III.3. Проблема неосознаваемой регуляции преступного повеления в превентивной теории и практике

Живучесть биологизаторских представлений о природе преступности отчасти объясняется тем, что в криминологии существует довольно значительная область мало изученных явлений, появляющихся в неосознаваемых или, по выражению криминологов, "безмотивных" преступлениях. Отсутствие видимых мотивов, адекватных совершенным действиям, необъяснимая жестокость, агрессивность преступника" проявляющиеся порой в совсем юном возрасте, дают основание на уровне здравого смысла делать выводы о наследственных механизмах криминализации, агрессивности" жестокости и т.д.

В настоящее время криминологи, опираясь на психологическое знание о природе неосознаваемых явлений, уделяют серьезное внимание исследованию немотивированных преступлений" которые в значительной степени можно отнести к сфере неосознаваемой психической деятельности и которые представляют определенную сложность как в практике судебного делопроизводства, так и в пенитенциарной и превентивной практике. Так, в частности, А. Ф. Зелинский пишет, что проведенное исследование достаточно многочисленной группы осужденных, отбывающих наказание за тяжкие насильственные преступления, показало, что 85% из них учинили насилие непреднамеренно, 60% опрошенных не смогли сколько-нибудь удовлетворительно объяснить мотивы своих поступков, приведших их в колонию. Автор считает, что, в зависимости от того, какие состояния личности обусловили ослабление сознательного контроля над поведением, можно различать четыре типа импульсивного преступного поведения: 1) преступления в состоянии глубокого алкогольного опьянения; 2) преступления в состоянии аффекта; 3) преступления лиц, находящихся в болезненном состоянии или состоянии усталости; 4) скоротечные преступления [67].

Очевидно, что для психологического анализа наибольший интерес представляют именно те преступления, которые не совсем удачно классифицированы автором как "скоротечные", то есть происходящие спонтанно, непроизвольно, без предварительного внутреннего, содержащегося в сознании плана. Что представляют собой психологические регуляторы таких действий, какова их природа, механизмы формирования и функционирования — этот круг вопросов в равной степени занимает и криминологию, и психологию.

Следует отметить, что в одной из последних советских криминологических работ по проблемам мотивации, в коллективной монографии "Криминальная мотивация", вышедшей под редакцией академика В. Н. Кудрявцева в 1986 году, бессознательной мотивации преступного поведения посвящена самостоятельная глава. В ней, в частности, сделана попытка рассмотреть природу и классифицировать в зависимости от происхождения и характера проявления неосознаваемые мотивы. К числу таких мотивов авторы относят следующие:

1. Неосознаваемые мотивы, свойственные определенному типу личности, характеризующейся переоценкой собственной значимости, агрессивной концентрацией окружающей среды, неустойчивостью настроения, склонностью к острым эмоциональным впечатлениям. Таким образом, неосознаваемым детерминантом является сама психологическая структура личности. Сюда же относятся лица с так называемой негативной социальной аутоидентичностью. Основная их тенденция выражается в неосознаваемом избегании социального контроля. Это, как правило, лица, ведущие бездомный паразитический образ жизни.

2. Неосознаваемые мотивы, которые могут носить компенсаторный или гиперкомпенсаторный характер, что, прежде всего, связано с развивающимся комплексом неполноценности, неадекватности, ущемленности личности. Последнее нередко приводит к браваде, необдуманным, рискованным поступкам, проявлениям физического насилия, смещению агрессивной реакции на замещающий объект.

3. Неосознаваемые мотивы, связанные с отсроченным во времени действием закрепившегося в детстве по механизму импринтинга "впечатывания" травматического опыта. Унижения, несправедливое жестокое обращение могут оставлять свой отпечаток в эмоциональной структуре личности и при определенных условиях порождать соответствующие формы поведения.

4. Четвертую категорию бессознательных мотивов преступного поведения составляют различные патологические, не исключающие вменяемости особенности личности, В этих случаях у субъекта возникает сильнейшее стремление совершить поступок, который сам он расценивает как совершенно недопустимый. Такое патологическое влечение может проявиться как в форме безобидного озорства, так ив виде самых жестоких преступлений против личности [87, с. 174- 175].

В изучении неосознаваемой мотивации преступного поведения криминология в первую очередь опирается на исследования неосознаваемой психической деятельности, которые традиционно, начиная от ее основателя Д. Н. Узнадзе, ведут представители грузинской психологической школы А. С. Прангишвили, Ш. А. Надирашвили, А. Е. Шерозия и др.; изучению этих проблем посвящены также работы Ф. В. Бассина, П. В. Симонова и других. В исследованиях этих авторов первостепенное значение уделяется, во-первых, раскрытию содержания неосознаваемой психической деятельности, которая, безусловно, не сводится только к криминальной мотивации, а во-вторых, особенно тщательно исследуется проблема генезиса, формирования неосознаваемых регуляторов, а также выявления их места и роли в общей системе внутренней регуляции психической деятельности.

Следует отметить, что некоторые исследователи избегают употребления понятия "бессознательное", считая, что это отнюдь не является синонимом "неосознаваемого". Так, П. В. Симонов пишет: "Термин "бессознательное" представляется мне крайне неудобным для обозначения неосознаваемых проявлений высшей нервной (психической) деятельности человека. Находящимся в бессознательном состоянии мы называем того, кто в результате тяжелой травмы, обморока, отравления и т.д. не обнаруживает признаков жизни, утратив какие бы то ни было проявления высших психических функций. Что же касается неосознаваемого психического, будь то подсознание или сверхсознание, то их функционирование тесно связано с деятельностью сознания. " И далее автор поясняет свое понимание "подсознания" и "надсознания": "К "подсознанию" относится то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях: автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки, интериоризованные нормы поведения, превратившиеся в его внутренние регуляторы ("голос совести", "зов сердца"), мотивационные конфликты, вытесненные в подсознание механизмы психологической защиты... Язык сверхсознания, или надсознания, есть результат рекомбинации образов и понятий, есть информация, заново порождаемая мозгом... Деятельность сверхсознания обнаруживается в различных условиях, прежде всего, это самые первые неосознаваемые этапы всякого творчества — научного, художественного, детского игрового, то есть возникновение гипотез, догадок, озарений, будущих произведений" [157, с. 145].

Если следовать логике П. В. Симонова, то неосознаваемую мотивацию преступного поведения скорее можно отнести к подсознанию, то есть к тем неосознаваемым механизмам, которые образовались либо путем вытеснения из сознания неких психотравмирующих обстоятельств, затем проявляющих себя в преступных действиях как вымещение, компенсация своей неполноценности, ущербности за счет агрессии, унижения, истязания другого существа. Либо такого рода механизмы могут образоваться как бы в обход сознания, путем подражания, внушения, "запечатлен и я" некоторых форм асоциального, антиобщественного поведения окружающих, что особенно характерно для детского возраста, когда подобным образом могут быть сформированы устойчивые фиксированные установки, проявляющиеся затем в поведении взрослого человека.

В данном случае речь идет о формирующихся уже в раннем детстве достаточно устойчивых неосознаваемых регуляторах человеческого поведения — установках. Под установкой понимают состояние психологической готовности к определенной поведенческой реакции, состояние, о котором" кстати сказать, человек может и не подозревать до определенной, провоцирующей действие данной установки, ситуации. Пальма первенства в изучении этого весьма любопытного психологического механизма, выступающего в качестве неосознаваемого регулятора человеческого поведения, принадлежит Д. Н. Узнадзе, который не только изучил действие этого механизма, но и показал условия его формирования.

В своих многочисленных экспериментах, среди которых наибольшую известность получили эксперименты с разными по величине шарами, Д. Н. Узнадзе доказал весьма важные для воспитательной и превентивной практики закономерности формирования и проявления фиксированной установки. Они заключаются в том, что, во-первых, фиксированная установка действует как неосознаваемый механизм, и, во-вторых, се формирование протекает также как неосознаваемый процесс 1168 1. Однажды сформированная установка может как бы "дремать" до определенного момента, пока се действие не провоцируется соответствующей ситуацией. Фиксированная установка относится к тем неосознаваемым внутренним регуляторам поведения, которые могут благодаря также неосознаваемым механизмам социализации (внушение, заражение, идентификация) формироваться в раннем детстве и проявлять себя в поведении взрослого человека, Таким образом, фиксированная установка даст представление о формировании системы внутренней регуляции, прежде всего, на ранних стадиях развития личности, что чрезвычайно важно для объяснения генезиса отклоняющегося поведения детей и подростков.

В последующих работах представителей грузинской психологической школы понятие установки получило дальнейшее развитие. Было выполнено несколько исследований по формированию установок асоциального поведения несовершеннолетних (кандидатские диссертации Т. Ш. Ангуладзе "Формирование установки асоциального повеления у несовершеннолетних правонарушителей" (1980) и Н. Г. Маградзе "Природа установки антиобщественного поведения подростков" (1979)).

Авторы этих работ раскрывают механизмы формирования установок с учетом действия объективных и субъективных факторов, в качестве которых, с одной стороны, выступают внешние условия, представленные ближайшим окружением, ситуацией, а, с другой стороны, потребности индивида, которые на первой стадии преступного поведения не всегда носят асоциальный характер. В процессе формирования асоциальных установок за счет многократных повторений происходит, во-первых, трансформация потребностей, на месте прежних формируются извращенные потребности, во-вторых, асоциальное действие закрепляется до уровня неконтролируемых сознанием автоматизмов, что свидетельствует о возникновении фиксированной установки.

К примеру, установка на употребление наркотиков, алкоголя, совершения хулиганских действий у несовершеннолетних первоначально начинает складываться в неформальных подростковых группах под влиянием потребности в престиже, в признании, в самоутверждении, И лишь при последующих повторениях закрепление приводит к изменению мотивации, формированию самостоятельных извращенных потребностей в алкоголе, наркотике и других асоциальных проявлениях.

Однако эти исследования рассматривают, как складываются асоциальные установки непосредственно в подростковом возрасте, они не объясняют генезиса преступного поведения на более ранних ступенях развития, что особенно важно при исследовании личности так называемых "циников", которые уже к 15 — 16 годам демонстрируют прочно сложившиеся асоциальные установки и извращенные потребности.

Как мы уже отмечали выше, незначительная часть несовершеннолетних правонарушителей (7 — 8% поданным Г. Г. Бочкаревой и 10 — 12% поданным Г. М. Миньковского) уже в достаточно раннем возрасте проявляют себя как "сложившиеся" преступники, которые рано и без видимого криминогенного влияния более старших и "опытных" людей втягиваются в преступную деятельность, совершают многочисленные общественно опасные действия, организуют преступные подростковые группы. Столь ранние общественно опасные проявления дают нередко основание делать на практике заключения о якобы "врожденных, наследственных" механизмах передачи преступного опыта.

И, вместе с тем, при более тщательном изучении личности и условий воспитания такого рода несовершеннолетних преступников напрашивается вывод о действии сформированной в раннем детстве и закрепленной в последующем опыте фиксированной установки. В ходе проведения ряда судебно-психологических экспертиз мы имели возможность близко ознакомиться и провести клиническое психологическое исследование, которое может служить наглядной иллюстрацией проявления механизма фиксированной установки в общественно опасных жестоких преступных действиях, в частности, 16-летнего Валерия Т.

Валерий являлся лидером опасной преступной подростковой группы, совершившей значительное число тяжелейших насильственных преступлений, включая убийства, изнасилования, разбойные ограбления. При более близком знакомстве с Валерием сразу обратило на себя внимание рассогласование осознаваемых и неосознаваемых регуляторов его поведения. С одной стороны, для него характерно хорошее интеллектуальное развитие (до шестого класса был отличником), способность хорошо разбираться в людях, правильно оценивать свои и чужие поступки. Он дает точные характеристики своим товарищам, адекватно оценивает их достоинства и недостатки, самокритичен по отношению к себе, осуждает себя за жестокость" отмечая, что она проявляется вспышками" с которыми он не может справиться.

Действительно, жестокость Валерия проявлялась редкими вспышками в определенных провоцирующих ситуациях. В то же время в семье и среди товарищей его чаще всего отличало спокойное, рассудительное поведение, стремление избегать ссоры, драки, за что он даже получил кличку "Тихий".

Сам Валерий объясняет, что жестокость привил ему отец, который очень жестоко обращался с матерью, окружающими, учил этому своего любимца, старшего сына Валерия. Одним из первых детских впечатлений этого подростка было воспоминание, как отец пытался на шарфике повесить младшего братишку. Это закрепившееся в раннем детстве по принципу импринтинга воспоминание в буквальном смысле было повторено в преступных действиях Валерия и его товарищей, когда они подобным образом совершили убийство человека.

Вот это рассогласование сознаваемой и неосознаваемой сферы, вспышки жестокости, провоцируемые определенными ситуациями, которые затем подвергаются собственному серьезному осуждению и с которыми, тем не менее, самостоятельно подросток не справляется, свидетельствуют о действии фиксированной установки, сформированной в раннем детстве и проявляющейся на уровне неосознаваемых автоматизмов.

Особенностью рано сформированной фиксированной установки является ее прочность, устойчивость, в основе которой — глубинный физиологический механизм, прочно сложившийся динамический стереотип. Поэтому перестройка ранних фиксированных установок оказывается делом весьма сложным, слабо поддающимся традиционным методам воспитания и коррекции. Видимо, здесь требуется иной подход, иной арсенал внушающих суггестивных воздействий, адресованных в сферу неосознаваемой поведенческой регуляции.

Как известно, в конце прошлого — начале нашего века проблеме внушения, изучению его возможностей и роли в общественной жизни, в воспитании немалое место уделялось в работах В. М. Бехтерева, Б. Сидиса, И. А. Сикорского. Разнообразные эффекты внушающего воздействия, которые проявлялись в виде массовых психических эпидемий религиозного характера, исцеления путем самовнушения и т.д., описал и систематизировал в свое время В. М. Бехтерев, одним из первых попытавшийся дать научное толкование этим явлениям [33].

В настоящее время интерес к внушению как воспитательному воздействию" способному эффективно перестраивать отрицательные установки, прежде всего, проявляется в сфере пенитенциарной и превентивной науки и практики. В этом отношении, на наш взгляд, представляет большой интерес и является весьма перспективной экспериментальная работа по внедрению методов внушения в процесс обучения и воспитания" проводимая кафедрой педагогики Пермского пединститута, и в частности А. С. Новоселовой, которая непосредственно занимается проблемами нейтрализации, блокировки асоциальных установок у несовершеннолетних правонарушителей и формированием новых установок социально одобряемого поведения, а также активизацией процесса самовоспитания, самосовершенствования [130].

Внедрение методов внушения в практику воспитания и перевоспитания сопряжено с рядом серьезных трудностей как общетеоретического, так и практико-методического характера. Здесь требуется серьезная теоретическая разработка малоизученной в психологии проблемы неосознаваемых поведенческих регуляторов и психологических механизмов, а также создание и апробация специальных суггестивных методик, выявление условий эффективного внушающего воздействия. Кроме того, сторонники внедрения методов внушения в пенитенциарную практику встречают также определенные сомнения и возражения со стороны представителей юриспруденции, указывающих на недопустимость манипулирования поведением человека помимо его сознания. В этих доводах, безусловно, есть свой резон, однако нужно отдавать себе полный отчет, что без методов внушающего воздействия вряд ли найдутся другие эффективные пути и возможности перестройки таких привычных неосознаваемых регуляторов поведения, какими являются закрепленные с раннего детства фиксированные установки.

Следовательно, проблема нейтрализации, блокировки установок асоциального поведения требует в ближайшем будущем своей серьезной проработки не только со стороны психологии и педагогики, но и со стороны юриспруденции, которая должна определить юридически допустимые и обоснованные возможности применения внушающих методов воспитательно-профилактического воздействия.

Немалую роль в перестройке негативных установок могут сыграть методы самовнушения, аутотренинга, которые сегодня активно применяются и широко рекомендуются психотерапевтами для снятия состояния тревожности, навязчивости, преодоления различных комплексов, восстановления эмоционально-психического здоровья и тонуса человека.

Наряду с методами внушения и самовнушения, достаточно эффективно на внутреннюю саморегуляцию влияют методы социально-психологического тренинга, которые позволяют избавиться от излишней тревожности, некоммуникабельности, эмоциональной неустойчивости, напряженности. Кроме того, с помощью методов социотренинга отрабатывается выполнение различных социальных ролей, способы взаимодействия с внешним окружением, что способствует преодолению конфликтных ситуаций, которые в отдельных случаях принимают опасный криминогенный характер. В настоящее время отечественная социальная психология активно разрабатывает проблему социально-психологического тренинга, осуществляя с его помощью коррекцию, оздоровление профессионально-ролевого и межличностного общения. Наиболее полно и подробно эти вопросы освещены в монографии Л. А. Петровской "Теоретические и методические проблемы социально-психологического тренинга" (1982), в работах Ю. Н. Емельянова и других.

Раскрытие природы и путей формирования механизмов неосознаваемой регуляции преступного поведения предоставляет возможность превентивной пенитенциарной теории и практике наметить научно обоснованные подходы и методы предупреждения формирования неосознаваемой асоциальной мотивации, пути перестройки внутренних регуляторов асоциально направленного поведения. В этом отношении большое значение для практической организации воспитательно-профилактической работы имеют выводы психологов, в частности, AT. Асмолова, К, А. Абульхановой-Славской, о связи установки с деятельностью, в процессе которой может происходить формирование новых и перестройка прежних установок. Такого рода выводы позволяют строить воспитательно-профилактическую практику, прежде всего, на основе деятельностного подхода, благодаря которому возможны эффективные воздействия и перестройка как осознаваемых, так и неосознаваемых поведенческих регуляторов.

Чрезвычайно важным для превентивной практики является установление того факта, что механизмы неосознаваемой регуляции формируются и закрепляются уже в раннем детстве, при этом важную роль на их формирование оказывает семья, личный пример родителей, образцы их поведения, которые запечатлеваются у ребенка, характер эмоциональных отношений родителей с детьми, что, в частности, оказывается решающим фактором для формирования эмоциональной сферы, чувства эмпатии, а также внушающие воздействия, оказываемые на детей родителями, система мер наказания и поощрения и т.д.

Как отмечают Ф. В. Бассин и В. Е. Рожнов, "суггестивное формирование психологических установок, проводимое планомерно на очень ранних этапах созревания детской психики, может приводить к созданию стойких особенностей личности, к формированию ригидных стереотипов поведения, которые поддаются впоследствии коррекции со стороны сознания, преобразованию в результате их осознания с очень большими трудностями, если вообще поддаются" [21, с. 108].

Видимо, именно эти прочные фиксированные установки, формирующиеся в раннем детстве, имел в виду А. С. Макаренко, когда говорил: "До пяти лет ребенка воспитывают, после пяти перевоспитывают". То, что неосознаваемые поведенческие регуляторы имеют раннее онтогенетическое происхождение, заставляет особое внимание уделять вопросам семейного воспитания детей дошкольного возраста" вводить своего рода психолого-педагогический ликбез для родителей с разъяснением той роли для детей, которую играют внушающие воздействия" атмосфера, характеризующая эмоциональный климат семьи, взаимоотношения детей и родителей, личное поведение родителей.

Этим важным проблемам семейного воспитания детей младшего дошкольного возраста, в котором закладывается неосознаваемая система регуляции, проявляющаяся затем в установках, привычках, в различных эмоциональных состояниях, таких, как повышенная тревожность, напряженность и т.д., что может затруднить нормальное общение, коммуникацию как подростка, так и взрослого человека, посвящены работы отечественных психотерапевтов и психиатров М. И. Буянова, А. Б. Добровича, А, И. Захарова, В. Л. Леви, А. Е. Личко и других.

Психолого-педагогическая подготовленность родителей, своевременное консультирование у психотерапевтов, психиатров — важное условие предупреждения отклонений в поведении ребенка, в его нервно-психическом состоянии на ранних стадиях развития.

Особое внимание в превентивной практике должно быть уделено семьям, где с раннего возраста дети являются свидетелями недостойного поведения родителей, сцен насилия, пьяных дебошей, драк, жестокости. Очевидно" что в таких случаях недостаточно ограничиваться мерами психотерапевтического и просветительского характера, необходимы и другие, более решительные меры общественного административного воздействия по пресечению подобного поведения, наносящего непоправимый вред психике ребенка, чреватого запечатлением, импринтингом асоциальных форм поведения, формированием нежелательных установок.

Итак, в качестве итогового вывода о природе и путях предупреждения преступлений, характеризующихся неосознаваемой мотивацией, следует отметить, что, во-первых, какими бы загадочными и труднообъяснимыми не были такого рода преступления и мотивы их совершения, их природа социально детерминирована и имеет, как правило, раннее онтогенетическое происхождение. Отсюда предупреждение такого рода преступлений также должно и может быть осуществлено путем коррекционно-реабилитационных программ, включающих разнообразные психотерапевтические, суггестивные, психолого-педагогические воздействия. Вместе с тем, организация превентивной практики по предупреждению преступлений с неосознаваемой мотивацией носит ряд специфических особенностей:

1. Важной отличительной чертой неосознаваемых поведенческих регуляторов и, в первую очередь, сформированных в раннем детстве установок, является их прочность и устойчивость, что весьма затрудняет и делает практически невозможной их перестройку методами традиционной педагогики, требует применения суггестивных методов — внушения, самовнушения, аутотренинга, непосредственно адресованных в неосознаваемую сферу и способных более эффективно блокировать, нейтрализовать действие прежних установок асоциально направленного поведения и формировать новые. Внедрение в широкую превентивную практику суггестивных методов возможно лишь на основе глубокого теоретического и методического оснащения, что входит в компетенцию психологического знания.

2. Применение суггестивных методов в перестройке неосознаваемых регуляторов преступного поведения отнюдь не означает отказа от традиционных, хорошо зарекомендовавших себя форм и методов педагогической коррекции, применяемых к несовершеннолетним с отклоняющимся поведением. Напротив, действенность воспитательно-профилактических воздействий может быть обеспечена лишь в том случае, когда суггестивные методы будут закреплены в системе воспитательных воздействий, осуществляемых на основе коллективной трудовой, учебной, общественно полезной деятельности, в процессе которой способны сформироваться новые установки позитивной социальной ориентации.

3. Учитывая, что сфера неосознаваемой регуляции имеет раннее онтогенетическое происхождение и закладывается, прежде всего, в семье, семья уже на самых ранних стадиях развития ребенка должна стать объектом заботы органов ранней профилактики. В поле действия воспитательно-профилактических мер должны попасть те факторы семейного общения и воспитания, которые причастны к формированию неосознаваемых поведенческих регуляторов (характер эмоциональных отношений, система внушающих воздействий, оказываемых родителями, система поощрения и наказания, личный пример родительского поведения и т.д.). На повестке дня превентивной практики стоит организация психотерапевтической помощи, психолого-педагогического ликбеза для родителей задолго до того, как в поведении ребенка, подростка начинают проявляться асоциальные отклонения.

Вопросы и задания к III главе.

1. Содержание монистического подхода к рассмотрению проблем соотношения биологического и социального в развитии личности.

2. Общая характеристика психобиологических предпосылок асоциального поведения несовершеннолетних.

3. Диагностико-коррекционная помощь детям и подросткам с различными неблагоприятными психобиологическими особенностями.

4. Психологические механизмы регуляции неосознаваемого поведения, их формирование и проявление.

5. Психологическая коррекция сферы неосознаваемой регуляции отклоняющегося поведения.