Криминальная агрессия лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости: судебно экспертные оценки

Механизмы агрессии у лиц с различными формами психических расстройств, совершивших общественно опасные деяния, широко изучались в судебной психиатрии. Психологическим механизмам криминальной агрессии у психически здоровых и у лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, уделялось гораздо меньше внимания. Среди исследований, посвященных разработке типологии преступной агрессии, можно упомянуть работы В.В. Гульдана (1985) и Н.А. Ратиновой (1998). Актуальными остаются проблемы совмещения, во-первых, психологического подхода к изучению механизмов криминальной агрессии с психиатрическим и, во-вторых, клинико-психологического подхода с судебно-экспертным.

Цель настоящего исследования – выявление роли взаимодействия психопатологических, личностных и ситуационных факторов в генезе агрессивных преступлений и выделение психологических и психиатрических критериев судебно-экспертных оценок лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.

С теоретических позиций, рассматривающих агрессивное поведение как результат взаимодействия уровня агрессивности с личностными структурами, тормозящими агрессивные намерения и побуждения, нами было выделено 10 видов механизмов агрессивных преступных действий (Ф.С. Сафуанов, 1999). Первый вариант сводится к непосредственной реализации агрессивных намерений или побуждений, которые могут быть связаны с антисоциальными ценностями, чертами личности, агрессивными влечениями. Второй вариант раскрывает механизм влияния на поведение состояния алкогольного опьянения. Алкогольная интоксикация обусловливает генерализацию угрожающего смысла ситуаций, что вызывает агрессивные побуждения, которые не контролируются из-за слабой выраженности компенсаторных механизмов, способных либо снизить субъективную значимость ситуации, либо препятствовать прямому проявлению агрессивности в поведении. Третья разновидность мотивации показывает механизм группового влияния на агрессивное поведение, приводящего к неосознанной частичной идентификации с лидером неформальной группы и как следствие – снятию личной ответственности за совершенные преступления. Четвертый вариант раскрывает роль личностной незрелости и интеллектуальной недостаточности в генезе агрессивных поступков: обвиняемые с умственной недостаточностью не могут соотнести возможности и требования ситуации со своими личностными ресурсами. Пятый тип демонстрирует механизм инструментальной агрессии: лица с выраженным самоконтролем и прогнозом совершают криминальные поступки, осознанно соподчиняя их неагрессивным мотивам или целям. Шестой вариант описывает отсроченную из-за повышенного самоконтроля реализацию агрессивных побуждений, интенсифицирующихся в результате самовзвинчивания, при этом агрессия выступает не как разрядка выраженных эмоций, а как проявление личностной агрессивности. Седьмой вариант раскрывает роль психотравмирующих воздействий, которые актуализируют высокую агрессивность. Агрессивность может выступать как реализация асоциальных ценностей или определенных личностных черт в ответ на фрустрацию. В восьмом виде механизма криминальной агрессии большую роль играют фрустрационные ситуативные факторы, вызывающие эмоциональное возбуждение или напряжение. Дефицитарность подавляющих агрессию структур личности обусловливает непосредственную разрядку выраженных эмоций в противоправном поведении. Вариантом этого механизма является комбинированное действие эмоционального возбуждения и состояния алкогольного опьянения. Возникновение и реализация агрессивного побуждения облегчается как выраженным эмоциональным возбуждением, так и состоянием опьянения. При девятом типе агрессивного поведения, наряду с ситуативными психотравмирующими факторами, существенное значение приобретают и личностные переменные: тормозящие агрессию личностные структуры приводят к кумуляции эмоциональной напряженности, которая разряжается в агрессивных действиях по механизму “последней капли”. В одном случае происходит разрядка накопленного напряжения в структуре стресса на фоне длительной психотравмирующей ситуации, связанной с поведением потерпевшего, а в другом – накопление напряжения связано в большей мере с глубоким внутриличностным конфликтом при нежелательной беременности. Десятый вид мотивации связан с разрушением тормозящих агрессию диспозиционных личностных структур в психотравмирующей ситуации – декомпенсацией.

На основе клинико-психологического исследования 341 обвиняемого в криминально-агрессивных деяниях, проходивших комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу (КСППЭ) в ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского после введения в действие Уголовного кодекса РФ (с 1 января 1997 г.), выделены следующие варианты ограничения способности обвиняемых к осознанно-волевому поведению, выявленные при различных по психологическим механизмам агрессивных действиях.

1. При непосредственной реализации собственной агрессивности практически всегда действия обвиняемых сопровождались осознанием своих действий и возможностью осуществлять их регуляцию и контроль. Выбор агрессивного способа реализации своих антисоциальных ценностей, агрессивных черт личности или сексуальных потребностей не был обусловлен какими-либо нарушениями способности к пониманию, контролю и т.п., был более или менее свободным и в конечном итоге отражал их ценностное самопринятие агрессивных побуждений и намерений. Поэтому при этом механизме криминальной агрессии все обвиняемые признавались вменяемыми без каких-либо ограничений.

2. При совершении агрессивных действий под влиянием алкогольного опьянения в ряде случаев возможно установление ограничения способности к осознанию фактического характера и общественной опасности своих действий и к руководству ими вследствие психического расстройства, не исключающего вменяемости (в дальнейшем тексте эту формулировку ст. 22 Уголовного кодекса Российской Федерации будем обозначать как “ограниченная вменяемость”). У таких обвиняемых обнаруживалось органическое психическое расстройство, преступления они совершали в нейтральных, не носящих психотравмирующего характера, ситуациях. Все они не были агрессивными, но обнаруживали невыраженность личностных структур, способных оттормаживать агрессивные побуждения. Общей особенностью личностной структуры всех обвиняемых была ярко выраженная эпилептоидность как черта личности. Другой общей особенностью являлся характер алкогольного опьянения – у всех четырех обвиняемых установлена “измененная (атипичная) форма опьянения”, вызвавшая выраженные изменения сознания, установлен “псевдоэпилептоидный вариант” этого опьянения.

Ситуационное агрессивное побуждение у таких обвиняемых возникает под влиянием угрожающего смысла ситуации, возникающего вследствие алкогольного опьянения. В ситуации актуализируется и личностная диспозиция в виде эпилептоидности: постоянная готовность к агрессивным действиям по отношению к действительным и мнимым обидчикам, жестокость, брутальность, застойность эмоционально насыщенных переживаний. Измененная форма опьянения у эпилептоидных личностей приводит к резкому росту эмоционального возбуждения с сужением и изменением сознания (с возникновением иллюзорных восприятий), что обусловливает резкое ограничение выбора действия. По существу, выбор агрессивного действия носит импульсивный, неопосредованный характер. На этапе инициации действия оценка искажена, доминирует оценка ситуации или действий окружающих как угрожающих, оскорбительных и т.п. Агрессивное поведение может представлять собой серию последовательных поведенческих актов, но все они жестко соподчинены единой цели. Изменения ситуации не вызывают изменения цели в результате нарушений смыслового восприятия ситуации. Это препятствует рефлексии, в сознании доминирует эмоциональная окраска личностного смысла своих действий. В результате контроль своих агрессивных действий у обвиняемых оказывается резко сниженным.

Решающим фактором ограничения выбора действия при данном механизме криминальной агрессии выступает измененное состояние сознания под влиянием алкогольного опьянения, опосредованного органическим психическим расстройством, с проявлением в состоянии атипичного опьянения эпилептоидности (формирование которой также обусловлено психическим расстройством), оказывающей влияние на структуру мотивации агрессивного поведения. Поэтому экспертные выводы в данном случае должны учитывать ограничение способности к осознанно-волевому поведению вследствие психического расстройства (ст. 22 УК РФ).

3. При совершении агрессивных преступлений под влиянием групповой динамики и идентификации с субъективно значимым авторитетом экспертные оценки могут выражаться в установлении существенного влияния на поведение индивидуально-психологических особенностей обвиняемого либо в установлении ограниченной вменяемости.

Преступления, совершаемые такими обвиняемыми в группе, были запланированными со стороны лидеров, при этом сами обвиняемые (чаще всего – с расстройством личности или с органическим психическим расстройством) выступали в роли ведомых. Общим свойством у них была личностная незрелость, а также аффективная ригидность – сочетание, облегчающее процесс неосознанной идентификации с лидером (Ф.С. Сафуанов, Е.В. Макушкин, 1995). Агрессивное намерение или побуждение выступает как следствие идентификации с субъективно значимым авторитетом, как результат частичного усвоения мотивации лидера. Побудительный фактор в данном случае внешний – действия, требования, приказы лидера. Однако этот внешний фактор преломляется через внутреннюю готовность обвиняемого следовать образцам поведения, задаваемым значимым для него лицом. Эта внутренняя установка определяется не внушаемостью как генерализованной чертой личности, а избирательной внушаемостью по отношению к субъективно значимому авторитету вследствие неосознанной идентификации с ним. Идентификация является частичной, поэтому парциальное принятие “картины мира” лидера часто сопровождается борьбой мотивов при необходимости выполнять такие действия, которые противоречат собственным ценностям обвиняемого. Сниженными остаются возможности самооценки и оценки объективной ситуации, поскольку они производятся по внешним критериям в силу частичного эмоционального уподобления с лидером и частичного принятия его “когнитивного пространства”. Это приводит к несамостоятельности в принятии решения и выборе действия. Собственно говоря, ответственность за выбор действия у таких обвиняемых и не формируется – субъективно эта ответственность “делегируется” авторитету, полностью перекладывается на него (в социальной психологии такой механизм убедительно показан в экспериментах Милграма). Ресурсы свободы выбора здесь резко ограничены. Ограничение внешних ресурсов определяется давлением лидера, а внутренние практически отсутствуют из-за идентификации обвиняемого с лидером. Внешняя по отношению к личности обвиняемого инициация агрессивного действия сопровождается и внешним контролем этого действия – контроль осуществляется с личностной позиции не самого субъекта действия, а с позиции лидера. Изменение действия или его прекращение возможно практически только под влиянием указаний лидера. При этом оценка последствий своих действий сохранна, но носит формальный характер – ответственность за последствия передается субъективно значимому авторитету.

Таким образом, выбор свободного действия при осознании его фактического характера и неполном осознании его общественной опасности у обвиняемого, частично идентифицированного со значимым для него лидером, практически отсутствует. Ведущим звеном ограничения свободы выбора действия при психологическом механизме криминальной агрессии в виде межличностного давления является частичная идентификация с субъективно значимым авторитетом, влияющая на все этапы конкретно-ситуативной мотивации криминальной агрессии, которая обусловлена личностной незрелостью. Личностная незрелость может быть индивидуальной особенностью в рамках психической нормы или следствием определенного психического расстройства. В первом случае формулируется экспертный вывод о существенном влиянии индивидуально-психологических особенностей обвиняемого на криминальное поведение, а во втором – об ограниченной вменяемости.

4. При агрессии у личностно и интеллектуально незрелых обвиняемых, проявляемой в субъективно для них сложных ситуациях, часто выносятся экспертные оценки об ограниченной вменяемости подэкспертных лиц. В ряде случаев у обвиняемых устанавливается умственная отсталость (дебильность), в ряде – остаточные последствия органического поражения головного мозга с инфантилизмом или задержкой психического развития. Характерно, что у таких обвиняемых отмечаются и личностные расстройства в виде “психопатизации личности” или “эмоционально-волевых нарушений”.

Агрессивные побуждения могли возникать под влиянием различных мотивов – ревности, корысти, ситуационных воздействий, – однако выбор действия и принятия решения имел в своей основе неверную смысловую оценку ситуации. И рефлексия как осмысление своих действий, и рефлексия как осмысление объективных условий ситуации существенно снижались, что приводило к неопосредованной инициации агрессивного действия, снижению контроля и возможности коррекции своего поведения. Оценка последствий, как правило, была неполноценной.

В этом виде механизма преступных действий у обвиняемых, неспособных в полной мере осознавать и регулировать свои действия, в первую очередь резко ограничены личностные ресурсы выбора действия (в силу личностной и интеллектуальной незрелости), а также существенно страдает оценка внешних, ситуативных, ресурсов. Сама ситуация объективно предоставляла возможность для широкого диапазона поведения, но в силу дефектности когнитивно-смысловой оценки наличной ситуации субъективно этот спектр возможных действий резко сужался. Поскольку психическое (личностное и интеллектуальное) недоразвитие, обусловливающее дефектность оценки ситуации и собственных возможностей и вследствие этого ограничение свободы выбора действия, определяется психическими расстройствами (умственная отсталость, инфантилизм при органическом психическом расстройстве), выводы КСППЭ формулируются в “экспертных понятиях” ограниченной вменяемости (ст. 22 УК РФ).

5. При инструментальной агрессии агрессивные намерения всегда соподчинялись мотивам неагрессивного характера, в основном корыстным. Преступные действия обвиняемых были осознанными, они были способны осуществлять их регуляцию и контроль. Выбор агрессивного способа реализации своих мотивов, относительно нейтральных по отношению к агрессии, не был обусловлен нарушениями способности к пониманию, оценке, контролю и т.п., был свободным актом волеизъявления, что отражает их ценностное принятие агрессивного способа достижения целей. При этом механизме криминальной агрессии все обвиняемые признавались вменяемыми без каких-либо ограничений.

6. При отсроченной агрессии в большинстве случаев выносится экспертное решение об ограниченной вменяемости лиц с органическим личностным расстройством (реже – с личностным расстройством). Общим личностным свойством у всех обвиняемых наряду с возбудимостью была ярко выраженная склонность к самовзвинчиванию. При этом у подэкспертных лиц констатировалось наличие личностных структур, тормозящих проявления агрессивности, возбудимости.

При этом варианте механизма криминальной агрессии у лиц с ограниченной способностью к осознанно-волевому поведению агрессивное побуждение возникает спонтанно, как актуализация диспозиции в виде высокой агрессивности в нейтральной ситуации или как реакция на психотравмирующие ситуационные воздействия. На первом этапе динамики поведения наличие тормозящих агрессию личностных структур обусловливает осознание смысла ситуации, более или менее сохранную оценку ситуации и самооценку, что приводит к воздержанию от противоправных агрессивных действий. На этой стадии сохраняется способность к свободному выбору действия под влиянием и осознанию своего поведения и волевой его регуляции. Однако на следующем этапе, по прошествии некоторого отрезка времени, характерная для обвиняемых склонность к самовзвинчиванию определяет резкий рост эмоционального напряжения, связанного с нереализованностью сильного агрессивного побуждения. Нарастание эмоциональной напряженности в совокупности с интенсивностью диспозиционно обусловленной агрессивной мотивации приводит к тому, что в определенный момент наступает разрядка в виде противоправного действия. Поведение обвиняемого в момент совершения им преступного деяния, сохраняя связь (и смысловую, и побудительную, энергетическую) с агрессивным мотивом, теряет контроль со стороны целеполагания, со стороны волевой регуляции и контроля. Ф.Е. Василюк (1984) описывает такое поведение как разновидность “фрустрационного” поведения. Решающим фактором, ограничивающим свободу выбора действия при отсроченной агрессии, выступает интенсивность эмоциональной напряженности, рост которой обусловлен, при наличии структур, тормозящих агрессивные побуждения (диспозиционного характера), склонностью к самовзвинчиванию как выраженной чертой личности. Дисгармоничная структура личности является следствием психического расстройства в виде психопатии или психопатоподобных состояний, вследствие этого экспертное заключение должно формулироваться как ограниченная вменяемость (ст. 22 УК РФ).

7. При ситуативной агрессии, так же как и при непосредственной, криминальные действия являются осознанной реализацией собственной высокой агрессивности, только актуализирующейся не в нейтральных условиях, в ответ на психотравмирующие обстоятельства и воздействия. Обвиняемые отличаются ценностным самопринятием своей агрессивности и считают агрессию допустимой формой ситуативной реакции. Поэтому в отношении подэкспертных лиц, совершивших преступления по этому психологическому механизму, никаких экспертных оценок, кроме констатации их способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими при совершении инкриминируемых им деяний, не выносилось.

8. При агрессии в структуре эмоционального возбуждения часто устанавливалась такая высокая степень эмоционального возбуждения, возникающего сразу после психотравмирующего воздействия, что оно сопровождалось частичным сужением сознания и препятствовало полноценному осознанию своих действий и их произвольной регуляции. В этих случаях наиболее значимым в правовом отношении при этом варианте агрессии является квалификация физиологического аффекта как аффекта, развившегося непосредственно в ответ на противоправные или аморальные действия потерпевшего. Он устанавливается у психически здоровых и у лиц с остаточными явлениями органического поражения головного мозга.

При физиологическом аффекте агрессивное побуждение формируется в ответ на экстремальные психотравмирующие воздействия и носит сверхинтенсивный характер с мгновенной мобилизацией энергетических ресурсов. Принятие решения и выбор действия происходят неопосредованно, импульсивно и безальтернативно. Агрессивное действие во время физиологического аффекта – это первое и единственное эмоционально обусловленное решение, в сознании не актуализируются иные возможные выходы из психотравмирующей ситуации, что субъективно переживается как “субъективная безвыходность”. Инициация действия практически слита с выбором действия, что субъективно обвиняемыми ощущается как “субъективная внезапность” импульса к действию. Рефлексия практически отсутствует – субъект не успевает осознать основания своего поведения, это приводит к тому, что чаще всего на постаффективной стадии наступает субъективное “отчуждение” криминального действия – подэкспертные лица не могут поверить, что они смогли совершить криминально-агрессивные акты. На высоте аффекта возникает частичное сужение сознания – человек не может осознать в полной мере окружающую обстановку, реальную ситуацию, его восприятие отличается фрагментарностью и неполнотой. Инициированное действие практически не может быть изменено или приостановлено – окончание криминального действия происходит не в связи с изменением ситуации, а вследствие истощения аффективного побуждения, что закономерно приводит к физической и психической астении, обусловленной бурной энергетической разрядкой. Само действие не поддается контролю, прогноз результата возможен, но мало дифференцирован (прогнозируется не убийство, а избавление от психотравмирующего, опасного, угрожающего и т.п. воздействия), оценка последствий отсутствует, что указывает на полностью ситуационный характер мотивации при физиологическом аффекте.

Таким образом, при физиологическом аффекте ограничение свободы при выборе действия обусловлено прежде всего очень высоким уровнем эмоционального возбуждения, сопровождающегося частичным сужением сознания, возникшего в ответ на психотравмирующую ситуацию. Поэтому наиболее адекватным экспертным выводом является заключение об аффекте (по смыслу ст. ст. 107, 113 УК РФ).

Вместе с тем наряду с диагностикой физиологического аффекта у лиц, совершивших криминально-агрессивные действия под влиянием и эмоционального возбуждения, и алкогольного опьянения в психотравмирующей ситуации, в некоторых случаях (при наличии органического поражения головного мозга) устанавливалась ограниченная вменяемость. У всех подэкспертных при всем разнообразии их индивидуально-психологических особенностей был ярко выражен “эпилептоидный радикал” личности с аффективной ригидностью, склонностью к фиксации на отрицательных переживаниях и их накоплению, негибкостью поведения, повышенной подозрительностью, злопамятностью, ощущением недоброжелательного или враждебного отношения со стороны окружающих. Все правонарушения возникали в ответ на психотравмирующие воздействия со стороны потерпевших, чаще всего – на высказывания оскорбительного характера, затрагивающие наиболее значимые для обвиняемых личные переживания, во время совместного употребления алкогольных напитков. Агрессивное побуждение, таким образом, было ситуационно обусловлено и характеризовалось, как и при физиологическом аффекте, выраженной интенсивностью. Наблюдалось и частичное сужение сознания, однако оно выражалось не столько в фрагментарности восприятия (как при аффекте), сколько в заполненности сознания переживаниями, связанными с психотравмирующими обстоятельствами. В силу повышенной эпилептоидности и ригидности эти переживания носили “застойный” характер, препятствовали процессам рефлексии, оценки окружающей обстановки, самооценки, что обусловливало безальтернативный выбор агрессивного действия. Ограничение контроля выступало как эффект суммарного действия одновременно трех факторов – психотравмирующего характера ситуации, состояния алкогольного опьянения и в первую очередь личностными особенностями обвиняемых с исходной дефицитарностью структур, способных тормозить проявления агрессивных побуждений. Поскольку и эпилептоидность (как фактор, определяющий особенности восприятия психотравмирующих воздействий и инициацию агрессивных действий), и невыраженность личностного контроля своего поведения непосредственно формируются под влиянием органических мозговых нарушений, закономерным является экспертный вывод о неспособности таких обвиняемых в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими вследствие психического расстройства.

Характерно, что внешне динамика психического состояния обвиняемого напоминает развитие эмоциональной реакции по типу физиологического аффекта. Однако даже феноменологически криминальное действие не приводит к разрядке эмоционального напряжения, злобное и брутальное отношение к жертве остается и после совершения правонарушения, и посткриминальная фаза не сопровождается какими-либо проявлениями психической и физической астении. Психологический механизм криминальной агрессии, как видно, отличен от внутренней структуры физиологического аффекта. Такие эмоциональные состояния описаны И.А. Кудрявцевым (1988) как “аномальные аффекты”. Диагностика аномального аффекта, таким образом, должна приводить не к квалификации “аффекта” (внезапно возникшего сильного душевного волнения) по смыслу ст. 107 и ст. 113 УК РФ, а к установлению ограниченной вменяемости по смыслу ст. 22 УК РФ.

9. При агрессии как разрядке эмоциональной напряженности, возникшей в структуре стресса в длительной психотравмирующей ситуации, наиболее типичным экспертным решением было установление кумулятивного аффекта (примерно в 50% случаев). Кумулятивные эмоциональные состояния диагностированы в основном у психически здоровых, у лиц с резидуальными формами органического психического расстройства без выраженных изменений психики и реже – у психопатических личностей.

Интенсивность агрессивного побуждения связана с высоким уровнем эмоциональной напряженности, развившейся в длительной психотравмирующей ситуации. До разрядки напряженности для обвиняемых характерен перебор вариантов поведения, направленных на снижение этой напряженности. Он протекает как процесс “совладающего” поведения, но оказывается неудачным. Неудачные попытки разрешить психотравмирующую ситуацию заканчиваются фрустрациями, что, в свою очередь, по механизму порочного круга приводит к дальнейшему усилению эмоционального напряжения. После исчерпания всех копингетратегий эмоционально обусловленный выбор агрессивного действия (возникающего обычно в ответ на очередную психогению по механизму “последней капли”) оказывается импульсивным и безальтернативным. Если при физиологическом аффекте как непосредственной реакции на единственное психотравмирующее воздействие выбор действия является первым и единственным, то при кумулятивном аффекте агрессия – субъективно последний и единственный выход из психотравмирующей ситуации. Характерное для кумулятивного аффекта частичное сужение сознания, признаки которого можно наблюдать уже на стадии накопления эмоционального напряжения, снижает возможности рефлексии и осмысления своего поступка.

Смысл своих агрессивных действий в момент совершения правонарушения практически не осознается, а сочетание “отчуждения” и “принятия” своего противоправного акта на постаффективной стадии сигнализирует об отчетливом конфликтном смысле собственной агрессии – с одной стороны, она является единственным выходом из сложившейся ситуации, с другой – она противоречит ценностям личности. Искажения самооценки динамически проявляются на стадии, непосредственно предшествующей аффективному взрыву, в виде ощущения “субъективной беспомощности”. В момент совершения преступления прогноз результата своих действий и оценка их последствий фактически не осуществляются. Окончание агрессивного действия при кумулятивном аффекте связано не с оценкой изменения ситуации, а с истощением агрессивного побуждения, разрядкой эмоционального напряжения. Поэтому во многих случаях агрессивные действия сопровождаются нанесением потерпевшему множественных повреждений.

Таким образом, в рассматриваемом варианте психологического механизма криминальной агрессии ограничение свободы выбора действия обусловлено прежде всего интенсивным эмоциональным напряжением, возникшим в структуре стресса в условиях длительной психотравмирующей ситуации, в генезе которого существенную роль играют тормозящие агрессию личностные структуры. На высоте эмоционального напряжения (часто сменяющегося эмоциональным возбуждением, аффективной реакцией) частичное сужение сознания определяет интенсивность агрессивного побуждения и невозможность изменения направленности агрессивных действий. Экспертное заключение в данном случае формулируется как наличие состояния аффекта у обвиняемого в момент совершения правонарушения (по смыслу ст. ст. 107, 113 УК РФ). При криминальной агрессии как разрядке эмоционального напряжения, возникшего и накопившегося в структуре внутриличностного конфликта (чаще всего при нежелательной беременности) в психотравмирующей ситуации, у большинства исследованных женщин, обвиняемых в убийстве новорожденного и одновременно страдающих психическим расстройством, не исключающим вменяемости, устанавливалось повышенное эмоциональное напряжение, развившееся в условиях психотравмирующей ситуации.

Этот вариант криминальной агрессии отличается тем, что при длительной кумуляции эмоционального напряжения агрессивное побуждение связано с потенциальным агрессивным намерением как одной из сторон личностного конфликта. Личностный конфликт чаще носит “внутренний” характер, но при реальных требованиях родственников избавиться от плода – “смешанный” характер. Интенсивность побуждения связана с ростом эмоционального напряжения и иногда с диспозиционными факторами (аффективной ригидностью). Возможности оценки и самооценки по мере нарастания эмоциональной напряженности снижаются. При убийстве новорожденного оценка ситуации и самооценка резко снижены из-за психофизиологического состояния в момент родов и из-за частичного сужения сознания. Выбор агрессивного действия в результате происходит импульсивно, ситуационно и слит с инициацией поведенческого акта. В силу редукции способности к оценке промежуточных результатов и снижения контроля коррекция поведения существенно затруднена, хотя и возможна. Окончание агрессивного действия, как и при кумулятивных аффектах, связано с истощением побуждения, а не с реальной оценкой динамики ситуации. В момент совершения криминала практически отсутствует и осознание прогноза возможных последствий своих действий и их оценка.

Основным фактором ограничения способности к выбору свободного действия при агрессии как разрядке эмоциональной напряженности, возникшей в структуре внутриличностного конфликта, является взаимодействие личностных особенностей с психотравмирующей ситуацией, обусловливающее выраженный рост эмоционального напряжения. При конфликте в виде нежеланной беременности правовое значение имеет экспертное определение у обвиняемой эмоциональной напряженности, возникшей в условиях психотравмирующей ситуации (ст. 106 УК РФ), или определение у нее психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 106 УК РФ).

10. При агрессии, совершаемой обвиняемыми в состоянии декомпенсации, во всех случаях устанавливалась ограниченная вменяемость. У обвиняемых определялась декомпенсация личностных черт, обусловленных психопатией (расстройством личности) или органическим личностным расстройством.

Декомпенсация психического состояния, наступавшая в основном в психотравмирующих условиях, обусловливала рост эмоционального напряжения, с одной стороны, и ослабление личностных структур, компенсаторных по отношению к выраженным свойствам личности (связанная в основном с возбудимостью), определяющим их социальную дезадаптацию. Агрессивное побуждение актуализировалось как реализация личностной диспозиции, а ее интенсивность была связана с отсутствием компенсаторных личностных черт и с состоянием эмоционального напряжения. Возможности осознания смысла своих действий и объективной ситуации у обвиняемых в состоянии декомпенсации были существенно снижены, что клинически квалифицировалось как снижение критичности. Принятие решения и выбор действия были обусловлены ситуативными психотравмирующими воздействиями и наступали импульсивно. Снижение контроля и прогноза своих действий, связанное с исчезновением личностных структур, компенсирующих агрессивные диспозиции, определяло и ограничение возможности корригировать свои действия.

Главным фактором ограничения способности к выбору действия при декомпенсации является динамика самого психического расстройства, проявляющаяся в негативном влиянии личностных особенностей и психического состояния обвиняемого на способность к осознанному и волевому поведению. Поэтому в данном случае закономерно экспертное установление ограниченной вменяемости (ст. 22 УК РФ).

Таким образом, варианты экспертных оценок, применяемых в КСППЭ совершеннолетних обвиняемых в агрессивных преступлениях, можно представить в виде таблицы, из которой видно, что в рамках КСППЭ возможно установление четырех обобщенных групп клинико-психологических экспертных оценок.

Экспертное решение об аффекте, включая все его варианты (1-я группа), является исключительной компетенцией судебного эксперта-психолога. Определение выраженного эмоционального напряжения при убийстве новорожденного (2-я группа) является прерогативой судебного эксперта-психолога, а диагностика психического расстройства, не исключающего вменяемости, является компетенцией судебного эксперта-психиатра. При экспертной оценке обвиняемых в агрессии, возникшей под влиянием лидера группы или диады, субъективно значимого и авторитетного для обвиняемого, или агрессии, возникшей у обвиняемого в состоянии алкогольного опьянения, в психотравмирующей ситуации (3-я группа) может констатироваться существенное влияние индивидуально-психологических особенностей обвиняемого на его криминальное поведение у психически здоровых (компетенция судебного эксперта-психолога) или определяется неполная способность к осознанию фактического характера и общественной опасности своих действий и руководству ими вследствие психического расстройства, т.е. ограниченная вменяемость (компетенция судебного эксперта-психиатра). Экспертные решения 4-й группы психологических механизмов криминальной агрессии почти совпадают с диагностикой этих психологических механизмов и представляют собой определение ограниченной вменяемости (компетенция судебного эксперта-психиатра).