Вера в свою моральную непогрешимость

При огрупплении мышления члены группы слепо верят в то, что их группе неотъемлемо присуща моральная непогрешимость; эта вера позволяет им не думать об этических или моральных проблемах, связанных с последствиями их решений.

Обычно этот симптом можно заметить, если обратить внимание на то, что остается недосказанным на заседаниях группы. По крайней мере у двух влиятельных политиков были сомнения по поводу моральной стороны авантюры по вторжению на Кубу. Один из них, Артур Шлезингер-младший, выдвинул серьезные возражения в своем меморандуме, адресованном президенту Кеннеди и госсекретарю Раску, но подавлял эти мысли, когда присутствовал на заседаниях команды Кеннеди. Второй, сенатор Дж. Уильям Фулбрайт, не был членом группы, но президент пригласил его выступить с речью перед высшими должностными лицами и высказать свои опасения. Однако, когда Фулбрайт кончил говорить, президент перешел к следующему пункту повестки дня, даже не поинтересовавшись реакцией группы на эту речь.

Дэйвид Краслоу и Стюарт X. Лури в книге «Тайные поиски мира во Вьетнаме» (The Secret Search for Peace in Vietnam) рассказывают, что в 1966 году группа президента Джонсона была озабочена восновном выбором целей для бомбардировок в Северном Вьетнаме. Делая выбор, они учитывали четыре фактора — военное превосходство, степень риска для американских самолетов и пилотов, опасность втягивания в войну других стран и опасность больших жертв среди гражданского населения. На своих регулярных ленчах по вторникам они взвешивали эти факторы так же, как школьные учителя оценивают экзаменационные работы, выводя средний балл. Хотя мне удалось собрать мало информа-

ции об этих ленчах, я подозреваю, что благодаря приверженности похожей на ритуал стандартизированной процедуре члены группы могли найти моральное оправдание своих деструктивных действий по отношению к вьетнамскому народу — ведь в конце концов опасность больших жертв среди гражданского населения в результате авианалетов США на бумаге была учтена.

Стереотипы

При огрупплении мышления члены группы придерживаются стереотипных взглядов на руководителей вражеских групп. По их мнению, эти руководители настолько злонамеренны, что искренние попытки обсудить с ними существующие разногласия не имеют смысла, или они настолько слабы или глупы, что не смогут успешно противостоять любым попыткам данной группы нарушить их планы, как бы рискованны ни были эти попытки.

Члены группы Кеннеди считали, что воздушные силы Фиделя Кастро настолько неэффективны, что устаревшие самолеты Б-26 могут полностью вывести их из строя, совершив неожиданную атаку перед началом вторжения. Они также считали, что армия Кастро так слаба, что одна небольшая десантная бригада кубинских эмигрантов сможет создать хорошо укрепленный плацдарм в заливе Свиней. Кроме того, они полагали, что Кастро недостаточно энергичен, чтобы подавить любые возможные внутренние выступления в поддержку эмигрантов- десантников. Они ошиблись во всех трех своих предположениях. Хотя большая часть вины ложится на разведку, предоставившую ошибочные данные, дело в том, что никто из советников Кеннеди даже не спрашивал у авторов плана ЦРУ их мнения об этих предположениях.

Поскольку советники Джонсона мыслили с помощью лозунгов, призывавших на борьбу с «коммунистическим аппаратом», который «работает во всем мире» (как выразился Дин Раек), то они недооценили стремление правительства Северного Вьетнама к национальной независимости и его усилия, направленные на освобождение от китайского господства.

Самым грубым из всех стереотипов, использованных узким кругом советников Джонсона для оправдания их политики, была теория домино («Если мы не остановим красных в Южном Вьетнаме, то завтра они будут на Гавайях, а на следующей неделе — в Сан-Франциско», — сказал однажды Джонсон). Группа так прочно усвоила этот стереотип, что любой советник был практически лишен возможности высказать более сложную точку зрения.

Из документов о Пирл-Харборе ясно видно, что командование флота, размещенного на Гавайях, наивно представляло себе Японию как лилипута, который не осмелится нанести удар мощному великану.

Давление

При огрупплении мышления группа оказывает прямое давление на всех, кто хоть на миг усомнится в том, что какое-нибудь из общих заблуждений членов группы является истиной, или поставит под вопрос надежность аргументов в поддержку политической альтернативы, одобренной большинством. Таким образом обеспечивается соблюдение правила, которое требует от лояльных членов группы поиска консенсуса.

Президент Кеннеди, пожалуй, намного активнее других задавал скептические вопросы на собраниях, где обсуждалось вторжение на Кубу, но тем не менее он, по-видимому, способствовал тому, что группа послушно и некритично приняла ошибочные аргументы в пользу плана ЦРУ. На каждом заседании он позволял представителям ЦРУ доминировать при обсуждении. Он разрешал им немедленно отметать любые робкие сомнения, высказанные кем-либо из остальных, вместо того чтобы спросить членов группы, не разделяют ли они эти сомнения и не хотят ли рассмотреть новую проблему, которая была только что поднята. А на решающем совещании, когда он просил каждого из членов группы про-голосовать «за» или «против» плана, он не обратился к Артуру Шлезингеру, то есть к единственному человеку, у которого, как было известно президенту, имелись серьезные опасения.

По словам историка Томпсона, всякий раз, когда какой-нибудь член группы Джонсона начинал выражать сомнения, группа оказывала на него неявное социальное давление, чтобы «приручить» его. Начнем с того, что диссиденту давали понять, что он может чувствовать себя вполне комфортно, если будет выполнять два правила: 1) никогда не высказывать своих сомнений чужакам, что сыграло бы на руку оппозиции, и 2) его критические замечания не должны выходить за рамки допустимого, то есть они не должны затрагивать основополагающих тезисов, входящих в систему важнейших убеждений группы. Одним из таких «прирученных диссидентов» был

Билл Мойерз. Томпсон рассказывает, что когда Мойерз пришел на совещание, президент приветствовал его словами: «А, вот пришел мистер Прекратите-Бомбить».

Самоцензура

При огрупплении мышления члены группы стараются не нарушать видимость консенсуса в группе; они не высказывают своих опасений и даже перед самими собой пытаются преуменьшить значение своих сомнений.

Как мы видели, Шлезингер без всяких колебаний изложил свои серьезные возражения против плана вторжения на Кубу в меморандуме, обращенном к президенту и государственному секретарю. Но он стал четко осознавать, что на совещаниях в Белом Доме у него появляется тенденция к подавлению своих возражений. «В месяцы, последовавшие за вторжением на Кубу, я горько упрекал себя за то, что хранил молчание во время тех решающих обсуждений в правительстве», — пишет Шлезингер в «Тысяче дней». «Тот факт, что я не смог сделать ничего большего, чем несмело задать несколько вопросов, можно объяснить только одной причиной — если у кого-либо возникало побуждение покончить с этим абсурдом, то сама обстановка, в которой происходило обсуждение, просто подавляла этот порыв».

Иллюзия единомыслия

При огрупплении мышления все члены группы испытывают иллюзию единомыслия почти во всех суждениях, высказываемых теми, кто выступает в поддержку точки зрения большинства. Этот симптом в какой-то степени является следствием предыдущего, действие которого усиливается за счет неверного предположения о том, что всякий человек, сохраняющий молчание во время дискуссии, полностью согласен с тем, что говорят другие.

Когда группа людей, уважающих мнения друг друга, приходит к единой точке зрения, каждый член группы обычно думает, что эта точка зрения должна быть правильной. В тех случаях, когда между членами группы нет ярко выраженных разногласий, подобная уверенность в том, что консенсус может служить подтверждением правильности группового решения, обычно подменяет индивидуальное критическое мышление и исследование реальных фактов. При обдумывании плана действий, подобных вторжению на Кубу, членам группы крайне неприятно сталкиваться с разногласиями внутри группы, особенно если становится очевидным, что существуют большие разногласия по поводу того, стоит ли вообще предпринимать эти действия, или они слишком рискованны. Такие разногласия, скорее всего, вызовут тревогу и боязнь совершить серьезную ошибку. Если ощущение единомыслия будет нарушено, то члены группы больше не смогут испытывать самонадеянной уверенности в правильности решения, которое они собираются принять. Тогда каждому человеку придется признать тот неприятный факт, что существуют досадные неясности, и ему надо стараться получить как можно более полную информацию, чтобы самому решить, насколько велик может быть риск. Это одно из неприятных последствий принадлежности к группе людей с трезвым и критическим мышлением.

Чтобы, избежать этого неприятного состояния, члены группы, собираясь прибегнуть к рискованным действиям, часто препятствуют выявлению скрытых разногласий, сами не вполне это осознавая. Руководитель группы и ее члены, поддерживая друг друга, преувеличивают степень своего единомыслия. За это приходится расплачиваться: разногласия, анализ которых мог бы выявить нерешенные проблемы, исследуются не полностью.

«Наши совещания проходили в странной атмосфере видимости консенсуса», — пишет Шлезингер. Его дополнительные комментарии ясно показывают, что консенсус, как ни странно, был иллюзией — иллюзией, которую можно было сохранять только потому, что главные участники дискуссии не высказывали вслух свои мысли и не обсуждали с группой личные предположения и смутные опасения. Различные источники свидетельствуют о том, что даже три главных участника — президент Кеннеди, Раек и Макнамара — имели совершенно разные предположения о плане вторжения.

Умохранители»

Некоторые жертвы огруппления мышления иногда берут на себя роль «умохранителей», защищающих руководителя и членов группы от нежелательной информации, которая могла бы нарушить их самонадеянную уверенность в правильности и этичности принятых ими решений. На большом приеме в честь дня рождения жены министр юстиции и генеральный прокурор Роберт Ф. Кеннеди, который постоянно получал информацию о ходе обсуждения плана вторжения на Кубу, отвел Шлезингера в сторону и спросил, почему он выступает против этого плана.

Холодно выслушав ответ на свой вопрос, Кеннеди сказал: «Правы вы или ошибаетесь, но президент уже принял решение. Не пытайтесь больше вмешиваться. Теперь пришло время, когда все должны помогать ему всем, чем могут».

Раек также весьма успешно выступил в роли «умохранителя», не сообщив группе о серьезных возражениях трех «чужаков», которые узнали о плане вторжения — замминистра Честера Баулза, директора Информационного агентства США Эдварда Р. Марроу и шефа Раска из разведки Роджера Хилсмена. Если бы Раек не скрыл их предупреждений, то меморандум Шлезингера получил бы

подкрепление, что заставило бы некоторых членов группы Кеннеди, а может быть и самого президента, пересмотреть принятое решение.