Вклад Станислава Грофа в современные исследования сознания
Несколько лет тому назад я сделал сообщение в печати о произведенных лично мною опытах опьянения закисью азота. На основании их я пришел тогда к выводу (который и до настоящего времени разделяю), что наше нормальное, или, как мы его называем, разумное сознание представляет лишь одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные, формы существуют рядом с ним, отделенные от него лишь тонкой перегородкой. Мы можем совершить наш жизненный путь, даже не подозревая об их существовании; но как только будет применен необходимый для их пробуждения стимул, они сразу оживут для нас, представляя готовые и определенные формы духовной жизни, которые, быть может, имеют где-нибудь свою область применения. Наше представление о мире не может быть полным, если мы не примем во внимание и эти формы сознания. Из них, правда, нельзя вывести точной формулы и они не могут дать нам плана той новой области, какую они перед нами раскрывают, но несомненно, что они должны помешать слишком поспешным заключениям о пределах реального.
Уильям Джеймс
Среди вершин современного человекознания есть очевидные, можно сказать, «восьмитысячники». Так на жаргоне альпинистов называют вершины, которые приближаются к восьми тысячам метров или превосходят их. Одной из таких вершин является Станислав Гроф, которого, наряду с Фрейдом и Юнгом, можно назвать великим новатором и мастером современной психологии и психотерапии. Если оценивать масштаб человека его влиянием, то, возможно, Гроф сделал для современного гуманитарного мышдения вклад, сравнимый с тем, какой в свое время сделал Фрейд и Юнг, соединив практику психологии и психотерапии со всей гуманитарной культурой и духовным опытом. В этом смысле для меня Гроф – третьяя ключевая фигура в психологии.
Мне посчасливилось встретиться с Грофом в 1989 году, когда он в третий раз приехал в Россию, в Москву, для проведения трехдневного семинара по холотропному дыханию и трансперсональной психологии. До этого первая заочная встреча с Грофом произошла в 1980 году, когда я познакомился с рукописью самиздатовской книги "Области человеческого бессознательного", которую затем мне было суждено издать и официально. Человек, который впоследствии стал на многие годы вплоть до своей смерти моим близким другом, Виталий Николаевич Михейкин, один из подвижников самиздата и подпольной психологии подарил мне рукопись своего перевода этой книги, после чего я, как многие, после прочтения Грофа, ходил, как ошарашенный. Мне казалось, что Гроф нашел концы многих ускользающих тайн человеческого существования и тайн космоса, связал воедино ниточки миров науки и миров экзистенциальные и таинственных.
Гроф, действительно, нащупал что-то чрезвычайно важное: каждый человек может иметь переживания необычайной интенсивности и насыщенности, каждый представляет из себя сгущение мифов, историй, преданий, он та точка алеф Борхеса, где все сходится в одном, где начало и конец всего, каждый может освободиться, и существует путь освобождения, обоснованный современными данными. Я тогда понял, что четыре перинатальные матрицы Грофа, описанные в его картографии психики, это что-то вроде стражей на пути к свободе.
Мы рождаемся, и из-за родовых мук нам сужден человеческий удел. Те из нас, кому удастся повернуть время вспять и обрести второе рождение, которое в каком-то смысле наследует первое, развеивают чары, навеянные человеческим рождением, этой жизнью, этим воспитанием, этими травмами, освобождаются от того, что делало нас закрытыми, застывшими, обособленными от мира. Все это может рассеяться, и перед ними предстанет другой мир, знакомый по детству, по героическим историям, мир свободы, мир озарения, мир просветления, мир радости, счастья и исследования.
Большинство из новых психотерапевтических школ и психотехник так или иначе были связаны с обычными состояниями сознания. Например, гештальт – это беседа, где терапевт предлагает вам выразить скрытые эмоции и т. д. Последним логическим шагом в развитии переживательной психотерапии стало предложение мощных техник, позволяющих войти в необычные состояния сознания и использовать их целительный потенциал. К этому направлению относятся переживательная психотерапия и холотропное дыхание, в частности. Терапия, использующая необычные состояния сознания, если исключить небольшой прыжок в начале столетия, - это достижение нашего времени. Но при этом она является одной из древнейших техник исцеления, потому что во многом совпадает с шаманскими техниками и древнейшими целительными ритуалами различных культур.
ситуацией вокруг влияния дородового развития и процесса родов на будущую психическую жизнь – перинатальной динамикой. Ранний Фрейд интересовался этой идеей, но потом отпустил ее. Много позже ею занялся его ученик Отто Ранк. Он развил теоретическую концепцию, изложенную в опубликованной в 1927 году книге «Травма рождения». Именно Ранк привлек внимание общественности к родовой травме. И эти идеи стоили ему членства в психоаналитической ассоциации.
Оглядываясь назад, можно сказать, что работа Грофа с необычными состояниями сознания полностью подтвердила взгляд Ранка о необходимости работы с травмой рождения. Все люди носят в своей душе чрезвычайно значимый отпечаток, импритинг тех событий, которые происходили с нами в момент рождения (См. многочисленные примеры из книг Грофа).
Как ни удивительно, Фрейд был даже ближе к представлениям Грофа на этот предмет в тот короткий период, когда он придерживался своих идей о родовой травме, нежели Ранк, выдвинувший собственную интерпретацию этих идей. По Фрейду, родовая травма наносится ребенку при продвижении сквозь тесный родовой канал характерными для этого момента сложными иннервациями и стрессами. Как дополнительный аргумент этой позиции можно использовать лингвистический анализ: во многих языках слова, обозначающие тревогу, страх, гнев и слова, обозначающие узкий проход, имеют один и тот же корень.