Стокгольмский синдром в шведской литературе для детей

Стокгольмский синдром – термин популярной психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Сам термин ввел в обиход криминалист Нильс Биджерет после анализа ситуации, возникшей около 40 лет назад, 23 августа 1973 года, в Стокгольме (Швеция) во время захвата террористами банка.

Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях, является второй наиболее известной разновидностью стокгольмского синдрома.

Я бы хотел обратить внимание на типичные прямые и косвенные проявления данного синдрома в детской литературы Швеции. Почему именно этой страны? Обоснуем свой выбор, приведя несколько фактов.

Каждая десятая книга, издаваемая в Швеции, написана для детей. Охватывая широкий круг тем и сюжетов – от пляшущих коров до отцов-одиночек в интерьере городской жизни – шведская детская литература воодушевляет, просвещает и развлекает юных читателей.

Спрос на детскую литературу в Швеции велик, и детских книг издается мно- жество. Так, в 2012 г. была издана 1761 книга, причем 54% из этого количества принадлежали перу шведских авторов. Детская литература имеет высокий статус и нередко отражает тенденции, проявляющиеся в литературе для взрослых. Книги для детей регулярно рецензируются и широко обсуждаются в ведущих средствах массовой информации. Вот уже более тридцати лет, с 1982 года, в Швеции существует профессорская степень в области детской литературы, а курсы по этой тематике, предлагаемые рядом университетов и колледж.

О чем же рассказывают шведские книжки для детей и почему они так популярны? Некоторые просто увлекательны, другие заставляют всерьез задуматься. Шведские детские писатели не боятся затрагивать темы, о которых взрослым бывает не так-то легко говорить с детьми. На полках книжных магазинов и библиотек можно найти книги для детей, затрагивающие такие темы, как насилие, гомосексуализм, алкоголизм и наркозависимость, развод, смерть, групповая травля. Так, детям полюбилась книжка Ульфа Нильссона Adjö, herr Muffin (Прощайте, господин Маффин) – рассказ о последних днях хомячка Маффина, у которого однажды заболел живот и он понял, что пора ему оглянуться на прожитую жизнь и приготовиться к скорому прощанию с семьей, в которой он жил. Книга Матса Валя Vinterviken для юношества – это история любви бедного мальчика-иммигранта Йон-Йона и девочки из богатой семьи Элисабет, но, помимо прочего, это еще и рассказ о скрытом расизме и культурных предрассудках.

Сегодня шведский книжный рынок для детей захлестнула волна детективов и триллеров, и этот род литературы находит отклик у детей всех возрастов. Возглавляет рейтинг продаж и библиотечного спроса в этом жанре серия книг Мартина Видмарка о детективном агентстве Лассе-Майя (LasseMajas detektivbyrå). В 2011 г. он оказался самым популярным шведским автором по уровню спроса в публичных и школьных библиотеках Швеции: его книги в библиотеках брали читать 1,5 миллиона раз.

История современного шведского романа для детей берет свое начало около 1945 года – с книги Астрид Линдгрен, пионера этого жанра, «Пеппи Длинныйчулок» (Pippi Långstrump).

Пеппи – маленькая рыжая веснушчатая девочка, которая живёт одна на вилле «Курица» в небольшом шведском городке вместе со своими животными: мартышкой Господином Нильсоном и лошадью. Пеппи – дочь капитана Эфраима Длинныйчулок, который впоследствии стал вождём чернокожего племени. От своего отца Пеппи унаследовала фантастическую физическую силу, а также чемодан с золотом, позволяющий ей безбедно существовать. Мама Пеппи умерла, когда та была ещё младенцем. Пеппи уверена, что она стала ангелом и смотрит на неё с неба («Моя мама – ангел, а папа – негритянский король. Не у всякого ребёнка такие знатные родители»). Лучшие друзья Пеппи – Томми и Анника Сеттергрен, дети простых шведских обывателей. В компании Пеппи они часто попадают в неприятности и смешные переделки, а иногда – в настоящие приключения. Несмотря на все неудобства и опасности, которые им причиняет их безалаберная подруга, дети проникаются к ней подлинной симпатией, казалось бы, вопреки здравому смыслу.

Попытки друзей или взрослых повлиять на Пеппи ни к чему не приводят: она не ходит в школу, неграмотна, фамильярна и всё время сочиняет небылицы. Тем не менее, у Пеппи доброе сердце и хорошее чувство юмора.

Она невероятно сильна и проворна, хотя ей всего девять лет: носит на руках собственную лошадь, побеждает знаменитого циркового силача, обламывает рога свирепому быку, ловко выставляет из собственного дома двух полицейских, прибывших к ней, чтобы насильно забрать её в детский дом.

Пеппи – это мечта ребёнка о силе и благородстве, богатстве и щедрости, свободе и самоотверженности. Но вот взрослые Пеппи почему-то не понимают. Все взрослые поучают её, воспитывают. Видимо, поэтому больше всего на свете Пеппи не хочет взрослеть. И это явный бунт против «системы», вполне допустимый в литературе (особенно, в детской), но в жизни неосуществимый.

«Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» (Lillebror och Karlsson på taket) – трилогия всё той же Астрид Линдгрен, вышедшая в СССР под названием «Три повести о Малыше и Карлсоне».

Действие повести происходит в 1950-е годы в центральном районе Стокгольма – Вазастан, где в одном доме проживают два главных героя – Сванте, младший ребёнок семьи Свантесон, по прозвищу Малыш, и на крыше – Карлсон. Существует мнение, что прототипом этого дома послужило здание, находящееся в Стокгольме по улице Upplandsgatan.

Аналогия Карлсона и Пеппи видна невооружённым глазом. Всё такой же хулиган и бунтарь, ниспровергающий социальные нормы, подверженный пагубным порокам (в книге Карлсон курит трубку, ест нездоровую пищу), нахлебник. Карлсон «берёт в заложники» или «похищает» Малыша, уводя его гулять по крышам, и именно после этого инцидента, что характерно, Малыш привязывается к нему. Характерное проявление стокгольмского синдрома налицо.

Русскому человеку, выросшему на союзмультфильмовском образе Карлсона, следует заострить своё внимание на различия книги и экранизации. В трилогии Линдгрен Малыш – достаточно избалованный ребёнок, любимый и родителями и друзьями (Кристером и Гуниллой), тогда как в советском мультфильме он предстаёт одиноким мальчиком, вообще не имеющим никаких друзей и обделённым родительским вниманием. Мама Малыша в книге – домохозяйка, и фрёкен Бок нанимают только на время её отъезда на лечение; в фильме же мама, как и большинство советских женщин, ходит на работу, что усиливает одиночество героя. Соответственно, и образ Карлсона в мультфильме существенно смягчён: он скорее выглядит забавным шутником, никак не желающим расставаться с детством, чем отпетым шалуном-проказником. Вопреки мультфильму, в книге нигде не упомянуто, что самая любимая еда Карлсона – варенье. Согласно книге, самые любимые блюда Карлсона – мясные тефтелии и торт со взбитыми сливками. На дне рождения Малыша Карлсон беззастенчиво полностью съедает торт именинника, на что тот практически не реагирует, по всей видимости, считая, что это в порядке вещей.

Все персонажи, которые контактируют с Карлсоном, терпят его проделки, капризы и, опять-таки, вопреки здравому смыслу, испытывают симпатию к своему обидчику.

Ещё одного непоседу и проказника мы найдём в серии книг другого шведского автора – Свена Нурдквиста – о старике Петсоне и его говорящем котёнке Финдусе. Финдус в историях Свена Нурдквиста – это молодой, весёлый и скорый на проделки кот. Своё странное имя он получил от Петсона потому, что попал в дом к своему хозяину в коробке с надписью «Финдус зелёный горошек» (Findus – это название крупного шведского концерна, производящего продовольственные продукты). Финдус непоседлив и взбалмошен, он постоянно и «везде», и «нигде». И порой становится непонятно, Финдус ли – это кот Петсона или Петсон – это человек Финдуса. Петсон постоянно что-то мастерит, изобретает и улучшает в своём хозяйстве. Он – автор всяких невозможных и странных аппаратов. Тогда как его говорящий кот постоянно ему мешает (пусть даже не со зла), портит поделки своего хозяина.

Однако в книгах этой серии присутствуют и другие вредители, так называемые Мюклы. Мюклы – маленькие таинственные существа, по вине которых у Петсона постоянно исчезают различные нужные предметы. По мере написания новых историй о Петсоне и Финдусе автор уделяет всё больше внимания этим своим необычным созданиям. Мюклы беззастенчиво потешаются над Петсоном и его котом, наблюдая за происходящими во дворе происшествиями, что не мешает им быть любимцами героев и, возможно, их талисманами.

Более сложное проявление стокгольмского синдрома можно найти в произведениях Туве Янссон о Муми-троллях. Так, например, настораживает болезненная привязанность Муми-тролля к Снусмумрику, который регулярно, каждую зиму покидает Муми Долл, тем самым косвенно причиняя Муми-троллю боль своим уходом. В книге «Волшебная зима» отчаявшийся Муми-тролль даже отправляется в опасные поиски Снусмумрика: «Я вернусь к тебе! Я вернусь к тебе! И наступит весна, и будет тепло, и я вернусь к тебе, и к тебе вернусь я... к тебе... и навсегда-навсегда-навсегда!»

Повтор в репликах Муми-тролля характерен для зацикленности на идее встречи и последующего совместного пребывания со своим другом. Это показательный симптом травматической связи, которая возникает между доминантом и рецессивом, а в данном контексте, между жертвой и агрессором. То, что Снусмумрик – это «агрессор поневоле» не отменяет отношений «заложник-захватчик», но лишь драматизирует, а следовательно, усугубляет их.

В настоящем эссе мы рассмотрели лишь самые знаковые произведения шведской литературы для детей и самые яркие проявления стокгольмского синдрома в них. Данная тема может представлять собой интерес для психологии и психолингвистики, но в настоящий момент она находится лишь (выражаясь языком программирования) в стадии разработки. Для дальнейшего рассмотрения темы необходимо составить более детальный алгоритм её рассмотрения и соотнести глубокие фактические знания шведской литературы для детей с психологическими исследованиями стокгольмского синдрома.