Личное пространство и его факторы

Обратимся к частным исследованиям и выводам И. Альтмана. По результатам своих эмпирических изысканий он выделил следующие факторы, воздействующие на личное пространство:индивидуальные (пол, возраст, социально-экономический статус, раса), личностные (творчество, интеллект, потребность достижений и общения, личностные нарушения, физическое состояние), межличностные (аттракция, множественные межличностные воздействия, структура группы) и, наконец, ситуационные — функции и задачи группы, в которой находится субъект.

Индивидуальные вариации в организации личного пространства становятся особенно явными при изучении патологии личности. Так, М. Горовиц (M. J. Horowitz), Д. Дафф (D. F. Duff) и Л. Стрэттон (L. O. Stratton) под маскировкой теста на равновесие предлагали больным шизофренией приблизиться либо к вешалке для шляп, либо к живому человек [239]. Обнаружилось, что они подходят ближе к вешалке, чем к человеку, и при этом вариативность дистанции была намного выше, чем у здоровых.

81

Р. Соммер (R. Sommer), изучая предпочтительность размещения вокруг стола, обнаружил, что шизофреники предпочитает размещаться по диагонали и прямо напротив ведущего, в то время как здоровые люди независимо от положения экспериментатора склонны занимать места по углам стола или в промежутке между углами, причем также отмечалось, что у больных выше вариативность. Этот результат можно интерпретировать как повышенную полезависимость больных людей, которые свое положение склонны всегда «отсчитывать» от психолога, а не полагаясь на собственное представление об удобстве, что чаще происходит у здоровых [274]. Л. Вайнштейн (L. Weinstein), применяя тест размещения фигур, заметил, что дети и подростки с поведенческими нарушениями устанавливают дистанцию между фигурками больше, чем здоровые, и также проявляют большую вариативность [283].

Дж. Кюте (J. L. Kuethe), изучая заключенных-гомосексуалов мужского пола, заметил, что они размещают фигурки мужчин ближе, чем разнополые фигурки, что чаще бывает в обычной группе здоровых адаптированных людей [245]. А А. Кинзел (A. S. Kinzel), исследуя разные группы правонарушителей, показал, что насильники устанавливают особенно большие буферные зоны, не позволяя приблизиться к себе [242]. По другим данным, большую дистанцию устанавливают также и остальные группы агрессивных преступников.

Таким образом, можно заключить, что психическая и социальная патология выражается: а) в увеличении дистанции по отношению к другим, б) в увеличении вариативности этой дистанции. Если интерпретировать эти результаты в терминах границ, можно сказать, что наличие патологии сочетается с низкой прочностью и высокой лабильностью личностных границ. Примечательно, что увеличение дистанций отмечаются не только у носителей патологий, но также и по отношению к отмеченным какими-либо «аномалиями» или особенностями людям — эпилепсия, ампутация, психическая болезнь также вызывают непроизвольное отторжение, по-видимому, обусловленное инстинктивной негативной реакцией на «иное». Обнаружены и личностные корреляты дистанции: люди психологически травмированные и находящиеся в состоянии высокой тревожности также склонны устанавливать большую дистанцию.

82

Обобщая результаты многочисленных исследований И. Альтман констатировал, что:

• люди с внутренним контролем склонны устанавливать большую дистанцию, чем экстерналы;

• лица с высокой самооценкой и низкой авторитарностью склонны допускать других ближе, чем авторитарные с низкой самооценкой;

• люди с высокой самооценкой допускают других ближе в ситуации моделирования, а в лабораторном эксперименте — нет;

• люди с расовыми предрассудками, в отличие от не имеющих этих предрассудков, размещают фигурки дальше друг от друга;

• люди с ясными границами своего тела допускают более близкую дистанцию;

• первые дети в семье допускают себя ближе к отцу и дальше по отношению к матери и братьям – сестрам по сравнению со вторыми и последующими детьми, у которых меньше предпочтений;

• лица с высокой аффилиативностью склонны размещаться ближе к другим, чем недружелюбные.

Поскольку физическое размещение в пространстве отражает межличностные отношения, в зависимости от эмоциональной близости можно также ожидать вариативности дистанции. И действительно, показано, что положительные отношения связаны с более близкой межличностной дистанцией и меньшей зоной личного пространства. Верно и обратное: люди, размещающиеся на небольшой дистанции, рассматриваются как находящиеся в хороших отношениях. Естественно, что у друзей дистанция ближе, чем у посторонних, что подтверждается и результатами теста размещения фигур.

Наряду с изучением дистанции как способа сохранения личного пространства изучались и реакции на его нарушение. М. Лейбман (М. Leibman) выделил 3 типа насилия (violation) над личным пространством: чрезмерно близкая физическая дистанция, неудобное или несоответствующее положение тела и поведение, которое проявляется в чрезмерной символической интимности [250]. Эта типология расширяет понятие личного пространства, естественно вводя в него ценности, потому что символизация

83

чрезмерной интимности обычно подразумевает не только физическое, но и идеологическое насилие. Насилие над повседневными нормами и ценностями может принимать различные формы: Х. Гарфинкел (H. Garfinkel) посадил студентов в дюйме друг от друга, так что они были вынуждены соприкасаться носами; в результате спустя незначительный промежуток времени они пришли в состояние гнева [230].

Личное пространство динамично: в зависимости от смысла ситуации оно может проявлять способность к самокомпенсации, и если дистанция оказывается слишком большой, человек приближается (lean), если слишком маленькой, — удаляется (leaning away).