Динамическая структура сострадания

В буддизме, динамика процесса сострадания, называемого Великим Состраданием -- Махакаруной -- описывалась через так называемые Четыре Безмерных катализатора бытия (2). Махакаруна представлялась состоящей из четырех аспектов. Первый аспект -- это Равностность как, скажем, состояние равного ко всем отношения -- глубинный слой отношения ко всем людям. Для вас нет различия между негром, китайцем, евреем, вашей матерью, вашим ребенком, сущностного различия Христом и Мохаммедом. И между человеком и другими живыми существами. Обладает ли пес природой Будды? -- Именно об этом сущностном равенстве повествует японский коан. Но Равностность -- это не равнодушие. Второй аспект -- это Радостность. Радостность в отличие, скажем, от эйфоричности. Радостность -- это чистое проявление чувства. Когда мы радостны? Когда мы свободны, когда тело танцует, а голос поет, когда все есть проявление творчества. Когда же мы эйфоричны, мы можем казаться сочувствующими, сопереживающими, эмпатичными, но на самом деле это проекция сочувствия, сопереживания изнутри. Радостность чиста, она струится во всех направлениях. Третий аспект Махакаруны -- Сострадание, которое следует отличать от сентиментального сочувствия. И, наконец, четвертый аспект -- это Любовь, в отличие, скажем от страсти. Страсть -- это всегда то, нас притягивает, как, например, объект желаний. Любовь -- это отдача, это жертва, это восхищение, это дарение блага. Так выражается многомерность пространства сострадания в буддизме.

Во время обучения холотропному дыханию и трансперсональной психологии у Станислава и Кристины Гроф я был свидетелем одной истории, которая прояснила мне разницу между состраданием и жалостью, и показала, насколько разные последствия может иметь их неразличение на судьбу. На одном из грофовских тренингов в долине Юка, где произрастают полукактусы-полудеревья под названием "Джошуа три", где вы можете встретить в маленькой траве бегающих кроликов и гремучих змей, где высятся горы, обрамляющие большие каньоны и где уже начинается пустыня, происходил совместный семинар Грофов и Джека Корнфилда. Там я познакомился с замечательной женщиной, которая долгое время была ученицей в духовном ашраме знаменитого сидха-йога Свами Муктананды (Кристина Гроф тоже была его ученицей). Этот великий индийский Мастер объединил в своей жизни путь бхагти (любви) и сидхи. Достаточно ему было, скажем, просто играть на традиционном индийском инструменте и мычать какую-то песню, с людьми происходили странные вещи: они входили в спонтанный транс, забирались на деревья, получали знания и т.д. Т.е. это был несомненно реализованный человек, у которого проявлялся полный спектр сидх.

И ученица Муктананды во время сессии холотропного дыхания, через восемь лет после смерти учителя пережила что то ужасное: она увидела, как по течению желтой реки плывет какой-то предмет, странным образом напоминающий бревно с выдолбом, и в этом выдолбе -- какое-то лицо знакомого ей человека, желтое лицо мумии с черными сваленными волосами. У нее осталось жуткое ощущение от встречи с чем-то, что шокировало ее когда-то, и одновременно с этим -- острое ощущение боли в тазобедренном суставе, которая преследовала ее уже восемь лет. На обсуждении в группе, когда она стала рассказывать о своем переживании вдруг что-то встряхнуло ее, она сказала: "Боже! Это был Свами (Свами Муктананда)! Это Учитель, я видела Учителя!" И на вопросы группы она рассказала, что когда Муктананда ушел, для всей общины это был страшный шок: они потеряли Отца, потеряли Наставника, потеряли Учителя. И во время прощания с Муктанандой учеников пускали в усыпальницу, в зал, где он, мумифицированный, был посажен в позу лотоса. И когда она вошла, ей показалось, что его суставы чудовищным, неестественным образом вывернуты. Игла словно пронзила ее, ее ноги, и с тех пор у нее развилась непроходимая боль в тазобедренном суставе. И ни какие обследования не находили органических нарушений, ни одно лечение не избавляло от боли. На другой день после видения спеленотого Учителя, боль исчезла, и, насколько мне известно, ни разу больше не повторялась.

Так мы калечим себя пойманностью в жалости, не зная, что жалость -- не сострадание. Жалость к учителю кричала: "Я не могу это вынести, как у него вывернуты ноги, пусть у меня будет также!" Жалостью мы раним не только себя, но и поражаем других. Сострадание спасительно, сострадание освобождает, сострадание дает пространство всем для проявления всего. Поэтому дышащие, как и сидящие, будьте сострадательны. Давайте друг другу пространство, поддерживайте и охраняйте его.

ТАНЕЦ ХОЛОНАВТА

Оптимальную стратегию дышащего можно описать очень коротко --быть совершенным актером. Что значит быть совершенным актером? Это значит быть полностью в переживании, но не быть этим переживанием. Если кто-то из вас когда-нибудь занимался актерским тренингом, наблюдал за тем, как играют актеры, он видел, что совершенный актер всегда свободен. В чем естественность игры совершенного актера? В том, что он находится в образе, но не повязан ролью, он действительно живет в ней. Поэтому, что значит быть в переживании? Это значит не навязывать себе никакого переживания, не программировать переживания, принимать все, что приходит по всем слоям. По слою тела какие-то чувства возникают -- не отбрасывайте их, если захочется двигаться --двигайтесь, входите в роль человека, который занимается глубинной работой, сохраняя ощущение легкости игры, какой бы, может быть, сложной ни была эта роль в данный момент.

Находясь в сеансе, вы должны дышать, что необходимо для переноса энергии и катализирования необычных состояний сознания. Вы дышите глубже и чаще, чем обычно. Задача сидящего состоит в том, чтобы напоминать о дыхании, для некоторых это может быть сложно и некоторых нужно, что называется, прокачивать, просто помогать, напоминать, поощрять, дышать вместе с ними для того, чтобы пройти барьер защиты. Чаще всего невозможность интенсивно дышать связана с тем, что материал, который поднимается, кажется, уже издалека, слишком опасным и страшным. Именно с этим связано большинство дыхательных блоков. Здесь всегда можно помочь человеку продышаться.

Итак, в состоянии совершенного актера, вы спонтанно играете, танцуете свой танец, танец переживания -- не в буквальном смысле, когда некоторые встают и начинают танцевать (это уже защита). Рекомендуется, чтобы даже если в какой то момент спонтанно вы начали двигаться стоя, все равно стараться заземляться и ни в коем случае не отдаваться таким коллективным дискотекам, как бывает на некоторых семинарах (я случайно видел как иногда холотропное дыхание вырождается в коллективные танцульки).

В процессе всегда существуют две грани переживания. С одной стороны, вы всегда ощущаете себя как себя, как некую свою самоидентичность, поскольку вы прожили срок своей жизни к настоящему моменту, и в то же время, вы чувствуете, что возникают некие воспоминания некой ситуации, реальные или фантастические,-- здесь в данном случае это не имеет значения. Все, что возникает спонтанно, имеет некий смысл или резонирует с тем, что имеет большой смысл для исцеления. И вот, оставаясь в зале, оставаясь собой, вы в то же время не мешаете себе входить в ситуацию переживания. В этом наиболее оптимальная стратегия участника. Не отгонять, не говорить: "Нет, сюда я не пойду ни за что, это слишком страшно!" или "Неужели мне это может привидеться -- какой кошмар!" Не бойтесь, входите в переживание, приглашайте его, рассмотрите, будьте исследователями его. И может быть, если вас начнет затягивать, поиграйте в этом переживании, смените роль, но в то же время находитесь и в зале, помните, в то же время, какой-то частью, что вы находитесь здесь, что рядом находится сидящий холонавт, что это у нас учебная ситуация. Такую ситуацию я называю бифокальным вниманием, и развитие бифокального внимания может быть отправной точкой интеграции переживания.

ДВА ПОТОКА ИНТЕГРАЦИИ

Что такое интеграция переживания? Можно проиллюстрировать это потоками воды, струящимися через дыры (проблемы) в нас. А потом общий уровень воды (интуиции, конкретного соединения) поднимается, и проблемы интегрируются, водовороты исчезают навсегда. Это образ интеграции, но суть ее в том, что мы полностью входим в пространство переживаний, но не увязаем в нем. Это первый поток интеграции. И второй поток интеграции: ситуация открыта, откуда-то из неведомого горизонта, из неосознаваемого, с неведомой поверхности ленты Мебиуса, которая символизирует нашу психику, ситуация входит к нам, в нашу ясность сознания, и мы принимаем ее. Итак, мы входим в какую-то ситуацию, и ситуация входит в нас. Два потока. Мы совершенные актеры, мы входим в ситуацию как свободные люди, и ситуация входит в нас, как некая роль, которая нам предлагается, и мы здесь танцуем, мы здесь играем, мы здесь радуемся, мы изумляемся и мы принимаем все, что здесь происходит. Это свобода, это чувство пространства, конечно же тоже выражают охранение собственных потаенных глубин и проявление истинного сострадание к себе, что означает - свободу и волю к познанию.

На более глубоком слое первый поток интеграции проистекает из нашего холотропного состояния, и мы интегрируем это состояние со всеми другими отъединенными от него психическими пространствами на конкретном уровне. А второй поток интеграции -- это интеграция всей нашей жизни в холотропное состояние, в нашу природу, в свет нашего сознания. И, если мы сделали это, тогда травма не повторяется никогда, мы не соскальзываем вновь и вновь в эту колею, и то, что было травмой становится знанием, осознанным опытом. Вот здесь происходит решающее, если использовать язык гештальтпсихологии, переключение гештальта, но это совсем не то, что описывается в гештальпсихологии, и это не переформирование, о котором говорят в нейро-лингвистическом программировании.

Таким образом, интеграция материала начинается прямо в сессии, и в тот момент, когда возникает переживание, оно не отделимо ни от диагноза, ни от работы; мы включаемся в два потока интеграции, которые только при описании извне видны как два, но, если мы находимся в холотропном состоянии, то это единый поток. Тут особая логика, которую трудно объяснить обычными словами, но пережив ее однажды, понимаешь, о чем речь. Работа в сессии -- это первый круг интеграции.

КРУГИ ИНТЕГРАЦИИ

Второй круг интеграции происходит в конце сессий, если к этому имеются специфические показания, например, явная незавершенность процесса, сопровождаемая неудовлетворительным самочувствием. Это -- фокусированная работа с телом (1).

Интеграция продолжается, когда мы рисуем свои переживания в виде мандал. Это -- третий круг интеграции. Здесь мы также используем, поскольку большинство защит у нас находится на вербальном уровне, язык невербальный, который не несет столь много контролирующих энергий. Эта техники рисования мандал была разработана Джоан Келллог, и употреблялась много лет для интеграции сеансов психоделической терапии. Более ранние ее истоки -- аналитическая психология Юнга, в который широко использовалось рисование мандал.

Хотя существуют многообразные сложные техники анализа мандал, для холотропного поиска на данном этапе интегративной работы самое важное -- выплеснуть и выразить еще невыраженное в визуальном плане опредмеченного жеста. И порой в момент рисования или в момент рассказа соединяется то, что не соединялось, входит в сознание то, что до этого отсутствовало там. Причем это вхождение, совмещение может происходить по разным планам, не только в плане "Ага, вот, наконец, я поняла", а в плане, что нечто произошло, и ты вдруг переживаешь чудо, чудо новой полноты, чудо нового понимания, может быть невыразимого. Поэтому мы и пользуемся этой техникой, которая находится за пределами слов, но, с другой стороны, эта техника коммуникативная, так как помогает нам осуществлять пятый круг интеграции -- по внесению этого знания в повседневную жизнь.

Поэтому рисуйте мандалы, рисуйте спонтанно, даже, если вам кажется, что вы не умеете рисовать, рисуйте, используйте все цвета; здесь вы проявляете то, что порой может казаться невидимым. И, может быть, на следующий день или в момент рисования вы поймете, что тот жест, которым спонтанно рисовался узор, был продолжением того жеста, который был в сессии и вспомнился только сейчас; и тот образ, который возник, является образом, которого не хватало для того, чтобы завершить гештальт. Это тоже продолжение интеграции.

И далее при рассказе о сессии мы не анализируем наши картины, мы рисуем, как нам хочется рисовать и столько, сколько хочется. Мандалы -- это как визуальный дневник, это некий иероглиф переживания и нет необходимости делать из него картину Рембранта. Кто-то, например, лучше танцует, чем рисует; Гроф рисует блестяще. Не в этом дело, дело в том, чтобы произвести определенный этап работы.

И, наконец, четвертый "регламентированный", или обозначенный в процессе холотропных семинаров круг интеграции, -- это интеграция по группам, когда мы рассказываем о переживании, и, рассказывая о переживании, мы стремимся максимально находиться в энергии переживания, еще раз войти в эту энергию и передать ее, как поток речи, а не как логическую раскладку, не объясняя ни в коем случае, а являясь просто совершенным проводником того, что происходило. Это более оптимальная стратегия, которая вытекает из того что мы концептуально не в состоянии понять те силы, с которыми имеем дело; мы не имеем адекватных понятий. Мы обычно спонтанны, кто хочет рассказывать, -- начинает. Как правило начинает дышащий, для него это был главный день, а хранитель и свидетель, сидящий, может потом что-то добавить. И здесь, в микрообщении, в группе мы учимся, во-первых, говорить о наших переживаниях на языках переживаний. В этом смысле порой хорош следующий методологический прием рассказа в настоящем времени. Не: "Я дышала, и вот мне явилось т-то, и потом я бежала, и потом я скользила по тоннелю...", а: "Я дышу, является это, я устремляюсь, я скольжу по тоннелю..." Это помогает вспоминать и пребывать в качестве энергии. Идеально при этом пребывать в энергиях процесса и говорить на его родном языке.

Не раскручивая здесь грандиозную тему аутентичного "языка переживаний", дам лишь несколько частных примеров.

Когда я посещал Лондонский центр "Восток-Запад", то, проходя по этажам, услышал в одном месте вопли и крики. Я заглянул, смотрю женщина, как выяснилось потом, баронесса, сидит в детском манежике, цепляется за жердочки, смотрит достаточно осмысленно, а потом глаза у нее становятся пуговичками как у младенца и она начинает: "А-А-А-А". Женщина училась "первичному крику", который согласно автору этой методики Александру Янову может вносить в сознание детскую память. Научившись этой технике можно вносить ее в процесс дыхания и в рассказ о дыхании, там, где это аутентично.

Пение, вибрации не только очень хорошо помогают очищению мозга от конечных биохимических метаболитов его деятельности, от той грязи, которая накапливается и никаким способом не выводиться. При пении также повышается ясность. И если проблема при дыхании или рассказе связана с утратой ясности, то неплохо использовать технику дыхания, которая применяется суфиями. На своих ритуальных встречах, которые называются зикрами, они исполняют пение небесного корана, написанного на языке птиц. При этом они издают звук как при вдохе, так и при выдохе, это непрерывный звук, который символизирует непрерывное соединение с Аллахом. Пение, в том числе и суфийское -- прекрасный способ внесения голосов всех переживаний в группу и завершения четвертого круга.

И, наконец, интеграция продолжается и дальше, во время следующих сессий, во время групповой работы, во время сна. И это -- следующие уровни интеграции, поскольку финальной задачей интеграции является соединение опыта сессий с жизнью. Вот что является пятым кругом интеграции -- последним, но может быть самым важным. И сессии холотропного дыхания или любые другие психотерапевтические семинары и группы личностного роста не имеют никакого смысла, если мы не в состоянии интегрировать это знание, новый опыт и новую свободу в повседневную жизнь. И в каком бы языке, в какой бы традиции или психотерапевтической технике мы не работали, принципы интеграции всегда одни и те же, -- если они сохраняют и выражают "сердце психотерапии".