Карл Густав Юнг. Жизнь и творчество 15 страница

«Рассматриваемая причинно, регрессия определяется, так сказать, „фиксацией на матери“. Но с финальной точки зрения либидо регрессирует в имаго матери, с тем, чтобы отыскать там ассоциации памяти, с помощью которых будет иметь место дальнейшее развитие, например из половой системы в интеллектуальную и духовную. Первое объяснение исчерпывается в подчеркивании важности причины и совершенно пропускает целевое назначение регрессивного процесса. Под этим углом зрения все здание человеческой цивилизации оказывается простым замещением невозможности инцеста. Но другое объяснение позволяет нам предвидеть то, что последует из регрессии, и в то же самое время помогает нам понять значение тех образов памяти, которые были реактивированы» (там же, par. 43f).

Юнг полагал, что за мирскими обывательскими симптомами регрессии лежит ее символическое значение, а именно потребность в психологическом обновлении. Последняя находит свое отражение в мифологии в форме путешествия героя.

«<…> в этом регрессивном страстном стремлении, которое Фрейд, как известно, рассматривал как „инфантильное закрепление“ или „стремление к инцесту“, заключены особая ценность и особая необходимость, выраженные, например, в мифах, когда именно самый сильный и лучший в народе, т.е. герой, следует за регрессивным страстным стремлением и умышленно подвергает себя опасности быть проглоченным чудовищем материнской праосновы. Но он – герой лишь потому, что не дает проглотить себя окончательно, а побеждает чудовище, и притом не просто один раз, а много раз. Только победа над коллективной психикой и выявляет истинную ценность – завладение сокровищем, непобедимым оружием, магическим защитным средством или еще чем‑то иным, что миф считает благами, достойными стремления. Поэтому тот, кто идентифицирует себя с коллективной психикой, а выражаясь языком мифа, кто дает себя проглотить чудовищу и таким образом растворяется в нем, тот хотя и находится возле клада, который сторожит дракон, но отнюдь не по своей воле и к своему собственному величайшему ущербу» (ПБ, с. 232).

РЕДУКТИВНОЕ (Reductive; Reduktive) – буквально, «ведущее обратно»; понятие, используемое при описании неврозов, а также при толковании сновидений, обозначающее способ, который рассматривает бессознательный продукт не символически, а семиотически, т.е. как знак или симптом некоего базового процесса.

«Редуктивный метод рассматривает бессознательный продукт в смысле обратного сведения его к элементам, к основным процессам,– будь то воспоминания о действительно имевших место событиях или элементарные психические процессы. Поэтому редуктивный метод (в противоположность методу конструктивному, см. конструктивное) ориентируется назад или в историческом смысле, или же в смысле переносном, т.е. Сводя сложную и дифференцированную величины обратно – к более общему и элементарному. Метод толкования Фрейда, а также и Адлера редуктивен, потому что и тот, и другой сводят явление к элементарным процессам желания и стремления, имеющим, в конечном счете, инфантильную или физиологическую природу. При этом на долю бессознательного продукта неизбежно выпадает лишь значение несобственного выражения, для которого термин «символ», в сущности, не следовало бы употреблять. Редукция действует разлагающим образом на значение бессознательного продукта, который или сводится к своим историческим первоступеням и тем самым уничтожается, или же вновь интегрируется в тот элементарный процесс, из которого он вышел» (ПТ, пар. 787).

В толковании сновидений редуктивный метод (его еще называют механистическим) стремится объяснить образы людей и ситуации на языке конкретной реальности. Конструктивный или целеполагающий (финальный) подход фокусируется на символическом содержании сна. Юнг использовал слово «редуктивный» для обозначения ядра фрейдовского метода, с помощью которого тот стремился обнаружить первобытные, инстинктивные, инфантильные основы или корни психологической мотивации. Как видно из вышеприведенной цитаты, Юнг был достаточно критичен к редуктивному методу, поскольку полный смысл бессознательного продукта (симптома, сновидения, образа, обмолвки) при этом не раскрывался. Связывая бессознательный продукт с прошлым, можно утратить его сегодняшнюю ценность для индивида.

Хотя сам Юнг и старался следовать конструктивному подходу он рассматривал редуктивный анализ как важный первый шаг в лечении психологических проблем, в особенности в первой половине жизни.

Источником возникновения неврозов у молодых людей, как правило, выступает конфликт между силами реальности и неадекватной, инфантильной установкой, которая каузально характеризуется аномальной зависимостью от реальных или воображаемых родителей, а с точки зрения цели – недостижимыми фикциями (т.е. намерениями и устремлениями). Здесь вполне уместны редукции Фрейда и Адлера (ПБ, с. 98).

РЕИФИКАЦИЯ (Reification; Reifikation) – овеществление идей и понятий; обращение с ними таким образом, как если бы они были осязаемыми объектами.

РЕЛИГИОЗНАЯ УСТАНОВКА (Religious attitude; religios Einstellung) – психологически установка, сообщаемая тщательным наблюдением за невидимыми силами, почитанием их и личным переживанием по этому поводу.

«Ясно, что под понятием „религия“ я не имею в виду вероучение. Верно, однако, что всякое вероучение основывается, с одной стороны, на опыте нуминозного, а с другой – на вере, на преданности, верности, доверии к определенным образом испытанному воздействию нуминозного и к последующим изменениям сознания. Можно сказать, что „религия“ – это понятие, обозначающее особую установку сознания, измененного опытом нуминозного» (CW 11, par. 9; АС, с. 134).

«Религия есть врожденная инстинктивная установка в человеке. В ней осуществляется наблюдение и уяснение неких невидимых и неконтролируемых человеком факторов. Проявления этой установки можно проследить во всей духовной истории. Ее целью является сохранение психического равновесия: естественный человек имеет столь же естественное знание о пересечениях своего сознания с неподвластными ему факторами» (CW 10, par. 512; рус. пер. – АППН, с. 113–166, а также: ПП, с. 218).

Религиозная установка глубоко отлична от веры, связываемой со специфическим вероучением и вероисповеданием.

«Вероучение и вероисповедание – это выражение определенных коллективных убеждений, тогда как религиозное переживание отражает субъективное отношение к неким метафизическим, то есть внемирским факторам. Конфессиональная жизнь осуществляется в мирской среде и, таким образом, является внутримирским делом, в то время как смысл и предназначение религии лежит во взаимотношении между индивидом и Богом (христианство, иудаизм, ислам) либо на пути спасения и освобождения (буддизм).

Из этого проистекает теперешняя этика, которая – вне индивидуальной ответственности перед Богом – означает лишь конвенциональную мораль.

Являясь не более чем компромиссом с мирской действительностью, вероучения склоняются ко всевозрастающей кодификации своих воззрений и обычаев. Тем самым они настолько овеществляются, что на задний план отходит их подлинно религиозная сущность, а именно живое отношение, непосредственная встреча с внемирским» (CW 10, par. 507; ПП, с. 215).

Юнг полагал, что невроз во второй половине жизни редко вылечивается без развития религиозной установки, побуждаемой спонтанным духовным откровением.

«Дух этот есть автономное психическое событие, затишье после бури, умиротворяющий свет, проливающийся во мраке человеческого разума, и потаенный упорядочивающий принцип царящего в нашей душе хаоса.

Святой Дух – Утешитель, как и Отец, это тихое, вечное и бездонное Единое, в котором любовь Божья и страх Божий сплавлены в бессловесное единство, и именно в этом единстве воссоздается первозданный смысл все еще бессмысленного отцовского мира, проникая в пространство человеческого опыта и рефлексии» (ОИ, с. 79).

Утверждая психологическую точку зрения, Юнг стремился прояснить, что под религией он понимает не свод законов, заповедей, вероучение или догму.

«Бог есть тайна, и все, что мы говорим о нем, говорится и веруется людьми. Мы создаем образы и идеи, но когда я говорю о Боге, я всегда имею в виду образ, который из него сделал человек. Но никто не знает, каков и как выглядит этот образ и может ли он быть Богом» (Jung C.G. Letters. 1957, vol. 2, p. 383).

Психологическим носителем Бого‑образа в человеке Юнг считал самость. Он полагал, что она действует в роли руководящего принципа личности, отражающего потенциальную целостность индивида, побуждая жизнь к большей состязательности и подтверждению смысла. Почти все, что связывает человека с этими атрибутами, может использоваться как символ самости, но некоторые освященные временем фундаментальные формы, такие, как крест и мандола, признаются коллективным выражением высших религиозных ценностей человека; крест символизирует напряжение между крайними противоположностями, а мандала представляет разрешение этого противостояния. Психологически Юнг приписывал трансцендентной функции задачу связи человека и Бога (личности и ее конечного потенциала) через образование символов.

Говоря о своих личных религиозных взглядах, Юнг писал: «Я не верю, но знаю о силе подлинной личностной природы и непреодолимого воздействия. Я называю эту силу Богом» (Jung C.G. Letters. 1955, vol. 2, p. 274).

РЕФЛЕКСИЯ (Reflection; Reflexion) – умственная активность, концентрирующаяся на определенном содержании сознания; инстинкт или влечение, включающие в себя религию и поиски смысла.

«Обращенность сознания назад или к внутреннему миру, при которой вместо непосредственной, немедленной и непреднамеренной реакции на объективные стимулы в „дело“ вступает психологическое размышление. Результат подобного размышления непредсказуем, и как следствие свободной мысли возможны весьма индивидуализированные и относительные ответы. Рефлексия „повторно разыгрывает процесс возбуждения“, давая толчок серии внутрипсихических образов еще до того, как предпринято само действие. С помощью рефлективного инстинкта стимул становится психическим содержанием, опытом, посредством которого становится возможным преобразовать естественный или автоматический процесс в осознанный и созидающий» (КСАП,с. 131).

«Обычно мы не думаем о „рефлексии“ как о чем‑то инстинктивном, а связываем ее с сознательным состоянием разума. Reflexio означает „повернутый назад“ или „согнутый назад“ и в психологическом применении обозначает тот факт, что в рефлекс, который доводит стимульный материал до своей инстинктивной разрядки, вмешивается психизация <…> Таким образом, на месте компульсивного (навязчивого) действия возникает некоторая степень свободы, а вместо предсказуемости появляется относительная непредсказуемость по отношению к воздействию импульса (CW 8, par. 241).

По мнению Юнга, богатство человеческой психики и ее сущностный характер определяются инстинктом рефлексии. «Однако рефлексия хотя и инстинктивна, в то же время выступает как процесс сознательный, предполагающий использование воображения при принятии решений и последующего действия» (КСАП, с. 132).

«Рефлексия является культурным инстинктом par excellence (по преимуществу), и ее сила продемонстрирована в мощной способности культуры поддерживать себя перед лицом дикой природы» (CW 8, par. 243).

Именно рефлексии мы обязаны равновесием противоположностей. Но чтобы это произошло, сознание должно распознаваться как нечто большее, чем знание, а сам рефлективный процесс восприниматься как «взгляд внутрь». Здесь наша индивидуальная свобода раскрывается наиболее поразительно. Рефлексия влечет за собой сновидения, символы и фантазии. Точно так же, как Юнг обнаруживает аниму во взаимосвязи и родстве с мужским сознанием, он заявляет, что анимус обеспечивает женскому сознанию способность к рефлексии, размышлению и самопознанию. Напряженные отношения между этими двумя началами не решаются по принципу «либо – либо», но требуют столкновения и интеграции, которые творчески проявляют себя в трансформации отношений между ними.

«Мое внимание привлекает тот факт, что помимо области рефлексии существует другая, не менее, если не более обширная зона, в которой рациональное понимание и рациональные формы представления вряд ли обнаружат что‑нибудь сверх того, что они способны охватить умом. Это – область Эроса» (MDF, р. 386; ВСР, с. 347).

РИТКАЛ (Ritual; Ritual) – служба или церемония, проводимые с религиозной или терапевтической целью или намерением, как сознательным, так и бессознательным.

Ритуальные действия основываются на мифологических и архетипических темах, выражают их содержания символически, полностью вовлекают человека и вызывают у него ощущение возвышенного смысла и в то же самое время опираются на представления, соответствующие духу времени (КСАП, с. 132).

Ритуал – это психический канал, посредством которого осуществляется личностная трансформация, когда психологический баланс личности оказывается под угрозой воздействия внезапной нуминозной силы; структурированный этап изменения одного статуса личности или способа его бытия на другой.

Юнг считал, что в ритуале человек выражает свои наиболее важные и фундаментальные психические содержания, и в случае отсутствия соответствующих ритуалов люди спонтанно и бессознательно создают их, чтобы обезопасить устойчивость личности, коль скоро переход из одного психологического состояния в другое произошел. Сам по себе ритуал не влияет на трансформацию, он просто содержит ее в себе.

РОДИТЕЛЬСКИЙ КОМПЛЕКС (Parental complex; elterlich Komplex) – группа или совокупность эмоционально нагруженных образов и идей, связанных с родителями. Юнг полагал, что нуминозность, окружающая фигуры собственных родителей, когда их магическое влияние так или иначе очевидно, в значительной степени связана с архетипическим образом первобытных родителей, пребывающим в психике любого человека.

«Важное значение, которое современная психология приписывает „родительскому комплексу“, есть непосредственное продолжение первобытного переживания опасной действенной силы родительских духов. Даже та ошибка, которую совершают дикари, предполагая (не с помощью мышления), что духи суть реальности внешнего мира, находит свое продолжение в нашем (лишь отчасти верном) предположении, что действительные родители ответственны за родительский комплекс. В старой теории травмы фрейдовского психоанализа и даже за его пределами это предположение признается чуть ли не в качестве научного объяснения. Чтобы избежать этой двусмысленности, я предложил выражение „родительское имаго“[23]» (CW 7, par. 293; ПБ, с. 251).

Имаго возникает как итог воздействия родителей и специфических реакций ребенка; поэтому она (Imago – женского рода) является образом, лишь весьма условно воспроизводящим объект. Наивный человек, конечно, верит в то, что родители таковы, какими он их видит. Этот образ проецируется бессознательно, и, когда родители умирают, спроецированный образ продолжает действовать, как если бы он был самостоятельно существующим духом. Первобытный в этом случае говорит о родительских духах, возвращающихся по ночам (revenants), современный же человек называет это отцовским или материнским комплексом (там же).

Пока позитивное или негативное сходство с родителями остается решающим фактором в выборе объекта любви, освобождение от родительского имаго, а следовательно, уход из детства, остаются незавершенными (CW 10, par. 74; ПДНВ, с. 145).

‑С‑

САМОРЕГУЛЯТОРНАЯ ФУНКЦИЯ ПСИХИЧЕСКОГО (Selfre‑gulatory function of the Psyche; Selbstregulatorische Funktion der Psyche) – см. Компенсация.

САМОРЕГУЛЯЦИЯ ПСИХИЧЕСКОГО (Self‑regulation of the Psyche; Selbstregulatorische Funktion der Psyche) – понятие, базирующееся на компенсаторных взаимоотношениях между сознанием и бессознательным.

Идея саморегуляции проходит через всю юнговскую структуру действия психического и, в частности, является одним из базовых положений в анализе сновидений и вообще в их месте в психической жизни индивида. Фрейд полагал, что суть большинства снов – неисполненные желания, переместившиеся в сон, дабы выразиться косвенным образом. Он отмечал, что «зримое содержание сна» – всего лишь покрывало на «скрытом» содержании, являющемся, как правило, подавленным сексуальным желанием раннего детства. Юнг же рассматривал сны как каналы связи с бессознательным, как некие сообщения, передаваемые символическим языком. Этот язык труден для понимания, но сами сообщения не обязательно касаются каких‑то желаний или являются способами скрыть что‑то неприемлемое. Чаще всего сны дополняют сознание, компенсируя какие‑то проявления индивида, непонятые им или попросту отброшенные. Либо наряду с невротическими симптомами сны предупреждают о сходе с правильного пути.

Идея саморегуляции и компенсации увязывалась и с юнговской психологической типологией. Здесь Юнг изначально предположил, что индивидам свойственно различие в привычном отношении к жизни. Это различие определяется разнообразием их интерпретаций восприятия и переживания. Так, интересы экстраверта направлены на внешний мир, а интроверта – во внутренний, в мир его психического. Далее Юнг высказал идею, что психическое управляется четырьмя функциями: мышлением, чувством, ощущением и интуицией. В переживаниях индивида любая из них может оказаться главной, доминирующей.

Процесс саморегуляции психического происходит постоянно. Но он может замечаться самим индивидом лишь когда его эго сознания оказывается в затруднении в связи с приспособлением к внешней или внутренней реальности.

Общая схема саморегуляции выглядит следующим образом (по Шарпу):

1. Трудность в адаптации. Либидо прогрессирует незначительно.

2. Регрессия энергии (депрессия, недостаток свободной энергии).

3. Активация бессознательных содержаний (фантазии, комплексы, архетипические образы, подчиненная функция, противоположная установка, тень, анима/анимус, и т.д.).

4. Симптомы невроза (замешательство, страх, беспокойство, вина, капризы, аффект и т.д.).

5. Бессознательный или полусознательный конфликт между эго и содержаниями, активированными в бессознательном. Внутреннее напряжение. Защитные реакции.

6. Активация трансцендентной функции, вовлекающей самость и архетипические паттерны целостности.

7. Образование символов (нуминозность, синхронность).

8. Передача энергии между бессознательными содержаниями и сознанием. Расширение и увеличение эго, прогрессия энергии.

9. Ассимиляция бессознательных содержаний. Индивидуация (Sharp D. Jung Lexicon, p. 121).

Сознание и бессознательное редко находят согласие в своих тенденциях и по поводу своих психических содержаний. Саморегуляторная деятельность психического, проявляющаяся в сновидениях, фантазиях и синхронных переживаниях, направлена на то, чтобы корректировать любое сколь‑нибудь значительное нарушение равновесия и тем самым удерживать личность в режиме целостности.

САМОСТЬ (Self; Selbst) – архетип целостности – наиполнейшего человеческого потенциала и единства личности как целого; регулирующий центр психического.

Самость как объединяющий принцип в области человеческой психики занимает центральное место в управлении психической жизнью и поэтому является высшей властью в судьбе индивида.

«Как эмпирическое понятие, самость обозначает целостный спектр психических явлений у человека. Она выражает единство личности как целого. Но в той степени, в какой целостная личность по причине своей бессознательной составляющей может быть сознательной лишь отчасти, понятие самости является отчасти лишь потенциально эмпирическим и до этой степени постулятивным. Другими словами, оно включает в себя как переживабельное, так и непереживабельное (или еще не пережитое). Эти качества присущи, в равной мере, многим другим научным понятиям, оказывающимся более именами, нежели идеями. В той степени, в какой психическая целостность, состоящая из сознательных и бессознательных содержаний, оказывается постулятивной, она представляет трансцендентальное понятие, поскольку оно предполагает существование бессознательных факторов на эмпирической основе и, таким образом, характеризует некое бытие, которое может быть описано лишь частично, так как другая часть остается (в любое данное время) неузнанной и беспредельной» (ПТ, пар. 788).

«Самость не только центр, но также и вся окружность, которая включает в себя как сознательное, так и бессознательное; она является центром этой всеобщности, точно так же как эго является центром сознания» (CW 12, par. 44; ПА, пар. 44).

«Подобно тому как сознательные и бессознательные явления дают о себе знать практически, при встрече с ними самость как психическая целостность также имеет сознательный и бессознательный аспекты. Эмпирически самость проявляется в сновидениях, мифах, сказках, являя персонажи „сверхординарной личности“ (см. эго), такие как король, герой, пророк, спаситель и т.д., или же в форме целостного символа– круга, квадрата, креста, квадратуры круга (quadrature circuli) и т.д. Когда самость репрезентирует complexio oppositorum, единство противоположностей, она также выступает в виде объединенной дуальности, например в форме дао, как взаимодействия инь и янь, или враждующих братьев, или героя и его противника (соперника) (заклятого врага, дракона), Фауста и Мефистофеля и т.д.

Поэтому эмпирически самость представлена как игра света и тени, хотя и постигается как целостность и союз, единство, в котором противоположности соединены. Так как такое понятие непредставимо – третьего не дано,– то самость оказывается трансцендентальной и в этом смысле. Рассуждая логически, здесь мы имели бы дело с пустой спекуляцией, если бы не то обстоятельство, что самость обозначает символы единства, которые оказываются обнаруживаемы эмпирически» (ПТ, пар. 789).

Переживание Самости характеризуется нуминозностью религиозного откровения. В этом смысле Юнг полагал, что нет существенной разности между Самостью как эмпирически постигаемой психологической реальностью и традиционным представлением о верховном божестве.

«С интеллектуальной точки зрения самость – не что иное, как психологическое понятие, конструкция, которая должна выражать неразличимую нами сущность, саму по себе для нас непостижимую, ибо она превосходит возможности нашего постижения, как явствует уже из ее определения. С таким же успехом ее можно назвать „богом в нас“. Начала всей нашей душевной жизни, кажется, уму непостижимым образом зарождаются в этой точке, и все высшие и последние цели, кажется, сходятся на ней. Этот парадокс неустраним, как всегда, когда мы пытаемся охарактеризовать что‑то такое, что превосходит возможности нашего разума» (ПБ, с. 312).

В разнообразной современной литературе по аналитической психологии очень часто встречается написание термина с заглавной буквы. Юнговское представление о Самости значительно отличается от того, как это понятие используется в другой психоаналитической литературе. Эта разница зависит прежде всего от понимания архетипов: юнговская концептуализация Самости видит ее укорененной в трансличностном измерении. Отсюда и частое написание слова с заглавной буквы. Но существует и клинический аспект самости, часто более тесно связанный с областью эго сознания; в работах клинического характера термин «самость» часто пишут с маленькой буквы. Таким образом, заглавная буква появляется в тех случаях, когда автор текста хочет выделить трансличностную, архетипическую основу Самости.

СВЯЩЕННЫЙ БРАК (Sacred marriage; heilig Ehe) – см. гиерогамия.

СЕНЕКС (Senex – лат. «старый человек») – алхимический термин; в аналитической психологии обозначает персонификацию определенных психологических черт, присущих, как правило, пожилым людям. Например, уравновешенность, контроль за своими поступками, дисциплинированность, ответственность, рационализм, стремление к порядку, мудрость, дальновидность, консерватизм и др. Это понятие психологическое, а не возрастное: малые дети могут обнаруживать черты, присущие сенексу равно как существуют пожилые люди с психологией ребенка.

Мифологически, сенекс представлен в образе античного бога Аполлона. В архетипической связке противоположностей тенью сенекса является пуэр или вечное дитя, ассоциируемые с Дионисом – безграничным в своих инстинктивных проявлениях, беспорядочным, капризным, вечно возбужденным и опьяненным.

СЕРЕДИНА ЖИЗНИ (Midlife; Lebensmitte) – см. стадии жизни.

СИЗИГИЯ (Syzygy; Syzygie) – любая комплементарная пара противоположностей как в состоянии объединения, так и в состоянии оппозиции.

Юнг использовал это понятие чаще всего применительно к парной связи анима – анимус. Он отмечал, что эта связь психологически определяется тремя элементами: женственностью, присущей мужчине, и мужественностью, свойственной женщине; переживаниями, которыми мужчина располагает к женщине и наоборот (здесь самую важную роль играют события раннего детства); и мужским, и женским архетипическим образом (CW 9ii, par. 41; А, пар. 41).

Юнг пришел к заключению, что образы парной сизигии «мужского – женского» столь же универсальны, как и само существование мужчины и женщины. При этом он ссылался на повторяющийся мотив мужских‑женских пар в мифологии и на понятия Инь‑Янь в китайской философии.

СИМБИОЗ (Symbiosis; Symbiose) – психологическое состояние, в котором содержания личного бессознательного одного человека переживаются у другого.

Симбиоз проявляется в бессознательных межличностных связях, динамически он легко возникает и устанавливается, но прекратить его довольно трудно. Юнг приводил пример симбиоза в контексте экстраверсии‑интроверсии. Там, где одна из этих установок доминирует, другая, оказываясь бессознательной, автоматически проектируется,

«<…> в брак вступают преимущественно люди, относящиеся к разным типам, и причем – бессознательно – для взаимного дополнения. Рефлексивная сущность интроверта побуждает его постоянно размышлять или собираться с мыслями перед тем, как действовать. Тем самым, разумеется, его действия замедляются. Его робость перед объектами и недоверие к ним приводят его к нерешительности, и таким образом он всегда имеет трудности с приспособлением к внешнему миру. Экстраверт, наоборот, имеет позитивное отношение к вещам. Они, так сказать, притягивают его <…> Как правило, он сначала действует и лишь затем раздумывает об этом. Поэтому его действия скоры и не подвержены сомнениям и колебаниям. Эти два типа поэтому как бы созданы для симбиоза. Один берет на себя обдумывание, а другой – инициативу и практические действия. Поэтому брак между представителями этих двух различных типов может быть идеальным. Пока они заняты приспособлением к внешним нуждам жизни, они великолепно подходят друг другу. Но если, например, муж заработал уже достаточно денег или если судьба послала им большое наследство и тем самым трудности жизни отпадают, то у них появляется время, чтобы заняться друг другом. До этого они стояли спиной к спине и защищались от нужды. Теперь же они поворачиваются друг к другу лицом и хотят друг друга понять – и делают открытие, что они никогда не понимали друг друга. Они говорят на разных языках.

Так начинается конфликт двух типов. Этот спор язвителен, связан с насилием и взаимным обесцениванием, даже если он ведется очень тихо и самым интимным образом. Ибо ценность одного есть отрицательная ценность другого. Было бы разумно полагать, что один, осознавая свою собственную ценность, спокойно мог бы признать ценность другого и что таким образом всякий конфликт стал бы излишним. Я наблюдал много случаев, когда выдвигалась аргументация подобного рода и тем не менее не достигалось ничего удовлетворительного. Там, где речь идет о нормальных людях, такой критический переходный период преодолевается более или менее гладко. Нормальным считается тот человек, который может существовать абсолютно при всех обстоятельствах, которые обеспечивают ему необходимый минимум жизненных возможностей.

Однако многие на это не способны; поэтому‑то и не слишком много нормальных людей. То, что мы обычно понимаем под «нормальным человеком» – это, собственно, некий идеальный человек, и счастливое сочетание черт, определяющих его характер – явление редкое. Подавляющее большинство более или менее дифференцированных людей требует жизненных условий, дающих больше, чем относительно обеспеченное питание и сон. Для них конец симбиотических отношений означает тяжелое потрясение» («Проблема типа установки», ПБ, с. 92–93).

СИМВОЛ (Symbol; Symbol) – наилучшее из возможных выражение или изображение чего‑либо неизвестного. Понятие символа следует отличать от понятия знака.