Дискурс-анализ и дискурсивная психология

Опубликовано: Психология в ВУЗе. – 2014. – №4. – С. 43-73

Современные подходы к анализу дискурса, разговора и повествования и их значение для исследований в области психотерапии

Н.П. Бусыгина

Аннотация. В статье представлен анализ основных методологических подходов, возникших в контексте лингвистического и нарративного поворотов. Раскрываются история возникновения, теоретико-методологические основания и аналитические стратегии дискурс-анализа и дискурсивной психологии, анализа разговора, анализа дискурса в традиции М. Фуко, нарративной психологии. Обсуждается значение ряда идей, разрабатываемых в обозначенных подходах, для исследований в области психотерапии и психологического консультирования.

Ключевые слова: лингвистический поворот, нарративный поворот, дискурс, дискурс-анализ, дискурсивная психология, анализ разговора, фукодианский анализ дискурса, нарратив, нарративная психология

Contemporary approaches to analysis of discourse, conversation and narrative and their importance for the inquiry in psychotherapy

N.P. Boussyguina

Absract. The article presents analysis of the main methodological approaches that emerge in the context of linguistic and narrative turns. The author describes history, theoretical and epistemological bases and analytical strategies of discourse analysis and discursive psychology, conversation analysis, Foucauldian discourse analysis, narrative psychology. The importance of the contemporary approaches to discourse, conversation and narrative for the inquiry in psychotherapy and counselling is discussed.

Key words: linguistic turn, narrative turn, discourse, discourse analysis, discursive psychology, conversation analysis, Foucauldian discourse analysis, narrative, narrative psychology

Еще со времен З. Фрейда психотерапия была осмыслена как «лечение разговором» (talking cure). Психотерапия – это деятельность, которая опирается преимущественно на использование языка. Именно в процессе опосредованного языком взаимодействия терапевта и клиента рождается новое понимание, происходят инсайты, запускается процесс личностных изменений и т.п.

Парадоксально, но до последнего времени языковые реалии – дискурс, разговор, повествование – не становились объектом интереса консультирующих психологов (McLeod, 2001; Qualitative Research Methods in Mental Health…, 2012). В большинстве своем психологи продолжают воспринимать слова и формы речи как выражения чего-то другого (симптомов, бессознательных процессов, личностных особенностей и т.п.). Между тем, в настоящее время представления о языке как лишь выражении, репрезентации внешней или внутренней реальности в значительной мере проблематизированы. В социогуманитарных науках появились подходы к анализу дискурса, разговора и повествования, основанные на иных – не-репрезентационистских – допущениях. Цель статьи – дать анализ этих новых подходов, раскрыть их методологические основания, описать разработанные в них методы и техники и отследить их значение для понимания реалий психотерапии и психологического консультирования.

«Лингвистический поворот»

В последние два-три десятилетия одно из приоритетных мест в качественной методологии заняли подходы, нацеленные на анализ разговора и дискурса. В психологии наибольшее распространение получили дискурс-анализ Дж. Поттера и М. Уезерелл (впервые предложенный авторами в конце 1980-х годов и позже давший начало целому направлению дискурсивной психологии), анализ разговора (conversation analysis) и анализ дискурса, основанный на идеях М. Фуко, или фукодианский анализ дискурса. Все названные подходы явились прямым следствием «лингвистического поворота» в социальных и гуманитарных науках и представляют собой ассимиляцию психологией методологических идей, разработанных в лингвистике, теории дискурса, литературоведении, философии языка.

«Лингвистический поворот» – термин, описывающий ситуацию, характерную для философии и социогуманитарных наук ХХ века. Он означает изменение характера и стиля исследований под влиянием возникшего в ХХ веке повышенного внимания к языку. Основная интуиция, с которой связано явление «лингвистического поворота», состояла в том, что понимание мира и сознания возможно лишь посредством анализа языка. В качестве истоков «лингвистического поворота» можно назвать работы Г. Фреге, «раннего» Л. Витгенштейна (периода «Логико-философского трактата»), Д.Э. Мура. Значительное влияние на формирование и развитие «лингво-центрированных» идей в социогуманитарных науках оказали работы швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра. В середине ХХ века значительную актуальность приобретают идеи постструктурализма (Ж. Деррида, Ж. Делеза, М. Фуко), герменевтики (М. Хайдеггера, Х.-Г. Гадамера, П. Рикера), лингвистической философии (Л. Витгенштейна позднего периода творчества), в которых акцентируется внимание на контекстах и предпосылках высказываний, множественности «языковых игр», историчности языка, его многозначности, политических и социальных функциях. Многие реалии, традиционно являющиеся объектами изучения социальных и гуманитарных наук (социальные институты, исторические события, социальная и личностная идентичность и т.д.), переосмысляются в контексте их тесной связи с языком. Язык в его социокультурных и интерактивных аспектах становится центральным предметом интереса гуманитаристики, а анализ языка, дискурса, языкового взаимодействия и т.п. превращается в основной инструмент исследования широкого круга социальных явлений.

При всех существенных различиях в подходах дискурс-анализа, предложенного Поттером и Уезерелл, анализа разговора и фукодианского анализа дискурса, все они представляют собой довольно радикальные попытки сформировать в психологии корпус лингво-ориентированных методологий, нацеленных на исследование психологических реалий посредством анализа языковых практик. Для традиционной психологии, занятой изучением психических процессов, состояний, личностных особенностей, обычно понимаемых в качестве неких «внутренних» сущностей, исследования, выполненные в рамках обозначенных дискурсивных подходов, нередко выглядят непсихологичными, поскольку концентрируются не на «внутренней реальности», а на языковых конвенциях, дискурсивных правилах, социолингвистических ресурсах. Привнося в психологию идеи, ознаменовавшие собой «лингвистический поворот» в социогуманитарном знании, сближая психологию с культурной аналитикой и социолингвистикой, подходы, ориентированные на анализ дискурса и разговора, бросают психологии серьезный вызов, делая необходимым кардинальное переосмысление ее предметной области. Вместо того, чтобы сразу начинать с «внутреннего» – психических процессов, переживаний, когнитивных механизмов, личностных структур, которые, как предполагается в традиционной психологии, лежат в основании речевого взаимодействия, сторонники дискурсивных подходов концентрируются на категориях и конструкциях, посредством которых это «внутреннее» (скажем, чувство субъектности, или процесс понимания, или переживание сильного стресса) проявляется, обнаруживает себя в том или ином взаимодействии в рамках того или иного социального контекста. Как замечают С. Уиггинс и Дж. Поттер (Wiggins, Potter, 2008), сторонники подходов, ориентированных на анализ разговора и дискурса, начинают с той «психологии», с которой сталкиваются люди в их повседневной жизни, они изучают, каким образом «психология» конструируется, понимается и проигрывается в процессе взаимодействия людей в обыденных или институциональных контекстах. Каким образом человек показывает, что он вовсе не сторонник расовых, национальных или гендерных предрассудков, одновременно своими рассуждениями поддерживая политику дискриминации, основанную на этих самых предрассудках? Как проявляется, понимается и фиксируется чувство отчаяния в процессе телефонного разговора подростка со специалистом службы телефона доверия для детей? Как в процессе психотерапевтической сессии создается особая позиция клиента, позволяющая вести речь о психологических причинах его жизненных затруднений? Согласно сторонникам дискурсивных подходов, вопросы подобного рода ставят перед психологами задачу понять то, что является «психологическим» для самих людей в то время, когда они вступают во взаимодействие друг с другом. Разговор, дискурс объявляются в данных подходах центральными объектами интереса, однако цель их сторонников состоит вовсе не в том, чтобы разработать некую психологию языка – наряду с разработкой других, возможно, столь же актуальных тем (психологии предрассудка, социального влияния, субъектности и пр.). Понимание языка здесь значительно отличается от распространенного в психологии представления о нем как о системе знаков, служащих средством общения, мышления, самопознания и т.п. Для сторонников дискурсивных подходов именно в языке совершается все то, что может быть отнесено к психической и социальной жизни, он является главнейшей ареной действия, понимания и интерсубъективности.

Дискурс-анализ и дискурсивная психология

Самым востребованным из лингво-ориентированных подходов является, пожалуй, дискурс-анализ Дж. Поттера и М. Уезерелл. Впервые он был описан авторами в их совместной книге 1987 года «Дискурс и социальная психология: По ту сторону аттитюдов и поведения» (Potter, Wetherell, 1987). В этой книге Поттер и Уезерелл достаточно подробно обрисовали теоретико-методологические основания дискурс-анализа и описали особенности его процедуры, основанной на выделении интерпретативных репертуаров – культурно-дискурсивных ресурсов, посредством которых люди особым образом осмысляют социальную реальность, форматируют свой опыт, выстраивают идентичность и т.п. Позднее метод дискурс-анализа Поттера и Уезерелл неоднократно применялся в психологических исследованиях для изучения установок, эмоционального опыта, процессов формирования идентичности в контексте конкретных ситуаций интеракции, телесных практик и мн. др. Кроме того, как уже было отмечено, дискурс-анализ Поттера и Уезерелл дал начало появлению особого направления – дискурсивной психологии, претендующей на статус фундаментальной психологической теории, во многом альтернативной другому мощному направлению современных исследований – когнитивной науке. В отличие от когнитивной психологии, сторонники которой понимают дискурс как способ выражения мыслей, интенций и других когнитивных сущностей и в контексте которой действие и интеракция объясняются в терминах их когнитивных предпосылок, в дискурсивной психологии сами когнитивные процессы рассматриваются с точки зрения их вовлеченности в процесс интеракции – в качестве заботы или интереса ее участников. Иными словами, познавательные процессы, эмоции, переживания, интенции и т.п. «ментальные сущности» полагаются тем, что конструируется в процессе языкового взаимодействия. К примеру, исследуется практическое употребление языка «ментальных понятий» – что именно в обычных жизненных контекстах называется «гневом» или «ревностью» (Edwards, 1999), изучается, как в практиках обыденного взаимодействия устанавливаются мотивы поведения и фиксируются в биографических рассказах изъяны памяти (Edwards, Potter, 1992). Существуют работы дискурсивных психологов, в которых предпринимается попытка рассмотреть в дискурсивном ключе даже то, что традиционно полагается в качестве естественных границ дискурса – телесные ощущения и телесный опыт. С. Уиггинс и Дж. Поттер (Wiggins, Potter, 2008) приводят пример исследования того, как выражения телесного удовольствия от вкусной пищи (междометия наподобие «ммм…») направляются и координируются общим ходом коммуникации членов семьи за обеденным столом. Вместо того чтобы поспешно объявлять такие выражения естественными репрезентациями вкусовых ощущений и фиксировать четкое разделение между «дискурсивным» и «телесным», исследователи обращают внимание на то, что выражения телесного удовольствия играют важнейшие риторические функции в процессе интеракции и являются частью разговора. Нельзя сказать, что дискурсивные психологи отказывают в существовании всему, что лежит за пределами языка, они лишь пытаются показать, что прежде чем утверждать существование «не-дискурсивного», нужно сперва продумать, каким образом это самое «не-дискурсивное» существует.

Дискурсивную психологию как теоретико-методологическое направление необходимо отличать от дискурс-анализа как метода/методологического подхода. В дискурсивной психологии предлагается своеобразная теория психического мира, включающая в себя свою систему категорий и объяснительных принципов, имеющая свой эмпирический базис, полученный на основе применения особых исследовательских методов и правил теоретической интерпретации, в то время как предложенный Поттером и Уезерелл дискурс-анализ представляет собой лишь определенный способ исследования, характеризуемый специфической эпистемологической платформой (принципами познания) и исследовательской техникой (набором исследовательских процедур). Система методов дискурсивной психологии не сводится к дискурс-анализу Поттера и Уезерелл, дискурсивные психологии широко используют техники, близкие этнометодологии и анализу разговора, «грамматический анализ» ментальных понятий Л. Витгенштейна, постструктуралистские техники деконструкции и др. Что же касается дискурс-анализа Поттера и Уезерелл, центральной частью которого является выделение интерпретативных репертуаров и дальнейшее отслеживание их употребления в конкретных коммуникативных ситуациях, то он является самостоятельным методом и применяется сегодня во многих исследовательских проектах – в основном социально-критического характера. Интересно, что Дж. Поттер в своих современных работах отошел от первоначального, предложенного им совместно с Уезерелл варианта дискурс-анализа и в большей мере сосредоточился на разработке приемов исследования конкретного речевого взаимодействия без привлечения анализа культурных интерпретативных репертуаров, иными словами, метод Поттера в его современных работах близок тому, чем занимаются сторонники анализа разговора (conversation analysis). М. Уезерелл же, согласуя свою позицию с критическими идеями постструктуралистского феминизма, продолжает применять дискурс-анализ, близкий его первоначальному варианту – нацеленный на выделение интерпретативных репертуаров и отслеживание их «работы» в конкретных ситуациях речевого взаимодействия. Можно сказать, что дискурс-анализ Поттера и Уезерелл наиболее востребованным оказался в тех контекстах, которые так или иначе связаны с социальной критикой, хотя его элементы, имеющие отношение к работе с интерпретативными репертуарами, можно встретить и в исследованиях не-критического характера (примером может служить не относящееся к социальной критике исследование финских авторов, посвященное изучению атрибуций (Калая, Хейкинен, 2002); в исследовании применяется метод дискурс-анализа Поттера и Уезерелл и описываются те интерпретативные репертуары, которые используют студенты для осмысления собственного опыта успехов и неудач в овладении иностранным языком).

Источники предложенного Поттером и Уезерелл дискурс-анализа и развившейся на его основе дискурсивной психологии очень разнообразны. С. Уиггинс и Дж. Поттер (Wiggins, Potter, 2008) отмечают, что большое значение для дискурсивных психологов имели идеи авторов, занимавшихся анализом разговора – как в обыденных, так и в институциональных контекстах (Х. Сакса, Дж. Аткинсона и др.). Многое в теоретических позициях дискурс-анализа заимствовано из постструктурализма Р. Барта, Ж. Деррида, М. Фуко (идеи последнего легли в основу известной книги Дж. Хенрикса и соавторов «Изменяя субъект: Психология, социальная регуляция и субъективность» (Henriques, Hollway et al., 1984), которая, в свою очередь, значительно повлияла на все последующие критико-психологические работы, в том числе и на работы Поттера и Уезерелл). Необходимо обратить внимание и на влияние работ Л. Витгенштейна и философии языка – частично прямое, а частично опосредованное работами Р. Харре. Наконец, на развитие дикурс-анализа в психологии оказали влияние работы по социологии научного знания и, в частности, известная книга Дж. Гилберта и М. Малкея «Открывая ящик Пандоры: Социологический анализ высказываний ученых» (рус. пер.: Гилберт, Малкей, 1987), откуда было заимствовано само понятие интерпретативного репертуара как кластера терминов, организованных вокруг центральной метафоры и обладающих грамматической и стилистической когерентностью.

Разнообразие источников дискурс-анализа является одной из причин неоднозначности используемых в нем понятий. В частности, основное понятие – понятие дискурса – употребляется дискурсивными психологами в различных значениях, соответствующих различным традициям его понимания. Под дискурсом понимается естественно протекающая речь, разговор, речевое взаимодействие – и такое понятие дискурса близко традиции этнометодологии и анализа разговора, нацеленной на исследование повседневных взаимодействий. Кроме того, дискурс рассматривается в его функции конструирования социальных объектов, и в этом поле значений он оказывается привязан к работе идеологии и стратегиям власти – данное понимание дискурса характерно для представителей постструктурализма и теорий социальной критики. Многообразие традиций, на которые опирается дискурс-анализ, обусловливает и различие путей его методологической разработки: некоторые из его сторонников, подобно Дж. Поттеру, ориентированы на развитие методических приемов анализа структурных особенностей речевого взаимодействия (речевых ходов говорящих, очередности реплик и т.п.), другие в большей мере заинтересованы в применении дискурс-аналитических техник в целях социальной критики.

Дж. Поттер (Potter, 2003) выделяет три основных теоретических принципа, на которых основан дискурс-анализ: 1) дискурс является и конструирумым, и конструирующим одновременно, он состоит (конструируется) из целого ряда лингвистических элементов: слов, категорий, идиом, репертуаров и т.п., – гибко используемых для представления той или иной версии реальности, и в то же время он сам есть способ конструирования этой версии реальности, которая и создается в процессе разговора, а не является чем-то таким, что существует до и независимо от разговора; 2) дискурс всегда ориентирован на совершение того или иного действия; безусловно, «говорить» или «писать» значит уже совершать действия говорения или письма, однако в традиции дискурс-анализа подчеркивается еще и то обстоятельство, что самим актом речи мы совершаем какое-то действие – мы обвиняем, оправдываем, объясняем, приглашаем, презентируем себя, высказываем похвалу и т.п., иными словами, невозможно отделить речь от действия, дискурс сам по себе есть действие, направленное на достижение тех или иных целей; 3) дискурс всегда ситуативен, он всегда погружен в конкретную ситуацию и является частью более общего контекста; мы можем понять те или иные слова, лишь соотнеся их с тем, что им предшествовало и что последовало за ними; кроме того, мы ориентируемся на институциональный контекст, в рамках которого происходит разговор, будь то кабинет врача, школьный класс, домашняя обстановка и т.д.; наконец, дискурс всегда погружен в некоторую рамку аргументации, любой способ описания чего-либо эксплицитно или имплицитно предполагает возможность иных, альтернативных способов описания; соответственно, чтобы полноценно понять дискурс, нам необходимо внимательно проанализировать всю обстановку, в которой он имеет место.

Процедура дискурсивных исследований довольно неопределенная. Сам Дж. Поттер неоднократно подчеркивал невозможность сформулировать четкий алгоритм проведения дискурс-анализа. Тем не менее, ряд дискурсивных аналитиков очерчивает некоторые нежесткие правила своей работы. В качестве эмпирических данных сторонники дискурс-анализа предпочитают использовать естественные разговоры, совершающиеся в обычных жизненных контекстах (психотерапевтическая сессия – это тоже вариант так называемого естественного разговора). Однако в последнее время дискурсивные психологи часто обращаются к данным, собранным при помощи процедур свободных интервью и фокус-групп. Кроме того, критические дискурс-аналитики нередко используют письменные тексты: статьи газет и журналов, письма, архивные документы и т.п. Дж. Поттер и А. Хепберн (Potter, Hepburn, 2005) обращают внимание на целый ряд затруднений, с которыми сталкивается исследователь, применяющий метод интервью. В частности, они замечают, что исследователь, анализируя транскрипты интервью, пропускает множество моментов, имеющих отношение к особенностям контекста взаимодействия. Но даже в тех случаях, когда исследователи стараются внимательно работать с контекстом, не всегда возможно четко отследить, как именно структурирование разговора направляется самим фактом интервьюирования и привносимыми исследователем темами, конструктами и позициями. Согласно Поттеру и Хепберн, «натуралистический» материал (записи естественных разговоров) позволяет избежать этих сложностей: он страхует исследователя от привнесения в данные собственных категорий и позволяет «схватывать» те реалии взаимодействия, которые характерны для людей в их обычной жизни.

Материал речевого взаимодействия, как правило, записывается на аудио- или видеоносители. При его переводе в письменную форму применяется особая система транскрибирования, разработанная представителем подхода анализа разговора Г. Джефферсон. Эта система предполагает дословный перевод с фиксацией интонации, пауз, наложения речи, ускорения или замедления ее темпа и т.д. Важной особенностью работы дискурс-аналитиков является использование ими в процессе анализа как транскриптов материала, так и самих аудио- и видеозаписей. Анализ представляет собой итеративный процесс, включающий в себя многократное прослушивание записей и многократное прочитывание транскриптов. Основан он на процедуре кодирования тех моментов взаимодействия, которые непосредственно относятся к интересующей исследователя теме, и последующей работе с представленными в них лингвистическими компонентами и структурами. Исследователь пытается фиксировать то, при помощи чего сконструирован дискурс (слова, метафоры, идиомы), а также то, какую именно версию реальности, факт, событие, представление он конструирует, как дискурс встроен в процесс интеракции и какие действия совершаются с его помощью. В первоначальном варианте дискурс-анализа Поттера и Уезерелл предполагается выход в широкий социальный контекст и выделение тех культурно-символических ресурсов – интерпретативных репертуаров,– которые заимствуются говорящим из окружающего культурного пространства и используются им таким образом, что делают его убедительным и понятным для собеседников. В других вариантах дискурс-анализа, также предполагающих выход в более широкий социальный контекст, выделяются иные структурные составляющие – дилеммы, риторические фигуры, скрипты. Однако, как уже было отмечено, не все версии дискурс-анализа нацелены на исследование социального контекста, дискурс-аналитики могут быть сосредоточены главным образом на непосредственном контексте интеракции, и в таком случае занимаемая ими позиция и используемые ими аналитические приемы, как правило, напоминают работу сторонников анализа разговора.

Анализ разговора

Основы анализа разговора (conversation analysis) были заложены в трудах американского социолога, представителя этнометодологической традиции Х. Сакса в конце 1960-х – начале 70-х годов. Для развития этих идей многое сделали Г. Джефферсон и Э. Щеглофф, которые по сей день остаются ключевыми фигурами данного подхода. Как и дискурс-анализ, анализ разговора относится к междисциплинарным подходам, охватывающим такие дисциплины, как социология, лингвистика, исследования коммуникации. В последние два десятилетия анализ разговора стал достаточно востребованным среди психологов; в частности, можно назвать таких авторов, как С. Уилкинсон и С. Китцингер, развивающих практику анализа разговора применительно к исследованиям в области феминистской психологии и психологии гендера и сексуальности; достаточную известность получила книга «Анализ разговора и психотерапия», в которой такие авторы, как Ч. Антаки, А. Перакюла, И. Лёдер и др. обсуждают особенности психотерапевтического взаимодействия применительно к различным направлениям психотерапии (Conversation Analysis and Psychotherapy, 2008).

Ряд базовых теоретико-методологических допущений анализа разговора близок представлениям дискурсивных аналитиков. С. Уилкинсон и С. Китцингер (Wilkinson, Kitzinger, 2008) выделяют три основных положения анализа разговора: 1) как и в подходе дискурс-анализа, разговор понимается прежде всего как действие, фокус анализа сосредоточен в большей мере на том, что люди делают посредством своей речи, чем на содержании того, что они говорят; исследуются обыденные речевые действия (жалоба, сообщение плохой новости, высказывание комплимента и т.п.) и речевые действия, осуществляемые в определенных институциональных контекстах (перекрестный допрос в суде, совет в практике медицинской и социальной помощи и т.п.); 2) речевые действия организованы в соответствующие структуры, которые и пытаются исследовать аналитики разговора; анализируются очередность речевых ходов, организация последовательности высказываний, выбор слов и т.п.; 3) разговор порождает и устанавливает интерсубъективность; подобно дискурсивным аналитикам, сторонники анализа разговора не нацелены на исследование психического как «внутренней сущности», они сосредоточены на исследовании того, как устанавливается интерсубъективность в процессе разговора; например, исследователи разговора показывают, что действие отказа на просьбу вызывает затруднения не по «внутренним» психическим причинам отказывающего, а прежде всего потому, что таково само устройство человеческого взаимодействия – отказ требует более сложной структуры ответа, чем согласие. Как и в подходе дискурс-анализа, сторонники анализа разговора не отрицают существование «вне-дискурсивной» реальности (например, когнитивных процессов и механизмов), но рассматривают порядок коммуникативного взаимодействия как относительно независимый от психологических состояний говорящих. Однако в этом вопросе можно наблюдать и довольно существенное различие между представителями дискурсивной психологии и аналитиками разговора: в дискурсивной психологии когнитивные феномены предстают в качестве определенных коммуникативных средств, используемых говорящим для осуществления тех или иных целей, в то время как в подходе анализа разговора когнитивные феномены есть то, что в процессе речевого взаимодействия выражается, обнаруживается (manifest) (Ibid.).

Уже было отмечено, что дискурсивные аналитики заимствовали часть используемых ими аналитических техник из подхода анализа разговора. Процедура анализа разговора, как правило, представляет собой кропотливую эмпирическую работу. Аналитики разговора собирают данные естественных взаимодействий и в процессе анализа обращаются и к транскриптам этих разговоров (перевод осуществляется по системе Г. Джефферсон, которую применяют и сторонники дискурс-анализа), и к самому аудио- или видеоматериалу. Результатом этапа сбора данных, как правило, является составление коллекции случаев, предварительно рассматриваемых в качестве возможных «кандидатов» на статус «носителей» интересующего исследователей феномена. Обычно аудио- или видеозаписи размещаются на сайте сообщества разговорных аналитиков, так что каждый читающий отчеты анализа может непосредственно обратиться к тому материалу, на основании которого были сделаны те или иные выводы. Анализ начинается с тех случаев, в которых исследуемый феномен представлен с наибольшей очевидностью, и затем исследователь переходит к менее прозрачным и, наконец, «девиантным», т.е. выбивающимся из общего правила случаям. Все осуществляемые аналитические ходы опираются на собранные данные, аналитики разговора внимательно прорабатывают каждую деталь анализируемого взаимодействия. В подходе анализа разговора есть требование полной и ясной обоснованности аналитических решений эмпирическим материалом. По-видимому, именно эмпиричность анализа разговора, его претензии на полноту эмпирических обоснований привлекают к нему все большее число сторонников лингво-ориентированных методов (мы уже отмечали поворот к анализу разговора у ряда представителей дискурс-анализа).

Вместе с тем следует обратить внимание и на ту дискуссию, которую ведут друг с другом сторонники анализа разговора и те дискурсивные аналитики, которые в большей мере ориентированы на постструктурализм и критические теории (М. Биллиг, М. Уезерелл и др.). Основные претензии дискурсивных аналитиков касаются как раз выраженного акцента на объективном характере эмпирического метода, который наблюдается у представителей подхода анализа разговора. К примеру, ключевая фигура этого подхода – Э. Щеглофф (Schegloff, 1997, 1998) – полагает, что у разговора есть некая «первичная реальность» – это те смыслы, которые вкладывают в реплики и коммуникативные ходы сами участники коммуникации, соответственно исследователь должен прежде всего направить свое внимание на мир конкретных участников взаимодействия, воплощенный и выраженный в их поведении и обращении друг к другу. Щеглофф подчеркивает, что академическое исследование «текста разговора» может (и должно) быть обосновано эмпирически, а это, в свою очередь, дает возможность ограничить «академический и теоретический империализм», свойственный научному сообществу, озабоченному «продвижением интеллектуальных идей вне зависимости от того, насколько они адекватны для самих участников диалога» (Schegloff, 1997, p. 165). М. Биллиг (Billig, 1999) и М. Уезерелл (Wetherell, 1998) называют занимаемую Щеглоффом позицию «наивной эпистемологией», основанной, по их мнению, на вере в то, что факты могут говорить сами за себя и что можно понять то, о чем говорят люди, не прибегая к собственной интерпретативной активности. Сторонники постструктуралистской и критической версий дискурс-анализа показывают, что делать упор на непосредственных интеракциях опасно, поскольку в этом случае неотрефлексированной остается собственная идеологическая позиция. Как можно видеть, в области исследований разговора и дискурса наблюдается тот же самый спор между эмпиризмом (объективизмом) и интерпретативизмом (конструктивизмом), который характерен и для других качественных подходов. Представители анализа разговора и некоторые дискурсивные аналитики, чья работа близка работе аналитиков разговора, склоняются к позиции эмпиризма, в то время как другие дискурсивные аналитики, чьи взгляды находятся под влиянием постструктурализма и критических социальных теорий, занимают интерпретативистскую позицию, настаивая на необходимости серьезной рефлексии над тем, какой вклад вносит сам исследователь в получаемые им результаты.

Обратим внимание также на то, что сторонники критических версий дискурс-анализа считают очень важным анализ широкого социального контекста, в который встроены исследуемые тексты и диалоги. С их точки зрения, адекватный анализ должен схватывать не только контекст непосредственной интеракции, но и ту «дискурсивную изнанку», которая организует и делает возможными речевые действия людей. Именно интерпретация широкого социального контекста, «дискурсивной изнанки», центрированной на социально значимых темах власти, доминации, социального класса, гендера, сексуальности и т.п., квалифицируется Э. Щеглоффом как «академический империализм» дискурсивных аналитиков, поскольку такие интерпретативные действия исследователя, как правило, не укоренены в эмпирическом материале, а привносятся в него самим исследователем. С. Уилкинсон и С. Китцингер (Wilkinson, Kitzinger, 2008) не согласны с М. Биллигом и М. Уезерелл, что подход анализа разговора по своим теоретико-методологическим основам несовместим с критическими подходами (феминистским, гей-лесбийским и т.п.). Они полагают, что как раз все те черты анализа разговора, которые критикуются его противниками как «анти-феминистские» и «а-политичные» (прежде всего, его выраженная эмпиричность, нацеленность на анализ непосредственной интеракции), могут сослужить феминизму хорошую службу: анализ разговора не отсекает исследование широких социальных и политических влияний, просто в этом подходе предполагается, что исследователь не начинает с привнесения интересующих его политических тем в эмпирический материал – напротив, он начинает с внимательного погружения в непосредственный контекст интеракции и эмпирическим путем выходит на интересующие его темы, если материал в самом деле дает ему такую возможность, тем самым, с точки зрения Уилкинсон и Китцингер, политические темы в психологических исследованиях получают обоснованное и действительно аргументированное звучание.