Топографическая и структурная модель личности
Структурная модель психической жизни складывалась и претерпевала изменения на протяжении всей научной деятельности Фрейда;
она доказала свою плодотворность в качестве базовой модели неврозов, психозов и расстройств личности пограничного уровня;
вызвала к жизни новые системы психоаналитической терапии и пересмотр самих основ психоанализа, его метапсихологии;
получила свое дальнейшее развитие в учении об идентичности в теориях психологии Я и теории объектных отношений.
В известном смысле теоретические усилия по построению структурной модели могут быть поняты в свете движения научной мысли, направленного на преодоление постулата непосредственности в психологии. Напомним, что согласно постулату непосредственности причина всегда однозначно определяет следствие, а внешнее воздействие — вызванный им эффект. Кстати сказать, именно с обсуждения психофизического закона Фехнера и начинает Фрейд свою знаменитую работу «По ту сторону принципа наслаждения». Структурная, как и предшествующая ей топографическая, модель познания законов движения психической жизни стремится, таким образом, обнаружить своего рода опосредующие переменные между травматическим событием, лежащим вне психического (биологической слабостью или дурным отношением родителей), и разрушительными его последствиями в виде невротического конфликта и вытекающими из него симптомами. Опосредующее звено - это структура и как таковая она представляет собой более высокий уровень организации психического, чем гомогенное бессознательное.
Топографическая модель является первым шагом в этом направлении, предполагая различение трех областей психического пространства: Бессознательного (Б), Предсознания (П), Сознания (С).
Термин «топика», или теория мест (с греческого), принадлежит философскому языку со времен античности, У древних греков, и прежде всего у Аристотеля, он обозначал разделы в логике или риторике, из которых выводятся предпосылки рассуждения. Гипотеза о существовании психической топики возникла у Фрейда в связи с идеями современной ему медицинской науки, в частности, с ала-томо-физиологической теорией мозговой локализации психических функций. Однако в отличие от узкого локализационизма, господствовавшего в современной Фрейду неврологии, топика фрейдовской модели не только определяла место и границы каждой из выделенных систем, но и наделяла их разным внутренним устройством, разными функциями и выводила законы их движения, взаимодействия. Так, между областями существуют границы, на страже которых стоят Цензоры, а это значит, что проницаемость границ строго регулируется, а следовательно, и свобода перемещения, миграции и эмиграции из одной области в другую, изменяется от полной непроницаемости до прозрачности. Психические образования не закреплены навечно каждое на своем месте; родившись в одной области, название которой Б, они в соответствии с некоторыми своими признаками могут мигрировать в область П, но в область С путь им прегражден. Или же другие примеры, приводимые Фрейдом в «Психопатологии обыденной жизни»; несуразности, значение которых при усилии удается расшифровать, перевести через границу Предсознательного и поселить в области Сознаваемого.
Материал, из которого построено Б, - нечто неопределенное, несвязанное, архаическое, сноподобное, то текучее, то сгущающееся, то конденсирующееся, не знающее времени и пространства, бессознательное, или первичные процессы, а проще говоря, любые желания, фантазии и мечты, самые заветные и самые запретные; в этой области странные законы и порядки, а точнее сказать, в этой стране или области они отсутствуют вовсе, тут диктаторски правит бал Само Удовольствие (Самоудовольствие, возможно, более подходящий термин). В области С порядки совсем другие (порядок, порядок и еще раз порядок!), название этого порядка - принцип реальности, постижение его дается с трудом, следуют ему «из-под палки» Родителей и других Авторитетов, захвативших и прочно удерживающих в своих руках власть. Хотя, погодите, все не так-то просто, как хотелось бы правителям С: налетят их соседи из края Б, чудовища, которых породил сон разума, и зашатаются постройки страны С и начнут рушиться! Вот страху-то нагонят! Надо бы для обороны от них, обеспечения безопасности и порядка построить более сложную и оснащенную современным оружием систему. Вот так, логично, твердо, взвешенно, обоснованно и рассудительно, говорят жители области С, такой у них язык.
Прислушался к их советам Фрейд и создал Вторую топику - Структурную модель. Теперь оставим язык метафор из страны Б и изложим суть этой модели сухим языком С.
По мысли Ж.Лапланша и Ж.Б.Понталиса, изложенной ими в «Словаре по психоанализу», одной из главных причин нового понимания структурных отношений внутри психического аппарата стало «открытие в процессе построения личности роли различных способов (само) отождествления, а также тех устойчивых образований, которые в итоге этих (само) отождествлений внедряются в личность (идеалы, критические инстанции, образы Я)» [6. - С. 524]. Иными словами, появлению структурной модели во многом содействовало открытие роли идентификаций в построении образа Я, значение которой авторы в первую очередь видят во внутренней дифференциации Я, усложнении его внутренней структуры; кроме того, саму идентификацию они предлагают рассматривать в качестве одного из механизмов построения личности.
Рассмотрим структурные компоненты этой новой модели: Оно, Я и Сверх-Я. Оно представляет собой полюс влечений в личности и по своим свойствам совпадает с областью Бессознательного в топографической модели; Я становится носителем интересов личности в целом, со всеми ее либидозными, агрессивными и нарциссическими устремлениями, инстанцией регуляции отношений с двумя другими структурами посредством защитных механизмов. Сверх-Я рассматривается в качестве вместилища интериоризованных родительских требований и запретов, как орган, инстанция суда и критики.
В порождении болезненных внутренних конфликтов фрейдовский ранний психоанализ решающую роль отводил противостоянию структур Оно и Сверх-Я. Но с открытием группы самостоятельных и относительно независимых от Ид влечений Я к самосохранению обозначилось еще одно поле битвы бессознательных сил: между нарциссическим Я с его инстинктивной потребностью в поддержании самоуважения и сурово-карающими функциями Супер-Эго, провоцирующими муки совести, бессознательную вину и стыд. В дальнейшем именно на изучение конфликтов «Человека трагического» (как назвал нарциссическую личность X. Кохут) психоанализ направит свои усилия.
Своими поздними работами Фрейд наметил основные направления изучения структурной организации Сверх-Я, предположив, в частности, что в ходе развития Я благодаря смешению агрессивных и либидозных импульсов область Сверх -Я дифференцируется, и в дополнение к Я-Идеалу образуется новая структура, более мягкая, терпимая и заботливая, чем Карающее Супер-Эго. Ж. Лампль де Гроот назовет ее позже «Идеал-Я», по смыслу приписав ей свойство служить источником и хранилищем детской мечты об идеальных родителях - добрых, терпимых и совершенных, которые все могут, все понимают и все терпят. Подобные мечты о совершенстве в качестве идеальных представлений воздействуют в дальнейшем на развитие собственной жизни двояко: они направляют и стимулируют ребенка к преодолению собственного несовершенства, но они же косвенно удостоверяют его актуальную неполноценность и заставляют обесценивать свои реальные способности и достижения (Д. Айке).
Эти идеи не только оказали существенное влияние на развитие представлений о структурной организации Я, но и послужили толчком к принципиальным дополнениям к традиционной аналитической технике интерпретации, понимаемой в значительной степени рационалистически. Стало очевидным, что для благотворного воздействия недостаточно чисто рациональной интерпретации, пациент нуждается в интроецировании и поддерживающих, и реалистических аспектов образа аналитика в противовес фантазийно угрожающим и запрещающим, доставшимся ему в наследство. В этой связи Дж. Стрэчи предлагает понимать позитивные терапевтические изменения как следствие процесса «мутационной интерпретации», благодаря которой пациент интроецирует функции вспомогательного Супер-Эго аналитика, реалистически отличая его от фантастического архаического Супер-Эго [1. - С. 92]. X. Кохут также подчеркивает необходимость сочетания интерпретативной техники с эмпатическим эмоциональным откликом, благодаря которым нарциссический пациент через механизм «трансмутирующей интернализации» становится способным «реставрировать» дефици-тарность Я. В качестве иллюстрации этой важной для всей дальнейшей психоаналитической теории идеи обратимся к статье Фрейда, в русском переводе названной «Зависимости Я». Литературный стиль Фрейдовского эссе чем-то неуловимо напоминает стиль трактата средневекового алхимика: возьмем щепотку лишнего либидо (растворенные нагрузки Оно), перенесем их в Я в виде первых иденти фикацийпротивопоставляющих себя Я в форме Сверх-Я, о время как окрепшее Я позднее может проявлять больше устойчивости против таких влияний идентификации. Далее Фрейд называеи первые идентификации, составляющие Сверх-Я, «наследниками Эдипова комплекса и потому самыми грандиозными объектами» Затем на примере меланхолии он раскрывает садистический, смертоносный характер Сверх-Я, порождающий в Я невыносимое чувство вины, защититься от которого Я может только обратившись в манию. Оно, со своей стороны, предъявляет Я не менее убийственные требования. Как же выжить бедному Я? Вот рецепт от поктора Фрейда: «Опасные инстинкты смерти лечат в индивиде различным образом; частично обезвреженные смешением с эротическими компонентами, частично в виде агрессии отвлеченные наружу, они, конечно, большею частью беспрепятственно продолжают свою внутреннюю работу... Я ведет себя, собственно говоря, так, как врач во время аналитического лечения: принимая во внимание реальный мир, Я предлагает Оно в качестве объекта либидо самое себя, а его либидо хочет направить на себя... Я старается остаться в добром согласии с Оно, изображая видимость повиновения Оно, затушевывает конфликты между Оно и реальностью, а где возможно, и конфликты со Сверх-Я, часто поддается искушению стать угодливым, оппортунистичным, лживым». Поставим здесь точку, чтобы окончательно не утомить бедного читателя; однако замысел наш прост: давайте попробуем вместе разгадать, расшифровать, растолковать этот текст, как будто нарочно затуманенный, чтобы не стать достоянием «непросвещенного».
В цитируемой работе Фрейд наметил контуры ряда идей, развитием которых еще долгие годы будут заниматься его реформаторы. Это идея смешения (читай: взаимодействия) влечений смерти и либидозных влечений в идентификации в качестве лекарства от меланхолии; это идея взаимодействия как такового как принципа нового научного мышления, который позже его оппонент Курт Левин назовет галилеевским, противопоставив его статическому копернианскому; это идея преобразования и развития в противовес стагнации, фиксации и прочих навязчивых повторений, символизирующих безысходность смерти. Нам представляется важным подчеркнуть, что в основу функционирования системы как целого положена идея взаимодействия трех инстанций как частей этого целого; кроме того, внутри этих инстанций выделены более дробные образования, в частности Я-идеальное и Идеал-Я, что предполагает усложнение функционирования системы за счет подключения к межсистемным связям внутрисистемных отношений. Системный характер связей Фрейд называет отношениями зависимости [15. -С. 382], понимая под этим возможность подсоединения либидозных влечений (т.е. положительно эмоционально окрашенных и обладающих побудительной энергией) к реализации целей неэротической природы, стимулирующих Я к действиям приспособительного характера. «Я обогащается при всяком жизненном опыте извне» [15 -С. 389].
Мы находим в этом тексте намеки на будущую концепцию самоидентичности, строить которую (мы имеем в виду самоидентичность) личности придется, преодолевая внутреннюю борьбу разнонаправленных и противоречивых сил в Я, сдерживая силы дезинтеграции разными маневрами и ухищрениями (интрапсихическими защитами и манипуляциями). Фрейд подает надежду, полагая, что наряду с карающими функциями Сверх-Я способно выполнить и спасательные, защитные функции, выступая заместителем Отца-Защитника, Провидения, Судьбы,
Помощниками Я в этой борьбе выступают чуть не выпущенные нами из виду вторичные процессы, которым Я доверило организацию восприятия и мыслительных процессов, соотнесение их с реальностью с целью проверки и уточнения, контроль за моторными разрядками иррациональных влечений Оно и Сверх-Я. Поставив инстинктивную «природную» силу на службу безбоязненного и заинтересованного исследования гетерогенной топики не только внутрипсихического пространства, но и пространства межличностных отношений реальной жизни, Я активизирует не разрушительные, а творческие потенциальные резервы и использует их не только ради собственного исцеления, но и для нормализации отношений с окружающей Я действительностью.
Возможно, с помощью психоанализа путешествие Я закончится выздоровлением, и там, где царило Оно, Я найдет свое достойное место. А пока мы будем знакомиться в следующей главе с перипетиями дальнейшей судьбы фрейдовских идей, нам остается довериться будущему и «ждать и надеяться», как заканчивал свое повествование-путешествие один из любимых героев моего детства, граф Монте-Кристо.