Индивид и масса: что первично?

Г. Лебон писал: «В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятие, их характер и степень интеллектуальности, но одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в от­дельности чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявля­ются или превращаются в действие только у индивидов, соединенных в массы. Пси­хологическая масса есть провизорное существо, которое состоит из гетерогенных эле­ментов, на мгновение соединившихся, точно так же, как клетки организма своим соединением создают новое качество с качествами совсем иными, чем качества отдель­ных клеток» (Le Bon, 1895). Здесь хорошо отражена диалектика, особенно в послед­ней фразе. Однако до этого жестко постулируется: «одним только фактом своего пре­вращения в массу они приобретают коллективную душу». То есть индивид и масса существуют отдельно друг от друга.

3. Фрейд пытался расшифровать то, что происходит с индивидом в массе, по-сво­ему. «В массе, по мнению Лебона, стираются индивидуальные достижения отдельных людей и тем самым исчезает их своеобразие... Мы сказали бы, что сносится, обессили­вается психическая надстройка, столь различно развитая у отдельных людей, и обна­жается (приводится в действие) бессознательный фундамент, у всех одинаковый» (Фрейд, 1969). Итак, некая антииндивидуальная масса заманивает в себя индивидов и разрушает («сносит», «обессиливает») их психику. Однако остается без ответа во­прос, почему это происходит.

Не будем дискутировать с классиками по поводу использования термина «коллек­тивная душа» и организмических взглядов, отражающих состояние науки того вре­мени. Зададимся рядом других вопросов, которые почему-то не нашли должного осве­щения в прежних исследованиях психологии масс. Как и прочему возникает масса? Как, психологически, индивид становится членом массы? Сам ли он идет в нее, доб­ровольно, или, как считали многие, просто увлекается этой массой, вовлекающей в

Глава 1.2. Человек в массе 35

себя всех индивидов, встречающихся на ее пути? Что происходит с обычным, нор­мальным индивидом, когда он сталкивается с некой массой? То, что происходит по­том, когда он уже стал членом массы, исследовано давно и достаточно полно. Мы рассмотрим это после того, как попробуем найти ответы на только что заданные во­просы.

Поставленные нами вопросы относятся к механизму возникновения, становления массы из отдельных индивидов. Подавляющее же большинство исследователей рас­сматривало массу скорее статично, чем динамично, и рассуждало об индивиде в гото­вой, уже сложившейся массе. Получалось, что люди становятся членами массы, как правило, помимо своей воли. Объяснялось это внезапно просыпавшимися одновре­менно у всех инстинктами, драйвами или иными близкими терминами. Но так ли это и достаточны ли подобные объяснения?

На наш взгляд, в истории человечества никогда не возникло бы никаких масс, если бы у индивидов не было особой потребности соединяться в такие массы. Только соб­ственные, внутренние потребности человека порождают особый мотив — соединение с себе подобными ради самосохранения, достижения^: каких-то выгод или некоторого внутреннего состояния. С самосохранением все достаточно понятно. Перед лицом опасности звери инстинктивно сбиваются в стаи, дети полуосознанно слетаются в «стайки», подростки организуют специфические «банды», а взрослые люди образу­ют массы. Достижение выгод также очевидно: в массе возможны свершения, на кото­рые не способен отдельный индивид. Массы осуществляют восстания, свершают ре­волюции, выигрывают войны. Сложнее дело обстоит с тем, что мы обозначили как некоторые внутренние состояния. Это, прежде всего, эмоционально-аффективные состояния (причем как положительные, так и отрицательные), для регуляции кото­рых человеку требуется быть в массе. Как правило, такая потребность носит неосо­знанный характер. Человек включается в массу, или своими действиями способствует ее возникновению, редко осознавая, зачем он это делает. Все происходит как бы само собой, стихийно и независимо от людей. Однако это — только внешняя сторона во­проса. Внутренняя его сторона становится очевидной, если вы меняете ракурс рас­смотрения. И тогда вы замечаете, что даже в банальном примере «случайной» («окка­зиональной») толпы прохожих-зевак, обсуждающих столкновение двух автомобилей, инициаторами остановки прохожих были эти самые водители. Это их отрицательно-эмоциональный заряд заставлял их ругаться, обвинять друг друга, кричать, привлекая внимание к случившемуся — вплоть до прямых призывов «быть свидетелем». Впол­не определенная потребность этих водителей, мотивированная названными тремя моментами — сохранить себя от ответственности, достичь какой-то выгоды (кто бу­дет платить штраф, оплачивать ремонт и т. д.) и, главное, облегчить свое эмоциональ­ное состояние, связанное со стрессом от произошедшего, превращает их в инициато­ров формирования толпы — частного случая массы.

Отодвинем в сторону достаточно ситуационные факторы — самозащиту и стрем­ление к выгоде — в конце концов, они достигаются разными средствами. Остается главное. В основе возникновения массы лежат индивидуальные потребности в иден­тификации себя с большим количеством людей ради регуляции своих эмоциональ­ных состояний. Причем эта потребность обычно актуализируется в тех случаях, когда речь идет о сильных эмоциональных состояниях, с которыми сам индивид справить-

36Часть 1. Массы

ся не может. Тогда ему и необходима особая идентификация — не психологическое отождествление себя с другими людьми, а физическое соединение с ними.

В одном из вариантов классификации базовых человеческих потребностей, раз­работанной А. Маслоу, присутствует потребность в идентификации себя с большой группой. В наиболее очевидном виде это потребность в идентификации с националь­но-этническими, социальными (стратификационными, классовыми, профессиональ­ными), демографическими или даже половыми группами. В менее очевидном и реже встречающемся виде — это идентификация не с той или иной конкретной организо­ванной группой, а именно с массой как с большим множеством разных людей, спо­собных разделять эмоциональные состояния человека.

Описываемая нами потребность человека в идентификации себя с массой ради ре­гуляции своих эмоциональных состояний имеет две основные направленности, при­чем обе — явно эмоционально-аффективного характера. С одной стороны, потреб­ность быть в массе связана с внутренними требованиями снижения или разрядки определенных (обычно резко отрицательных) эмоциональных состояний. На похоро­ны человека в большинстве культур родственники приглашают какое-то количество людей, чтобы они разделили (то есть облегчили) их горе. Так формируются своеоб­разные мнкромассы. В большем формате могут возникать массы людей, недовольных или обиженных теми или иными аспектами жизни, способные «разрядить» свое не­довольство беспорядками, погромами или даже свержением власти.

В основе такой потребности прежде всего лежит обеспечение психологической безопасности и избегание опасности не столько реальной, сколько предвосхищаемой, т. е. все то же преодоление отрицательных эмоциональных состояний. Понятно, что физическая принадлежность к массе обычно защищает человека в ситуациях, когда индивидуальными усилиями обеспечить безопасность затруднительно. Как писал поэт: «Трудно человеку, когда один. Страшно одному, один — не воин. Каждый силь­ный ему господин, и даже слабые, если двое». 3. Фрейд был строже и жестче: «Отдель­ный человек чувствует себя незавершенным, если он один» (Фрейд, 1969). Пресло­вутые «чувство локтя», ощущение «плеча к плечу», «сомкнутых рядов» и т. п. порож­дают уверенность в своих силах, и даже могущество — сила массы передается отдельному человеку, успокаивая его. В конце концов, присутствие массы успокаи­вает даже самые сильные из страхов. Не случайно в народе подмечено: «На миру и смерть красна».

С другой стороны, та же самая потребность связана с внутренними требованиями усиления эмоциональных состояний (как явно положительных, так и, реже, особого класса отрицательных эмоций, тесно связанных с эмоциями положительными; напри­мер, гнев и ненависть к врагу надо укреплять для ощущения справедливости своих действий и убежденности в победе над ним). Эта противоположная сторона данной потребности наиболее наглядно проявляется в связи с теми же внутренними потреб­ностями. Приведем несколько примеров. В традициях большинства народов отмечать даже личные или семейные положительно-эмоциональные события (успехи, дни рож­дения, свадьбы, разного рода годовщины) приглашением других людей, т. е. вновь с образованием особой микромассы. В ритуалы праздников большего масштаба, как правило, входят так или иначе называемые народные гуляния. Наиболее яркие при­меры такого рода — массовые латиноамериканские карнавалы или религиозные

Глава 1.2. Человек в массе 37

праздники. Последние представляют собой особый пример, относящийся к обеим сто­ронам потребности в регуляции эмоциональных состояний. Религиозные массы со­бираются как для снижения отрицательных эмоциональных состояний (одна из фун­кций церкви — релаксационная), так и для усиления положительных состояний (еще одна функция церкви — воодушевляюще-мобилизующая). В целом же, за счет этих двух компонентов осуществляется главное для описываемой нами потребности — в религиозной массе происходит укрепление веры как общего эмоционального состо­яния массы людей.

Таким образом, становится достаточно очевидным, что массе, безусловно, пред­шествует индивид. У человека существует потребность быть в массе, мотивирован­ная, в свою очередь, потребностью регулировать свои эмоциональные состояния, уменьшая отрицательные и усиливая («укрепляя») положительные эмоции. Она ак­туализируется в особо сложные моменты, связанные как с внешними воздействиями (появление новых источников страхов или, напротив, радости), так и внутренними психическими состояниями. Известно, например, что сильные чувства как бы требу­ют, чтобы человек поделился ими с другими людьми: о своей первой любви молодо­му человеку хочется рассказать буквально всему миру.

Давно подмечено, что самым удивительным и вместе с тем важным феноменом массы является повышение аффективности у каждого отдельного ее члена. «Можно сказать ...что аффекты человека едва ли дорастают до такой силы, как это бывает в массе, а кроме того, для участников является наслаждением так безудержно преда­ваться своим страстям, при этом растворяясь в массе, теряя чувство своей индивиду­альной обособленности» (Фрейд, 1969). Разумеется, это не относится ко всем аффек­там — индивидуальный страх смерти, безусловно, всегда сильнее массового — чтобы его уменьшить, человек и идет в массу, к другим людям. Христианская церковь пред­лагает обряд соборования, т. е. примыкания к незримой, виртуальной массе. Однако дело даже не в этом. У. Макдауголл, Фрейд и многие другие авторы связывали верно описанные феномены усиления аффективности в массе со свойствами самой массы, как бы «разогревающей» включенных в нее индивидов. Однако они не учитывали, что этому предшествует совсем обратный процесс: обладающие сходными эмоциональ­ными потребностями индивиды создают массы своими эмоциями. Люди первичны, а массы вторичны. Более того, именно сильные эмоции образующих массу людей — основа энергетики массы. Иных источников просто нет.

Однако за удовлетворение потребности быть в массе и регулировать свои эмоции индивиду приходится расплачиваться отключением рациональных компонентов пси­хики, снижением критичности восприятия, чувства собственного «я» и, в целом, опре­деленной временной деиндивидуализацией. Однако и это представляется естествен­ным для человеческой психики. Если согласиться с подавляющим большинством пси­хологов, считающих, что человеку присуща потребность быть личностью (связанная с развитием индивидуального сознания и самоопределения, т. е. выражающая про­грессивные тенденции общечеловеческого развития), то можно предположить и дру­гое. Человеку присуща и противоположная потребность, регрессивного характера — потребность не быть личностью, а напротив, раствориться в массе. Э. Фромм назы­вал это «бегством от свободы». Именно уставая от индивидуальной свободы и, глав­ное, связанной с ней индивидуальной ответственности, от необходимости жить все более рационально, индивид бежит в массу.

38 Часть 1. Массы

3. Фрейд писал: «Масса производит на отдельного человека впечатление неогра­ниченной мощи... На мгновение она заменяет все человеческое общество, являющее­ся носителем авторитета, наказаний которого страшились и во имя которого себя столько ограничивали» (Фрейд, 1969). Тут и происходит знаменитый фрейдовский катарсис — эмоциональное очищение от одних эмоций посредством появления дру­гих. «Масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой. Так же как в каждом отдельном человеке первобытный человек фактически сохранился, так и из любой человеческой толпы может снова возникнуть первобытная орда... Мы должны сделать вывод, что психология массы является древнейшей психологией человечества: все, что мы, пренебрегая всеми остатками массы, изолировали как психологию индивидуаль­ности, выделилось лишь позднее, постепенно и, так сказать, все еще только частично, из древней массовой психологии» (Фрейд, 1969). Значит, потенциально возможность регресса индивидуальной психологии заложена в самой природе и истории станов­ления человеческой психики. «Некоторые черты в характеристике Лебона подтверж­дают право отождествить массовую душу с душой примитивного человека» (Фрейд, 1969).

Об этом говорил и К. Юнг, считавший, что в массе у человека в психике воскресают архетипы — феномены явно регрессивного характера. Однако эти авторы, как и многие другие вслед за ними, полагали, что это происходит просто в результате влияния массы на людей. Практически никто не допускал, что первично обратное влияние: индивиды собираются в массы для реализации своих определенных потребностей. Иногда это происходит под влиянием внешних (обычно пугающих) обстоятельств, и тогда реа­лизуется одна из сторон этой потребности. Иногда это происходит совершенно доб­ровольно, и тогда реализуется другая сторона все той же потребности.

Теперь становится достаточно ясным даже то, что происходит после того, как по­требность, заставлявшая людей соединяться в массу, иссякает или реализуется. Мас­са просто распадается — в силу того, что достигшие своих целей индивиды вновь ме­няют свои психологические качества, возвращаясь в домассовое состояние (разуме­ется, за исключением тех очевидных случаев, когда возникшая масса обретает определенную стабильность и становится долговременным общественным феноме­ном — о них мы будем говорить отдельно).

Таким образом, определенная потребность приводит индивида в массу. Там, при отсутствии его всякого сопротивления (что значит, добровольно), незаметно для него меняется его психика. По прошествии некоторого времени приведшая его в массу по­требность иссякает, и он выходит из массы — с новым опытом, и с теми или иными, преходящими или уже хроническими, изменениями психики. Обратим внимание, что этот, завершающий бытие массы процесс, также практически никем не исследовался психологически. Но пойдем по порядку. Прежде чем задаваться вопросами о распаде массы на отдельных индивидов, рассмотрим, что же происходит в середине логичес­кой цепочки — что происходит с индивидом, когда он находится в массе.

.