Тедвортский барабанщик
Другим знаменитым учёным своего времени, включившим полтергейст и целый ряд родственных явлений в сферу своих научных интересов, был английский философ Джозеф Гленвиль (1636 — 1680). Он прожил мало, всего 44 года, но успел написать книги, стать членом Королевского общества и капелланом Карла II.
В чём только не обвинялся Гленвиль в первом томе «Философской энциклопедии», вышедшем в 1960 году в Москве: он защищал грубые суеверия, подверг критике понятие причинности, доказывал ограниченность научного познания, и прочее, и прочее, и прочее.
А ведь Гленвиль, по сути, является основоположником парапсихологических исследований. Недаром на него так ополчилась «Философская энциклопедия»!
Уже одно простое перечисление его главных трудов говорит о многом: «Тщета догматизма или уверенность в наших суждениях» (1661 г.); «Научный скептицизм или сознание в незнании — путь к науке» (1665 г.); «Несколько философических рассуждений о существовании колдуний и колдовства» (1666 г.) и, наконец, посмертное издание — «Побеждённое саддукейство, или Полное и наглядное доказательство существования привидений, духов и чародейства» (1681 г.).
Гленвилю удалось собрать вокруг себя группу единомышленников, которые регулярно встречались в Регли Холл, Уорвикшир, для сбора и обсуждения сообщений о современных им случаях беспокойных домов, появления призраков и привидений, вспышек полтергейста. Наиболее интересные из них проверялись с выездом на место события.
Корреспонденты и единомышленники Гленвиля были и в других странах. В Америке, например, им был Коттон Мазер, ненавидевший колдовство, а потому неистово боровшийся с его «носителями». В 1662 году Мазер расследовал странные бросания камней в людей и в окна дома мистера Джорджа Уолтона из Плимута. Мазер был одним из первых, кто заметил, что такие как бы самобросаемые камни, попадая в человека, ударяли его очень мягко, как бы нежно.
Свой главный труд — «Побеждённое саддукейство» Гленвиль не успел издать. Его кончина была в том помехой. Но позаботились друзья и единомышленники, и на следующий после смерти Гленвиля год книга увидела свет в Лондоне. Её факсимильное издание вышло в 1966 году в США.
В «Побеждённом саддукействе» Гленвиль подробно описывает 8 случаев колдовства (основываясь на материалах судебных процессов), 13 случаев явления призраков и привидений и, главное — 13 же случаев беспокойных домов, разных таинственных беспорядков и преследований, то есть всё то, что составляет основное содержание и моей книги. Как заметил русский исследователь этих феноменов А.Н.Аксаков, в собранных и осмысленных Гленвилем фактах последний «увидел наглядное и реальное доказательство возможности необычных явлений и вместе с тем новое доказательство «тщеты научного догматизма».
Отставной солдат, попрошайка Вильям Друри барабанным боем призывает подавать себе милостыню. Англия, округ Тедворт, 1662 год.
В 1662 году Гленвиль лично исследует, а позже описывает в «Побеждённом саддукействе» случай знаменитого Тедвортского барабанщика, одного из давних предшественников нашего не менее известного «Барабашки». Вскоре эти события стали известны во всей Англии. Попали на страницы печати и даже отразились в творчестве английского драматурга Адисона, вдохновив его на создание комедии «Барабанщик».
Призрак Тедвортского барабанщика над домом судьи Момпессона (из книги Дж.Гленвиля «Побеждённое саддукейство», Лондон, 1681 год).
Тедвортские события начались в марте 1662 года и продолжались ровно год. Они происходили в доме местного судьи Джона Момпессона в небольшой деревне округа Тедворт. Там в марте 1662 года судья арестовал отставного солдата Вильяма Друри, бывшего барабанщика, промышлявшего попрошайничеством и продажей фальшивых документов. Судья конфисковал барабан, боем в который Друри приглашал желающих подать ему милостыню, и приказал ему покинуть пределы округа. Почти немедленно в доме судьи стали раздаваться звуки барабанного боя. Даже видели поднятый в воздух барабан, при этом он ещё и издавал громкие бухающие звуки! Через несколько бессонных ночей звуки барабанного боя ослабли, но легче не стало: в воздух поднимались дети, в голову присутствующих бросалась обувь, содержимое ночных горшков обнаруживалось в кровати, одна из задних ног лошади оказывалась втиснутой в её рот.
Одним из первых в дом несчастного судьи приехал Гленвиль. Он сам в течение пяти ночей подряд слышал звуки барабанного боя. Своё пребывание в этом беспокойном доме Гленвиль использовал и с целью собрать и записать свидетельства детей и прислуги судьи.
Назначенная королём для расследования этих необычных событий комиссия прибыла поздно, барабанного боя и прочих курьёзов уже не застала и не пришла к определённому заключению о том, что бы это всё значило.
В декабре 1716 — январе 1717 года вспышка полтергейста разразилась в Эпворте, в доме священника Самуэля Весли, отца знаменитого английского проповедника Джона Весли. Многие члены этой семьи оставили подровные описания случившегося, а сам Джон Весли отразил события на страницах издаваемого им журнала.
Фамильный дом семейства Весли, обиталище привидения по имени Старый Джеффри. Эпворт, Англия, 1716 — 1717 гг.
Всё началось со странных шумов, стонов, стуков, ударов, слышимых по всему дому. Затем семью стало беспокоить привидение, которому даже дали имя — Старый Джеффри. И ещё появлялись привидения необычных, гротескных животных. Старый Джеффри особенно досаждал Хетти, молодой сестре знаменитого проповедника.
Коллеги советовали семье покинуть дом, но старый священник не пожелал поступиться своими религиозными убеждениями. Он ни за что не хотел улепётывать от дьявола...
В 1721 году полтергейст разбушевался в доме известного немецкого востоковеда профессора Шупарта, в Гробене. В домочадцев профессора, не исключая и его самого, постоянно швырялись камни и всё такое прочее. Некоторые из камней весили свыше четырёх килограммов и так досаждали бедному профессору, что тот свыше месяца не раздевался и не спал в кровати. Его жену что-то постоянно било, щупало, щипало и сбивало с ног. Профессор приглашал к себе свидетелей удостовериться в происходящем. И однажды около дюжины людей стали свидетелями яростной атаки на самого профессора: какие-то невидимые руки вдруг стали причинять ему невыносимую боль!
В одном из местечек во Франции, в доме и магазине, которыми владел один и тот же хозяин, в 1734 году началось необъяснимое камнебросание. Специально назначенная комиссия зафиксировала бросаемые неведомо кем внутри и вне дома камни, но не нашла известных причин странного феномена. В Амьене в 1746 году вспыхнул полтергейст, длившийся с перерывами целых 14 лет! Очень многие, в том числе и видные сановники, слышали непонятные шумы и видели бросаемые камни. Эта вспышка — одна из самых продолжительных в истории полтергейста.
Дом в Кок-Лейне, Англия, где в 1762 году в семье Ричарда Парсона разразилась переполошившая весь Лондон вспышка полтергейста. Внизу справа — одна из многих книг, посвящённых этому случаю.
Прогремевший на всю Англию и, по выражению Эндрю Лэнга, перевернувший вверх дном весь Лондон полтергейст в местечке Кок-Лейн, вспыхнувший в 1762 году, почти сразу же привлёк большое количество писателей и исследователей. Вспышка в семье Ричарда Парсона началась со стуков и царапаний, страшно испугавших его маленькую дочь Элизабет. Она часто видела завёрнутую в саван фигуру без рук. У дома собирались большие толпы народа в надежде услышать таинственные звуки. Э.Лэнг уделил этому случаю много внимания в вышедшей в конце прошлого века книге «Кок-Лейн и здравый смысл».
Чёрт в Курмыше
Не обходил полтергейст своим вниманием и Россию. Иногда вызванная полтергейстом цепь событий приводила к судебным разбирательствам. Материалы таких процессов, бывало, удавалось обнаружить — нередко десятилетия спустя после того, как они состоялись. Один из таких случаев — судебное разбирательство по делу о проделках курмышского чёрта.
Начну с конца: в субботу 28 февраля 1814 года состоялось решение Курмышского уездного суда «предать суду Божию» дело о невидимом голосе, необъяснимых стуках и бросаниях камней, кирпичей, лаптей, поленьев и прочего в избе вдовы П.Ф.Раздьяконовой. Некоторые материалы судебно-следственных действий, связанных с этим делом, к счастью, сохранились. Они вообще могли бы кануть в Лету, если бы не любознательность М.Куроптева, направившего 21 мая 1874 года письмо в журнал «Русская старина», которое было напечатано в его майском номере за 1878 год.
Куроптев сообщает, что, приехав в город Курмыш в 1867 году, он, знакомясь с бытом горожан, неоднократно слышал — «как подтверждение неразвитости их», что в начале XIX столетия в Курмыше производилось «следствие о чёрте». Заинтересовавшись, он стал расспрашивать местных жителей, а также обратился в разбиравшийся тогда городской архив присутственных мест. В последнем, как пишет Куроптев, «особых дел по этому следствию не отыскано, хотя по описям 1813 и 1814 гг. Курмышского уездного суда таковое дело и значилось, но против него была сделана отметка, что оно взято губернским чиновником (интереснейшее, видимо, было дело! — И.В.). В докладном же регистре Курмышского городнического правления на октябрь месяц 1813 года и журнале Курмышского уездного суда 1814 года найдены доклады, опросы и постановления по «сказанному следствию», которые Куроптев и приводит «в дословных выписках».
Другой источник сведений — расспросы курмышан — также позволил получить любопытные данные. Куроптеву удалось отыскать престарелую внучку вдовы П.Ф.Раздьяконовой, «в доме которой жил сказанный чёрт». От этой внучки Куроптев узнал, что «в келье, на дворе бывшего дома диакона Прокопьевской церкви, ...что против дома городской думы, у старухи Раздьяконовой жило в 1813 г. невидимое существо, которое говорило самым тоненьким голосом, так, как будто голос слышался из-за стены кельи. Он особенно любил старушку, жившую вместе с хозяйкой, и называл её «Баушка чёрный платочек», а не любил и мучил дворовую девку Анастасию, данную хозяйке кельи в услужение дальними родственниками... Невидимое существо про себя говорило, что оно — сын богатого московского купца, умершего ещё в детстве его, и что у него жива только мать, которая его прокляла за то, что он очень любил девушек и гулял по трактирам. Когда невидимое существо стало очень мучить Анастасию, то приходил в келью производить дознание бывший тогда городничий Иван Иванович Субочев».
Не менее интересным оказалось и содержание дословных выписок. Так, в докладном регистре Курмышского городнического правления за октябрь 1813 года отражены материалы следственных действий, проводившихся в период с 20 по 22 октября. 20 октября дворовая девка Настасья (Анастасия. — И.В.) Сергеева «показала, что в доме Прасковьи Фёдоровой Раздьяконовой в течение сего месяца дней с шесть со двора в стену и в самой избе неизвестно от кого стук и бросание камнями происходило, и 14-го числа октября вечером, во время бытности в доме Раздьяконовой, каким образом упал с потолка кирпич — не видела, но от стука оного, лежавши на полатях, проснулась». Из «резолюции» (решения. — И.В.) по этому допросу вытекает, что следователь не верил Настасье ни на грош: «из оного допроса видно, что дворовая девка Сергеева учинила в кинутии с полатей кирпичом, а также в разном стуке запирательство и сообщников в намерении причинить зло вдове Раздьяконовой никого не открывает». Следователь предписывает «отобрать показание» у посланных им полицейских служителей «для раскрытия, каким образом происходили стук на дворе и от находящихся, когда брошен был с полатей кирпич во время бытности моей для разведывания, а также и от понятых сторонних людей, которые при мне и уездном стряпчем находились в избе». Оказывается, следователь лично посещал эту «нехорошую» избу «для разведывания» и, вполне вероятно, не только в силу служебной необходимости, но и по собственному любопытству, что по-человечески вполне понятно. Не будем осуждать его за это.
«Резолюция» следователя стала проводиться в жизнь в тот же день. 20 октября 1813 года «полицейские служители Свешников, Лукьянов и Чамалин показали, что сего месяца 11, 12 и 13-го чисел для присмотру около дома вдовы Раздьяконовой в секретных местах с 8-го до 1-го часу ночи находились, и точно стук и бросания камнями слышали». 22 октября мещанин Максим Малюгин показал, что «в доме вдовы Прасковьи Раздьяконовой 12, 13 и 14 чисел бросание камней происходило». А вот жителям города Курмыша «Михаилу Полякову со товарищами, всего 12 человек», не повезло: они «удостоверяют» 21 октября, что «по бытности их в доме Прасковьи Раздьяконовой 15-го числа сего месяца с господином городничим и стряпчим с 8-го до 1-го часу ночи никакого стука и бросания камней не происходило». Из материалов всех этих показаний следует, что после 14 октября всё затихло, как это обычно бывает при полтергейсте, на неопределённый срок. К тому же нечистая сила, как известно, нередко стесняется проявляться при большом скоплении любопытных.
Наконец, 22 октября 1813 года была допрошена вдова Раздьяконова, которая показала, «что господину городничему о происходящем в доме её неизвестно от чего стуке, бросании камней, чулок и лаптей, а также и о девке Настасьи Сергеевой, что находится в болезни, сказывала». Видимо, она «сказывала» и о своих подозрениях в отношении Настасьи: всё это, мол, — её проделки. Следствию, думается, эти подозрения пришлись по сердцу. Для Настасьи, к тому же «находящейся в болезни», это было как нож острый. На показание Раздьяконовой наложена такая «резолюция»: «Оное показание приобщить к делу и, сделав особое постановление, сообразя всё дело по порядку, отослать в рассмотрение и с подозревающейся девкой в уездный суд... Самое дело отметить решённым». Итак, следствие закончено, и теперь больной и ни в чём не виновной Настасье предстоят тяжкие судебные хлопоты.
О том, как и чём закончился весь этот кошмар, повествует выписка из журнала Курмышского уездного суда 1814 года. Суд состоялся в субботний день 28 февраля. В этот день в суде «слушали выписку, учинённую о бывшем в доме вдовы, экономической крестьянской жены Прасковьи Раздьяконовой... ночью, часу с 8-го до 1-го, стуке с улицы и внутри самой избы, бросании камнями, чулками и лаптями несколько ночей». Чем же закончилось это уникальное для истории отечественного полтергейста судебное заседание? Решение суда заслуживает того, чтобы привести его почти полностью:
— Хотя живущая в оной избе с вдовой Прасковьей Раздьяконовой девка Настасья Сергеева... и подозревалась в чинении в той избе, равно и снаружи оной стука и метании камнями и прочим, но обстоятельства и открывают, что всё оное производимо было кем-либо с намерением, дабы бросанием камней, поленьев и произведением стука навести на живущих в тех домах страх, дабы чрез оный отдалить от домов своих, и, воспользуясь тем временем, произвести воровство, какового содержания на счёт девки Настасьи Сергеевой отнести никак не можно, поелику, как существо дела сего доказывает, что когда тот стук происходил, девка Сергеева находилась в избе, следовательно и чинено оное было неизвестными людьми, в подтверждение чего служит и то, что когда происходил стук у дьякона в избу, то сенная дверь заложена была с надворья цепью и, как видно, с выдумкой, дабы отнять случай произвести гвалт. Относительно того, что во время бытности городничего в доме Раздьяконовой сверху потолка упал кирпич, по удостоверению бывших тут, кем оный брошен, не запримечено, в каковое время девка Сергеева лежала по болезни на полатях, то и сие действие к ней причесть, равно и то, как унтер-офицер Притков показывает, что в бытность его в том доме неизвестно кем брошен в него стакан с водой и стоящие на брусу горшки — весьма сомнительно. А непосредственно всё сие относится к хитрым предприятиям злонамеренных людей, к нерасторопности и слабости полицейского надзора. Но однакож за тем за всем девку Сергееву на будущее время оставить в сильном подозрении, а случай сей, на основании воинского устава, процессов 2-й части 5-й главы, 9-й и 10-й статьи, предать суду Божию, а во обстоятельствах оного сочинить особое постановление».
У курмышских следователей и у Курмышского уездного суда было достаточно сложное положение. С одной стороны — доказано, что стучать и бросаться камнями, лаптями и прочим Настасья не могла. С другой — всё это ведь было же! И не к кому обратиться за консультацией, как это 175 лет спустя сделал московский следователь И.А.Баринов, обратившись в Комитет «Биоэнергоинформатика», где подтвердили, что да, такое бывает и называется это полтергейст.
А тогда ещё дело осложнялось общим неприятием случившегося. Командно-административные круги того времени обладали значительным иммунитетом к тому, чтобы признать случившееся реальным фактом. А событие между тем стало для курмышан предметом самой широкой гласности. К тому же всё происходило в избе, стоявшей напротив городской думы. В доме Раздьяконовой, видимо, побывали не только мещанин Максим Малюгин и Михаил Поляков «со товарищами, всего 12 человек», но и многие другие курмышане. И не случайно дело по этому следствию было взято губернаторским чиновником без возврата. Тот факт, что само событие и связанное с ним судебное разбирательство сохранились в памяти курмышан по крайней мере до 1874 года, также говорит о многом. Поэтому суду надо было принять крайне взвешенное решение. И, похоже, суд с честью вышел из этого испытания, приняв решение, которое удовлетворило всех: предать дело суду Божьему. Нельзя же было всерьёз списывать на проделки нечистой силы! Начальство за это по головке не погладит. Но нельзя и наказывать невиновную Настасью. Решили, с оглядкой на, начальство, оставить её «в сильном подозрении». Но ведь кто-то же должен был стучать в стены, бросать камни, кирпичи и прочее! Если не Настасья и не нечистая сила, то кто же? Выход был найден поистине блистательный: «всё сие относится к хитрым предприятиям злонамеренных людей, к нерасторопности и слабости полицейского надзора». Не пойман — не вор. Нашли-таки стрелочника...
А у Куроптева к этой истории более сдержанное отношение. Он считал, что Настасья, с целью освободиться от крепостной кабалы, «так искусно вела своё дело, что возбудила следствие о чёрте, живущее в памяти у курмышан до сих пор со значительными преувеличениями». Слова эти были написаны в 1874 году, то есть ровно через 60 лет после судебного процесса. В отличие от суда, Куроптев нисколько не сомневался в виновности Настасьи, которая, по его мнению, сумела обвести вокруг пальца и следствие, и суд, и всех курмышан, до сих пор заинтригованных давним «следствием о чёрте». Последнее расценивается Куроптевым «как подтверждение неразвитости» курмышан.
Как знать, возможно, через очередные 175 лет и эти мои строки попадут на глаза какому-нибудь будущему исследователю, который, как и М.Куроптев в отношении курмышан своего времени, найдёт в них подтверждение и моей «неразвитости». Правда, скорее всего это будет сделано уже сегодня кем-либо из моих непримиримых оппонентов.