Сущность, функции и виды внимания 5 страница

Вторая функция речи, по сути, производна от первой, благодаря ей происходят фиксация и передача опыта, в том числе в аспекте общечеловеческом, историческом. Подчеркнем, что, если лишить

человеческого индивида возможности усвоения предшествующего людского опыта, он просто не станет собственно человеком, не приобретет видовых особенностей «Человека разумного». Зафиксированный в речи «разум» поколений речью транслируется, посредством речи интериоризуется, т.е. становится внутренним, психическим достоянием личности. Это единственный путь формирования и развития человека.

Третья функция речи заключается в реализации общения, о значении которого в жизни и психике человека говорилось неоднократно. Общение — это не только обмен информацией, но и условие взаимодействия людей, без которого невозможна сама человеческая жизнь, поэтому эта функция речи распространяется шире, чем обеспечение общения. Речь становится мощным средством воздействия на других людей, средством координации и управления, универсальным регулятором межчеловеческих взаимоотношений. Диалог— это речевое взаимодействие, в котором реализуется и межличностное восприятие, и взаимопонимание, и эмоциональное принятие (или непринятие) другого человека.

Отношения речи и мышления, мысли и слова отнюдь не простые. Мысль выражается в словах, но существует в понятиях, иначе говоря, мышление оперирует не словами, а понятиями. Слово есть средство выработки понятия, а затем его носитель, выразитель, модель. А это не одно и то же, поэтому так нелегко понять другого человека. Но при отсутствии речи понимание было бы вообще, в принципе невозможно.

Относительно четвертой функции речи следует сказать особо, хотя ее проявления также неоднократно описывались в предшествующих главах учебника. Это обширная, разветвленная функция внутреннего опосредствования всей человеческой психики. В онтогенезе человеческой психики наступает условный момент «перекрещивания» формирующейся речи со всеми другими и также развивающимися психическими функциями и образованиями. В результате они «оречвляются», т.е. в той или иной мере вооружаются речевыми знаками и приемами. Такая добавка речи, такая «встреча» с ней качественно преобразует всю психику: от простейшего ощущения до вершин познания и переживания, до глубин сознания. Поэтому речь становится внутренним орудием, а также особым средством формирования не только познания, интеллекта и общения, но и всей психики и личности.

В этом контексте представляется неоправданно упрощенным довольно расхожее 'представление о человеческой речи как о сигнале сигналов, как о «второй сигнальной системе», просто добавлен-

ной к первой. Такой подход следует рассматривать как традиционно редукционистский и для психологии речи неприемлемый.

17.2. Компоненты содержания речи. Психология речевого высказывания

Рассмотрим основные составляющие содержания речи, поскольку устройство субъективной речи отличается от устройства и структуры объективного языка. Язык состоит из слов, или лексем. В составе речи задействуется субъективация, психологизация слова. В структуре речи выделяют три основных, несомненно, связанных компонента.

1. Значение слова — это объективно сложившаяся система всех объяснении, толкований, использований и нюансов данного слова, его связей и отношений с другими словами. Значение создается в практике людей, в реальной жизни, а потому существует исторически. Значение объективно, поскольку не зависит от отражающего, познающего знания и сознания индивида. Такое значение принадлежит как бы всему человечеству (прошлому и нынешнему), является системным результатом нескончаемого синтеза, обобщения, динамики, вариаций, а потому оно практически неисчерпаемо.

Чтобы описать значение любого слова, недостаточно проанализировать все словари (существующие и бывшие) и все книги, в которых это слово употреблялось. Нужно изучать диалекты, поговорки, метафоры. Это некий, привычный для любой науки, абстракт, своеобразный «предел» знаний о многоликом предмете, который данным словом заменяется. Однако значение существует и как феномен индивидуального сознания. В таком случае это отражение первого понимания значения, более или менее полное знание, понимание конкретной личностью общечеловеческого содержания значения слова. В этом «втором» своем существовании значение остается объективным, хотя и принадлежащим субъекту. Система таких значений составляет знания человека.

Интересно, что, описывая психологическое единство мышления и речи, Л.С. Выготский называл значение слова своеобразной «единицей» этого единства. Другими словами, значение слова есть одновременно и феномен мышления, и феномен речи. Это психологическая «неразложимость» знания, заключенного в системе значений слов, и мышления, которое оперирует не словами, а понятиями.

2. Вторым компонентом речи является смысл слова. Это индивидуальное, субъективное значение слова, которое наиболее соот-

ветствует практике, контексту, реальной ситуации, личности. Смысл рождается в системе деятельности, в отношениях мотива и цели и становится феноменом личностным, психологическим, в отличие от объективного значения. Но смысл выражается посредством значений, путем выбора одного из них из существующей (известной индивиду) системы. Поэтому речевая деятельность избирательна. Всегда идет «работа» по выбору «нужного значения» или смысла. Такой выбор не случаен. Он определен множеством частных, конкретных условий и обобщенных факторов, при участии которых реализуется данная речевая деятельность. Здесь все оказывает влияние: тема, контекст, цели, собеседник, образование личности, ее опыт, профессия, разнообразие физических и психических состояний говорящего человека.

В привычной обстановке, в обыденной речи эта работа по выбору одного смысла из большой системы значений не является достоянием сознания индивида. Речь течет легко и свободно, без запинок и затяжных пауз. Но достаточно возникнуть какому-то затруднению (интеллектуальному, эмоциональному), и выбор, подбор слов вызывает у высказывающегося затруднение. С этим так или иначе сталкиваются все люди, потому что, как отмечалось ранее, слово и мысль, значение и смысл не идентичны.

И эти трудности являются не столько речевыми, сколько мыслительными. Понятие у человека еще не настолько сложилось, усвои-лось, чтобы найти знаковое, словесное выражение. Общеизвестны «муки творчества» писателей и поэтов, в результате которых находятся, казалось бы, точные, простые слова для выражения тонких и глубоких смыслов, недоступных обыденному просторечию человека. По-видимому, у каждой личности существует какое-то свое, иногда глубоко индивидуальное соотношение значений и смыслов, проявляющееся в его смысловом пространстве, специфике речи. Дело не только в лексике, богатстве или бедности объективных слов как метафор, а также в тех различающихся смыслах, которые вкладывают разные личности в одинаковые слова, В этом непременно задействованы стержневые особенности потребностно-мотивационной сферы личности, так или иначе срабатывают известные деятельно-стные конструкции, поэтому семантические особенности речи могут выступать одной из обобщающих и выразительных индивидуально-психологических характеристик. Смысло-речевые изменения возникают при некоторых болезнях (например, велеречивость шизофреника), характерны для сна, для измененных состояний сознания (медитация, опьянение, аффект). Человек в таких случаях говорит совсем по-другому, проецирует иные субъективные смыслы, вы-

ражает другие отношения, нежели находясь в нормальном состоянии сознания. Значение, конечно, обширнее смысла, но смысл (ввиду своей субъективности) более выразителен, убедителен для личности.

3. Третий компонент содержания речи — это эмоциональная ♦окраска» слова, т.е. субъективное переживание, которое связано у личности с данным словом (его значением и смыслом). В реальной речевой практике смысл и эмоция, конечно, слитны, даны в одной яркой субъективной картинке. Однако с теоретической точки зрения различение этих понятий вполне обоснованно и практически необходимо.

Смыслы и эмоции существуют рядом, субъективно вместе. Но они возникают и функционируют в разных обстоятельствах, в различных отношениях с другими психическими явлениями, привязаны к разным интервалам времени. Смыслы рождаются в структуре деятельности. Эмоции связаны с деятельностью несколько по-другому, но могут существовать и вне какой-либо конкретной деятельности человека по личному желанию, устоявшейся привычке к переживанию.

Взять, к примеру, такое слово, как «отпуск». Его смысл для личности относительно устойчив. Тогда как связанные с отпуском эмоции являются, вероятно, более разнообразными и переменчивыми.

Будучи отнесенными в речи к одному и тому же слову, смысл и эмоция по-разному направлены, т.е. выделяют для личности некие разные аспекты общего предмета (объективного значения слова). Следует различать, например, эмоцию страха и смысл страха, переживание удачи и ее смысл, чувство патриотизма и смысл патриотизма. Смысл, положим, прогулки под дождем может сочетаться в индивиде с самыми несхожими эмоциями по отношению и к прогулке, и к дождю.

Смысл, как отмечалось, выражается в значениях. Но и словесное выражение эмоций возможно лишь посредством системы объективных значений. Однако экспрессии переживаний много обширнее слов как таковых. Это и интонации, и слоговые перестройки, и частотные модуляции в речи, не говоря уже о мимике, жестах и других паралингвистических средствах выражения человеческих чувств, да и общения в целом. Отсюда определенная «невысказан-ность» эмоций, равно как и всей субъективности психики.

Всякий язык по определению объективен, он дает лишь некий перевод, замещение, в чем-то искаженный вариант субъективного «оригинала» психики. Поэтому языковые проблемы: семиотические (знаковые) и семантические (смысловые) актуальны и значи-

мы для всей психологии, а не только непосредственно для психолингвистики. В результате в современной психологии получают все большее распространение всевозможные средства психосемантического изучения самых различных свойств и явлений, личности в целом.

Традиционные для психологии вопросы заключаются в том, отчего получается речь, как мысли преобразуются в слова, каким образом внутреннее, субъективное превращается во внешнее, материальное. Такой процесс, называемый экстериоризацией, проходит ряд условно выделенных этапов, которые характеризуют психологию речевого высказывания.

Обозначим основные этапы перехода от психического к материальному, речевому.

1. Для возникновения всякой деятельности необходим, как известно, мотив, поэтому и речь «начинается» с наличия актуализированного мотива, который во многом определяет особенности будущего высказывания, его построение, экспрессию, даже содержание. Кроме того, только знание мотива позволяет слушателю по-настоящему понять: что и, главное, почему, зачем говорит человек. Вслед за А.Р. Лурией можно привести такую, достаточно укрупненную и ориентировочную градацию мотивов речевого высказывания, идя в направлении от простого к сложному.

Во-первых, это острое эмоциональное переживание, аффективный взрыв, побуждающий высказаться обязательно и немедленно, зачастую без постановки осознанной цели. Таким мотивом могут стать острая обида, гнев, оскорбленность, внезапная радость и другие аналогичные эмоции, которые требуют незамедлительного поведенческого, в том числе речевого, «выхода», разрядки. Подобная отчетливо эмоциональная мотивация речи не так уж редка в обыденной жизни. Хотя следует иметь в виду, что эмоции обязательно участвуют практически в любой человеческой деятельности, в каждом живом высказывании, не всегда выступая в непосредственном качестве «побудителя».

Во-вторых, мотивом речевого высказывания может выступать чужое требование или желание, когда индивид должен ответить на чей-то вопрос, участвует в диалоге. Такой мотив является, по сути, социализированным и распределенным между двумя говорящими. Мера субъективной «желательности» говорить, собственная мотивированность личности при этом самая различная, отчего существенно зависит и ее речь. Тут могут быть и однозначные ответы по типу неохотного «бурчания», и упоенное взаимное прерывание собеседников, разговор взахлеб, «хором».

Третью, чрезвычайно обширную и разнообразную группу составляют так называемые интеллектуальные мотивы, связанные с познанием, обучением, мышлением, интеллектом. Эти мотивы принадлежат уже непосредственно самой личности, хотя, как известно, носят во многом социогенный характер. Преимущественно такой мотивации подчинены, например, и детские вопросы «почему?», и речь учителя на уроке, и выступление главы администрации, так что в зависимости от сложности, сформированности и осознанности мотива на «выходе» используются самые разнообразные речевые конструкции.

Заметим, что в реальной жизни невозможна работа «чистого» интеллекта. Это относится к одноименным мотивам речевых высказываний. К этой группе следует отнести мотивы, опредмечивающие практически все социогенные потребности человека, поскольку они неразрывно связаны с работой вездесущего «интеллекта», видовой человеческой «разумности». Огромное множество мотивов обеспечивает речевое взаимодействие и общение людей, их воздействие друг на друга, побуждение, убеждение, речевую реализацию эмоциональных отношений и многое другое. Реализация всех функций речи немыслима без соответствующей мотивации.

Наконец, четвертой группой рассматриваемых побуждений к речи можно назвать мотив «уяснения для себя», который, вероятно, относится в целом к предыдущей группе, но характеризуется подчеркнутой направленностью личности «вовнутрь», в собственное состояние или размышление. Это мотив рефлексии, самопознания, интеллектуальной {с помощью речи) отработки каких-то нерешенных личностных вопросов и проблем. Человек говорит не для того, чтобы его поняли слушатели, а больше для того, чтобы самому уяснить, утвердить нечто актуальное и личностно значимое. Подобной мотивации, по-видимому, подчинена так называемая эгоцентрическая речь.

Ведение дневника в подростковом или юношеском возрасте также, например, мотивируется не желанием автора стать профессиб-нальным писателем, а необходимостью уяснения, упорядочивания, систематизации сложных жизненных впечатлений, разом обрушившихся на еще не готовую, формирующуюся личность. Да и вполне зрелый, опытный человек зачастую мотивируется в своих рассуждениях тем же «уяснением для себя». Это может быть решением «задачи на смысл», на адекватное понимание каких-то внешних или внутренних событий.

Конечно, эти условно выделенные группы мотивации речи не существуют отдельно от всех других. Эта мотивация пронизана неустранимой, видовой социальностью личности и в реальности пе-

рекрещивается со всеми другими потребностями и мотивами. Мы говорим о возможном преобладании в личности той или иной группы побуждений к высказыванию. В действительности же речь, как и всякая другая деятельность, является полимотивированной и многоосмысленной, и при ее психологическом анализе необходимо рассматривать всю систему, иерархию мотивации личности.

2. Второй этап перехода от идеального к материальному, к речи может быть назван наличием мысли, т.е. самого содержания будущего высказывания. Как бы ни велико было желание человека говорить, для внятной речи необходимо еще иметь, что сказать.

Мысль может быть простой, односложной, констатирующей по типу, скажем, разговоров о погоде. Но может быть развернутой, нелинейной, неоднозначной, требующей для своего словесного выражения определенного плана, схемы, логической последовательности, аргументации.

Мыслью может быть, например, какое-то ранее усвоенное, инте-риоризированное личностью научное понятие. Такая мысль свернута, редуцирована в сознании человека и имеет две стороны, два аспекта: свой предмет и мысль об этом предмете (П.Я. Гальперин). В мысли нет собственно речевого процесса, он обычно не осознается человеком без нужды. Но для того, чтобы высказаться, эту мысль необходимо перекодировать, «развернуть», выстроить, что не всегда производится само собой, автоматически. В отличие от языка, мысль построена нелинейно, динамична по сути, поэтому и предстоящий, перевод мысли в слова вызывает сложность. Это может стать особой, мыслительной работой, а может произойти совершенно неосознанно.

Специфика речевого высказывания, таким образом, зависит от самого качества мысли говорящего, от меры его понимания или усвоения. Одно дело— говорить, например, наизусть выученный материал, читать составленный текст, и совсем другая речь выстраивается, когда человек как бы размышляет вслух.

3. Третий этап трансляции психического в материальное носит название внутренней речи как некоторого промежуточного преобразования, процесса «испарения» идеальной или «чистой» мысли в материальное слово (и наоборот). Внутренняя речь связывает звуковой образ будущего слова с его понятым, мысленным значением (выбираемым смыслом). Это как бы «черновик» будущей речи, который характеризуется не только беззвучностью, но совершенно специфической структурой. Внутренняя речь отрывочна, сокращена, свернута, предикативна, т.е. в ней преобладают глагольные формы языка и практически отсутствуют подлежащие. Внутренняя речь

не оперирует материальной, знаковой формой слова, а потому является деятельностью внутренней, психической. Она осуществляется в психических образах, т.е. в тех или иных мысленных обобщениях, и может быть разной степени сложности (подобно мысли).

Например, при определенных мыслительных или речевых затруднениях школьника внутренняя речь сопровождается нашептыванием, жестикуляцией, иными словами, практически пересекается с материальными речевыми средствами, поддерживается, подкрепляется ими. Сложность высказывания взрослого человека также приводит к определенному демаскированию, развертыванию внутренней речи. Это внешне выражается в затягивании пауз, осознаваемых затруднениях при подборе (или замене) слов, речевых сокращениях либо в неоправданных, защитных повторах слов.

Максимально развернутую внутреннюю речь П.Я. Гальперин называл «внешней речью про себя», суть ее заключается в беззвучном, но четком словесно-понятийном проговаривании. В таком случае мышление человека становится достоянием, предметом его сознания. И наоборот, при отсутствии затруднений в интеллектуальной или собственно речевой деятельности человек не осознает течения процесса, называемого внутренней речью.

Внутренняя речь участвует, конечно, не только в создании внешней речи, но и в работе мышления человека, в функционировании сознания, во всякой усложненной рефлексивной деятельности психики.

4. Заключительным этапом экстериоризации является внешняя речь как некий материальный, языковый процесс, предназначенный для реализации какой-либо функции. Это то объективное, что непосредственно воспринимается слушателем или читателем и имеет узаконенную грамматическую структуру, лексический строй. Это реальное проявление, использование, «жизнь» языка.

17.3. Основные виды речи и психология ее понимания

Речь, как и любое другое сложное явление, можно и нужно классифицировать по разным основаниям. Во-первых, выделяют речь внешнюю и внутреннюю, о различии которых достаточно сказано в предыдущем параграфе. Собственно психология должна бы исследовать исключительно внутреннюю речь. Но, поскольку психика как предмет психологии реализует все формы материальной деятельности, в том числе внешней речи, психология, конечно, не может оставаться в стороне от их изучения. Все последующие градации речи относятся к ее внешней форме.

Во-вторых, речь подразделяют на устную и письменную по признаку ее физического исполнения, по виду материального носителя слова как единицы языка: звук либо письменный знак.

Рассмотрим разновидности устной речи в направлении их усложнения и в очередности формирования в процессе психического развития личности.

1. Самой простой и ранней формой является аффективная речь, название которой обусловлено особенностями мотивации. Такая речь побуждается в основном острой эмоцией, аффектом. Она проста, потому что примитивен ее мотив, фактически отсутствует мысль. Это речь по типу междометий, не требующая сложных грамматических конструкций и богатой лексики; существующая как словесный выход, прямая экспрессия острого и, как правило, кратковременного переживания. Положим, человек внезапно споткнулся, упал и разбил несомый предмет. Что он при этом скажет в первый момент? Конечно же, не то, почему упал и как дорога ему разбитая вещь. Это потом — словесные объяснения, претензии, сожаления, слезы и т.п. Но вначале будут какие-то резкие, неосознанные, как бы взрывные и возмущенные «охи-ахи», односложные ругательства и прочая междометийная лексика. В подобных словах, собственно, нет обозначения конкретного предмета, отсутствует мысль. Это даже не слова, а наборы звуков, принятые людьми для обозначения внезапной эмоции (позитивной или негативной). В аффективной речи не «срабатывают» ни значение, ни смысл слова. Остается только один речевой компонент — это «захватившая» человека эмоция.

В своем чистом виде аффективная речь встречается не так уж часто. Но ее вкрапления в другие виды речи распространены достаточно широко. Они по-своему выразительны, незаменимы, эмоционально заразительны в смысле воздействия на других людей. Некоторые аффективные слова, обороты, фразы могут выступать даже в качестве индивидуально-психологической особенности личности или какой-то специфической группы людей. К этому виду речи близка и так называемая нецензурная лексика.

2. Устная диалогическая речь предполагает наличие собеседника, партнера, т.е. какое-либо общение. Формы и вариации диалога могут быть очень разными, даже мало похожими по содержанию, целям, средствам, условиям, участникам, видам контакта. Это, например, и эмоционально насыщенное общение малыша с мамой, и развернутый философский диалог трагедийных героев на театральной сцене, и стандартные и обыденные, зачастую формальные коммуникации по поводу состояния здоровья или погоды, равно как и слож-

ные, специфические виды профессионального диалога педагога, юриста, психолога-консультанта, логопеда, руководителя.

Общим для диалогической речи остается то или иное разделение распределение между участниками мотива общения и его содержания, мысли, темы. В диалоге проявляются личности обоих участников совместной речи. Поделить побуждения и мысли можно по-разному, в разных количественных и качественных соотношениях. Но в любом варианте в диалогической речи всегда присутствует ситуативный внеречевой контекст, задействованы неязыковые средства (мимика, жесты и др.), поэтому в диалоге возможны, допустимы, а иногда просто необходимы грамматические сокращения, языковые упрощения.

Существует и такое схематическое разделение двух основных разновидностей диалогической речи:

• драматическая речь, которая обладает высокой эмоциональной насыщенностью, богатством внеречевых средств, построена короткими фразами как прямая, разговорная речь;

• эпическая речь, возникающая в онтогенезе позднее и являющаяся косвенной, грамматически развернутой.

Психологически важно то, что диалог реализуют всегда конкретные, живые люди, поэтому особенности диалогической речи обусловливаются (помимо объективных условий) психологическими особенностями ее исполнителей. Психологически решающим фактором может оказаться любой компонент известной нам психологической структуры личности: от устойчивой направленности до переменчивого настроения, от темпераментальных свойств до особенностей воображения, от уровня развития речевых способностей до результативности социальной перцепции.

Письменная речь формируется у ребенка позже всех видов устной, на их основе и является психологически самой сложной. Это обусловлено тремя объективными обстоятельствами.

Во-первых, письменная речь имеет особую, графическую, буквенную знаковость. Буквы означают (заменяют) звуки, фонемы родного языка, которыми ребенок овладевает раньше, чем символикой букв, поэтому происходит совсем не простой перевод звуков в буквы, в слоги и написанные слова. Но пишется не так, как слышится. Лингвистические правила письменной речи сложнее и строже, чем каноны устной речи. Таким образом письменная речь качественно отличается от устной, хотя бывает, что человек «говорит, как пишет». Неправильно, неудачно сказанную мысль легче исправить, подогнать к желаемому результату, чем неверно написанное и, тем более, уже напечатанное, опубликованное высказывание. Речь пе-

реходит в устойчивое, материальное, языковое существование. Издавна отмечено: «Что написано пером, не вырубишь топором». Кроме того, в знаках письменной речи ограничено (по сравнению с устной) количество средств, предназначенных для передачи вне-речевого, личностного, эмоционального содержания. Абзац, знаки препинания, вопросительный и восклицательный знаки — вот, по существу, и все, что имеется в письменной речи для выражения бесчисленного количества оттенков радости, вопросительности, паузы, акцентирования, выделения и тому подобного разнообразия оттенков смыслов и эмоциональной окраски слов. Конечно, писатели и поэты с подобными трудностями вполне справляются. Однако и литературный текст в исполнении профессионального актера, как правило, представляется и воспринимается зрителем и слушателем более выразительным, чем тот же текст, читаемый «про себя».

Вторая сложность письменной речи заключается в физическом отсутствии непосредственного собеседника, конкретного адресата речи. Будущий читатель так или иначе подразумевается, мысленно присутствует в сознании автора письменного текста. Но одно дело, например, очередное письмо товарищу, другое — текст объявления или приказа по учреждению, третье — учебник для школы, четвертое — литературное произведение определенного жанра. В обозначенной цепочке учет эффекта «наличия» предполагаемого читателя является в разной степени сложным. Адресат письменной речи может быть и крайне обобщенным, почти абстрактным. Соответственно видоизменяется и письменная речь: от стереотипного перечисления семейных новостей и приветов до высокого стиля поэзии, до глубоких научных трактатов, «эзоповский» язык которых могут понять только узкие специалисты данной профессии. Хотя следует сказать, что и простая переписка людей (письменный диалог) в профессиональном исполнении может приобрести жанр литературного произведения. Любую речь создают не объективные, одинаковые для всех языковые знаки, а живой, неповторимый субъект. Вовсе не нужно быть литературоведом, чтобы отличить, например, тексты И.С. Тургенева от текстов М.А. Шолохова.

' Письменная речь лишена процесса восприятия автором своего партнера, не учитывает конкретной ситуации реального чтения. Здесь нет прямого и живого контакта, исключены взаимодействие и возможность корректировки письменной речи, поскольку в ней отсутствует обратная связь «собеседников*.

3. Наконец, сложность письменной речи обусловливает и то обстоятельство, что ее содержание, тема, моделируемый в речи предмет, как правило, обобщенные, отвлеченные, научные. Отсюда не-

обходимость полноты изложения, соблюдение грамматических правил и логических законов, наличие доказательности, структурная организация текста, соответствие стиля и темы (как формы и содержания).

Таким образом, письменная речь требует от исполнителя наличия осознанных, смыслообразующих мотивов, развернутости и четкости мысли, активной работы внутренней речи, соответствующего знания языка. Это не просто речь как общение, а сложный, комплексный вид психической, в том числе интеллектуальной, деятельности. Это мощное психологическое орудие не только мышления, но и всей психики, личности, поэтому письменной речи (равно как и ее пониманию — чтению) необходимо обучать всех детей и людей, независимо от будущей профессии. Это своего рода базисная составляющая грамотности человека и возможностей дальнейшего расширения его знаний, личностного и профессионального роста. Письменная речь является основным хранителем и средством передачи знаний, опыта предшествующих поколений. Возможности «устных преданий» в этом смысле значительно ограничены, прерывисты, нестойки. Письменная речь дает возможность возврата, неоднократного обращения к объективному первоисточнику. Это тем более значимо, что очевиден технический прогресс в совершенствовании материальных средств и носителей результатов письменной речи: от наскальных зарубок и берестяных грамот до книги и современных информационно-компьютерных устройств и технологий, от гусиного пера до цветных лазерных принтеров.

Несколько особняком от перечисленных видов речи находится так называемая эгоцентрическая речь. Этот термин, введенный Ж. Пиаже, подчеркивает специфику речи дошкольника (в особенности трехлетнего возраста), который разговаривает как бы с самим собой, для себя и о себе, ни к кому не обращаясь, не стремясь к пониманию. Общепсихологический интерес представляют дискуссии с позицией Ж. Пиаже ряда советский психологов (Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и многих их последователей). Эгоцентрическая речь не первична у ребенка, а пронзводна от его внешней устной речи; это как бы начало, определенная стадия формирования внутренней речи, которая и у взрослого человека может быть «эгоцентричной», оставаясь при этом социализированной по происхождению. Любая речь ориентирована в конечном счете на реализацию того или иного взаимодействия и общения человека с другими людьми. Любое осмысленное человеческое высказывание имеет своего адресата, предполагает наличие понимания.