конечно, это не снимает вопроса, почему предпочтение все-таки отдается белой кукле. Но если вы, взрослые, не желаете противопоставлений и невыигрышных сравнений, зачем сами их провоцируете?

Да и в плане общественной идеологии – не выступает ли аффектированная декларация: «Нет различий! Нет различий! Никаких различий нет!!!» – прямым указанием (особенно для бесхитростного детского ума): «Наверное, все-таки есть, коли их так демонстративно отрицают. Вещи очевидные и сами собой разумеющиеся такого пафоса не требуют».

Видно, что-то в самом деле неладно с американской моралью. Но главный урок даже не в этом. На примере данного опыта становится еще более очевидно, сколь бережно, деликатно и корректно следует подходить к таким тонким вопросам, как социальные установки, особенно касающиеся национальных отношений. И не менее важно то, какой корректности требуют соответствующие эксперименты. Кларков, проводивших свой опыт в атмосфере расовой сегрегации, еще можно понять. Поспешность студентки Кэйвис, слепо скопировавшей давний опыт, в общем тоже объяснима. Но мы-то живем не в Америке пятидесятых и не диплом «лепим» на скорую руку! А посему – будем же по-настоящему корректны!

Светлые головы

Давно замечено: доброе, поощрительное отношение к человеку побуждает его к более высоким достижениям, так что авансированное одобрение оказывается в итоге вполне заслуженным. Если окружающие, или по крайней мере значимая для меня, референтная группа всем своим отношением ко мне явно или неявно демонстрирует уверенность в том, что мне по силам справиться с какой-то серьезной задачей, то я, наверное, изо всех постараюсь не ударить в грязь лицом и оправдать оказанное доверие. Снисхождение к моим промахам и одобрение успехов помогут мне вести себя так, чтобы в конце концов действительно оказаться на высоте.

Данный феномен применительно к педагогическому процессу более 30 лет назад был исследован американскими психологами Р. Розенталем и Л. Якобсон и получил название эффекта Пигмалиона. Американскими учеными в ходе несложного, но очень остроумного эксперимента было доказано: отношение педагога к ученику, пускай и ничем не обоснованное, как к подающему большие надежды приводит к тому, что ученик начинает эти надежды оправдывать. Это открытие стало одним из краеугольных камней фундамента современной гуманистической педагогики и неиссякаемым источником педагогического оптимизма.

Правда, последующие изыскания заставили несколько снизить публицистический пафос, которым Розенталь и Якобсон окрасили свое исследование. При детальном анализе полученных результатов выяснилось, что они весьма неоднозначны, порой противоречивы и вообще слишком скромны для глобальных обобщений. Попытки воспроизвести полученные результаты в повторных аналогичных экспериментах больших успехов не принесли. Тем не менее нельзя не признать, что в принципе тенденция американскими исследователями была подмечена верная, хотя и была потом из идейных соображений восторженно преувеличена.

Обо всех перипетиях этого исследования написано много. Помимо прочего автором этих строк была высказана небезынтересная, кажется, мысль: не исключено, что аналогичный, но обратный эффект имеет и противоположное отношение к ученику – изначально негативное. Заклейменный ярлыком «неспособного», ученик невольно опускает руки и в итоге начинает эту репутацию оправдывать, причем независимо от своих реальных способностей.

Проведенное недавно в Германии исследование полностью подтверждает эту гипотезу.

Эксперимент, задуманный психологами из Бременского международного университета, проводился, правда, на взрослых, причем исключительно на женщинах (на то были свои причины, но об этом – ниже). Тем не менее его результаты дают основания для весьма широких обобщений, касающихся как взрослых, так и детей, причем обоих полов.

Внимание немецких психологов привлек феномен, весьма характерный для житейской психологии, – распространенное представление об исключительной тупости блондинок. Надо сказать, что именно в Германии это представление особенно живуче, хотя, строго говоря, никаких научных подтверждений оно не имеет. Даже напротив – результаты одного из недавно проведенных (правда, в Америке) исследований свидетельствуют: блондинки своим IQ даже несколько превосходят шатенок и брюнеток. Впрочем, профессиональный психолог должен отдавать себе отчет, сколь невысока достоверность результатов подобных исследований, рассчитанных преимущественно на публикацию в глянцевых журналах. Хотя вот вам и факт бесспорный: самым высоким IQ в Голливуде отличается натуральная блондинка Шарон Стоун!

В самом деле, было бы очень соблазнительно отыскать определенную корреляцию между цветом волос и уровнем интеллекта. Но в таком случае гендерные различия пришлось бы отодвинуть на второй план. В житейской психологии ничего подобного не происходит – уничижительные обывательские суждения о блондинках не распространяются на блондинов, а это с научной точки зрения совершенно необъяснимо. Так или иначе, в серьезных обследованиях, отвечающих всем требованиям научной корректности, не выявлено вообще никаких корреляций умственных способностей с какими бы то ни было чертами внешнего облика.

Тем не менее в современном фольклоре анекдоты и побасенки об идиотизме блондинок чрезвычайно популярны.

Почему блондинки открывают йогурт прямо в магазине?

Потому что на баночках обычно написано: «Открывать здесь».

Как вызвать у блондинки блеск в глазах?

Надо посветить ей фонариком в ухо.

Что бывает, когда блондинка заболевает болезнью Альцгеймера?

У нее начинает повышаться интеллект.

…?

Потому что падать ему некуда!

Здравомыслящие люди небезосновательно полагают, что эти анекдоты сочиняют ревнивые шатенки и брюнетки, которые не могут простить блондинкам их особой популярности у сильного пола. Ведь голливудская формула «Джентльмены предпочитают блондинок» отнюдь не лишена оснований. Правда, джентльменам надо иметь в виду: по некоторым подсчетам, на 15 блондинок сегодня приходится одна натуральная. Остальные ради привлечения внимания сильного пола пользуются давним изобретением французского химика Эжена Шуллера, который еще в 1907 г. предложил легкий и доступный способ осветления волос перекисью водорода. С той поры для завоевания популярности этим нехитрым средством воспользовались миллионы женщин, включая суперзвезд – от Мерилин Монро до Мадонны. Тем не менее, обывательские представления о недалеком уме или по крайней мере легкомыслии блондинок за прошедшее столетие только усилились.

Немецкие психологи решили подвергнуть эти представления научному анализу. Нет, речь шла не о том, чтобы в очередной раз по заказу какого-то глянцевого журнала сопоставить выборки с разным цветом волос по уровню интеллекта – это было бы слишком примитивно, да и результат ученым давно известен.

Для участия в опыте были отобраны 80 женщин с разным цветом волос и примерно одинаковым уровнем интеллекта. Этот уровень им предстояло подтвердить, решая тестовые задачи. Специфика опыта состояла в том, что им предварительно предлагалось прочитать подборку анекдотов о блондинках – наподобие приведенных выше. Полученные результаты, на первый взгляд, подтвердили стереотип обывательской психологии – блондинки в самом деле оказались не на высоте. Парадокс состоял в том, что в действительности это были неглупые женщины, что подтверждалось предварительным тестированием. Однако оскорбительные намеки на их тупость удручающим образом сказались на последующих результатах их умственной деятельности!

«Ни одна блондинка не считает себя тупой, – отмечает руководитель исследования Йенс Ферстер. – Но после того как светловолосые участницы эксперимента подверглись влиянию негативных общественных стереотипов, они стали проходить тесты более медленно и показывать худшие результаты».

По мнению Ферстера, результат объясняется тем, что когда людям говорят об их глупости, они инстинктивно пытаются выполнить работу более аккуратно и тщательно и не допустить ошибок, естественно, затрачивая на нее больше времени. «Исследование подтвердило, что необоснованные предрассудки серьезно влияют на самооценку человека, которого они касаются», – сказал Ферстер, подводя итоги эксперимента.

Такое объяснение вряд ли можно считать исчерпывающим. Не исключено, что по крайней мере в отдельных случаях срабатывает иной мотив: «Раз уж меня всё равно считают дурой – что толку стараться?» Отчаявшись заслужить высокую оценку, человек начинает работать спустя рукава, что незамедлительно сказывается на результатах. Так или иначе, само по себе выявление феномена еще не позволяет считать тему закрытой – хорошо было бы его еще более подробно исследовать и объяснить. На парочку диссертаций материала точно хватит…

Однако нельзя не признать значимость выявленной тенденции. Мы привыкли считать, что интеллектуальные достижения человека всецело определяются присущими ему умственными способностями, и в силу этого недооцениваем многообразные внешние влияния, которые, как выясняется, тоже недопустимо сбрасывать со счетов.

Признайтесь себе: не склонны ли вы сами к наивным обобщениям, которые с научной точки зрения не превосходят достоверностью миф о глупости блондинок? Каких людей вы готовы сходу отнести к умным, а каких – к глупым? И допустимо ли вообще так – сходу? Ведь подтверждение нашей наивной гипотезе может возникнуть вследствие того самого феномена, который впечатляюще выявлен бременскими психологами.

За тридцать с лишним лет об эффекте Пигмалиона исписаны тонны бумаги. Увы, почти ничего не сказано о том, к каким негативным результатам может привести излишний энтузиазм, основанный на этом эффекте. На волне гуманистического пафоса как-то не принято стало говорить о том, что необоснованное поощрение, отсутствие критики, приписывание человеку несуществующих способностей могут сильно исказить становление самосознания, да и на познавательном развитии сказываются отнюдь не только положительно. Впрочем, завысить оценку, наверное, всё-таки лучше, чем занизить. А вы как считаете?

Чьи дети умнее?

Спор о том, где лежат истоки человеческих способностей, не стихает уже много лет. Доводы сторонников врожденной одаренности весьма убедительны: дети родителей-интеллектуалов как правило тоже демонстрируют высокие способности (хотя справедливости ради нельзя не отметить и множество противоположных примеров – одаренные дети бывают у самых заурядных родителей, а бывает, что и профессорский сын с трудом одолевает школьную программу). Впрочем, нелишне вспомнить и такой пример. Словом «консерватория» первоначально называлось богоугодное заведение для сирот. В такой «консерватории» в начале XVIII века преподавал музыку знаменитый Вивальди. Понятно, что его воспитанники не могли похвастаться происхождением от знатных и одаренных родителей, так что их врожденная предрасположенность к музицированию была весьма сомнительна. Тем не менее, взращенные в атмосфере высокой музыкальной культуры, они в большинстве своем стали признанными музыкантами, а слово «консерватория» обрело свое нынешнее значение.

Нельзя не признать, что одаренные дети как правило вырастают в культурных семьях. Однако этот аргумент может быть истолкован в пользу любой из спорящих сторон. Не исключено, что умственная активность и творческие способности в немалой мере унаследованы. Но не вызывает сомнения, что сама атмосфера жизни семьи оказывает стимулирующее влияние на способности ребенка. И дело здесь не столько в целенаправленных воспитательных воздействиях и развивающем обучении, сколько в стиле взаимоотношений родителей и детей, в системе семейных установок и ценностей. Понятно, что эти условия могут играть как положительную роль, так и отрицательную, тормозящую.

Показателен эксперимент, проведенный недавно московскими психологами. У детей 8–9 лет выявляли познавательную потребность.

Дети участвовали в опытах вместе с мамами. В комнату, где находилось множество интересных игрушек, альбомов, книг, приглашали маму с ребенком и просили их немного подождать, занявшись при этом чем угодно. За их поведением психолог мог наблюдать сквозь незамысловатое приспособление, издавна использующееся в подобной практике, – зеркало односторонней проницаемости.

И мамы, и дети вели себя по-разному, но все эти различия можно было описать в виде четырех основных стратегий.

Первая состояла в прямом воспитательном воздействии. Вся активность исходила от мамы, которая энергично принималась стимулировать ребенка: «Давай почитаем эту книжку, поиграем в эту игру…»

Другие мамы, оглядевшись по сторонам, торопились призвать на помощь экспериментатора, от которого требовали рассказать, чем же все-таки следует заниматься в этой комнате. То есть суть этой категории составляло переложение ответственности.

Но бывало и так, что мама, оглядевшись, вдруг замечала книгу или игру, которая у нее самой вызывала интерес. И, предоставив ребенку возможность самому найти подходящее занятие, мама погружалась в познавательную деятельность. Налицо, условно говоря, стратегия саморазвития.

Четвертая стратегия – простейшая: пассивная. Мама просто ожидала начала эксперимента, призывая к тому же ребенка. Некоторые даже одергивали ребенка, если он пытался чем-то заняться («сломаешь, порвешь»), хотя перед этим от экспериментатора было получено недвусмысленное разрешение делать все, что нравится.

Нетрудно догадаться, что последняя стратегия наименее благоприятна для развития познавательной потребности, а следовательно и способностей. Оказалось, что у этих мам чаще встречаются недостаточно развитые дети, со слабо выраженной системой интересов.

А какая же стратегия наиболее благоприятна? Это может показаться неожиданным, но наиболее развитые дети были у тех мам, которые углубились в свои занятия и, казалось бы, не уделяли ребенку особого внимания. Эти дети живут в атмосфере ярких познавательных интересов, свойственных их родителям. А это оказывается более весомо, чем любые воспитательные меры.

Интересными оказались установки мам со второй стратегией – тех, что бежали к экспериментатору за помощью. По их мнению, воспитывать их ребенка должны специально подготовленные профессионалы. Именно их дети составляют основной контингент всевозможных кружков, студий и групп развития. Безусловно, занятия в этих группах приносят пользу, но как дополнение семейного воспитания, а не как его замена.

Стать личностью маленький человек может только приобщившись к личности своих родителей. Нередко приходится слышать: «Я всю себя отдала детям, глаз с них не спускаю, все для них делаю…» Надо бы восхититься такой самоотверженностью. Однако повзрослевшие дети частенько бывают не очень-то благодарны за такую жертву. Образно говоря, они вырастают из помочей, на которых их водили родители, но так и не научаются самостоятельно ходить из-за отсутствия примера.

Детям необходимы внимание и забота. Но все-таки очень важно позаботиться о том, чтобы их родители были интересными людьми. Ведь это тоже – на благо детей!