Культура и социальные конфликты
Проблему культурного раскола нельзя решить никакими насильственными действиями. К началу 1920-х гг. в России еще более резко выступили черты исконной национальной болезни, афористически описанной Гиляровским: «Наверху тьма власти, внизу власть тьмы». Положение усугублялось тем, что в гражданской войне погибло огромное количество образованного населения: на фронтах, от голода и болезней и в результате широко проведенного«красного террора» . Часть оставшихся в живых образованных людей оказалась за границей. Среди них представители культурной элиты, науки: Шаляпин, Анна Павлова, Рахманинов, Бунин, Бальмонт, Коровин, Добужинский... К ним прибавились более 200 крупных мыслителей, высланных из России в 1922 г. (Сорокин, Бердяев, Франк). В замыслах Ленина целью была мировая социалистическая революция. Русские революционеры, захватив власть, должны были использовать ее, чтобы «мировой пожар раздуть» и обеспечить его материальными ресурсами. Поэтому судьба грамотных русских «реакционеров» меньше всего волновала большевиков. При победе европейской пролетарской революции Запад снабдил бы отсталую крестьянскую Россию и технологией, и управляющими кадрами, и учителями. Но когда в 1920 г. маленькая Польша отбила натиск закаленной в войне Красной Армии, даже в Москве стало ясно, что Россия оказалась запертой в собственных границах и придется рассчитывать на собственные силы.
Ни денег на школьное дело, ни учителей в нужном количестве не было. А требовалось множество грамотных людей и для управляющего аппарата, и для индустриализации. Оставалось одно: открыть школы для всех, чтобы быстро отобрать тех людей, которые проявляют одаренность в усвоении знаний, и сформировать из них новое образованное сословие. Иного источника, кроме классической европейской культуры, не было. Поэтому школьное образование включало произведения Шекспира, Бальзака, Пушкина, Гоголя, Толстого. Конечно, существовали идеолого-тематические ограничения. Тексты классиков не должны были противоречить марксистско-ленинскому учению об обществе и обязаны были разоблачать эксплуататорские замашки хозяев прошлой жизни. До массового читателя доходили далеко не все произведения классиков литературы или философской мысли (в сокращении был издан даже Маркс). Издателям приходилось постоянно снабжать классические тексты примечаниями и разъяснениями, что автор недопонял того или иного явления либо был ограничен в своих социальных воззрениях, а иногда и сам не знал, как удачно отразил исторические процессы в своих реакционных произведениях (так писал Ленин о Толстом в своей статье «Лев Толстой как зеркало русской революции»).
Но при всем том низовая Россия стала приобщаться к культурным достижениям своих предков, обретая почти поголовную грамотность. Предшествующая культура — художественная, педагогическая, организационная (земская) — подготовила еще до 1914 г. такой переход к массовому просвещению. Без революции и гражданской войны процесс общенационального приобщения к мировой духовной культуре прошел бы, наверное, более ровно и глубоко. Но и в условиях большевистской диктатуры его было не остановить.
Культурный конфликт советского времени вызрел внутри общественной жизни. Страна была отрезана от зарубежья железным занавесом. Идеологический пласт господствующей культуры был архаичным: в нем доминировал догматизм, любая критика идеологической доктрины была запрещена. Несогласие с правящим режимом и государственной идеологией, высказанное даже в частной беседе, считалось уголовным преступлением.
Но дух художественной культуры, которую должен был освоить образованный человек, уже не соответствовал догматическому типу мышления. Романы классиков XIX в. принадлежали культуре нового типа — ориентированной на познание, творческий поиск, соотнесение с личным и социальным опытом. Официальная марксистская идеология выглядела просто примитивной на фоне культурных завоеваний XIX в., с которыми образованный советский гражданин был знаком. Служители господствующей идеологии все больше превращались в чиновников и карьеристов, от которых можно было ждать сколько угодно юбилейных слов, но не творческих открытий. Официальный художественный стиль — социалистический реализм — в иронической формулировке определялся как похвала начальству в доступной для него форме. .
Мыслящая часть общества все больше отворачивалась от официальной идеологии. Научившись говорить эзоповым языком, так что официально придраться было трудно, она разлагала господствующее вероучение, высмеивая его, выворачивая его наизнанку. Авторы государственного гимна получили титул «гимнюков». Как ни преследовали диссидентов, но «самиздат» дошел почти до каждого интеллигента, а его существование сделало официальную публицистику грудой макулатуры.
Но оставалась и большая часть населения, которая удовлетворялась «масскультом». Однако соцреализм не годился и для него. Реалистическое изображение выглядело уже слишком мрачным, а идеализированное («освещенное светом социалистической мечты») приторно-неправдоподобным. Пришлось властям допустить на экраны западные фильмы, где разоблачались пороки капитализма. Но зрители, увлеченные остротой сюжетов, заодно проникались завистливой мыслью: «живут же буржуи!» А в ней было заложено и критическое начало. Успешнее шли фильмы о Великой Отечественной войне, где реалистичность могла сочетаться с глубоким человеческим смыслом происходящего. Но чем дольше жила страна, тем больше люди задавали вопрос: за что боролись? И через сорок лет надо объяснять нашу неустроенность военной разрухой? Полузапрещенный, никак не титулованный, ничем не награжденный, ни в каких «творческих союзах» не состоявший Владимир Высоцкий пел свои «идеологически невыдержанные» песни во всех домах, где были магнитофоны. А самонагражденный пятикратный герой Советского Союза и социалистического труда генеральный секретарь Леонид Брежнев в анекдотах прочно ассоциировался с бутылкой пятизвездочного коньяка.
Анекдоты и «самиздатовские» магнитофонные записи бардов уже не были принадлежностью элитной культуры. Конфликт культуры власти (официальной) и культуры общества (неофициальной) был налицо. Власть могла еще угрожать обществу, но разговаривала она только сама с собой. Анекдотическая задача звучала так: какой самый длинный анекдот? Ответ был: XXIV съезд КПСС (затем по мере «продвижения» времени цифра увеличивалась).
Падение коммунистического режима в России в августе 1991 г. совершилось без погружения в пучину гражданской войны потому, что правящей группировке противостояли широкие слои населения, желавшие демократических перемен. Даже реформатор М. С. Горбачев полагал, что коммунистическую партию как управленческую систему нечем заменить. Однако события показали, что КПСС не обладала никакими преимуществами перед «непартийной» интеллигенцией ни в культурной области, ни в технике управления.
Конфликт власти и общества был разрешен мирным путем, коммунистическая партия была отстранена от управления страной. Урок, который страна извлекла из событий 1917 г., состоял в том, что ни одна из конфликтующих сторон не захотела пойти на крайние меры, толкающие к гражданской войне. Это была победа культуры и цивилизованности над экстремизмом и бесчеловечностью
Перед российским обществом встали задачи, которые неотложно нужно было решать в короткое время, тогда как Запад ими занимался в течение столетий. Правительство отказалось от примитивного планового регулирования экономики, но не умело влиять на рыночные механизмы, да и самый-то рынок еще не был создан. Переход к новому экономическому укладу проходил в традиционно грубых формах. Сейчас трудно говорить, в какой степени разумна была политика приватизации общенациональной собственности. Но очень похоже, что появление нового собственника осуществлялось в процессе расхищения богатств страны. Резкое обнищание решающего большинства населения сопровождалось выделением из него султански богатых нуворишей. Семь лет, прошедших после «гайдаровской реформы», вместо экономического подъема закончились очередным затягиванием поясов. А ведь за значительно более короткий срок процветающей страной сделал Эрхард Германию, а Бальцерович Польшу. Если в России не будет создан больший слой зажиточных людей, страну ждет тяжелейший конфликт между группами, готовыми видеть друг в друге разжиревших бандитов и ленивых иждивенцев.