Семейный плавильный тигель

Вот примерное развитие маленькой семейной трагедии. Карл и Энн показывают своей дочке Лесли, которой едва ис­полнилось пять лет, как надо играть в новую видеоигру. Но как только Лесли пытается начать сама, чересчур энергичные попытки ее родителей «помочь» ей оборачиваются непрео­долимой помехой. На каждом шагу на нее так и сыплются противоречивые команды.

«Направо, направо — стоп. Стоп! Да стой же ты, нако­нец!» Энн, мама Лесли, входя в раж и все больше возбужда­ясь, подгоняет дочку, пока Лесли, закусив губу и вытаращив глазенки на экран компьютера, изо всех сил старается выпол­нить ее указания.

«Ну посмотри, ты же съехала в сторону... давай влево! Вле­во, я сказал!» — грубо орет Карл, папа девочки.

На это Энн, страдальчески закатывая глаза, вопит, пыта­ясь перекричать мужа: «Стой! Стой!»

Лесли, отчаявшись угодить сразу и матери и отцу, кри­вит губки и моргает, едва сдерживая слезы.

Ее родители начинают препираться, не обращая внима­ния на дочь. «Она не дотянула рукоятку!» — вне себя от воз­мущения кричит Энн Карлу.

По щекам Лесли ручьем катятся слезы, но ни один из родителей и не подумал выказать ей ни малейшего внима­ния или заботы. А когда Лесли поднимает ручонку, чтобы вытереть глаза, папа мгновенно реагирует: «Ага, продол­жим... хватайся за рукоятку, вот так... приготовься к выст-

Дэниел Гоулллан

рслу. Отлично! Пли!» «Стоп, — рявкает мама, — дай чуть в сторону!»

Но Лесли, отвернувшись от экрана, горько плачет, одна со своей душевной болью.

В такие моменты дети получают серьезнейшие уроки. И Лесли вполне могла бы сделать из этой тягостной перепалки однозначный вывод: в сущности, ни ее родители, ни кто бы то ни было еще не заботятся о ее чувствах. Если похожие момен­ты повторяются несчетное число раз на протяжении всего дет­ства, они сообщают какую-то часть самой существенной ин­формации о жизни — уроки, которые могут определить весь се ход. Жизнь в семье — это наша первая школа эмоционального научения; в ее закрытом для посторонних глаз котле мы учим­ся тому, как относиться к самим себе и как остальные будут реагировать на наши переживания, что думать об этих пережи­ваниях и какими возможностями выбора способа реагирова­ния мы располагаем, как «считывать» и выражать надежды и страхи. Это эмоциональное обучение осуществляется не толь­ко с помощью того, что именно родители говорят и как они поступают по отношению к ребенку, но и с помощью тех моде­лей, которые они пробуют применять, чтобы справляться с соб­ственными чувствами и с чувствами, которые существуют между мужем и женой. Одни родители оказываются одаренными в эмоциональным отношении учителями, другие — ужасными.

Сотни проведенных исследований показывают, что то, как родители обращаются со своими детьми, — применяя к ним суровые наказания или относясь с чутким эмпатическим по­ниманием, равнодушно или сердечно и так далее, — серьезно и долго сказывается на эмоциональной жизни ребенка. Однако лишь недавно появились реальные данные, говорящие о том, что наличие эмоционально умных родителей само по себе гро­мадное благо для ребенка. То, как супружеская пара контроли­рует существующие между ними чувства, — вдобавок к их не­посредственным отношениям с ребенком — преподает впечат­ляющие уроки их детям, являющимся сообразительными уче­никами, настроенными на улавливание обмена тончайшими эмоциями в семье. Когда научно-исследовательские группы из

Эмоциональный интеллект

Университета штата Вашингтон, возглавляемые Кэрол Гувен и Джоном Готтманом, провели микроанализ взаимодействий в супружеских парах для выяснения того, как супруги обраща­ются со своими детьми, они обнаружили, что те из супругов, кто проявлял большую эмоциональную компетентность в бра­ке, также с большим успехом помогали своим детям справляться с резкими изменениями их эмоций.

Исследователи впервые изучали семьи, когда одному из их детей было ровно пять лет, и повторно обращались к ним, ког­да этому ребенку исполнялось десять. Помимо наблюдения за тем, как родители разговаривают друг с другом, группа иссле­дователей следила и за семьями (включая семью Лесли) в тот момент, когда отец или мать пытались объяснить своему ма­лышу, как играть в новую видеоигру, — взаимодействие на пер­вый взгляд безобидное, но очень много говорящее об эмоцио­нальных потоках, курсирующих между родителем и ребенком.

Одни матери и отцы напоминали Энн и Карла: властные, теряющие терпение из-за неумелости их ребенка, повышающие голос от раздражения или гнева, кое-кто даже посчитал своего ребенка бестолковым, короче говоря, они стали жертвами тех же самых склонностей к выражению презрения и недовольства, которые разрушают брак. Другие же терпеливо выносят ошиб­ки своих детей, помогая ребенку на свой лад постигать игру, а не навязывая родительскую волю. Освоение видеоигры оказа­лось удивительно мощным барометром манеры родителей про­являть эмоции.

Тремя самыми распространенными эмоцион&чьно непод­ходящими манерами родительского поведения оказались сле­дующие:

• Полное игнорирование чувств. Такие родители считают эмо­циональное расстройство ребенка ерундой или дополни­тельным источником беспокойства, в общем, чем-то несу­щественным, что им следует переждать, пока само прой­дет. Они не способны использовать эмоциональные момен­ты как возможность стать ближе ребенку или помочь ему усвоить уроки эмоциональной компетентности.

Дэниел Гоулллан

• Занятие слишком пассивной позиции. Такие родители заме­чают, что чувствует ребенок, но считают, что как бы ребе­нок ни управлялся с бурей эмоций, она прекрасна, даже, скажем, причиняющая страдания. Также как и те, кто иг­норирует переживания ребенка, эти родители редко вме­шиваются в ситуацию, чтобы попытаться научить своего ребенка альтернативной эмоциональной реакции. Они ста­раются смягчить все потрясения и будут, например, торго­ваться и задабривать ребенка, чтобы заставить его перестать грустить или злиться.

• Манера напускать на себя презрительное равнодушие, демон­стрируя явное неуважение к чувствам ребенка. Такие роди­тели настроены неодобрительно и проявляют суровость как в своей критике, так и в наказаниях. Они могут, к примеру, запретить ребенку вообще обнаруживать гнев и наказыва­ют его при малейших признаках раздражения. Именно та­кие родители сердито обрывают ребенка, когда он пытает­ся высказать свой взгляд на какое-то событие: «Не спорь со мной!»

И наконец, есть родители, которые, заметив, что ребенок расстроен, всякий раз стараются разъяснить ему, что такое эмо­ция, и научить, как с ними справляться. Они достаточно серь­езно относятся к переживаниям своихдетей, стремятся понять, что конкретно их расстроило («Ты рассержен из-за того, что Томми задел твое самолюбие?»), и помочь им найти правиль­ный способ успокаиваться («Ты бы, чем толкать его, лучше за­нялся бы своими игрушками, пока тебе не захочется снова по­играть с ним!»).

Однако, чтобы родители сумели показать себя достойными наставниками в данной области, они сами должны получить элементарные знания об эмоциональном интеллекте. Так, с ребенком можно провести урок по эмоциям на одну из глав­ных тем, скажем, как правильно проводить различие между чув­ствами. Но отец, отмахивающийся от собственной печали, вряд ли поможет своему сыну понять разницу между огорчением из-за какой-то утраты, печалью во время просмотра грустного фильма и скорбью, если что-то неприятное случается с теми,