Проблемы виновного вменения за преступления, совершаемые по неосторожности

М. В. БАВСУН,* С. В. ВЕКЛЕНКО** // Правоведение-2004-5

Неосторожность как самостоятельная форма вины впервые была выде­лена в средневековой итальянской доктрине из так называемого непрямого умысла.¹ Истории зарубежного уголовного права известны весьма разно­образные определения неосторожной формы вины: противозаконная ре­шимость воли на деяние, из которого без намерения субъекта происходит преступление (Фейербах); решимость осуществить свою цель при отсут­ствии уверенности в ненаступлении преступных последствий (Грольман); решимость на действие, противозаконные последствия которого можно было своевременно усмотреть; бессознательно противоправная воля (Биндинг); непредвидение доступного предвидению последствия при осуществлении воли (Лист); недоразвитость рефлексов поведения и т. д.²

Вопросы неосторожной формы вины получили отражение и в трудах отечественных дореволюционных криминалистов. Так, по мнению Н. А. Не­клюдова, «под неосторожностью разумеются такого рода деяния, которые происходят от неосмотрительности лица. По своему характеру неосторож­ные деяния совпадают со случайными деяниями, так как на практике весьма трудно разграничить их друг от друга; здесь все зависит от произвола судей».³ А. Ф. Кистяковский относительно данной формы вины отмечал, что «понятие неосторожности растяжимо и более или менее условно. В одних правонарушениях признаки неосторожности очевидны, в других они едва уловимы. Только посредством анализа каждого данного случая можно опре­делить, принадлежит ли оно к неосторожным, или случайным правонару­шениям. Было бы всего справедливей эту вину неосторожную, обложив самым низшим наказанием, каковы замечания, предостережения или в крайнем случае выговоры, карать преимущественно гражданским взыска-нием».⁴ Достаточно четко свою позицию относительно преступной небрежно­сти сформулировал Э. Я. Немировский: «Пусть в неосознаваемой неосто­рожности нет вины, но репрессия ее полезна или даже необходима для охраны правовых благ, при современном развитии техники, распростра­ненности механических двигателей… в век пара и электричества. Обще­ству нужно сохранить себя от тех, кто не в состоянии приспособиться к окружающим условиям, и наказание сослужит здесь свою службу».⁵

В действующих законодательствах многих современных государств, устанавливающих уголовную ответственность за неосторожное причинение вреда, наметились следующие основные тенденции:

* Кандидат юрид. наук, старший преподаватель Омской академии МВД России. ** Доктор юрид. наук, доцент, начальник кафедры Омской академии МВД России. © М. В. Бавсун, С. В. Векленко, 2004

¹ Назаренко Г. В. Русское уголовное право. Общая часть. М., 2000. С. 90.

² Герцензон А. А. Уголовное право. Общая часть. М., 1948. С. 333.

³ Неклюдов Н. А. Общая часть уголовного права. СПб., 1875. С. 57.

⁴ Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Киев, 1882.
С. 365.

⁵ Немировский Э. Я. Основные начала уголовного права. Одесса, 1917. С. 367.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

— расширение сферы уголовно-наказуемой неосторожности;

— усиление санкций за отдельные неосторожные преступления, при­чиняющие тяжкие последствия или создающие реальную опасность на­ступления таких последствий.

При этом расширение сферы уголовно-наказуемой неосторожности, в различных местах и различном объеме, происходит тремя основными способами: 1) введение ответственности за неосторожную эксплуатацию новых технических приспособлений и энергетических источников; 2) замена традиционной ответственности за неосторожное причинение вреда ответ­ственностью за неосторожное создание опасности, т. е. путем увеличения числа деликтов опасности; 3) раздвижение рамок самого понятия неосторож­ности за счет игнорирования в некоторых случаях ее субъективного кри­терия — возможности предвидеть и предотвратить наступление вреда.⁶

В разное время поиском путей решения проблемы неосторожности занимались такие ученые, как Б. С. Волков, М. С. Гринберг, П. С. Дагель, Н. И. Загородников, Г. А. Злобин, В. Е. Квашис, В. Н. Кудрявцев, В. Г. Ма-кашвили, В. А. Нерсесян, А. И. Рарог, А. М. Трухин, М. Г. Угрехелидзе и др. Несмотря на их фундаментальный вклад в обоснование особенностей уголовной ответственности за преступления, совершаемые по неосторож­ности, современная теория уголовного права и соответственно действующее уголовное законодательство не содержат полных и однозначных ответов на постоянно возникающие у правоприменителей вопросы по установле­нию и доказыванию вины неосторожных преступников. Так, по мнению В. Е. Квашиса, «многоплановая проблема преступной неосторожности остается одной из наиболее актуальных, недостаточно исследованных, сложных и противоречивых криминологических и социально-правовых

проблем».⁷

Неосторожная форма вины, а особенно преступная небрежность, явля­ется спорной с позиции осознанности лицом осуществляемых им дейст­вий, что в свою очередь лежит в основе психологической теории вины. Установление психического отношения «к общественно опасному послед­ствию при преступной небрежности представляет известные затруднения благодаря тому, что при ней у лица отсутствует всякое предвидение на­ступления такого последствия».⁸ По общему правилу, для определения ха­рактера и степени вины решающее значение имеет наличие или отсут­ствие у лица осознания возможности наступления общественно опасных последствий. Однако законодатель, формулируя определение преступной небрежности в ч. 3 ст. 26 УК РФ, указывает на то, что «преступление при­знается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возмож­ности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотритель­ности должно было и могло предвидеть эти последствия». Таким образом, УК РФ предоставляет возможность привлечения к уголовной ответствен­ности лиц, которые на момент совершения преступления не предвидели,

⁶ Угрехелидзе М. Г. О сфере уголовно-наказуемой неосторожности // Проблемы
борьбы с преступной неосторожностью: Сб. научн. тр. Владивосток, 1981. С. 14.

⁷ Квашис В. Е. Преступная неосторожность. Социально-правовые и криминологи­
ческие проблемы. Владивосток, 1986. С. 8.

⁸ Макашвили В. Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., 1957. С. 90.

Бавсун М. В., Векленко С. В. Вменение за преступления по неосторожности

а значит, и не осознавали возможности причинения вреда общественным интересам. Сформировавшееся в современной теории уголовного права субъективистское представление об институте вины не позволяет рассмат­ривать в его рамках преступную небрежность, необходимым условием реа­лизации которой является объективность критериев, лежащих в ее основе.

Критерий долженствования, вытекающий из установленной уголовным законом или другим нормативным документом обязанности, свидетель­ствует об отсутствии субъективного начала в обосновании уголовной от­ветственности за нарушение этой обязанности. Признание возможности существования объективного начала в теории вины влечет за собой авто­матическое признание ее оценочного характера. В случае, когда закон уста­навливает определенную обязанность, невыполнение которой влечет за собой уголовную ответственность, суд оценивает действия подсудимого именно с позиции данной обязанности. При этом помимо вопроса о том, является ли он носителем данной обязанности, выясняется также характер и степень самого нарушения, наличие реальной возможности предвидения субъектом наступления указанных в законе последствий. Важным также является установление того, могли ли быть в данном конкретном случае предусмотрены обстоятельства, которые повлияли непосредственным об­разом на наступление последствий, насколько реальна была возможность по их предотвращению. Иными словами, в подобных случаях идет оценка всех обстоятельств, и на основе сделанных выводов принимается решение о наличии в действиях субъекта вины.

Между тем представление о вине как о психическом отношении лица к совершаемому им преступлению и решение перечисленных выше воп­росов, а именно осуществление оценки деяния явно не согласуются между собой. Такие признаки преступной небрежности, как «мог и должен был предвидеть», по мнению В. А. Нерсесяна, не вводят в ее содержание «ка­ких-либо психологических компонентов, поскольку указывают лишь на возможность и обязанность предвидеть, а не реальное предвидение».⁹ Рассуждая в целом о неосторожной форме вины, Ф. Г. Гилязев отмечает, что «если в умышленных преступлениях отношение к посягательству про­является в направленности сознания и воли субъекта, то в неосторожных преступлениях не содержится такой направленности».¹⁰ При этом, акцен­тируя особое внимание на преступной небрежности, автор подчеркивает, что «закон, определяя небрежность, не характеризует психического отношения лица к самому деянию, приведшему к общественно опасным последстви-ям».¹¹ Судом осуществляется оценка не психического отношения лица в момент совершения деяния, а оценка тех обстоятельств, которые позволят сделать вывод о наличии у него реальной возможности и обязанности вы­полнения определенных действий. Как только оба критерия будут уста­новлены, то вывод суда будет однозначным — виновен. При этом истинное внутреннее отношение лица к деянию не оказывает решающего значения. «Возможность означает потенциальное, нереализованное предвидение,

⁹ Нерсесян В. А. Ответственность за неосторожные преступления. СПб., 2002. С. 104.

¹⁰ Гилязев Ф. Г. Социально-психологические и уголовно-правовые черты вины. Уфа, 1979.
С. 36.

¹¹ Там же. С. 40.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

тогда как уголовное право требует установления вины действительной,

а не возможной».¹²

В случаях совершения преступлений с умышленной формой вины, суд на основе обстоятельств дела и совокупности собранных доказательств делает вывод о наличии у лица именно психического отношения к совер­шенному им деянию и наступившим в результате этого последствиям. На основе полученной в ходе предварительного расследования или судебного разбирательства информации, характеризующей конкретное преступле­ние, также делается вывод и о направленности этого умысла, т. е. конкре­тизируется психическое отношение лица к содеянному. Относительно преступной небрежности правоприменитель на основе анализа конкрет­ной ситуации делает выводы, но уже не о наличии самого психического отношения к совершенному деянию, а лишь о том, должно ли оно было присутствовать в момент нарушения или нет.

Примечателен факт, что половина из предусмотренных в УК РФ неосто­рожных преступлений совершается исключительно по небрежности. В ос­новном к этой группе относятся составы преступлений, связанные с нару­шением установленных правил, когда на лицо возлагаются определенные обязанности по их соблюдению, однако отсутствие должной вниматель­ности и предусмотрительности ведет к преступным последствиям. Так, в ст. 216–219 УК РФ устанавливаются определенные правила, соблюдение которых для определенной категории лиц обязательно. При этом сам факт нарушения не является уголовно наказуемым, для реализации уголовной ответственности требуется наступление последствий, указанных в данных статьях. Аналогичным образом сконструированы и составы в ст. 224–225, 235–236, 246, 248–249, 252, 254, 263, 266, 268–269 УК РФ и целый ряд дру­гих норм, законодательная конструкция которых позволяет сделать вывод о том, что преступления, в них описанные, как правило, совершаются именно по небрежности.

Лицо, виновное в рассматриваемых преступлениях, обязано соблю­дать определенные правила и за их нарушение подлежит уголовной ответ­ственности. Однако обязанность в данном случае имеет потенциальный характер. У виновного в момент совершения деяния обычно отсутствует психическое отношение к нарушаемой им обязанности. Он не оценивает свои действия как преступные, и тем более у него всегда отсутствует пси­хическое отношение к тому последствию, которое оговаривается рамками статьи, предусматривающей ответственность за данное деяние. Если само нарушение и может быть допущено сознательно, то последствия, которые наступают в результате этого нарушения, явно выходят за рамки психи­ческого, внутреннего восприятия виновного. Факт наступления смерти, причинения вреда здоровью определенной степени тяжести, наступления иных тяжких последствий, которые обычно указываются в подобных со­ставах преступлений, является неожиданным, что опять таки подтверждает отсутствие вины (в классическом представлении о данной категории) со стороны субъекта.

Законодатель говорит об отсутствии у лица предвидения наступ­ления общественно опасных последствий. В то же время на основании

Нерсесян В. А. Ответственность за неосторожность преступления. С. 104.

Бавсун М. В., Векленко С. В. Вменение за преступления по неосторожности

психологической литературы вести речь об осознании человеком общест­венной значимости своего поведения можно лишь тогда, когда он предвидит его последствия.¹³ Значит, если нет предвидения, то нет и осознания, что свидетельствует об отсутствии интеллектуального критерия.

Интересной в связи с этим представляется позиция Г. В. Назаренко, который обращает внимание на тот факт, что всякое действие, вытекающее из потребностей человека, направляется на осознанную цель.¹⁴ Причем именно цель, по мнению автора, «очерчивает границы действия и уста­навливает пределы предвидения».¹⁵ Между тем в преступлениях, совер­шенных по небрежности, сложно говорить о наличии какой-либо цели, когда в момент их совершения отсутствует отношение лица как к деянию, так и к последствию. Известно, что «деяние, в котором не осознан какой-то интересующий нас результат, называется неосознанным поведением».¹⁶ Из этого следует неизбежный вывод: нет цели — нет и предвидения; нет предвидения, значит, нет и осознания, следовательно, интеллектуальный момент вины в преступной небрежности отсутствует. Логическая цепочка, таким образом, замкнулась. Те логические посылки, которые составляют эту цепочку, выводят нас за рамки субъективного в проблеме неосознаваемой неосторожности, оставляя место лишь объективным обстоятельствам, ко­торые в свою очередь способствуют проявлению начал целесообразности в проблеме виновной ответственности.

На наш взгляд, противоречивость юридической конструкции ответ­ственности за небрежность заключается, с одной стороны, в невозможно­сти ее обоснования с позиции классического представления о вине, а с другой — в необходимости ее существования, безусловной пользе для об­щества и государства. С учетом того, что современное общество идет по техногенному пути развития, рост преступлений, вызываемых нарушением различных правил производства, осуществления работ, невыполнения уста­новленных обязанностей и многого другого, неизбежен. В современной литературе неосторожность даже стали делить на бытовую и профессио-нальную¹⁷ в силу целого ряда особенностей последней. Государство в создав­шихся условиях не может оставить вопрос о профессиональной неосто­рожности бесконтрольным, и уголовная ответственность, безусловно, будет реализовываться в рамках данного правоотношения, так как послед­ствия, которые возникают на производстве в результате тех или иных нару­шений, слишком существенны. Так, суммарный материальный ущерб от неосторожных преступлений превышает ущерб от умышленных деяний. «Анализ динамики состояния неосторожных преступлений позволяет выявить устойчивую тенденцию к их росту, а соотношение умышленных и неосто­рожных преступлений в общей структуре преступности постоянно изме­няется за счет увеличения удельного веса неосторожных преступлений».¹⁸

¹³ Психология / под ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М., 1990. С. 369.

¹⁴ Назаренко Г. В. Вина в уголовном праве. Орел, 1996. С. 44–45.

¹⁵ Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975. С. 30.

¹⁶ Высказывание принадлежит Г. Ткешилиадзе и Т. Церетели (цит. по: Хорнабудже-
ли Б. Психологическая сторона вины. Тбилиси, 1981. С. 53).

¹⁷ Непомнящая Т. В. Уголовная ответственность за профессиональную неосторож­
ность. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Томск, 1995. С. 7.

¹⁸ Агильдин В. В. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика причине­
ния смерти по неосторожности. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. С. 3–4.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

Данные, взятые из современной литературы, весьма красноречиво свидетельствуют о наличии в обществе такой проблемы, как неосторожная преступность. А потому вполне естественно, что в сложившейся ситуации государство осуществляет борьбу с ее проявлениями при помощи средств, содержащихся в наиболее репрессивной отрасли права, т. е. посредством реализации норм уголовного закона. На передний план выходит предупре­дительная функция уголовного права. У законодателя возникает боязнь того, что ненаказанное бездействие спровоцирует халатность и т. п. Сам факт установления уголовной ответственности за небрежное отношение к своим обязанностям уже свидетельствует об определенной направленности данных норм уголовного права. Желая прежде всего не допустить небреж­ное отношение лица к определенному виду обязанностей, законодатель устанавливает ответственность, если такое нарушение все-таки будет иметь место.

Таким образом, обоснование уголовной ответственности в рассмат­риваемых нами случаях следует искать не в психологической теории вины, а скорее, наоборот, в обстоятельствах исключительно объективного харак­тера. К таковым относятся: распространенность деяний, совершаемых по небрежности, степень значимости наступающих в результате этого по­следствий, а в отдельных случаях и их общественный резонанс. Показателен в данном отношении пример столкновения двух лайнеров над Германией, которое произошло 3 июля 2002 г. Тогда в результате ошибки (ненадлежащим образом выполненной обязанности, преступной небрежности) авиадис­петчера погибло более 70 человек, в том числе 41 ребенок. Случившееся стало трагедией для всего человечества, причем независимо от националь­ной и государственной принадлежности. Факт того, что погибло большое количество детей, уже свидетельствует о масштабности произошедшего, и потому даже при отсутствии психического отношения этого диспетчера к совершаемому им действию как к преступному, мы говорим о том, что он мог и должен был выполнить надлежащим образом свою обязанность. Если данная обязанность лежала на ком-то другом, то ответственность должен понести этот кто-то независимо от его субъективного восприятия ситуации. Степень значимости для общества наступивших последствий и общественный резонанс, возникший в результате этого, безусловно, велики, и говорить об исключении уголовной ответственности лица, допустившего небрежное отношение к своим обязанностям, явно недопустимо. Однако виновное вменение в данном случае будет скорее объективным, так как оно всецело базируется на степени значимости, существенности насту­пивших последствий, но никак не на принципе субъективного вменения. По мнению В. Е. Квашиса, «рассматривая границы противоправного не­осторожного поведения… одним из ее важнейших контрпунктов является объем и характер наступивших вредных последствий. В то же время сама природа неосторожных деяний такова, что эти последствия зачастую не зависят от воли и “качества” поведения причинителя вреда и потому носят во многом случайный и ситуативный характер».¹⁹

Именно перечисленные обстоятельства исключительно объективного характера, каждый в отдельности или все в совокупности, и определяют

¹⁹ Квашис В. Е. Преступная неосторожность… С. 13–14.

Бавсун М. В., Векленко С. В. Вменение за преступления по неосторожности

целесообразность уголовной ответственности. При этом даже законода­тельное закрепление презумпции знания лицом своих служебных или долж­ностных обязанностей²⁰ не дает возможности говорить об ответственности на основе принципа субъективного вменения.

М. Д. Шаргородский писал, что уголовная ответственность должна следовать не за сам факт наступления преступных последствий, а за то, что лицо принимает на себя ответственность за действия, с последствиями которых оно справиться не в состоянии.²¹ В целом, не соглашаясь с такой точкой зрения, хотелось бы заметить, что при подобном обосновании от­ветственности за преступную небрежность уголовно наказуемым является уже сам факт принятия на себя определенных обязательств. Между тем многие преступления, совершаемые по небрежности, требуют наступления конкретных последствий, указанных непосредственно в законе. Более того, исходя из данной концепции, следует поднимать вопрос и об ответ­ственности тех лиц, которые осуществляли прием на работу виновного, наделяли его определенными обязанностями и т. д. На наш взгляд, ни в первом, ни во втором случаях нельзя вести речь о субъективном вменении. Как бы то ни было, вопрос об ответственности будет напрямую зависеть от факторов объективного характера, а именно от того, могло и должно ли было лицо предотвратить наступление преступных последствий. Данные критерии кладутся в основу обоснования ответственности, которая в данном случае в первую очередь целесообразна.

Признание наличия у лица возможности и обязанности предвидения преступных последствий в результате совершаемых им действий считается вполне достаточным для реализации в отношении него мер уголовной репрессии. Значит, в подобных случаях следует вести речь о «профессио­нальной вменяемости». Такой вывод вытекает из содержания небрежности и становится возможным тогда, когда на лицо возлагается определенная обязанность по соблюдению тех или иных правил (производства, эксплуа­тации, осуществления работ или оказания услуг), которые выполняются им ненадлежащим образом. Именно данное конкретное лицо имело обя­зательство, и именно оно должно нести ответственность за его нарушение в отличие от других лиц, которые в данной обстановке не смогли бы при­нять верного решения. Обязанность, которая существует у данного лица, как раз и обусловливает наличие у него вменяемости.

Вместе с тем нельзя согласиться с мнением, согласно которому от­ветственность за преступления, совершаемые на производстве посред­ством нарушения установленных правил и повлекшие последствия, ука­занные в УК РФ, должна рассматриваться через призму субъективного вменения.²² Профессиональная вменяемость, на наш взгляд, полностью строится на началах целесообразности. Если субъект был обязан и имел

²⁰ Проблема презумпции знания специалистом своих обязанностей поднималась в
работах М. С. Гринберга (см., напр.: Гринберг М. С. Технические преступления. Новоси­
бирск, 1992. С. 57).

²¹ Шаргородский М. Д. Уголовная политика в эпоху научно-технической револю­
ции // Основные направления научно-технической революции. М., 1975. С. 103.

²² Коткова Ю. С. Невиновное причинение вреда, обусловленное экстремальными
ситуациями или нервно-психическими перегрузками. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук.
Екатеринбург, 2003. С. 10.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРАВОПОРЯДКА И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

возможность предвидеть наступление общественно опасных последствий, значит, ответственность необходима. Непосредственно психическое отно­шение лица, допустившего нарушение, повлекшее за собой последствия, указанные в уголовном законодательстве, будут в меньшей степени вол­новать суд при оценке этих последствий. Поэтому в данном случае необхо­димо вести речь об ответственности, которая базируется не на субъективном, а на объективном вменении.

Именно так выглядит практическая сторона данного вопроса, и исходя из этого и должна решаться рассматриваемая проблема, поскольку «практи­ческая целесообразность привлечения лиц к уголовной ответственности за неосторожные деяния преобладает над уголовно-правовой теорией».²³

В принципе виновной ответственности содержится идея цивилизо­ванного регулирования взаимоотношений сознательных (имеется в виду способность сознавать характер своего поведения и предвидеть возможные или неизбежные последствия совершаемого) и свободных (наличие сво­бодной воли и возможности контролировать свое поведение) индивидуумов. Значение данного принципа состоит в том, что он является одним из важ­нейших средств обеспечения законности, демократизма и гуманизма в сфере применения уголовной ответственности. Что же касается вопросов субъективного или объективного вменения как особенностей поставления в вину конкретному лицу того или иного противоправного деяния, то это, на наш взгляд, больше относится не к самому принципу, а к механизму его реализации. Традиционное же отождествление принципа вины исключи­тельно с «субъективным вменением»²⁴ на сегодняшний день не находит своего подтверждения в судебно-следственной практике, что становится все сложнее отрицать. В связи с этим в отечественной литературе все чаще высказывается точка зрения о необходимости дополнения вины объективным критерием, что позволит сделать ее, таким образом, категорией субъек­тивно-объективного характера.²⁵

Однако именно такое по-настоящему революционное изменение по­нятия вины и, как следствие этого, принципа субъективного вменения, по сути, узаконивает начала целесообразности, что, кстати, позволило бы разработать систему законодательных ограничений ее реализации. Целе­сообразность, проявляясь практически в каждом институте уголовного права, в рассматриваемых случаях явно превалирует над законностью, а точнее — законность основывается на целесообразности, что и приводит к вероятности существования объективного вменения.

На наш взгляд, подобное становится возможным из-за отсутствия долж­ного законодательного урегулирования данного вопроса и его несоответствия сложившейся правоприменительной практике, что вызывает непоследова­тельное толкование и применение норм, предусматривающих ответствен­ность за преступления, совершенные по неосторожности. Несоответствие

²³ Язовских Ю. А. Проблемы вменения в Российском уголовном праве. Автореф.
дисс. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1998. С. 11.

²⁴ См., напр.: Келина С. Г. Некоторые направления совершенствования уголовного
законодательства // Сов. уголовное право. 1987. № 5. С. 68–69; Рарог А. И. Проблема
вины и реформа уголовного законодательства // Проблема уголовно-правовой борьбы с
преступностью. М., 1989. С. 14–24.

²⁵ Векленко С. В. Понятие, сущность, содержание и формы вины. Омск, 2002. С. 143.

Бавсун М. В., Векленко С. В. Вменение за преступления по неосторожности

преступной небрежности общему понятию вины, а также отсутствие необ­ходимых критериев для ее определения существенно затрудняют форми­рование единой судебной практики. Это в свою очередь не может способ­ствовать соблюдению строгой законности и порождает бесконтрольное, произвольное применение практической целесообразности.

Представляется, что при пересмотре официальной позиции относи­тельно преступной небрежности необходимо опираться в первую очередь на сложившуюся правоприменительную практику и выбирать оптимальные пути решения создавшейся проблемы. Столь значимое влияние целесооб­разности на вопросы виновного вменения и преступной небрежности, в частности, позволяет сделать вывод о необходимости законодательного урегулирования целесообразности и приведения ее в необходимое соот­ветствие с требованиями законности в рамках учения о вине.

Таким образом, по рассматриваемому вопросу сделаем следующие выводы.

1. В основе понятия преступной небрежности, сформулированного в ч. 3 ст. 26 УК РФ, лежит объективный критерий долженствования. Его на­личие в определении преступной небрежности свидетельствует о том, что данный вид вины выходит за рамки субъективного, т. е. психического, от­ношения лица к совершаемому им деянию. Обязанность и возможность предвидения общественно опасных последствий являются потенциальными, направленными в будущее, при этом отсутствуя непосредственно в момент совершения самого деяния.

2. В обосновании уголовной ответственности за преступную небреж­ность также лежат обстоятельства исключительно объективного характера: 1) степень значимости наступивших для общества последствий в резуль­тате небрежного отношения лица к своим обязанностям; 2) опасность созда­ния прецедента ненаказуемости халатного отношения к своим обязаннос­тям, что способно повлечь аналогичные или еще большие нарушения со стороны уже других лиц, на которых возлагаются соответствующие обя­занности; 3) необходимость возмещения причиненного в результате не­брежного отношения к своим обязанностям материального и других видов вреда. Все перечисленные факторы свидетельствуют о необходимости уго­ловной ответственности за те деяния, которые совершаются по небрежности, т. е. о необходимости ответственности, которая строится не на началах субъективного вменения, а на основе целесообразности, обусловленной потребностями общества.

3. Субъективное не может существовать без объективного, и наоборот, а следовательно, коль скоро содержание виновного отношения преступника к совершенному им деянию включает, как мы выяснили, и субъективные, и объективные составляющие, виновное вменение также может быть либо субъективно-объективным (при сознательно-волевых нарушениях уголов­ного закона), либо объективно-субъективным (при неосознанном причи­нении вреда). В первом случае основное внимание правоприменителей должно быть сосредоточено на установлении интеллектуального и воле­вого содержания психического отношения лица к совершаемому им дея­нию; во втором случае — на величине причиненного вреда и на наличии у виновного лица объективной обязанности и субъективной возможности не допустить его причинения.