Медленная речь. Ее виды

Коллективно-психологический метод лечения заикания вовсе не упраздняет всех известных видов медленной неза-икливой речи, а лишь утверждает, что применение их в кол­лективе дает реальный эффект.

Разберем последовательно все виды медленной речи:

1)речь шепотная;

2) речь отраженная;

3) речь-диктовка;

4) речь тихая;

5) речь громкая;

6) речь коллективная;

7) речь-декламация;

8) речь умственная;

9) речь нараспев;

10) речь подражательная;

11) речь авторитетная.

Мы не выделяем в особый вид самый идеальный и желан­ный тип речи — речь выразительную, ибо элементы выра­зительности присущи и тихой речи, и громкой и т. д.

Может показаться, что названные виды — это и есть гим­настика речи, обычные речевые упражнения. Неверно. Гим­настику речи сторонники дидактического метода рассмат­ривают как тренировку звукопроизношения, понимают слишком однобоко. Для нас же некоторые из перечисленных видов речи являются прямым переходом к речи обычной, естественной. Более того, человеку со здоровой речью они весьма полезны. Комбинируя виды речи, нетрудно вырабо­тать индивидуальную речь, к чему и стремится ле­чебный план в коллективе.

Искусство первых дней в коллективе — подсказать каждому участнику его вид речи, используя уцелевший язык его, шепотный, громкий и т. п. Нет такого больного, у которого все виды речи были бы оди­наково поражены. Напротив, мы наблюдаем именно «уце­левшие языки». С них и нужно начать, будь то шепотная или громкая речь, лишь бы не обычная его заикливая речь. В та­ких случаях лечащийся отвлекается, занят мыслями о новом ритме речи. А когда пройдет отвлечение, останется привыч­ка к иной речи, пусть немного искусственной: шероховатос­ти потом сгладятся.

Если смотреть на речь отраженную, речь-диктовку, речь-декламацию, речь подражательную и речь коллективную как на временные и вспомогательные приемы, то остается шесть других речевых типов, наиболее ценных. Из них че­тыре весьма близки к естественной: речь громкая, речь ти­хая, речь нараспев, речь авторитетная; а речь шепотная, речь умственная — как предварительные к этим четырем.

Шепотная речь, следовательно, имеет два значения: и как уцелевший язык некоторых членов коллектива и как вспомо­гательный, «внутренний» прием других его участников.

Уместна ли в коллективе шепотная речь? Можно согла­ситься на нее в самых крайних случаях как на кратковре­менное явление. Есть ведь другие, более приемлемые для нас виды речи: певучая, тихая, громкая, авторитетная. Если громкая, особенно авторитетная речь, — дело будущего, то речь нараспев и даже тихая также не представляют затруд­нений почти для всякого заикающегося. Но если уж вводить шепотную речь как один из видов на несколько дней, то же­лательно для всей группы.

Отраженная речь, т. е. повторная речь с чужого голоса, еще меньше может претендовать на сколько-нибудь широ­кое применение в коллективе. Нет нужды воспитывать ав­томатов. Отраженная речь интересна тем, что она обычно удается в самых тяжелых случаях заикания. «С чужого го­лоса заикающийся легко может повторить любое слово», — замечает уже знакомый нам Блюме. Но речь нараспев не менее доступна больному. Правда, отраженная речь иногда бывает полезна как способ усвоения необходимого темпа речи. Только в этом ее значение в коллективе.

Такой же вспомогательный, временный характер имеет и речь-диктовка. Она противоположна отраженной речи, от­личаясь от нее активностью: здесь человек сам говорит, даже диктует, а не повторяет произносимое другим. Мы предла­гаем поочередно участникам коллектива диктовать группе знакомый отрывок или составленную тут же несложную фразу. При этом «диктовщику» предлагается ни на одну се­кунду не забывать, что он именно диктует, следователь­но, должен произносить четко, громко, а главное, медлен­но, учитывая среднюю скорость письма. Опыт показал, что при такой диктовке заикание отсутствует. По просьбе плохо слышащих или просто нерасслышавших диктовщик повто­ряет несколько раз одну и ту же фразу совершенно свобод­но, даже с оттенком важности и авторитетности в голосе. Несомненно, при таком способе произношения на стороне произносителя решающее психологическое преимущество: он дик­тует как бы свою волю другим... его слушают, ему подчиняют­ся, от него зависимы. Словом, элемент превосходства налицо!

Как один из приемов диктовочную речь, несомненно, мож­но практиковать в коллективе.

Тихая речь не представляет трудностей для многих леча­щихся, тогда как громкая для них сложнее. Объясняется это тем, что тихая речь близка к шепотной, а последняя удается всем. Далее, при тихой речи не требуется больших усилий. Тихая речь интересует нас постольку, поскольку, вообще говоря, необходимо пропустить коллективистов через все виды речи, останавливаясь подольше на особо важных. Че­ловеческая речь использует все виды речи, и нельзя лишать их и коллективистов. Тихая речь, однако, имеет тот недостаток, что она не вызывает активности, не будит инициа­тивы, не зовет в бой.

В этом смысле громкая речь имеет для нас большую цен­ность. Но, вооружив нашего коллективиста надежной тихой речью, можно легче научить его постепенно повышать тон без ущерба для плавности и слитности речи. От тихой речи к громкой ведут естественные переходы. Громкая же речь вос­питывает бойца, усиливает уверенность. Громкая речь по­мимо этого имеет и другое незаменимое преимущество: она приучает к медленности и четкости. Попробуйте в большой аудитории, и даже в общежитии, говорить громко и быстро. Это почти невозможно. Замечательным средством для рабо­тающих в коллективе является произнесение речей на боль­шом расстоянии от слушателей: на площади, в степи, на бе­регу реки или моря.

Коллективная речь, помимо ее подготовительного значе­ния, может применяться и самостоятельно в начале занятий, когда некоторые коллективисты, ввиду незнакомства и но­визны, несколько стесняются друг друга. Тогда групповой вопрос и ответ (хором) себя оправдывают.

Нет нужды последовательно проводить все виды речи. Нас интересует в коллективе выработка индивидуальной речи к концу первой фазы. Как ни различна речь коллективистов, бесспорно одно: она должна быть медленной, слитной, яс­ной, плавной.

Умственную речь, т. е. мысленное воспроизведение чте­ния, разговора, весьма полезно сопровождать некоторыми слабыми движениями артикуляторных органов — губ, язы­ка, дыхательного механизма. Умственная речь как слабое зачаточное произнесение слов предшествует не только ше­потной речи, но и речи вообще. Ее значение для лечащегося — именно в возможности мыслить при помощи слов закончен­ными редакциями фраз. Эта спокойная отделка фраз в уме, несомненно, сказывается весьма эффективно и в громкой устной речи.

Чтение имеет такое огромное значение, что в коллективе оно наряду с рассказом занимает выдающееся место. Чтение остается прекрасным средством совершенствовать свою речь на всех ступенях работы коллектива и даже по выходе из него.

Во многих случаях чтение давалось труднее устной речи. Это психологически вполне объяснимо. В устной речи заика может менять редакцию слов по своему усмотрению: важна здесь мысль, а не выбор слов. В чтении дан определенный текст, которого необходимо придерживаться строго. В уст­ной речи, кроме того, можно делать длительные паузы пе­ред «трудностями», подыскивая якобы нужные слова. Этим отводит глаза своим собеседникам опытный заика. В чтении этого делать нельзя. Отсюда практический вывод для рабо­тающего в коллективе: не ограничиваться устной речью, а обязательно проверить всех участников на таком важнейшем типе речи, каким является чтение.

Теперь о пении со словами. Тут действительно можно вы­вести всеобщий закон: при пении со словами отсутствует за­икание. Пение тем и ценно для нас, что оно обладает всеми необходимыми нам свойствами: протяженностью, слитно­стью, ритмичностью. Меняя эти три главных особенности пения, можно постепенно приблизить его к несколько не­обычной, медленной, слегка напевной речи. Вопрос, следо­вательно, идет об ускорении ритма, о сокращении протяж­ности гласных звуков. Вот почему коллективное и индиви­дуальное словесное пение — прекрасное упражнение для го­лоса и речи.

Наконец, о подражании образцу и авторитетном тоне. За­дача коллектива на первой фазе — не останавливаться на мед­ленной индивидуальной речи. Ее нужно закрепить и обога­тить еще одним элементом — авторитетностью и важностью тона речи. Замечено, что важный, авторитетный тон собесед­ника действует подавляюще на заику, усиливая заикание. Но ведь заика может перейти в наступление, пользуясь тем же оружием! Сначала это будет подражание образцу, пусть даже «врагу». Однако подражание не есть отраженная речь. Как бы ни было добросовестно подражание, оно всегда содержит в себе долю творчества, пусть незначительную. Расширив твор­ческий элемент, получаем индивидуальную, обновленную речь с оттенком авторитетности, «солидности». С этим типом речи ассоциируются спокойствие и воля. А ничто так не нуж­но нашему коллективисту, как спокойствие и уверенность, решительность и энергия. Наступать, не отступая перед трудностями, — вот девиз лечащего от заикания.

Классический пример творческого подражания мы видим на сцене. Один выдающийся актер нашего времени — беспо­мощный заика в жизни, но изумительный оратор на сцене. Автору этих строк актер объяснил интересное явление исклю­чительно тем, что он полностью входит в роль изображаемого им героя. «Если герой не заикается, — говорит он, — почему же я буду заикаться?!» Очевидно, роль воображения при этом громадна.

Первые победы

Заикание — следствие робости. К сожалению, не суще­ствует аппарата для накачивания смелости. Последнее со­здается одержанием разнообразных повседневных побед с помощью коллектива. Победы в речи — в центре внимания на всех фазах!

Что предшествует этому моменту? — Упорная внутрен­няя подготовка. Помимо проработки коллективного догово­ра о совместной борьбе устанавливается замедленный ин­дивидуальный темп речи; на нем практикуется чтение и пересказ легких, спокойных текстов, читка автобиографий, дневников, бодрых статеек и т. д. <...> Каждый дебютант должен заранее хорошенько обсудить, какие факты и штри­хи из своей личной жизни он намерен отметить.

К концу первой фазы нас интересуют внешние побе­ды, выход на улицу, за пределы коллектива. Прочных успе­хов лечащийся от заикания добьется в том случае, если он побывает в различной обстановке, а именно: в обстановке со­чувствующей ему, равнодушной и даже враждебной. Во всех этих ситуациях важно одно: чувствует ли себя наш коллек­тивист равным в той или иной аудитории, ниже или выше ее. Самой благоприятной для него обстановкой будет, разу­меется, сочувствующая, необходимая ему в первое время в такой же мере, как воздух и вода. Сочувствующая среда бы­вает разная: среда своих, участников коллектива; среда род­ных, друзей, благожелателей; среда людей с теми или ины­ми дефектами...

Заикающийся, а также приступивший к лечению чувству­ет свою неполноценность главным образом в присутствии вышестоящих лиц, иногда вышестоящих в буквальном смысле: высоких, здоровых, сильных. Перед лицом, имею­щим тот или иной дефект, нет такого смущения.

Заикающиеся в присутствии детей редко заикаются, чув­ствуя свое превосходство. Что касается взрослых, то здесь надо иметь в виду следующее. Одни не заикаются в присут­ствии «своих», другие, наоборот, заикаясь в присутствии своих, не заикаются в присутствии чужих. Надо так комби­нировать первое время, чтобы эти «свои» для одних, явля­ясь «чужими» для других, составляли благоприятную ауди­торию для обоих типов заикающихся.

«Следует ли готовиться к предстоящим выступлениям? » — спрашивают наивно некоторые. Как же иначе! Величайшие ораторы нашего и прошлого столетия: Лассаль, Жорес, Воло­дарский и другие — готовились к выступлениям не только по содержанию, но и по форме, а нам, обыкновенным ораторам, готовиться нужно и подавно. «Всякому искусству предшествует мастерство», — говорит Гёте. Мас­терство же немыслимо без техники, тренировки, понимае­мой в широком смысле. Знаменитейший изобретатель, ста­рик Эдисон, недавно умерший, спрашивал о себе: «Что такое Эдисон?» — и отвечал: «...девяносто пять процентов терпе­ния и пять процентов гения».

«Противно готовиться к выступлениям!» — стонут другие.

Сколько раз в день слепой согласился бы лечить свои гла­за, чтобы только стать зрячим!

Сколько раз в день немой согласился бы тренироваться в произношении, чтобы только заговорить!

Научить наших коллективистов пользоваться своими не­удачами как полезными уроками для будущих побед — вот задача первой фазы.

Между первой и второй фазами необходимо произвести первый отсев. Малоуспевающих, не работающих, живу­щих все время за счет чужой бодрости, чужих побед, надо из коллектива устранить, хотя бы этого и не хотелось. Отсев по­может всему коллективу двинуться вперед быстрым шагом.

Первая фраза выявляет следующие преимущества кол­лектива.

1. Больной попадает в социальную среду после известно­го отрыва, именно в среду равных (в первое время).

2. Вследствие этого у него ослабляется ощущение неполк .ценности, угнетающего настроения.

3. У больного появляется чувство принадлежности к кол­лективу, укрепляется вера в себя, развивается ответствен­ность перед коллективом, желание не осрамиться, прило­жить все усилия для излечения.

4. Больной отвлекается от себя и переносит свое внима­ние на других; известно, что в среде себе подобных симпто­мы у заик почти не проявляются, т. е. заикание значитель­но уменьшается и даже устраняется вовсе.

5. Больной открывает свою психику и дает обильный ма­териал для самолечения; известно, что самые тонкие страни­цы о «тайнах» заикания написаны самими заикающимися.

6. В коллективе каждый постепенно начинает и свои фо­бии (боязнь людей, известных ситуаций и т. д.расцени­вать иначе, говоря себе, что и другие, их не боятся.

7. В коллективе больные могут проверить друг у друга правильность здоровых рассуждений, неверных внушений,

8. В коллективе возможна сравнительная оценка болезни и условий лечения; такая коллективная оценка, с утверж­дением о возможности для такого-то члена коллектива ис­целиться, действует чрезвычайно ободряюще на коллекти­виста.

9. В коллективе участники отмечают и утверждают друг у друга успехи, и такое коллективное утверждение куда сильнее индивидуального, исходящего от врача: известно, что больной больше верит больному же, чем врачу.

10. В коллективе больные находят друг у друга индиви­дуальные особенности, то здоровое, что уцелело в психике, и это используется в лечении.

11. В коллективе больные имеют впервые возможность говорить, читать свои тенденциозные повести, днев­ники без риска быть осмеянными за медленную речь и ин­тимные признания; кто из здоровых людей стал бы их слу­шать на первой фазе?

12. Все «победы», действия, казавшиеся до коллектива неосуществимыми, больные совершают совместно, служа друг другу моральной поддержкой, тогда как индиви­дуальная психотерапия возлагает все трудности на одного лишь больного.

13. В коллективе сильные берут шефство над слабыми, взаимно заряжаются бодростью и энергией.

14. Победы в коллективе обычно преувеличиваются, а неудачи преуменьшаются; коллективно обсуждаются, осуж­даются и осмеиваются неудачи.

15. Коллективное самолечение экономически доступнее всякого иного лечения: никаких затрат оно не требует, а до­биться помещения или чего-либо иного легче коллективно, чем в одиночку.

Опасения некоторых об «угнетающем действии» коллек­тива на участников, о «психической заразе» не сбылись в действительности. Коллектив может оказаться бесполезным — при плохой организации, неудовлетворительном отборе уча­стников, но вреда он принести не может. Заикание в коллек­тиве никак не может усилиться, этому препятствуют, меж­ду прочим, периодические отсевы и перегруппировки.

Вторая фаза

За медленную речь

В конце концов основное содержание работы коллектива на первой фазе составляют беседы и победы; беседы, подготовляющие победы, и победы, закрепляющиеся бесе­дами. Беседа — это и есть победа, так как в ней, беседе, уча­ствуют ведь все члены коллектива. Победы на первой фазе и проводятся внутри коллектива в виде устных бесед, на кото­рые приглашаются здоровые люди в качестве слушателей, а иногда и участников.

При этом большое значение приобретает содержание бесед, докладов и т. д. <...>Лучшим для этого средством яв­ляется новизна содержания, разнообразие, интерес, увлече­ние.

Одна из таких важных бесед на первой фазе — это беседа о медленной речи. Обычно заикающийся думает, что он на­ходится в заколдованном кругу: «Я боюсь говорить потому, что заикаюсь, а заикаюсь потому, что боюсь говорить». В этой краткой формуле, включающей в основном всю психологию заики, надо разобраться. Первая часть формулы — «боюсь говорить, потому что заикаюсь», — неверна, не дает никаких перспектив, а потому совершенно неприемлема для нас. Вто­рая часть формулы — «заикаюсь потому, что боюсь гово­рить», — это огромный спасательный круг. Все внимание лечащегося от заикания должно быть обращено именно на эту вторую часть формулы, и он убедится, что никакого заколдованного круга нет! Тогда причина заикания предста­вится ему с потрясающей ясностью: боюсь говорить вследствие неуверенности, сомнений, выте­кающих из старого печального опыта и от­сутствия надежной опоры — медленной речи.

Задача: дать надежную, медленную, индивидуальную медленную речь, заменить печальный прошлый опыт повсед­невным новым опытом в обновленной, оздоровленной речи.

Только так и можно вырваться из плена тяжелого прошло­го и настоящего. Итак: не бояться! Для этого: иметь гаран­тию — незаикливую речь. Этой новой речью овладеть в кол­лективе, закрепив ее в конкретных победах с помощью того же коллектива.

Является ли медленная, точнее, замедленная речь — улов­кой? Ни в коем случае! Скорее торопливая речь есть уловка и признак неуверенности: быстрее сказать, пока «говорится»...

Но вот заика в записке, поданной им на одной из наших лекций о коллективной психотерапии, пишет: «Очень час­то наблюдается, что для заики требование говорить замед­ленной речью является более тяжелой психической травмой, чем его заикание; он предпочитает заикаться, но не говорить медленной речью, которой стесняется. Что делать в таком случае?»

В таком случае надо выбирать: или всю жизнь заи­каться, или несколько месяцев и даже полгода говорить мед­ленной речью, постепенно ускоряющейся и приближающей­ся к здоровой. Третьего выбора не дано.

Конечно, слишком медленная речь действует удручающе на говорящего, не говоря уже о слушателе. Но мы ее и не ре­комендуем. Нельзя ни на одну секунду забывать, что мед­ленная речь — пробка для начинающего пловца-коллекти­виста: он плавает на ней, застрахованный поддержкой сто­ящих на берегу и глядящих ему радостно вслед друзей-кол­лективистов. Научившись плавать, он ее бросит, пустившись в самостоятельное далекое плавание, отдаляясь от коллек­тива с благодарным о нем воспоминанием.

Темп речи будет ускоряться за счет рационализации ре­чевых движений — не иначе.