Обсессивно-компульсивные расстройства

Ядро когнитивной организации этого типа характеризуется сим­метричным видением себя и других, в котором любой полюс диады «Я-Другие» либо «хороший», либо «плохой» (если один из них «хо­роший» - «светлый», позитивный, то другой, конечно, «плохой» -«темный», негативный). Более того, любой полюс этой диады из­меняется в континууме «плохой» - «хороший». Иными словами, и образ Я, и образ объекта привязанности представлены всегда в шкале сравнения, которая почему-то норовит сдвинуть баланс «хо­рошего-плохого» в сторону последнего (как в известном примере: стакан наполовину с водой видится скорее полупустым, чем полу­наполненным).

Для того чтобы понять психологический механизм и истоки по­добной картины мира, предлагается обратиться к модели амбива­лентной привязанности (М.Эйнсуорт, 1982; Дж.Боулби, 1973, 1982; В.Гвидано, Дж.Лиотти, 1983, 1987, 1991). Амбивалентно привязан­ный к кому-то ребенок демонстрирует частую смену стремления к предмету привязанности его избеганием. Есть различные модели родительского отношения, которые могут быть связаны с развити­ем у ребенка модели амбивалентной привязанности. Наиболее ти­пичный пример - ригидные, эмоционально-холодные и правдолю­бивые родители, предпочитающие строгое нравственное и физическое воспитание ребенка, но не умеющие удовлетворить его потребность в игре с ним и испытать к нему искреннюю любовь и участие. Ребенок имел бы одинаковую возможность для предположения, что такие родители «хорошие» (на основании своего морального и физического благополучия и, следовательно, любви к нему родите­лей) либо «плохие» (их чуждость, эмоциональная неотзывчивость на его нужды). Он может считать себя «плохим», если вспомнит что избегает «хороших» родителей или, наоборот, «хорошим», если подумает, что правильно сделал, когда отдалился от таких «пло­хих» родителей.

Двойственность, дихотомизированное видение себя и других создает условия для невыносимой неопределенности. Любое реше­ние дилеммы «Хороший ли я, а другие - плохие, или все наоборот?» неудовлетворительно, но сомневаться дальше без какого-либо оп­ределенного ответа - еще хуже. Следовательно, ребенок, скорее все­го, будет искать абсолютно однозначное решение дилеммы. Разви­вается абсолютизированное отношение к себе и другим. Ошибка или недостатки рассматриваются как доказательство совершенной, «на 101 %», «непригодности» себя и других и, следовательно, скры­ваются, насколько это возможно. «Идеальный» портрет себя и дру­гих, построенный таким способом, вероятно, будет абстрактным, максималистским и ригидным. Когда конкретный человек (с его более или менее положительными, вредными или нейтральными поступками) должен быть оценен в соответствии с такой абстракт­ной системой ценностей, характеристика его становится либо не­возможной, либо догматически абсолютизированной. Поиск реаль­ных качеств, адаптивных характеристик своего Я или других, оче­видно, затруднен, и тем самым подготавливается фундамент для складывания разнообразных проблематичных моделей эмоциональ­ных реакций и поведения перед лицом будущих событий.

Расстройства питания

Люди, страдающие нервной анорексией или различными фор­мами предрасположенности к излишнему весу, или более сложны­ми расстройствами питания по типу так называемого хаотическо­го диетического синдрома, имеют сходное ядро когнитивной орга­низации. Аффективные узы, дружеские отношения здесь представ­лены как ситуации взаимного полного понимания и безусловного принятия и в то же время как переполненные огорчениями и разо­чарованиями.

Сотоварищ по аффективным узам, если он не демонстрирует безупречного понимания и принятия, немедленно вызывает разо­чарование и развитие защитного отчуждения. Это - как если бы схема, отражающая отношения любви, исключала промежуточные состояния во взаимоотношениях от абсолютно принимаемых до болезненно воспринимаемых, тотально болезненных, которые па­циент не приемлет ни в малейшей степени. Люди, не подходящие в качестве совершенного партнера (по стандартам родителей), ско­рее всего будут считаться неспособными и неготовыми понять, склонными критиковать поведение или физические особенности, а также навязывать ему свое мнение.

Семейная атмосфера, в которой выражение своих мыслей й эмо­ций не поощряется, может привести к (упорно не замечаемому дру­гими) развитию расстройства у одного из членов семьи и, вполне вероятно, способствовать возникновению такого когнитивного стержня. Сверхценное отношение к аффективным узам отождеств­ляется с мгновенным и полным взаимопониманием (почти без по­требности в словах), которое, естественно, передается ребенку. Ког­да он обнаруживает, что такое понимание любви, дружбы не соот­ветствует реальной картине отношений между отцом и матерью или между ним и родителями, переживание разочарования неизбежно и крайне болезненно.

Тому, кто хочет защитить себя, кажется логичным избегать встреч или предложений кого-либо, кто не убеждает в своем «совершенстве» ивлюбленности так, чтобы сделать разочарование невозможным. Ко­нечно, такое отношение делает выражение более интимных чувств и мыслей редким событием. Вербализация собственных чувств и мыслей не поощряется, и, следовательно, вербально обозначенные аспекты личности пациента, связанные с миром эмоций, оказыва­ются неясно представленными в его когнитивной организации. Са­моидентичность, таким образом, остается по многим важным ее аспектом тождественной идентичности границ собственного тела.

Когда бы ни возникало неприятное самочувствие (под влияни­ем критических замечаний в адрес поведения пациента или его фи­зических особенностей, сделанных сверстниками или значимыми для него людьми), оно оформляется интроспективно в негативный образ тела, часто искаженный полнотой. Тучные пациенты, как ни печально, принимают такой образ, тогда как больные анорексией отчаянно борются с ним, начиная голодать.