Анализ экспериментальных данных

В ходе построения ситуации испытуемые, находясь в ситуации неопределённости, должны постоянно осуществлять синтез имеющихся элементов в целостную структуру. Относительность значений отдельных элементов предполагает анализ групп признаков, что показано в исследованиях диагностического мышления (Л. П. Урванцев). В используемых нами задачах отдельные признаки не содержат имплицитно решение, как в формальных задачах. В данном случае часто сложно говорить о каком-либо формально обоснованном выводе из условий. В результате испытуемый должен оперировать как элементами ситуации, так и целостными моделями, схемами, в которых эти элементы имеют определённое значение (причём имеют разное значение в разных моделях). Этот процесс усложняется, с одной стороны, недостатком релевантной информации, с другой — избытком общей информации, значимость которой весьма неопределённа. В процессе поиска элементов ситуации и связей между ними, испытуемый получает большое количество информации, большая часть которой оказывается не включённой в общую систему связей.

Обобщённые структуры ситуации

В ходе построения ситуации испытуемые, находясь в ситуации неопределённости, должны постоянно осуществлять синтез имеющихся элементов в целостную структуру. Относительность значений отдельных элементов предполагает анализ групп признаков, что показано в исследованиях диагностического мышления (Л. П. Урванцев). В ситуационных задачах отдельные признаки не содержат имплицитно решение, как в формальных задачах. В данном случае сложно говорить о каком-либо формально обоснованном выводе из условий. В результате испытуемый должен оперировать как элементами ситуации, так и целостными моделями, схемами, в которых эти элементы имеют определённое значение (причём имеют разное значение в разных моделях). Этот процесс усложняется, с одной стороны, недостатком релевантной информации, с другой — избытком общей информации, значимость которой весьма неопределённа. В процессе поиска элементов ситуации и связей между ними, испытуемый получает большое количество информации, большая часть которой оказывается не включённой в общую систему связей.

Ситуационные модели

Важным моментом в данном контексте является участие в процессе построения проблемной ситуации так называемых «заготовок синтеза», которые в применении к ситуации можно назвать «обобщёнными ситуационными моделями». Данное понятие не является новым и развивалось прежде всего в рамках когнитивной психологии как средство анализа обобщённого контекстуального знания (Хоффман).

Анализ предлагаемых нашими испытуемыми ситуаций показал, что, прежде всего, их можно различать по степени типичности.

Ряд ситуационных моделей актуальны для всех испытуемых. Сюда относятся вопросы типа: «Знакомы-не знакомы», «Здоров-болен», «Проблема личная-деловая» и т. д. Число таких признаков самое немногочисленное, однако, ни один испытуемый не может игнорировать их, они не просто встречаются в каждом протоколе, но могут повторяться на протяжении решения в тупиковых точках, в случае попытки «начать сначала» и служат как бы общими указателями в процессе построения проблемной ситуации. Поскольку нейтральная информация актуализирует у всех испытуемых определённые общие для них ситуационные модели, можно говорить об универсальных ситуационных структурах в опыте. В рамках подобных структур могут быть объяснены те или иные действия других людей, какие-то события. Эти структуры наиболее легко вербализуемы и практически не вызывают у испытуемых проблем с выражением того, какого типа связь событий они подразумевают:

— Значит пришла в голову мысль какая-то, дело недоделанное, он встаёт, решил позвонить?

— Со здоровьем всё нормально?

Кроме того, эти ситуационные модели чаще всего (хотя не всегда) предлагаются в первую очередь, как наиболее вероятные и очевидные. Однако, из-за невозможности с их помощью решить проблему испытуемые вынуждены прибегать к поиску менее очевидных моделей, предлагая подчас весьма уникальные сценарии. Здесь мы сталкиваемся с уже известной линией движения мыслительного процесса — от первоначального использования преимущественно репродуктивных ко всё более продуктивным стратегиям.

Ситуационная модель актуализируется для упорядочивания ряда событий. Наиболее сложные из них трудновербализуемы, требуют последовательного описания (которое, не всегда получается у испытуемого так, как ему бы хотелось) или сравнения: «Это не что-то типа того, как…?». Интересно то, что подобные модели не «всплывают» как независимые абстрактные объекты до более менее продвинутого анализа ситуации; они появляются лишь в тот момент, когда имеет место сложный набор элементов, который может быть упорядочен посредством данного абстрактного ситуационного комплекса. Тогда уже испытуемый говорит о данной структуре, как об обобщённой модели, о «типе» ситуации. Просьбы же описать возможные варианты ситуаций до того ограничиваются, как правило, наиболее типичными. Когда же испытуемый начинает анализировать ситуацию и как частную, уникальную, характеризующуюся определённым набором конкретных элементов и связей между ними, он обращается к более сложным моделям, не имеющим чёткого понятийного эквивалента.

Богатство повседневного опыта и знаний о ситуациях отражается в том, что испытуемые не в состоянии актуализировать все возможные типы ситуаций вне анализа конкретных условий. С другой стороны, появление нового элемента актуализирует и новые типы ситуационных моделей. Так, появление «жены» актуализирует ряд общих схем «ситуаций с женой», отличающихся по тому или иному основанию (любимая-нелюбимая, старая-молодая, работает-не работает…). Таким образом, посредством частных признаков ситуации «испытываются» более общие модели.

Используя метафоры, анекдоты, испытуемый рассматривает их в качестве обобщённых моделей ситуаций. Такой перенос возможен лишь посредством схемы, абстрагирующейся от конкретных деталей. Эта модель специфична, сложна, так что передать её структуру можно лишь через описание, в частности, если вы не знаете этого анекдота, то возможная типизация посредством понятия «проблема» или «долги» лишь очерчивает достаточно широкий круг ситуаций, не говоря ничего о расстановке действующих лиц и последовательности событий. Здесь можно вспомнить Р. Арнхейма, писавшего, что «… конкретный образ может, сохраняя конкретность, испытываться как абстрактный, если он рассматривается как образ вида предметов, а не просто как образ одного индивидуального представителя».

Когда испытуемый актуализирует сложную структуру с целью синтеза, предполагая последнюю как тип ситуации, есть основания говорить о ситуационном обобщении, имеющем сложную структуру и потому не вербализуемую вне конкретных условий, поскольку в данном случае абстракция имеет неоднозначный характер (то есть строится не путем вычленения одного существенного признака, а системы признаков, каждый из которых особым образом связан с другими).

Абстрактность ситуационной модели выражается в том, что она привносит с собой различные варианты конкретных воплощений, сохраняя общую структуру. Так, общая модель ситуации «бессонница» предполагает желание заснуть, но существует некоторое препятствие. Анализ этих элементов приводит к тому, что они «обрастают» новыми свойствами, связями, характеризующими некоторую модель ситуации, но не входящими в само понятие «бессонницы». Например, модель ситуации «надо спать, но я сам чего-то хочу» отличается от модели «очень хочется спать, но что-то не даёт», хотя и к той и другой можно отнести понятие «бессонница». По мере дифференциации, появления новых признаков актуализируются и новые типы, модели ситуаций. Например, «то, что не даёт спать может иметь внешнюю или внутреннюю причину», последняя же актуализирует модели «физическое недомогание», «нервное расстройство», «психологическое состояние».., каждая из которых опять-таки характеризуется своей системой абстрактных связей, задавая возможные варианты конкретизации. Абстрактная модель даёт возможность воссоздать частную ситуацию, исходя из любого конкретного набора элементов, которые в условиях не даны, при этом каждый очередной шаг конкретизации является одновременно и построением новой абстрактной модели:

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4 + признак

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4 + признак

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4 + признак

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4 ...

рис. 1. Схема актуализации моделей ситуации

В некоторой модели ситуации, в которую входят всё новые и новые элементы, последние приобретают определённые значения именно в силу специфической связи друг с другом. Так, в контексте ситуации «одинокого пожилого мужчины, живущего в однокомнатной квартире, не спящего из-за какого-то беспокойства…» элемент ситуации «разговор по телефону» актуализирует такие его (разговора) абстрактные свойства, как «возможность решить проблему, позвонив знакомому» или «вылить на кого-то агрессию и успокоиться». При этом удивляет гибкость, текучесть структуры ситуации, когда небольшое изменение в ней калейдоскопически меняет образ ситуации (например, достаточно заменить агрессию на обиду). Часто значение имеет даже специфическая расстановка акцентов, подбор предлогов, союзов в предложении: «Он не спал, так как надо позвонить, или позвонил, чтобы заснуть?», «Злой на того или просто из-за того?».

Хотя часто формально ситуация может быть определена через некоторое общее понятие, реально в процессе ее построения большую роль играют самые разные детали, без которых испытуемый не может разобраться в системе обстоятельств, существенных в тех или иных случаях. Например, могут иметь место такие вопросы, как лёг ли гл. герой в ту же кровать, есть ли в доме погреб и т. д. Элемент «погреб» зависит от многих других элементов сразу и не выводится из условий путём формального рассуждения. В частности, как было сказано выше, одного движения от абстрактных определений ситуации к более конкретным явно недостаточно для её построения. Информация о том, что ситуация бытовая, часто случается и т. д. может оказаться менее существенной для решения, чем отдельные нюансы, например, поведения действующих лиц:

— Значит, тот в это время не стоял и не лежал?

— Он громко говорил?

— Тот сразу отвечал или ждал, пока этот скажет всё?

— Аквариум был на расстоянии 3-х метров от неё?

— Больше?

— Меньше?

Таким образом, обобщённая модель ситуации может включать более или менее конкретные элементы, что не характерно для типичных понятий. Например, если говорил громко, мы имеем дело с одной моделью ситуации, если тихо — с другой. Любая деталь может быть существенной в ней, если имеет определённый смысл для испытуемого.

Анализ показывает, что определение ситуации через понятие необходимо, чтобы очертить лишь общие рамки проблемной ситуации. В целом же испытуемые стараются строить операциональные определения (посредством каких частных моделей описываются признаки общей. Более того, когда мы целенаправленно обманывали испытуемых в плане общих определений (например, говорили, что проблема — деловая, а не бытовая или уникальная вместо банальной) или конкретных признаков ситуации, последствия такого искажения были неоднозначны:

1) одни испытуемые сталкиваются с трудностями в построении ситуации, в то время как другие — нет, часто даже не замечая возникающих противоречий в условиях;

2) общие и частные характеристики имеют в целом потенциально одинаковую значимость, так что искажение как первых, так и вторых может привести или не привести к «тупику»;

3) если общие характеристики актуализируют общие же модели ситуаций, то конкретные в рамках общей модели задают более дифференцированную типологию и сложную структуру взаимосвязей; таким образом искажения влияют на процессы построения соответствующего уровня;

4) искажение незначительного числа характеристик компенсируется за счет других, что косвенно указывает на большое значение ситуационной модели относительно частных признаков.

Последнее показывает, что целью мыслительной деятельности является ситуационная модель, а частные характеристики выступают лишь в качестве её моментов и могут выпадать из поля зрения если их значимость в рамках данной модели уменьшается. В целом можно сказать, что она зависит от того, насколько они представляют некоторую модель ситуации. Если бы данные имели самостоятельное значение, то было бы неясно, почему испытуемые по несколько раз задают одни и те же вопросы (число повторений колеблется от 2 до 5 раз) или вопросы, противоречащие ранее полученной информации, что характерно практически для всех протоколов.

Получаемая информация рассматривается испытуемым как потенциально значимая, но проверить это он не может иначе, чем соотнеся с моделью ситуации. В результате получается, что он одновременно использует информацию, чтобы построить общую модель и, в то же время, использует последнюю для того, чтобы оценить значимость информации. Например, зная, что поведение людей связано с эмоциями, испытуемый спрашивает, не испытывал ли гл. герой какие-либо чувства, на что получает подтверждение. При этом данный элемент ситуации остаётся не только абстрактным, но и неопределённым в отношении его значимости для решения. Если в процессе конкретизации и связи с другими элементами он окажет существенное влияние на процесс дальнейшего развития проблемы, его значимость возрастёт и он будет включён в проблемный комплекс; в противном случае испытуемый оставит эту информацию в рамках общего контекста ситуации.

Проанализировав возможные варианты ответов в рамках некоторой зоны поиска мы обнаружили, что, интересуясь, к примеру, куда звонил главный герой, разные испытуемые задают разные вопросы:

Таблица 1

Родственнику Коллеге Врачу Мужчине Юристу	На работу Любовнице Начальнику Больница Полиция	Другу Жене Служба к. н. Вокзал Сестре	Тел. доверия Телевидение Радио Пожарная

По каждой зоне поиска у разных испытуемых различий больше, чем сходств. Почему они ограничиваются несколькими частными гипотезами, не предпринимая систематического анализа? После испытания наиболее вероятных моделей, испытуемый отказывается продолжать поиск в том же направлении, если проблема не получает развития. И, наоборот, — ищет такие зоны ситуации, где заложено некоторое противоречие. В дальнейшем построение ситуации происходит вокруг проблемного комплекса. Если модель ситуации не содержит последнего, в ней отсутствует та динамическая составляющая, которая толкает и направляет её развитие. Если испытуемый не смог найти проблему, оставаясь в рамках общего «странно, ничего не понимаю», то велика вероятность отказа от дальнейшего решения. Таким образом, не только развитие ситуации определяет характер развития проблемы, но и проблемность выступает в качестве необходимого условия того, чтобы ситуационная модель была построена. Субъект не столько сталкивается с готовой проблемностью, как это происходит при решении формальных задач, сколько сам её создаёт, чтобы обеспечить себе возможность построения ситуации. При этом абстрактная модель всегда приобретает такую структуру, чтобы наиболее выпуклыми были именно противоречивые характеристики («Вроде нормальный, а по ночам ругается», «проблем нет, а не спит»…). В силу же «многозадачности» процесса решения можно говорить о системе противоречий.

Помимо сложной системы взаимосвязей общая схема ситуации включает определённую динамику «разворачивания» событий, которая может быть как максимально абстрактной (например, «зарождение» — «завязка» — «развязка» — «исход»), так и более конкретной. Такая модель ситуации — «процесса», тесно связана с личным опытом субъекта, постоянно являющегося частью (активной или пассивной) потока происходящих событий.

Важным указанием на функционирование обобщённых ситуационных моделей является и то, что испытуемые воспроизводят информацию, которая не содержится в предложенной им информации. Однако добавление состоит в одной семантической связи с предложенной информацией. Добавляться могут — события, инструмент, место или ожидаемые последствия. Таким образом, можно предположить, что эта информация была репрезентирована как признак соответствующей обобщённой ситуационной модели.