Теории психического развития
Проблема психического развития относится к числу наиболее актуальных в возрастной и педагогической психологии. Интерес к ней обусловлен как запросами педагогической практики, потребностью перестройки, совершенствования всей системы воспитания и обучения подрастающего поколения, так и теоретической важностью проблемы.
Ядром теории психического развития является раскрытие его движущих сил, выявление роли и соотношения внутренних и внешних факторов (наследственности, среды, воспитания) в становлении человека.
В правильном решении этих проблем заинтересована не только теория обучения и воспитания, но и педагогическая практика, поскольку именно здесь определяется стратегия воспитательного воздействия.
В многолетней дискуссии по этим вопросам уже давно определились крайние точки зрения. Сторонники одной из них — биологизаторской — исходят из признания того, что все психические особенности человека являются врожденными. Смена периодов развития, появление различных психических процессов, свойства, качества личности человека — все это якобы наследственно предопределено. Психическое развитие понимается ими как постепенное количественное развертывание, созревание наследственных биологических структур. Появление же новых качеств отрицается.
Разнообразны конкретные выражения этой концепции. Так, например, сторонники биогенетической теории (С. Холл, А. В. Бакушинский и др.) считают, что ребенок за короткий период своей жизни проходит те этапы, которые когда-то прошло человечество.
Психоаналитики решающую роль отводят врожденным биологическим влечениям. По мнению фрейдистов, в основе творчества, так же как и в основе сновидений, лежат биологические влечения, «которых мы стыдимся, которые мы должны скрывать от самих себя и которые поэтому вытесняются в область бессознательного» (Фрейд). Творчество они рассматривают как сублимацию (перевоплощение) сексуальных, иррациональных влечений, желаний, неосуществленных и нереализованных в раннем детстве. Поэтому согласно Фрейду надо лишь дать выход внутренним силам ребенка, а не развивать его согласно целям взрослых.
С точки зрения современных биологизаторских концепций, социальные формы поведения представлены в человеке особыми генами, отобранными в процессе эволюции. Веяными, характерными для человека объявляются трусость, обман, эгоизм и другие пороки. Известный австрийский этолог К. Лоренц к числу унаследованных от животных предков относит агрессивный инстинкт у человека. Для доказательства врожденности жестокости проводятся даже специальные эксперименты на людях (например, в США — С. Мильграм, в ФРГ — М. Планк). Мутация генов этики, считают современные представители биологизаторской концепции, ведет якобы к бессердечию (этим объясняются преступления, пороки).
Биологизаторская концепция является весьма вредной и опасной. Прежде всего, она нередко представляет собой ширму для тех, кто не хочет или не умеет воспитывать других и самого себя: все недостатки списываются ссылкой на «дурную наследственность», против которой человек бессилен.
Теория наследственности вредна и реакционна и в политическом отношении: она провозглашает «природное» неравенство способностей людей различных рас и национальностей. Расисты, например, считают, что представители белой расы обладают хорошей наследственностью, а чернокожие — плохой. Отсюда первые должны господствовать над вторыми. И жизнь, и педагогический опыту и наука убедительно опровергают эти измышления. К какой бы расе или национальности ни принадлежал ребенок, он может при соответствующих условиях достичь высокого уровня развития.
В психологической литературе описывается такой характерный случай. Экспедиция французского ученого Веляра обнаружила в деревушке, затерянной в глубине лесов Центральной Америки, брошенную на произвол судьбы маленькую девочку, которую позже назвали Мари Ивонн. Она принадлежала к племени гваякилов — одному из самых отсталых на земном шаре. Девочку привезли в Париж, поместили в школу. В результате она превратилась в интеллигентную и культурную женщину.
Да и на наших глазах представители ранее отсталых народностей успешно овладевают в учебных заведениях Советского Союза высотами человеческой культуры, на деле опровергают буржуазную теорию наследственности.
В противовес биологизаторской концепции в современной возрастной и педагогической психологии существует другое — социологизаторское направление. Истоки его идут от возникшей еще в средние века теории tabula rasa, согласно которой психика человека в момент рождения является «чистой доской», но под влиянием внешних условий, а также воспитания у него постепенно возникают все психические качества, свойственные человеку. Представителем этого направления был и французский философ XVIII в. К. А. Гельвеций, который считал, что все люди рождаются одинаковыми по своим природным данным и неравенство между ними в области умственных способностей и нравственных качеств обусловлено лишь неодинаковыми внешними условиями среды и различными воспитательными воздействиями.
Эта значительно более прогрессивная концепция была направлена против господствующих в тот период идеалистических концепций врожденной предопределенности психического развития и социального неравенства людей, но и она была ошибочной.
Еще В. Г. Белинский по этому поводу справедливо писал: «Если душа младенца и в самом деле есть белая доска, то качество и смысл букв, которые пишет на ней жизнь, зависят не только от пишущего и орудия писания, но и от качества самой этой доски...
Нет, не белая доска душа младенца, а дерево в зерне, человек в возможности!»[36]
Социологизаторская концепция развития нашла определенное место и в советской психологии в 20—30-е гг. в лице социогенетиков (А. Б. Залкинд, А. С. Залужный, С. С. Моложавый). Это направление требовало особой политической зоркости, ибо в отличие от биологизаторского направления, где механицизм и идеализм носили откровенную грубую форму, здесь они прикрывались марксистской фразой. Согласно социогенетике основным фактором психического развития ребенка является приспособление его к социальной среде. Само же приспособление к среде понималось механистически, в духе теории равновесия[37].
Рассмотренные биологизаторские и социологизаторские теории развития как будто бы противоположны друг другу, но эта несхожесть лишь внешняя. По своим существенным признакам во взглядах на ребенка они близки. Обе они исходят из механистической концепции развития, рассматривают человека как пассивный объект внешних влияний, как игрушку, в одном случае — в руках наследственности, в другом — окружающей среды. Обе эти концепции служат интересам одного и того же класса — буржуазии. Ведь согласно им дети привилегированного сословия превосходят по уровню развития своих сверстников из семей, принадлежащих к эксплуатируемым классам, или вследствие более «хорошей» наследственности, или благодаря более высокоорганизованной, интеллектуальной среде, которая столь же фатальным образом определяет их высокое развитие. Тем самым оправдывается, представляется естественным и разумным социальное неравенство, при котором правят те, у кого «более благоприятные» наследственность и среда.
Таким образом, ни биологизаторская, ни социологизаторская концепции не могут быть приняты за основу понимания закономерностей развития ребенка.
В настоящее время среди буржуазных психологов широкое распространение получила теория конвергенции двух факторов. Согласно этой теории процесс психического развития определяется взаимодействием наследственности и среды. При этом наследственности отводится определяющая роль, а среде — лишь роль регулятора условий, в которых реализуется наследственность.
Но как же тогда объяснить случаи, когда в одних и тех же семьях растут дети с разными характерами, и не только тогда, когда они брат и сестра, но даже если они имеют совершенно одинаковую наследственность — когда это однояйцевые близнецы? Теория конвергенции здесь бессильна. Современная наука убедительно доказывает, что ни наследственность, ни среда — так, как их понимают сторонники двух факторов, не предопределяют развитие ребенка.