Эвристика: разум выбирает кратчайшие пути

Мы уже обратили ваше внимание на основной принцип социального познания: человеку свойственно затрачивать минимальное количество усилий на размышления о других людях и о социальном мире. Этот принцип едва ли кого-то удивит, потому что, как вы уже знаете из собственного опыта, мыслительный процесс является очень сложной работой. Однако наше стремление затратить наименьшее количество усилий на размышление связано и с другим основополагающим фактом социальной жизни: наши когнитивные ресурсы ограничены (это обсуждалось в главе 2). Фактически мы часто оказываемся в ситуации, когда спрос на ресурсы выше, чем их доступное количество — ситуация, известная как информационная перегрузка.Если вы когда-нибудь пытались одновременно говорить по телефону и готовить обед или говорить и вести машину по сложной, перегруженной трассе, вы знаете, что мы имеем в виду, говоря об ограниченных когнитивных ресурсах, и вам известно, насколько тщетной — или даже опасной — может быть попытка делать одновременно больше дел, чем позволяют наши возможности.

Чтобы увеличить свои когнитивные ресурсы, мы используем различные стратегии, сокращающие наши когнитивные усилия и уменьшающие вероятность информационной перегрузки. Для достижения успеха при использовании стратегий необходимо выполнение двух условий: стратегии должны обеспечивать быстрый и простой способ взаимодействия с большим количеством социальной информации и быть при этом достаточно точными. Существует множество потенциальных кратчайших путей обработки информации, сокращающих умственные усилия, но среди них наиболее полезным является, вероятно, эвристика— простые правила для быстрого принятия сложных решений или создания сложных умозаключений. Сейчас мы рассмотрим два вида эвристики, чаще всего используемых в повседневной жизни.

Эвристика: разум выбирает кратчайшие пути 101

репрезентативность: суждение по сходству

Предположим, что вы только что познакомились с женщиной, живущей в соседней квартире. Болтая с ней, вы замечаете, что она одета консервативно, очень аккуратна в своих привычках, имеет дома большую библиотеку, робка и тактична по натуре. Позднее вы осознаете, что она ничего не сказала о том, чем занимается в жизни. Кто она: бизнес-администратор, врач, официантка, юрист, танцовщица или библиотекарь? Один из быстрых способов угадать это — сравнить ее с другими представителями каждого рода деятельности. Насколько она напоминает людей, которые по вашим воспоминаниям принадлежат к той или иной области? Если вы пойдете таким путем, то можете прийти к выводу, что она — библиотекарь. В конце концов, ей присущи все те черты и признаки, которые большинство людей связывают именно с библиотекарями, а не с танцорами, администраторами или врачами. Если вы делаете заключение о роде ее деятельности таким образом, то вы используете эвристику репрезентативности.Другими словами, вы делаете свое заключение на основе относительно простого правила: чем больше человек похож на «типичных» представителей данной группы, тем больше вероятность, что он принадлежит к этой группе.

Являются ли такие суждения точными? Обычно — да, потому что принадлежность к той ли иной группе в действительности влияет на поведение и манеры людей и потому что людей с определенными чертами или «стилем» в первую очередь тянет к определенным группам. Но иногда суждения, основанные на репрезентативности, оказываются ошибочными. Некоторые библиотекари являются общительными, открытыми людьми и ведут увлекательную социальную жизнь; некоторые танцоры робки и читают много книг; некоторые профессора прыгают с парашютом — такое у них хобби! В силу таких исключений эвристика репрезентативности, являясь полезной, иногда может привести к серьезным ошибкам. Кроме того, доверие к данной эвристике может привести к тому, что мы пропустим иную информацию, которая может оказаться потенциально очень полезной. Самой важной является информация, связанная с уровнем распространенности— частотой, с которой данные события или примеры случаются в обществе. Наша склонность пропускать такую информацию, когда мы опираемся на эвристику репрезентативности, иллюстрируется известным исследованием, проведенным Тверским и Канеманом (Tver-sky & Kahneman, 1973).

102 Глава 3. Социальное познание: понимание социального мира

Участникам этого исследования сообщили, что воображаемый человек по имени Джек был выбран из сотни мужчин. Затем их просили угадать вероятность того, что Джек является инженером. Некоторым участникам было сказано, что тридцать из ста мужчин были инженерами (уровень распространенности для инженеров составил 30%). Другим участникам сказали, что семьдесят из ста мужчин были инженерами. Половина участников не получила больше никакой информации. Другим же дали описание Джека, которое либо напоминало, либо не напоминало общий стереотип инженера (например, они практичны, любят работать с числами и т. д.). Когда участники получали лишь информацию, связанную с уровнем распространенности, их предположение относительно того, является ли Джек инженером, отражало именно эту информацию. Они чаще предполагали, что Джек является инженером, когда уровень составлял 70%, и реже в тех случаях, когда он был равен 30%. В том случае, когда участники получали дополнительную информацию о Джеке, они в основном игнорировали важность уровня распространенности. Они строили свои суждения в первую очередь на основании того, похож ли Джек на инженера. В общем, участники пропускали ценную часть информации, когда обращались к репрезентативности. Эта тенденция игнорировать важность уровня распространенности известна как ошибка уровня представленности,и мы еще встретимся с ней в других разделах этой главы.

Доступность: что первым приходит в голову?

Что встречается чаще: слова, которые начинаются с буквы к (например, король), или слова, в которых буква к стоит на третьем месте (например, документ)? В английском языке слов с буквой к на третьем месте почти в два с половиной раза больше, чем слов, где буква к стоит первой. Однако, несмотря на это, большинство людей, отвечая на этот вопрос, ошибаются: они предполагают, что слов, начинающихся с буквы к, больше (Tversky & Kahneman, 1982). Почему? Отчасти под воздействием другого типа эвристики — эвристики доступности.Согласно этой эвристике, чем проще нам вспомнить какие-то примеры группы, категории или события, тем более важными они будут нам казаться. Это объяснимо: легче думать об обычных, чем о необычных событиях или предметах. Но, опираясь на доступность при построении таких суждений, можно ошибиться (как, например, случай с буквой к в словах). В этой и во многих других ситуациях тот факт, что информацию легче вспомнить, не гарантирует того, что она имеет

Эвристика: разум выбирает кратчайшие пути 103

большую важность или распространенность. Однако наше субъективное ощущение, что о чем-то вспомнить легче, может привести нас к предположению, что это что-то чрезвычайно важное (Rothman & Hardin, 1997). В подобных ситуациях эвристика доступности не только сокращает наши когнитивные усилия, но также может стать причиной ошибочных заключений. Однако, поскольку информация, которую легче вспомнить, действительно часто является более важной или доминирующей, эвристика доступности оказывается полезной во многих контекстах, и мы действительно часто ее используем (некоторые очень интересные результаты ее использования мы сейчас и рассмотрим).

Совпадают ли наши собственные взгляды со взглядами других людей?Люди часто предполагают, что окружающие разделяют их точку зрения, даже когда для такого предположения недостаточно оснований; это явление получило название эффект ложного консенсуса.Другими словами, мы предполагаем, что окружающие больше похожи на нас, чем это есть на самом деле. Например, курильщики склонны превышать число курящих людей (Suls, Wan & Sanders, 1988). Одно из объяснений эффекта ложного консенсуса состоит в том, что поддержка окружающих увеличивает нашу уверенность в собственных суждениях, и поэтому мы склонны ожидать совпадения наших взглядов (Marks & Miller, 1987). Второе объяснение эффекта ложного консенсуса основано на эвристике доступности (Ross & Nis-bett, 1991): во-первых, с когнитивной точки зрения собственные взгляды почти всегда проще и быстрее извлекаются из памяти, чем воспоминания о взглядах других людей. Во-вторых, известно, что люди склонны выбирать себе в друзья и компаньоны тех, кто придерживается сходных взглядов (см. главу 7), следовательно, собственный опыт на интуитивном уровне подсказывает, что обычно другие люди согласны с нами. Наконец, мы лучше запоминаем случаи, когда окружающие соглашались с нами, чем ситуации, в которых имело место расхождение во взглядах. Под воздействием этих факторов мы склонны считать, что случаи согласия встречаются гораздо чаще, чем случаи несогласия, и это способствует большей вероятности возникновения эффекта ложного консенсуса.

Последние полученные данные говорят о том, что эффект ложного консенсуса является очень распространенным (например, Krueger & Clement, 1994; Mullen и др., 1985), но далеко не универсальным явлением. Люди могут считать себя обладателями уникальных особенностей, более привлекательными, интересными, чем есть на самом деле;

104 Глава 3. Социальное познание: понимание социального мира

это явление известно как эффект ложной уникальности(например, Bosveld, Koomen, Plight & Plaiseier, 1995). Например, многие люди думают, что их умственные способности выше среднего уровня. Точно так же иногда люди отвергают некую идею, думая, что все остальные принимают ее; это явление получило название плюралистическое неведение(Prentice & Miller, 1996). Например, студенты часто говорят, что им не нравится алкоголь, хотя, по их мнению, он нравится другим студентам (Prentice & Miller, 1993). И ложную уникальность, и плюралистическое неведение можно объяснить тем, что взгляды других людей менее доступны нам по сравнению с собственными. Эти явления еще раз подчеркивают, как люди могут иногда ошибаться.

Эффект запала: некоторые результаты повышенной доступности. Втечение первого года обучения в медицинском университете многие студенты испытывают то, что называется «синдромом студента-медика». Они начинают подозревать, что они сами, их друзья или члены их семьи страдают от серьезных заболеваний. Обычная головная боль вызывает у них мысли об опухоли мозга, а небольшая боль в горле — беспокойство, не заразились ли они какой-то редкой, смертельно опасной инфекцией. Как объясняются такие явления? Дело в том, что день за днем на лекциях и семинарах студенты читают описания различных болезней. В результате эта информация оказывается очень доступной. Следовательно, когда появляются даже слабые симптомы, связанная с ними информация о болезнях легко возникает в памяти, и это приводит к тому, что студенты начинают предполагать самое худшее. Это явление обозначается термином эффект запала.Любые стимулы, которые повышают доступность определенных типов или категорий информации и способствуют легкому извлечению последних из памяти, становятся воспламеняющими. Много примеров этого можно наблюдать в повседневной жизни. Например, после просмотра фильма ужасов многие люди острее реагируют на стимулы, которые ранее не оказывали на них никакого воздействия («Что это такое чернеет на дороге?», «Что это за скрип на лестнице?»).

Возникновение эффекта запала было продемонстрировано во многих исследованиях, так что, по-видимому, он является неотъемлемым аспектом социального мышления. Действительно, широкое распространение подобных явлений подтверждает заключение о существовании закона активизации когнитивной структуры(Sedikides & Skowronski, 1991), который утверждает, что, сталкиваясь с каким-либо объектом или явлением, мы автоматически вызываем в памяти связанные с ним воспоминания, не всегда осознавая это. Данные ис-

Эвристика: разум выбирает кратчайшие пути 1 05

следований показывают, что эффект запала может иметь место даже _в тех случаях, когда человек не подозревает о «воспламеняющих» стимулах — явление носит название эффект автоматического запала(например, Bargh & Pietromonaco, 1982; Greenwald, Klinger & Schuh, 1995).

Например, исследователи (Bargh, Chen & Burrows, 1996, эксперименты 2a и 2б) под предлогом проверки знания языка изучали влияние внешних воздействий. Ученые просили студентов колледжа закончить предложения, используя определенные группы слов. Некоторым было предложено составить предложения на основе слов с «пожилым» наполнителем,например «старый», «седой»; другие создавали предложения, используя слова с нейтральным наполнителем,например «мучимый жаждой» и «личный». Затем экспериментатор проводил опрос и отпускал студентов, которые, выходя из лаборатории, шли по коридору. Эксперимент, однако, на этом не заканчивался: экспериментатор с помощью секундомера определял, сколько времени потребуется студентам, чтобы дойти до конца коридора. Как показано на рис. 3.3, в полном соответствии со студенческой схемой о пожилых людях, те, кто работали с «пожилым наполнителем», после завершения задания шли медленнее, чем те, кто создавал предложения из слов с «нейтральным наполнителем». Поскольку люди склонны негативно относиться к пожилым людям (по сравнению с молодыми людьми; см. Kite & Johnson, 1988), возник естественный вопрос, не могло ли размышление о пожилых людях вызвать чувство подавленности у участников группы, использующих «пожилой наполнитель», что и заставило их идти медленнее. Однако дальнейшие исследования Барга и его коллег исключили эту возможность — люди в группе, использующей «пожилой наполнитель», были не более грустны (или счастливы), чем представители из группы с «нейтральным наполнителем».

Подводя итог, отметим, что эффект запала является, по-видимому, базовым явлением социального мышления и поведения. Внешние события и условия — и даже наши собственные мысли — могут увеличить доступность отдельных типов информации в памяти. А повышенная доступность в свою очередь влияет на наши суждения относительно этой информации. «Если я думаю об этом, — рассуждаем мы, — то это, должно быть, что-то важное, часто встречающееся или истинное»; мы часто приходим к подобным заключениям, даже если они не подтверждаются социальной действительностью.

106 Глава 3. Социальное познание: понимание социального мира

Рис. 3.3. Эффект запала влияет на последующее поведение Участники двух экспериментов шли гораздо медленнее после того, как подверглись воздействию «воспламеняющих» стимулов - слов, связанных с понятием «пожилой», и быстрее после воздействия нейтральных слов. Тот факт, что участники считали эксперимент уже завершенным, делает результаты еще более поразительными. (Источник: основано на данных из книги Bargh, Chen & Burrows, 1996.)

Потенциальные источники ошибки: