Кондрашенко и др. Общая психотерапия 26 страница

Он: «Не хотите ли зайти ко мне на полчаса посмотреть мою библиотеку? Выберете что-нибудь почитать».

Она: «У меня как раз пара часов свободных. Я так люблю интересные книги».

На социальном уровне происходит разговор между взрослыми о книгах, в то время как на психологическом уровне - это разговор Ребенка со Взрослым, и его содержание - сексуальные взаимоотношения. Анализируя подобные игры, Берн пишет: «На поверхности инициатива принадлежит Взрослому, но исход большинства подобных игр предопределяет Ребенок, так что участников игрм может ждать сюрприз» (рис. 19).

Типичные скрытые трансакции часто возникают в жизни алкоголиков. Придя утром с похмелья, он сообщает окружающим: «Ох, и врезал я вчера. Голова раскалывается». Сотрудник: «У каждого бывает» (рис. 20).

Видимая трансакция Взрослый - Взрослый. На самом деле трансакция гораздо глубже. Детское состояние Я алкоголика ищет снисхождения у Родительского состояния Я собеседников. Как правило, он и получает в ответ доброжелательный смешок и снисходительную реплику. Кто-то может, рассмеявшись, сказать: «Да, ты человек пропащий».

Этот смех над чужим несчастьем, так часто встречающийся в жизни Клауд Штейнер называет трансакцией виселицы.

Стр. 387, рис.

АНАЛИЗ ИГР, СЦЕНАРИЕВ И РОЛЕЙ

Психологические игры - наиболее частая форма общественных взаимодействий, состоящих из скрытых трансакций с предсказуемым исходом. Игры имеют три обязательных признака: 1) скрытые мотивы, с помощью которых можно манипулировать партнером по игре; 2) благовидность трансакций в социальном плане;

3) выигрыш - «купоны», являющиеся целью игры. Психологические игры препятствуют честным и искренним отношениям между людьми. Однако люди играют в них, поскольку игры возбуждают внимание, позволяют создавать и поддерживать некий образ в глазах окружающих и, наконец, содержат долгосрочную (или краткосрочную) цель - получение выигрыша. Выигрыш необходим для поддержания психического и соматического равновесия, для снятия напряжения, ухода от психологически трудных ситуаций, сохранения привычного статуса (далее если он жалкий и убогий), получения ожидаемых поощрений.

Понятие «выигрыш» в трансакционном анализе часто в корне отлично от принятого в быту. Выигрышем может быть и очередной, но ожидаемый «втык» от начальства за плохую работу и расхлябанность, и грандиозный семейный скандал, которому предшествовали подготовительные, «целенаправленные» трансакции, и саморазрушительные финалы деструктивных игр - белая горячка и даже самоубийство.., и все ради того, чтобы «заработать» очередной выигрышный купон в игре: «Мне в жизни не везет».

Есть выигрыш сильных: «Я был уверен в успехе дела»;

«Должность, которую я получил, как будто создана для меня»; «Мне в жены нужна была именно такая женщина».

Выигрыши могут быть как этапами, так и финалами игр. Игры, затянувшиеся на многие годы, превращаются в судьбу... Все важные социальные контакты протекают именно как игры. Легкое и ни к чему не обязывающее название «игра» на самом деле подразумевает самые разноплановые отношения между людьми. Игры, в которые играют люди, имеют широчайший диапазон:

от невинных ежечасных игр по мелочам до зловещих и трагических, какими являются войны. Есть множество деструктивных игр, несущих в себе распад и уничтожение. Игры алкоголиков, в которых заложено саморазрушение. Игры убийц, где выигрышем является убийство другого человека. Деструктивные семейные игры, продолжающиеся годами и нередко приводящие к распаду семьи. Игры политиков, когда за социально благовидными целями всенародного блага скрывается выигрыш в виде власти и сопутствующего ей собственного благополучия.

Есть, однако, форма трансакций, которая не может быть названа игрой. Это искренность. Искренность - один из самых глубоких уровней человеческих отношений. Она лишена потребности в получении выигрыша и возникает в редкие моменты полного бескорыстия, нежности, понимания, близости. Истинная искренность, к сожалению, встречается очень редко, поэтому Берн не отводит ей места в трансакционном анализе.

Для того чтобы анализ игр и последний раздел трансакционного анализа - анализ сценария, были понятными, необходимо ввести еще несколько определений.

По представлению о себе, о жизни, по способам реализации своей жизни всех людей можно разделить на Выигрывающих и Проигрывающих. Под термином Выигрывающий не следует понимать человека, который заставляет кого-то проигрывать. Выигрывающий - это человек, способный быть аутентичным (достоверным). Он сознательно разрешает себе быть личностью, реализует свою неповторимую индивидуальность и, не боясь быть независимым, принимает на себя ответственность за собственную судьбу. Аутентичная личность отвергает жизнь в иллюзорном мире представлений о том, какой она могла бы быть, если бы не... Выигрывающий в представлениях о себе исходит из существующих реалий, правильно учитывая собственные достоинства и собственные недостатки. Аутентичный человек не предъявляет претензий к другим людям, не пытается манипулировать ими. Он умеет оставаться самим собой, не стремясь создать приятный, вызывающий или соблазнительный образ, не соответствующий действительности. Выигрывающий не разыгрывает из себя беспомощного и не играет в обвинителя.

Он адекватно реагирует на события, правильно использует свои способности и свое время, не позволяя себе жить ни розовым будущим, ни безмятежным прошлым. При этом он не сбрасывает со счетов свое прошлое и не пренебрегает планами на будущее. Аутентичная личность живет и действует по принципу здесь и теперь, делая своевременные выводы после неизбежных для каждого человека промахов и падений. Выигрывающий свободен от догм и ложных авторитетов, поскольку сам для себя достаточно авторитетен. Он умеет быть искренним и непосредственным, получая удовольствие от работы, природы, еды, секса. Это полнокровные и жизнеспособные люди, которые не ограничиваются только собственными интересами. Состояние общества, положение страдающих и слабых для Выигрывающих часто более важны, чем собственная жизнь. Можно быть Выигрывающим на тюремных нарах и Проигрывающим в президентском дворце.

Проигрывающие, даже преуспевая в жизни, часто говорят о себе как о тревожных, несчастных. Проигрывающие - это безвольные, вечно страдающие, измученные и мучающие других. Они не способны к какой-либо страсти и поэтому нестерпимо скучны. Проигрывающие не умеют жить настоящим. Нескончаемая ностальгия по прошлому, мечты о будущем чуде или волшебном спасении лишают их возможности воспользоваться шансами сегодняшнего дня. Их представления о мире искажены, наполнены непрерывной тревогой, подозрительностью, плохими предчувствиями и претензиями к людям. Почти вся их энергия уходит на сохранение ролей и масок, на сохранение status quo, поскольку продуктивная реализация собственного жизненного пути для них невозможна. Избегая искренних и откровенных отношений. Проигрывающие пытаются манипулировать людьми, накапливая выигрышные купоны. Проигрывающий не способен быть аутентичным и проживает жизнь, являясь кем-то другим, но не самим собой.

Формирование Выигрывающих и Проигрывающих начинается в раннем детстве, когда от полной зависимости ребенок (подросток) пытается перейти к полной независимости, а затем, по мере получения жизненных уроков, с приобретением зрелости - к независимости.

Каким вырастет человек - Выигрывающим или Проигрывающим, во многом определят его детство, система воспитания, окружающие люди. Сенсорный голод грудного младенца, которого целыми днями не берут на руки, недостаток общения, жестокое или пренебрежительное отношение, чувство, что он лишний в семье, точно так же, как и гиперопека, словом, все, что формирует у ребенка необходимость манипулировать людьми, чтобы выжить, превращают в конечном итоге технику манипулирования в стереотип поведения, а в дальнейшем - в образ жизни.

«Игры, - пишет Берн, - можно считать частью более широких и сложных трансакционных ансамблей, называемых сценариями». Сценарий - это жизненный план личности, драма, чаще всего неосознанная, но, как правило, имеющая четкие закономерности сценической драмы: завязку, действие, кульминацию и финал. Сценарий запускается в раннем детстве через трансакции между родителями и ребенком. Семья - это институт, живущий по своим четким установкам, в котором родители передают детям свои представления о жизни, свои жизненные критерии и свой жизненный сценарий. Это могут быть сценарии Неудачников и Победителей, ловчил и безукоризненно честных, хитрецов и простофиль. С детства закладываются и роли, которые в дальнейшем исполняет Ребенок, а потом уже Зрелая Личность в своем жизненном сценарии.

«Поздоровайся с гостями. Прочти им стишок». Дальше возможна роль: «Вот какой замечательный!»

«Она у нас, знаете ли, такая грязнуля...» Возможно пожизненное исполнение роли «Замученная домохозяйка», «Сколько можно тебе объяснять, тупица». Возможна игра «Что вы от меня, дурачка, хотите?» Манипуляторская деятельность будет направлена на поддержание роли дурачка и использование покровителей. Выигрыш - довольно беззаботная жизнь человека, с которого взять нечего.

Предписание - это программа, по которой человек стремится к цели. Закладывается, как правило, в детстве родителями, учителями. Это ответы на вопросы: «Кто ты?»; «На что способен?»; «Каким должен быть?»; «Как этого достичь?»

«Этот парень в жизни не пропадет!» Предписание двояко: 1) будет добиваться своего любыми средствами: взятками, хитростью, нахальством; 2) будет исполнять свой жизненный сценарий, опираясь на самые достойные качества личности: трудолюбие, упорство, честность. Все зависит от родительского образа, давшего воспитание.

Берн утверждает, что предписания усваиваются от родителя противоположного пола, а способ исполнения, образ жизни - от родителя того же пола.

«У этой малышки хороший слух. Она будет певицей». Вполне возможно, что программируется неудачница. Впоследствии, когда выяснится, что ни о какой певческой карьере не может быть и речи из-за полного отсутствия голоса, возможна роль в сценарии «Если бы не...»: «Если бы я не вышла за тебя замуж»; «Если бы в консерваторию не брали только по блату и за деньги» и т. п. Сценарий «Если бы не...» имеет нескончаемое количество вариантов.

Очень часто профессиональные предписания выполняются неукоснительно: «В нашем роду все пахали землю»;

«Она создана быть врачом». Предписания могут касаться семейного уклада и отношения к жизненным ценностям:

«У нас никогда не выносили сор из избы»; «В нашей семье не разводятся»; «Были бы деньги, а любовь придет».

Существуют предписания-заклятия: «Чтоб ты провалился!» Если эта фраза повторяется довольно часто, то предписание может иметь фатальный характер: предписывается жизнь человека с деструктивным поведением (алкоголик, самоубийца, убийца и пр.).

«Ну что ты за уродина!» Девочка, которой часто повторяют это в детстве, при самых благоприятных физических данных не сможет стать привлекательной женщиной.

Ребенок формируется на основании того, как живут родители, что он видит, что он слышит. Когда ребенок слышит на каждом шагу: «Мал еще со старшими спорить», он усваивает: «Лучше не спорить, а делать, что говорят». Если ребенок постоянно слышит: «Как тебе не стыдно?», то закладывается чувство постоянной вины, неуверенности в себе.

Деструктивные предписания усваиваются в детском возрасте как непреложные истины, и потому личность, имеющая сценарий с проклятием, похожа на царевну-лягушку, обреченную судьбой на самое жалкое существование. Проявлениями такой «заколдованности» могут быть «истины»: «Я родился неудачником»; «Такая моя судьба»; «Мне ни в чем и никогда не везет».

Такой «заколдованной» личности необходим «расколдователь», волшебник, снимающий проклятия. Берн определяет этот лечебный прием как разрешение. Одно из самых важных разрешений - разрешение думать самому.

В детстве формируется еще одна очень важная часть мировосприятия - излюбленное чувство. Это доминирующая или, как говорил Берн, основная эмоция, которая, как условный рефлекс, может сохраниться на всю жизнь. После нескольких лет экспериментов, когда ребенок I«пробует» различные эмоции: радость, вину, испуг, обиду, недоумение и т. д., он отбирает те, которые в его семье используются особенно часто. Разыгрывая в психотерапевтической группе, к примеру, ситуацию склоки на Общей кухне коммунальной квартиры, несложно выявить

Излюбленное чувство по высказываниям пациентов: «В нашей семье, естественно, разозлились»; «Мы не спускаемся до уровня кухонных склок»; «Конечно, были в ^чем-то сами виноваты, наверное, надо было с ними объединиться». Характерно, что до занятий в группе каждый из пациентов был уверен, что реагирует на ситуацию единственно возможной эмоцией. И только продемонстрировав разные способы реагирования на одну и ту же ситуацию, когда «злые» разозлятся, «обидчивые» обидятся, «склонные к самообвинению» обвинят себя, а «всегда правые» обвинят других и т. д., у психотерапевта появляется возможность показать пациенту, что его способ реагирования не «единственно возможный», а в нем доминирует излюбленная эмоция, которую он использует в большинстве случаев жизни.

Каждый знает людей вечно раздраженных, вечно угрюмых, вечно придирчивых, вечно веселых, вечно ноющих, вечно неуверенных, вечно довольных и т. д. Напрашивается мысль о психопатиях и акцентуациях характера. Поэтому психотерапевт должен хорошо ориентироваться в этой области психиатрии. Свойство пользоваться излюбленной эмоцией Берн называет трансакционным рэкетом. Валюта трансакционного рэкета - психологические купоны.

Психологические купоны - это архаические чувства, собираемые детским состоянием Я для манипулирования другими и получения выигрыша.

Ребенок, любимым чувством которого было чувство неполноценности, может всю жизнь собирать именно это чувство, или серые купоны, выбирая себе в партнеры для игр, а в дальнейшем - в партнеры по совместным делам людей, которые согласны с этой его установкой и которые не будут предъявлять серьезных требований. Люди, которые в детстве на пренебрежительное к ним отношение и обиды отвечали депрессивной реакцией, впоследствии всю жизнь будут собирать голубые купоны депрессии. Есть коллекционеры красных купонов (чувство гнева, неприязни), коричневых купонов (повышенная раздражительность, подозрительность, склонность к ипохондрическим образованиям), золотых купонов (радость, доброжелательность, искренность).

За собиранием купонов неизменно следует расплата. Человек, собирающий золотые купоны, как правило, ощущает себя в жизни Выигрывающим. В то же время коллекционер голубых купонов, получив последний купон, часто совсем незначительный по сравнению с накопленным капиталом бед и несчастий, кончает жизнь самоубийством. Владелец коричневых купонов проводит жизнь в тусклом одиночестве и прозябании. Он даже самый искренний комплимент из-за повышенной подозрительности может превратить в намеренное оскорбление. Собиратели белых купонов безгрешности тиранят себя своим недостаточным совершенством...

Задача психотерапевта в этих случаях заключается не только в том, чтобы заставить пациента прекратить или изменить игру, но и в том, чтобы отказаться от удовольствия использовать ранее накопленные купоны. Важно, чтобы пациент не просто «простил» все полученные обиды, но полностью отказался от них в новой жизни, если он действительно намерен начать ее всерьез. «Прощение» означает лишь консервирование купонов на определенный срок до того момента, когда новая неприятность заставит его раскупорить тару с купонами и использовать их с новой силой.

Так часто бывает с больными алкоголизмом, которые после длительной ремиссии («закодировался!») получают долгожданный маленький купон обиды или разочарования и, присоединив его к спрятанному капиталу купонов, пускаются в загулы, нередко оканчивающиеся наркологическим стационаром.

Итак, получив «набор» информации (переживания), приняв решение и, заняв определенные психологические позиции, личность готова к исполнению своего жизненного сценария. Но для полноценной жизненной драмы необходимы другие участники, которыми личность могла бы манипулировать.

В качестве примера можно привести довольно распространенный и нестареющий сценарий «Алкоголик». В этом сценарии три действующих лица: Жертва (пациент),

Преследователь (жена) и Спаситель (нарколог или участковый милиционер). В ходе драмы Жертва и Преследователь постоянно меняются ролями.

Итак, вечером Преследователь (пьяный муж) устраивает в семье скандал: «Всех разгоню! Я - глава семьи! Меня все уважают, а ты (жена) меня не понимаешь!» Жена (Жертва) все сносит молча, по опыту зная, что с пьяным мужем разговаривать бесполезно. Она помогает мужу раздеться и укладывает его спать. Утром муж и жена меняются ролями. Жена: «Ты загубил мою жизнь! Ты беспробудный алкоголик! Я от тебя ухожу!» При этом она плачет и собирает в чемодан свои вещи. Муж, страдающий с похмелья, смотрит виноватыми глазами, кается, дает обещание больше не пить. «Я и вчера не хотел пить, вышло случайно, встретил друга, которого не видел несколько лет». Вечером все повторяется снова.

Роль Спасителя отводится наркологу или участковому милиционеру, но иногда милиционеру, например, надоедает спасать алкоголика только увещеваниями и он прибегает к более суровым мерам. В этом случае роль Спасителя меняется на роль Преследователя. Такие деструктивные игры нередко приводят к развалу семьи, но могут длиться и многие годы.

Анализ сценария содержит множество разделов, часть которых лишь конспективно изложена в этой главе. Это трудоемкий процесс, который включает в себя изучение жизни родителей и прародителей, исследование сценарной матрицы - диаграммы предписаний, переданных пациенту от предков, анализ культурного наследования, основных масок, любимых чувств, собираемых купонов и множество других компонентов.

Главными задачами трансакционного аналитика являются реконструкция и создание автономной личности, способной разбираться в компонентах своего Я и расстаться с деструктивными сценариями личности, имеющей мужество выйти из-под власти предрассудков и ложных авторитетов, отказаться от игр и манипулирования людьми.

Цель трансакционного анализа - сформировать у пациента Взрослую этическую позицию, научить его стать Выигрывающим, ответственным за себя, за всех и за все.

Часть 3

Особенности клинической беседы в психотерапии

ОСОБЕННОСТИ ДЕТСКОЙ И ПОДРОСТКОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

ОСОБЕННОСТИ КЛИНИЧЕСКОЙ БЕСЕДЫ В ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Установление контакта с пациентом - один из важнейших этапов работы психотерапевта. Поздоровавшись с пациентом, следует спросить, как его зовут, и представиться. Важно запоминать (и не путать!) имена пациентов. «Помните, что имя человека - это самый сладостный и самый важный для него звук в любом языке» (Д. Карнеги, 1990). Отметьте для себя, как пациент входит, на каком расстоянии от Вас садится (это его «личная дистанция» по отношению к Вам, которая может укорачиваться и удлиняться в ходе терапии). В процессе психотерапии важное значение имеет «подстройка» к тону, громкости и, конечно, темпу речи (отражающему скорость протекания ассоциативных процессов пациента) (Сh. Сitrеnbaum, М. Кing, W/ Соhеn, 1985).

Целесообразно бывает вычленить специфические особенности речи (жаргонизмы, профессиональные обороты, неологизмы) и уяснить для себя их значение. Например, если подросток заявляет: «Вчера завалили мы на флэт (в квартиру) и колес наглотались», ясно, что речь идет отнюдь не о велосипедных колесах, а скорее всего о таблетках психотропного препарата. В процессе беседы можно «возвращать» пациенту отдельные «особенные» слова и фразы (Г. Каплан, Б. Сэдок, 1991) - этим подкрепляется восприятие психотерапевта как внимательного и «понимающего» слушателя. Но перегружать свою речь «жаргонизмами», особенно в беседе с асоциальными подростками, не стоит: принадлежа к иной субкультуре, психотерапевт вряд ли постигнет все «тонкости» постоянно меняющегося «блатного жаргона», а разговор на ломаном либо устаревшем жаргоне настораживает подобных лиц.

Ни в коем случае не следует «копировать» патологические особенности речи пациентов (заикание, дефекты звукопроизношения), навязчивые движения: многие из этих людей имеют психотравмирующий опыт «передразнивания» их окружающими и именно в этом ключе воспринимают подобную «подстройку».

Клиническая беседа обычно начинается с так называемого «открытого вопроса» (например: «Что привело Вас/тебя сюда?») - этим мы избегаем преждевременного установления рамок беседы. Но у детей ответом на подобный вопрос может быть удивленный взгляд, пожимание плечами. Только ребенок побойчее скажет что-нибудь типа: «Моя мама привела меня сюда, чтобы Вы со мной поговорили!». В детском возрасте невербальный компонент общения преобладает над вербальным. Лучшими способами «подстройки» к ребенку будут совместная игра, рисование (особенно полезны проективные рисуночные тесты).

В случаях «недобровольного» обращения (под давлением родителей и других членов семьи, администрации, в ситуации судебной психолого-психиатрической экспертизы и т. п.) можно столкнуться с негативным отношением к беседе, особенно у подростков (А. Е. Личко, 1983). «Беспроигрышных» способов установления контакта в этих случаях не существует. Часто помогает такой прием: в ответ на реплику подростка : «У Вас и так все обо мне написано!» можно ответить: «Да, кое-что мне сообщили, но мне хотелось бы услышать об этом непосредственно от тебя» (или от «Вас», так как некоторые старшие подростки предпочитают такой стиль обращения, как бы подчеркивающий их «взрослость»). В отличие от следователя для психотерапевта важны не столько «протокольные подробности», сколько характерная для пациента манера рассказывать. Даже заведомая ложь пациента может быть полезна для выявления его личностных особенностей.

ОСОБЕННОСТИ ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Нецелесообразно уличать пациента во лжи, противоречиях, непоследовательности, пытаться «с ходу» изменить его убеждения, какими бы странными они нам ни казались. В отношении же бредовых идей следует помнить пословицу, гласящую, что «и 100 мудрецов не переубедят безумного».

Продолжительность первой (диагностической) беседы составляет в среднем 40-50 мин (Г. Каплан, Б. Сэдок, 1991).

Для психотерапевта важно четко структурировать свое рабочее время: ведь затянувшаяся до 3-4 часов клиническая беседа с одним словоохотливым пациентом приведет к срыву всего графика работы и бесцельному ожиданию остальных пациентов, которые могут уйти с чувством обиды и разочарования.

Поэтому за 5-10 мин до окончания консультации можно сказать пациенту: «К сожалению, время нашей сегодняшней беседы подходит к концу. Но, может быть, у Вас остались ко мне вопросы?» или «Проблема, затронутая в ходе нашей беседы, очень сложна. Для того чтобы полностью в ней разобраться, нам потребуется еще одна или несколько встреч». После этого можно согласовать с пациентом время и место следующей консультации или сеанса.

Однако в ходе беседы недопустим и педантизм, при котором «соблюдение расписания» становится самоцелью. При нестандартных ситуациях (особенно при «кризисных состояниях» с наличием суицидальных намерений и т. п.) особенно важно дать пациенту закончить свой рассказ, проявить заинтересованность в его проблеме и наметить хотя бы начальные пути выхода из кризиса.

Глубина «проникновения в прошлое» зависит от того, сколько времени имеется в распоряжении психотерапевта, сколько планируется встреч. Если предполагается долговременная работа, то, как правило, необходим детальный анализ прошлого;

при разовых консультациях и кратковременной психотерапии большее внимание обычно уделяется ситуации «здесь и теперь».

Особенности клинической беседы в психотерапии

Первая беседа с пациентом обычно позволяет составить лишь предварительное заключение о его проблемах - «терапевтическую гипотезу». В ходе второй и последующих бесед происходит получение дополнительной информации о пациенте и тем самым уточнение «гипотезы». Последняя не должна «зашоривать» мышление психотерапевта. На любом этапе психотерапии нужно иметь мужество отказаться от «гипотезы», если она противоречит реальности. В противном случае следует признать, что мы работаем не с пациентом, а с «проекцией» на него наших собственных проблем.

В начале второй беседы полезно узнать у пациента, что он (она) думает о первой встрече, о его (ее) реакции на эту встречу. Можно также сказать: «Часто после того, как человек уходит от врача (психолога), он припоминает еще целый ряд проблем, которые ему хотелось бы обсудить. Есть ли у Вас подобные проблемы?»

(Г. Каплан, Б. Сэдок, 1991, 1998).

Разговаривая с родственниками пациента, следует руководствоваться тремя важными правилами (Г. Каплан, Б. Сэдок, 1991):

психотерапевт должен лично увидеться с пациентом («заочная» психотерапия недопустима);

психотерапевт в ходе работы с пациентом должен общаться с членами его семьи, лишь получив на то его согласие;

психотерапевт обязан соблюдать конфиденциальность беседы, не обманывать доверие пациента ни прямо, ни косвенно.

Единственным исключением из третьего правила могут быть случаи, когда существует опасность для жизни ^ Пациента или кого-либо еще. Если психотерапевт не может добиться от пациента разрешения раскрыть его Суицидальные намерения или одержимость манией убийства, если больной при этом отказывается от госпитализации, необходимо поставить об этом в известность его семью и настаивать на госпитализации.

ОСОБЕННОСТИ ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

ИГРОВАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ Особенности игровой психотерапии

Игровая психотерапия - психотерапевтический метод, основанный на принципах динамики психического развития и направленный на облегчение эмоционального стресса у маленьких детей с помощью разнообразных выразительных и дающих пищу воображению игровых материалов (М. WebЬ, 1991).

Давно признано, что игра занимает значительную часть жизни ребенка. Еще в XVIII в. Жан-Жак Руссо очень верно подметил: чтобы узнать и понять ребенка, необходимо понаблюдать за его игрой. В отличие от взрослых, для которых естественной средой общения является язык, для ребенка естественная среда общения - это игровая деятельность.

Игровая терапия, безусловно, представляет собой трудную психотерапевтическую работу, облеченную в форму игры. Поскольку дети и думают, и ведут себя иначе, чем взрослые, методы работы с ними должны учитывать эту разницу.

Не многие дети с готовностью соглашаются, что «имеют проблемы» (даже если их родители сходят с ума от мучающих детей ночных кошмаров, страхов или от ;

агрессивного поведения своих любимых чад). Обращение к детскому психотерапевту, как правило, - инициатива взрослых (родителей, педагогов и т. д.). Но в его кабинете даже те немногие из детей, которые с самого начала могут признаться в своих страхах и несчастьях, в большинстве случаев не могут вести дискуссию о своих проблемах с кем-то из незнакомых взрослых.

Благожелательный, но неопытный психотерапевт, который задаст ребенку типичный «открытый вопрос», предназначенный для взрослых («Скажи мне, что тебя привело сюда?»), должен приготовиться к удивленному взгляду, пожатию плечами или, в лучшем случае, к ответу: «Моя мама сказала, что Вы хотите поговорить со мной!» Со стороны ребенка это будет вполне искренний ответ.

Игровая психотерапия

психотерапевтом, представьте, насколько тяжело это для детей!.. К счастью, выручают методы игровой психотерапии, которые отвлекают ребенка, дают начальную «приманку» для вовлечения его в лечебную игру и поддерживают привлекательность этой игры в течение всего лечебного процесса.

Наблюдение за игрой ребенка и участие в ней позволяет понять, как он познает мир. Для ребенка игра - серьезное, полное смысла занятие, которое способствует его физическому, психическому и социальному развитию. В относительно безопасной ситуации игры, в состоянии раскованности ребенок позволяет себе опробовать различные способы поведения.

Помимо этого, игра предоставляет в распоряжение ребенка символы, которые заменяют ему слова. Жизненный опыт ребенка гораздо больше того, что он способен выразить словами, поэтому он использует игру, чтобы выразить и ассимилировать свои переживания. Игра для ребенка - это также одна из форм «самотерапии», благодаря которой могут быть отреагированы различные конфликты и неурядицы (N. Webb, 1991; В. Оклендер, 1997).

Краткая история основных направлений игровой психотерапии

Игра начала применяться в детской психотерапии приблизительно с начала 20-х годов XX в. психотерапевтами психоаналитического направления (Анной Фрейд, Мелани Клейн и Герминой Хаг-Гельмут).

Психоаналитики обнаружили, что дети не могут описывать свое беспокойство словами, как это с успехов делают взрослые. Детей в отличие от взрослых, как правило, не интересует исследование собственного прошлого, обсуждение ранних стадий развития; «не работает» ^ них и один из основных методов ортодоксального психоанализа - так называемый метод свободных словесных ассоциаций. Вместо него детские психоаналитик! стали использовать наблюдение за игрой ребенка и использование детских рисунков (А. Фрейд, 1997). Из психоанализа пришли такие важные методики исследования психической сферы ребенка, как тесты «Дом - Дерево - Человек», «Рисунок семьи» и т. д. Второе крупное направление в развитии игровой психотерапии возникло в 30-х годах с появлением работы Дэвида Леви, в которой развивались идеи «терапии отреагирования» -структурированной игровой терапии для работы с детьми, пережившими какое-либо психотравмирующее событие. Леви основывал свой подход на убеждении в том, что игра предоставляет детям возможности отреагирования психических травм (D. Levi, 1939).