ЛогикиЛИЭ, ЛСЭ, ЛИИ, ЛСИ (Джек, Штирлиц, Робеспьер, Максим Горький)

Итак, игра «разговор о Гондурасе» (предполагается активное участие).

Джек может вступить в такую игру, если Гондурас будет чем‑то наподобие Изумрудного города (то есть, имеет место общее ощущение фантазийности и загадочности). А если еще Гондурас будет славиться красивыми людьми (причем есть фотографии), то интерес Джека завоеван мгновенно. Он начнет с неуемным энтузиазмом «переться», складывая фотографии друг с другом и говоря: «Как бы здорово они смотрелись вместе с этим! А, нет!! Лучше эта с этим!». Любой логик – любит играть людьми как куклами, а Джек любит играть куклами красивыми и сильными. Его немедленной мечтой станет поездка в Гондурас, чтобы донести людям, как и с кем им следует жить, исходя из понимания Джека.

При этом, количество остальных игроков не имеет для Джека значения. Главное, чтобы они обладали знаниями по Гондурасу, не превышающими уровень самого Джека.

Играть с Джеками довольно забавно, если вы – человек романтично‑философского склада и признаете право людей на любые изречения. В противном случае, вскоре у вас возникнет желание прекратить игру и пристукнуть Джека. Беда Джека не в том, что он не читает правил игры или не знает их. А в том, что понятия Джека о значении слов могут сильно расходятся с общепринятыми. К примеру, если вы подразумеваете под «коровой» большое животное с рогами, жующее траву и дающее молоко, то Джеку вы не соперник. Потому что выдав вам определение коровы, достойное энциклопедии, он спокойно укажет на козу и скажет, что это просто особый вид коровы. И вы в проигрыше, потому что реальность и Джек – понятия несовместимые. Естественно, ситуация несколько утрирована. Но смысл ее от этого не меняется. Джек видит только то, что хочет увидеть. Если его фантазия требует видеть козу вместо коровы, он ее увидит. Игры с Джеками имеют смысл, только если вы хотите развлечься, потому что фантазия Джеков – вещь весьма увлекательная, пока она не задела лично вас или ваших друзей. Серьезное отношение противопоказано. Вы просто выйдете из себя, с десяток раз повторяя признаки коровы. Джек будет мило над вами подсмеиваться, говоря, что вы понятия не имеете, как на самом деле выглядят такие животные. При этом, абсолютно ничего против вас не имея. Как и любого логика, личные качества человека его мало волнуют.

Штирлиц

Если быть до конца точным, Штирлицы не игроки, в классическом понимании этого слова. Их логика слишком отдает реальностью, они чересчур ценят свое время, не любят споров и слишком сильно желают получить результат. Плюс они всегда непрошибаемо уверены в своем мнении. Штирлиц играет логикой. Точнее, играют – Джеки. А Штирли наносят ею удар. Их логика тяжела, поскольку несет в себе все то, что придумало человечество за дни своего существования. «Правильно‑неправильно», «можно‑нельзя» – они не смогут ничего доказать, но окопаются на своих позициях весьма прочно – за их спиной все лозунги и правила, которые существуют в мире гласно и негласно. Переубедить Штирлица практически невозможно. Но если игра началась, долго она не продлится. Штирлиц слишком желает непременной победы‑результата, чтобы наслаждаться процессом. Причем, победа для них не только в факте обыгрывания другого. Но и в том, чтобы оставить за собой последнее слово. Поэтому Штирль активный эмоциональный игрок, часто бессознательно использующий повышенный тон и жестикуляцию для «продавливания» своего мнения. И в тоже время, при любом намеке на возможный проигрыш, он пожмет плечами и скажет, что продолжать не имеет смысла. Выходя из игры с гордо поднятой головой. Но в излишне грубых играх Штирль не участвует. Не обладая сам избытком деликатности, он, тем не менее, остро воспринимает любое повышение тона и грубость в свой адрес.

Штирлиц будет играть примерно так. Он, прочитав/услышав что‑то о Гондурасе, тут же сообщит об этом всем, говоря, что «надо же, а я считал, что Гондурас…». При этом почему Штирлиц считал о Гондурасе именно так, совершенно непонятно. Не вздумайте, играя с Штирлицем, выражаться о гондурасцах грубо. Потому что для него, во‑первых, все люди равны, во‑вторых, он не терпит грубых выражений. Слово «латиноамериканцы» будет в самый раз. Если вы приехали из страны, где население чернокожее, то слово «негры» желательно произносить бесстрастно. Иначе Штирлиц весьма эмоционально от вас потребует говорить «люди» или что‑то подобное. Если вы были в Гондурасе, Штирль не подумает спросить о том, сколько там стоят игрушки для детей, или как там себя ведут продавцы по отношению к покупателям. Он скорее поинтересуется на тему, приятное ли впечатление оставила страна, как звучит язык, тепло ли было. Он все воспринимает через ощущения. Причем, во время вашего рассказа вас станут постоянно перебивать высказываниями типа: «Ничего себе! А я думал..», «Ну надо же! А мы даже не знали…». При этом он не ставит себе цели оскорбить вас или задеть. Он просто эмоционален и непременно имеет обо всем мнение, которое до всех стремится донести. Более того, если Штирлю сказать, что он перебивает вас, и это некрасиво, он тут же искренне извинится. И через минуту опять возьмется за свое.

Максы

Такие же, как и все логики – игроки за результат и ради результата. С той разницей, что норм поведения как таковых для них не существует. Макс сам пишет свои нормы, исходя из собственной практичности. То есть, на слово «черножопые» по отношению к гондурасцам, он – максимум – улыбнется. Или вообще воспримет его спокойно. Ему лично до гондурасцев нет никакого дела. Ему есть дело только до себя и до «своих».

Если Джеки и Штирлицы никогда не нагрубят оппоненту всерьез, то Макс совершенно спокойно скажет ему в глаза все, что думает. Разговор о Гондурасе он поддержит опять‑таки с точки зрения практики. То есть, если он туда собирается ехать, то спросит о ценах на продукты и куда можно сходить, что посмотреть, то есть информацию, нужную и интересную лично ему. Он с удовольствием посмотрит фотографии. Особенно те, где на фоне объекта отсутствуют люди. Но не надейтесь, что на ваш рассказ Макс покивает и скажет, что сходит туда, куда вы посоветовали. Он скажет что‑то вроде: «Ну я подумаю и решу». Он всегда принимает решения сам. Если он сам был в Гондурасе, то, скорее, дождется, пока вы выскажетесь сами, и только после этого обронит несколько фраз о своем впечатлении. Возможен еще вариант, когда у Макса ситуация, когда можно показать себя «сильным». К примеру, он жил в Гондурасе, в довольно трудных условиях, выстоял, а теперь занял лучшее положение. С молчаливым завершением – «и вот я перед вами». При этом для него имеет значение не столько количество слушателей, сколько их эмоциональность и способность чувствовать людей – проникаться их словами. Он сразу выцепит таких восприимчивых по их восторженно‑уважительным репликам и рассказывая, будет смотреть в их сторону. Не пытайтесь оспорить его слов, он вас не услышит. Не вступайте с ним в открытое противостояние (к примеру, словами «ты выдумываешь»), – вас просто раздавят. И сам Макс, и люди, уважающие его, а уважают его очень многие.

Робеспьер

Робеспьер вступит в игру, если изначально находится в приятной ему компании, уютной атмосфере и в хорошем физическом состоянии. В разговор он вступит, среагировав на шум голосов (если не занят работой), и, подняв голову, некоторое время будет просто внимательно слушать. Но недолго. Если рассказчик ему приятен как человек (то есть, по оценке ощущением), он почти сразу начинает задавать вопросы. Робеспьеру интересна реальная жизнь, и Гондурас ему будет любопытен с точки зрения того, что если эта страна существует, то почему бы не узнать о ней побольше. Он не собирается туда ехать, никогда там не был, у него никого там нет, но вопросы из него посыплются, как из рога изобилия. При этом ни один вопрос не коснется самих гондурасцев с точки зрения того, какие они по характеру. Цены на игрушки, погода утром, днем и вечером, работал ли у вас кондиционер в номере, какие там были экскурсии, куда именно, сколько они стоили и т. д. Фотографии Робеспьер смотреть не станет вообще или просто быстро пересмотрит из вежливости, не задав ни одного вопроса. Он не визуал и не замечает красоты. Но ценит четкость. Ему неинтересны лица людей, как Джеку. И объекты, как Максу. И ваши ощущения его тоже не волнуют. Он очень точно сформулирует вопросы, чтобы они предполагали ответ «да» или «нет» или какую‑то цифру. При этом, мнение о Гондурасе он составит, собирая его как игрушечные качели в конструкторе, из деталей‑ответов на его вопросы. Если Роб сам был в Гондурасе, он скорее дождется затишья в разговоре, чтобы высказать свое мнение, но по каждому короткому объему информации. В то время как для Макса более характерна «финальность», то есть высказывание своего мнения после того, как вы полностью выскажете свое. Причем, Робеспьер свое мнение просто скажет спокойно и с мягкой улыбкой, не так эмоционально, как Штирлиц. И если его информация разнится с вашей, то Робеспьер скорее кивнет: «Ну не знаю», не станет спорить, как Штирль или Джек, или пытаться бессознательно продавить свое мнение, как Макс.

Словом, все базовые логики вступают в игру для результата и ради него – получить какой‑то вывод‑утверждение о ситуации. Только для Робеспьера и Макса такой вывод будет складываться из частностей. А Джеки и Штирли предпочтут сразу получить общее впечатление.