Претворите в жизнь виденье счастья

Вскоре по возвращении из тайги я приехал снова в город Геленджик, где должна была проходить читательская конференция по книге. Заместитель главы Краснодарского края по Геленджикскому району повёз меня в лесную школу академика Михаила Петровича Щетинина.

Узенькая щебёнчатая дорога уводила от трассы к лесу, к небольшой, запрятанной меж гор долине. Дорога вскоре заканчивалась, упираясь в необычный двухэтажный дом-терем. Он ещё не был достроен.

Из его оконных проёмов без рам лилась, выводимая детскими голосами, русская народная песня. Этот дом был из лесных видений, но теперь он был абсолютно реальным.

Никому ничего не говоря, я полез через разные стройматериалы, чтобы, всё-таки, своими руками дотронуться до этого дома.

Когда я подходил к нему, увидел, как по приставной лестнице без ­перил ловко спустилась девочка лет ­десяти, подошла к кучке речной гальки, стала выбирать и складывать в жестяную банку из-под селёдки камешки. Когда она снова взбиралась по лестнице, я полез за ней навстречу льющейся, манящей песне.

На втором этаже такие же, как она, и чуть постарше дети брали из коробочки гладкую гальку, прикрепляли её цементным раствором к стене, выкладывая на ней удивительные по красоте узоры. Две девочки мокрыми тряпочками сразу протирали бережно каждый прикреплённый к стене камушек.

Они занимались своим делом увлечённо и пели. Взрослых среди них не было. Потом я узнал, что фундамент и каждый кирпичик этого дома положен детской рукой. И проект дети сами придумали, и оформление каждого уголочка своего дома.

В небольшом городке-школе такой дом не единственный. В этом удивительном месте дети сами строят свои дома, свой город, своё будущее и поют. Здесь десятилетняя девочка способна строить дом, великолепно рисовать, готовить пищу, знать бальные танцы и навыки русского рукопашного боя.

Дети лесной школы знали Анастасию. Они сами рассказывали мне о ней. В этой школе учатся триста детей из разных городов России.

В этой школе за один год осваивают курс математики десятилетней школы, одновременно изучают сразу три языка. Сюда не подбирают вундеркиндов и не делают вундеркиндов, здесь просто дают раскрыться в детях тому, что уже в них имеется.

Школа академика Михаила Петровича Щетинина относится к Министерству образования Российской Федерации, она бесплатная. Школа себя не рекламирует, в ней нет ни одного свободного места, но есть две с половиной тысячи заявлений на вдруг появившееся место.

Трудно подобрать слова, способные отобразить счастьем светящиеся детские лица. Может быть, следующим фактом попробовать? Я поехал в эту школу сразу после состоявшейся в Геленджике читательской конференции. Поехал вместе с небольшой группой читателей, услышавших о предстоящей поездке.

Среди читателей была и удивительный человек Наталья Сергеевна Бондарчук — актриса, кинорежиссёр, член правления Рериховского общества. Она, великолепно разбирающаяся в эзотерике, выступала на конференции, говорила о Рерихах, об эзотерике.

Об Анастасии говорила намного толковее, чем я. С Натальей Сергеевной была её десятилетняя дочь Машенька. После конференции им предстояла поездка на кинофестиваль в город Анапу, где уже находилась любимая бабушка Машеньки, известная актриса Инна Макарова.

Но, как гром, как призыв к прозрению, прозвучали слова Машеньки: «Мамочка, пожалуйста, хоть на три денёчка. Хоть на три! Пока ты будешь на фестивале, сделай так, чтоб я могла остаться в этой школе».

И осталась на три дня изнеженная Машенька в этой школе к величайшему изумлению матери, произнесшей с грустью: «Видно, многое недодаём мы детям своим, что, даже любя, неосознанно обкрадываем их».

С Натальей Сергеевной был кинооператор, он заснял, как дети школы Щетинина рассказывали о своём общении с Анастасией. О своём понимании жизни. Я приведу здесь разговор с детьми, занятыми на строительстве дома-терема. Вопросы детям задавали мы с Натальей Сергеевной.

— Создаётся впечатление, что каждый кирпич вашего дома наполнен большой силы светлой энергией.

— Да, это так, — отвечала нам старшая, рыжеволосая девочка. — Очень много зависит от людей, которые к ним прикасались. Мы всё это делали с любовью, старались своим состоянием привнести в будущее только хорошее, радостное.

— Кто автор проекта этого здания, колонн, рисунков?

— Это наша совместная, общая мысль.

— Значит, все, кто здесь работает, только внешне занимаются каждый своим, а на самом деле — это общая мысль?

— Да, мы собираемся каждый вечер на огоньки, где продумываем, моделируем предстоящий день. Представляем образы, которые будут в нашем доме.

Ещё у нас некоторые учащиеся исполняют роль архитекторов, они конкретизируют, объединяют совместную работу.

— Какой образ присущ помещению, в котором мы с вами сейчас находимся?

— Образ Сварога, Огненного небесного начала. Здесь это можно увидеть по символам, по оберегам камня.

— Среди вас можно выделить начальника, руководителя?

— У нас есть ведущий, но вообще-то здесь работает общая мысль — лава, так мы называем.

— Повторите, мысль — лава?

— Да, состояние, образ, желание.

— У вас все работают с удовольствием, все улыбаются, у всех блестят глаза, всем весело?

— Да, это наша жизнь, потому что мы делаем то, что хотим, то, что можем, то, что любим делать.

— Ты говорила, что каждый камень имеет пульс свой, ритм?

— Да, и он бьётся в один день — один раз.

— У всех камней это так или у некоторых два раза?

— Пульс у всех камней бьётся одинаково.

— Вам не кажется, что ваш дом похож на храм?

— Храм это не форма, это состояние. К примеру, купола, они лишь помогают тебе войти в определённое состояние. Форма лепится чувством. И не случайно к нам пришли формы купола, шатры — устремление в небо, нисходящая Благодать Небесная.

— Этот дом, где каждый камень положен доброй рукой, может исцелять?

— Конечно.

— Всё-таки исцеляет?

— Да, исцеляет.

Я засмотрелся на девочек, выкладывающих на стене горницы орнамент из речной гальки. Девочки, одетые совсем в простенькую, немодную одежду, были красивы какой-то необычной красотой, и я подумал: «Где знакомимся мы со своими будущими жёнами? На танцплощадках, вечеринках, курортах.

Видим своих будущих жён раскрашенными, модными, влекущими своими строй­­ными ножками и другими прелестями фигуры, женимся на всём этом, а потом, когда краска смыта, смотришь, сидит перед тобой кикимора кикиморой, ворчит, внимания к себе требует, любви ответной.

Какое счастье всю жизнь с кикиморой жить, о чём говорить с ней? А она ещё от тебя и материального обеспечения требует. Эх, не повезло. Но, может, сами мы именно таких и достойны? Конечно, таких и достойны. Это надо же такими полными идиотами быть, чтоб на краске, да на ножках длинных жениться!

А кому-то повезёт, кому-то достанутся в жёны вот эти, выкладывающие на стене орнамент девочки. Они и дом красивый построить смогут, и пищу с любовью приготовить, языки разные иностранные знают, мудрые, умные, красивые и без косметики они, когда подрастут, ещё красивее станут.

Конечно, многим захочется такую в жёны взять, но за кого же они согласятся выйти замуж?» Таким и задан был вопрос красавицам в простенькой одежонке.

— Скажите, за кого бы вы вышли замуж, какой должен быть ваш муж? Какими обладать качествами? И не задумываясь, сразу первая девочка ответила:

— Добротой, терпением, и он должен быть человеком, который любит свою Родину. Человеком, который имеет честь и достоинство.

— А что в вашем понимании честь?

— Для меня честь — в одном выражении: я имею честь быть русским.

— А что такое русский человек?

— Это человек, который любит свою Родину. Это, прежде всего, тот, который стоит за неё и никогда не подведёт. Ни в какую минуту, даже самую сложную. Он сам считается частью Руси.

— И ваши дети будут жить для Родины?

— Да!

— И, значит, муж должен с вами это разделять?

— Да!

Ответ второй девочки на вопрос, каким должен быть ваш муж:

— Он должен быть человеком, способным отдавать тепло и Свет другим людям. Если это от него будет исходить, то и окружающим будет хорошо, и нашей семье тоже. Человек, богатый Духом, здоровым Духом, несравним ни с каким богатством.

А самой маленькой девочке во время работы видеокамеры никакого вопроса не задали, я потом её спросил и в ответ услышал:

— Может, все лучшие поженятся, пока я подрастаю, но мой муж всё равно будет очень хорошим, добрым и счастливым, я его сама сделаю таким, я помогу ему, как Анастасия.

И я увидел, понял, Анастасия делится своими способностями с детьми. Почему с детьми школы Щетинина? Потому что академик Михаил Петрович Щетинин — сам великий маг, создавший и продолжающий создавать Пространство Любви, и оно будет увеличиваться.

Сейчас ещё маленькие русокосые Анастасии. Но они подрастут! Пойдут по Земле, создавая такие же оазисы, пока не заполнят ими Землю всю.

Когда я стоял в горнице второго этажа необыкновенного дома-терема, разглядывал орнамент и рисунки, сделанные детскими руками, но похожие на шедевры великих мастеров, возникло ощущение, что нахожусь в самом великом, светлом и добром храме на Земле.

Это, наверное, от того, что дом, каждый мил­лиметр которого с любовью обласкан детской рукой, неизмеримо больше наполнен светлой энергией, чем некоторые храмы.

И подумалось тогда. Вот восстановим мы разрушенные храмы и монастыри, используя современную технику и железобетонные технологии, не так уж сложно это сделать, потом придём в эти храмы с чувством исполненного долга и станем просить: «Господи, благослови». Но не получим благословения.

Потому что в это время внимание Бога будет посвящено детям, строящим необыкновенный дом-храм. И будет переживать Он, что кончается у детей цемент, что кирпича и досточек для пола не хватает. И с любовью будет благословлять Бог каждого, кто поможет им.

И я не удержался от искушения показать эти маленькие росточки. Не удержался, чего и опасалась Анастасия. А произошло вот что. Я шёл по дорожке мимо стоящих на улице кухонных столов, за которыми работали дети, и вдруг ощутил на себе мягкое тепло, словно тепловой рефлектор кто-то направил на меня.

Ощущение тепла было похожим на то, которое исходит от Анастасии, когда она смотрит, сконцентрировав свой взгляд. Только в этот раз оно было совсем слабеньким, но я остановился и посмотрел в сторону, откуда оно исходило.

Одиннадцатилетняя девочка сидела за крайним столом и перебирала от сора рис, смотрела на меня и улыбалась. Я подсел к её столу. От близости взгляда горящих голубым светом глаз стало ещё теплее, и спросил:

— Как тебя зовут?

— Здравствуйте. Меня зовут Настей.

— Ты, значит, можешь обогревать своим взглядом, как Анастасия это делает?

— Вы почувствовали?

— Да.

Маленькая Настенька не в полной мере, но обладала способностью Анастасии согревать тело своим взглядом. Подошла и села за стол Наталья Сергеевна Бондарчук, кинооператор включил камеру. Ничуть не смущаясь и не прекращая свою работу, Настенька стала отвечать на вопросы.

— Откуда вы берёте знания, способности?

— От звёзд.

— Что ты поняла, общаясь с сибирской Анастасией?

— Очень важно понимать и любить свою Родину.

— Почему это очень важно?

— Потому что Родина — это то, что сотворили наши далёкие и близкие родители.

— Кто твои родители? Где работает твой отец?

— Мой папа — учитель. В школе, где он преподаёт, тоже хорошо, но здесь лучше.

— Вы живёте здесь единой, дружной, счастливой семьёй. Вы забываете своих родителей?

— Наоборот. Мы больше и больше любим своих родителей, посылаем им добрые мысли, чтобы и им было хорошо.

Работала кинокамера, и мне очень захотелось, чтобы Настенька показала скептикам, что такое обогревающий взгляд. Я попросил её:

— Настенька, покажи многим людям, как можно обогревать взглядом. Вот камера, посмотри в объектив, обогрей всех, кто будет смотреть.

— Всех сразу очень трудно. У меня может не получиться.

Но я продолжал настаивать. Повторил просьбу. И с Настенькой стало происходить в точности то же самое, что с Анастасией в лесу, когда она силой воли своей, на расстоянии, с помощью своего Луча спасала мужчину и женщину от истязаний бандитов. Я описывал эту сцену в первой книге. Сначала Анастасия пояснила:

— Это не в моих силах, это уже как бы запрограммировано раньше, не мной, я не могу вмешиваться напрямую. Они сейчас сильнее.

И всё же при настойчивом повторении просьбы она выполнила её. Выполнила, зная при этом, что может погибнуть.

И маленькая Настенька после настойчивого повторения просьбы стала пытаться её выполнить. Она два раза подряд, не выдыхая, втянула в себя воздух, закрыла глаза на некоторое время, потом спокойно стала смотреть в объектив камеры. Замер заворожённый оператор.

И вдруг, Наталья Сергеевна Бондарчук, сорвав с себя платок, закрыла им Настеньку. Она первая заметила, как начало вибрировать её тело и появилась бледность на лице. Я понял: повторять просьбу не следовало. И не стоило тратить энергию на неверящих. Это лишь усилит злобные противостояния в них.

Приехавшие взрослые люди не могли сдержать желание дотронуться до детей. Они трогали, обнимали их, гладили, словно котят. И зачем я привёз с собой целую группу этих взрослых людей?

Ведь знал же, что в эту школу приезжает много разных комиссий, делегаций разного уровня, просто отдельные люди приезжают посмотреть, потешить своё любопытство, прикоснуться к исходящей от её обитателей Благодати. И прикасаются, и берут, ничего при этом не привнося от себя.

И, может быть, права Анастасия, говоря: «Пытаясь взять святого места Благодать, подумай, что ему ты от себя оставить можешь. И если Свет не научился источать, зачем же брать и хоронить в себе, словно в могиле». Я тоже оказался в этой школе из любопытства.

Благодаря Анастасии принял меня академик Михаил Петрович Щетинин, и стол ещё накрыли дети, яствами уставленный, и всех, приехавших со мной, кормили. Не только пищу со стола мы брали здесь.

Огонь живых глазёнок детских неизмеримо большее дарил, а что взамен им мы? Как покровители погладим по головке? Так, раздосадованный на себя, от группы прибывшей уйдя в сторонку, один стоял и думал. Вдруг подошли и встали рядом уже знакомые мне Лена и Настенька.

— Вы расслабьтесь, — тихо сказала Настенька.— Взрослые всегда так. Погладить им хочется, обнять. Думают, что главное обнять. А Вы с самого утра сегодня всё нервничаете. Пойдёмте с нами на полянку, мы вам об Анастасии расскажем. Я знаю, в каком она сейчас пространстве.

Когда мы пришли на полянку, кинооператор, присоединившийся к нам, попросил меня:

— Давай попробуем взять ещё интервью у девочек. Отличные кадры ­должны получиться, смотри, какой прекрасный пейзаж, и никто не мешает.

— Может, не надо? Наверное, замучили их уже расспросами всякими.

— Но с тобой они всё равно с удовольствием будут говорить. Посетителей, журналистов в эту школу не с удовольствием пускают. А нам такая уникальная возможность представилась. Жалко упускать. Пойми меня, как профессионала.

Я взял в руки микрофон и говорю девочкам:

— Интервью у вас взять надо. Я сейчас вам вопросы задавать буду, а вы отвечать на них, не возражаете?

— Если вам нужно, задавайте вопросы, — ответила Лена, а Настенька добавила: — Конечно, конечно, мы будем отвечать.

Девочки встали рядышком, поправили свои длинные русые косы и стали внимательно смотреть мне в глаза в ожидании вопроса.

После двух банальных вопросов я замолчал, вдруг осознав, что подобные банальные, стандартные вопросы им задают все приезжающие взрослые, и члены всевозможных комиссий, и журналисты, а они способны ответить на вопросы по такой теме, о которой не каждому, жизнь прожившему, взрослому человеку доводилось думать. Прав оказался казачий атаман, сказав:

— Мой сын всего три месяца в этой школе проучился, а я уже чувствую, что самому срочно что-то познавать нужно, иначе глупым рядом с ним буду выглядеть.

Да и вообще, все мы не унижаем ли детей своих глупыми вопросами, заведомо внушая тем самым детям своим, что они на большее не способны? Я стоял перед девочками с микрофоном и молчал, и видел по их лицам, что они переживали за меня видя, что растерялся и не знаю, о чём говорить с ними. Тогда и признался им честно:

— Не знаю я, о чём говорить с вами, какой вопрос задать.

И тут сложилась совсем уж комичная ситуация. Стоим мы с кинооператором, два взрослых мужика, а перед нами две малышки, энергично поддерживая друг друга, не задумавшись даже на секунду, быстро объясняют нам, как надо брать интервью, как разговаривать с другим человеком:

— Вы расслабьтесь, надо уметь расслабляться. Главное, искренне говорить. Говорить о том нужно, что волнует вас.

— О нас не думайте. О другом человеке нужно думать, когда с ним разговариваешь, но вы не думайте о нас, раз трудно вам. Расслабьтесь.

— Вы свои вопросы сердцем нам задайте, ответить сможем мы, не думайте о нас.

— Пока не можете, давайте сами мы вам что-нибудь расскажем...

Они шли по полянке, улыбаясь, трогали травинки и говорили. Глубина их познаний мирозданья, исходящая от Души чистота, добротой светящиеся глаза погружали в состояние покоя и уверенности.

Кинооператор снимал издалека, не мельтеша сменой планов. Впоследствии не раз просматривал я подаренную Натальей Сергеевной видеокассету. Смотрел, как идут по полянке маленькие русокосые белые магини. Они подрастут! Их в этой школе триста.

Я пишу об этой школе не для того, чтобы кому-то что-то доказывать, а для того, чтобы порадовать сердца тех, кто читал, почувствовал и понял Анастасию.

Если кого-то раздражает, что и как я излагаю, так вы не читайте. Критики я получил уже предостаточно, и за стиль изложения, и за грамматические ошибки, и за якобы меркантильный вымысел.

Но, всё равно сейчас следующую книжку пишу, лучше постарайтесь её не читать, события в ней покруче, чем в предыдущих книжках, и стиль изложения ненамного улучшается. Совсем вы можете разнервничаться.

Академик Щетинин

Кто он? Мы привыкли характеризовать человека, излагая его биографию, послужной список, звания. Но в данном случае, всё это делать бессмысленно. В Библии сказано: «...по плодам их узнаете их».

Плоды Академика Щетинина — счастьем светящиеся детские лица и лица родителей детей, обучающихся в его школе. Так, кто он тогда?

Наталья Сергеевна Бондарчук не только заслуженная артистка России, она и член правления Международного центра Рерихов (неправительственной организации ООН), сказала:

— Я общалась со многими известными проповедниками и учителями разных стран мира, но нигде не была поражена до такой степени, как здесь. Возможно, здесь мы соприкоснулись с великим Ведуном. Ведуном не потому, что он знает древние Веды, ему известно то, что многим из нас неведомо.

Я тоже хотел бы высказать своё впечатление от встреч с Михаилом Петровичем Щетининым, но я не специалист в области образования и мои определения будут неверны, потому и постараюсь без искажений передать то, что говорил он сам.

Наталья Сергеевна, её кинооператор, Михаил Петрович и я шли по коридору школы. В холле, не отделённом от коридора стеной, вокруг расставленных столов сидели дети разных возрастов, все они были увлечены каким-то непонятным делом, ни мы, ни камера кинооператора их не отвлекли.

Некоторые из сидящих за столами детей иногда вставали, куда-то выходили, возвращались снова. Иногда подходили к висящим на стене стендам с цифрами или просто могли задумчиво прохаживаться по комнате, некоторые разговаривали между собой, что-то доказывали, поясняли друг другу.

— Михаил Петрович, что здесь происходит? — спросила Наталья Сергеевна.

— Здесь вы видите в основном попытку встретиться. Если встреча произойдёт, дети смогут освоить курс математики десятилетней школы не более чем за год. Такая стоит задача. Это случится с теми, кто сможет встретиться с владеющими подобными знаниями, насколько их отношения будут открытыми.

Их полевые структуры смогут считывать информацию друг друга. Известное наблюдение в народе — любовь с первого взгляда, когда любящие понимают друг друга с полуслова. Ты ещё не сказал, а он уж понял.

Вы видите, что здесь делается всё, чтобы дети были вольны, свободны. Здесь они смогут спокойно задавать ­любые вопросы, подниматься, входить. Важно сохранить отношения.

Очень важно, чтоб ребёнок работал на отношения. И тот, кто организует процесс, — также. Потому, мы снимаем тормоза, как видите, мы не акцентируем внимания на возраст.

Здесь рядом с пятнадцатилетним Иваном Александровичем сидит десятилетняя Маша. Также здесь находится студент университета Сергей Александрович, правда, в этом году он заканчивает университет.

— А сколько же лет студенту, заканчивающему университет?

— Сергею Александровичу в этом году будет восемнадцать.

— И он оканчивает университет в семнадцать лет?

— Семнадцать ему в этом колене, мы, вообще, понятие возраста стремимся не употреблять. Это очень важно. Обратите внимание, здесь учителя, как бы, сливаются с учениками. Правда, это группа особая.

Находятся здесь те, кто не смог принимать участия в строительстве дома. И перед ними стоит задача — освоить курс математики десятилетней школы, чтобы потом передать свои знания работающим сейчас на строительстве. И это произойдёт. Потому что у них зарождается система взаимосогласованных элементов интеграции.

Нашей родовой памяти известно устройство космоса и способы жизни в ­космическом пространстве. Поэтому, очень важно не допустить мысли, что они что-то не знают. Если кто-то из объясняющих допустит себе такую мысль, его ученики и будут не знать.

Основное для объясняющего — вступить с учеником в отношение по решению задач, тогда обучение пойдёт само собой. Чтобы не сконцентрировать внимания на обучении, на запоминании. Не допускать мысли, что кто-то учит. Сотрудничая, они перестают чувствовать, кто из них ученик, кто учитель.

В процессе решения задач обретаются необходимые знания, а фактически воспоминание о забытом. Это рефлекторная дуга, помните, у Павлова — стимул реакции. Если есть необходимость — я решаю.

Очень важно, чтобы то, что делают они, имело непосредственное отношение к окружающим людям. И они сейчас учатся не для себя, это очень важно.

Они сейчас озадачены тем, чтобы передать освоенное другим. Не оценка для них важна. Они понимают, что через ­несколько дней должны будут всё объяснить другим.

Им поручено начало учебного процесса. У каждого определена группа. Он наблюдает, как работают на стройке те, кому он должен передать свои знания, и беспокоится о том, чтобы его группа не отстала от других.

Большое значение имеет мотив — служение другому. И если они чему-то учатся, то это понимать Душу, стремления, мысли другого человека. Не математика здесь важна, а человек, постигающий математику.

Не математика ради самой себя, а математика ради движения к Истине. И чем масштабней мотив — «ради чего», — тем успешнее процесс продвижения в область знаний.

Важно быть в атмосфере искренности, не должно быть обид, раздражений. Слово «не так» вообще отсутствует. В древнерусском языке нет остановки движения, нет плохих слов. Древние люди любых народов не обозначают плохим словом никакое явление.

Оно не существует — на нём не надо фиксироваться. Нехорошего не существует. Если Вы зашли в тупик, то слова по поводу выхода из тупика обозначают: направо повернуться, налево, подняться вверх, как бы, подсказка, куда идти, а не фиксация — «стоишь неправильно».

Сегодня кощунствуют русофобы, говоря: «высказаться по-русски», подразумевая под этим нецензурные выражения, — это нерусское. У Кобзева очень точное выражение этой мысли:

У наших предков, у славян,

меж дел великого значенья

всегда к реченьям и словам

было особое почтенье.

Это точно. Потому у тех, кто работает с ними, словесный ряд должен быть глубоким, исключающим случайные слова, отвлекающие Мысль. Большое значение имеют слова, согретые чувством.

Истина, наследие — это духовное. Необходимо ребёнка вписать в естественный космический процесс — вечного самовоспроизводства.

Тогда ты подарил ребёнку вечность, радость жизни, действительное существование. Не мнимые формы: вот я, мол, сын, купил тебе рубашку, брюки, туфли... — теперь я могу умереть. А что же ты дал своему сыну? Ведь твои подарки всего лишь на один сезон!

Если бы ты отдал сыну своё достойное имя, свою честь, своё дело, друзей своих, народ процветающий. Когда ты ему дал понимание Истины существования и мудрой жизни, вот тогда ты можешь сказать:

«Сын, я дал тебе ­самое главное, ты будешь счастлив. Ты ­будешь покупать рубашки и строить дома, ты теперь знаешь, как это делается».

Слушая высказывания академика Щетинина, наблюдая его взаимоотношения с детьми, я отмечал, что они схожи с тем, что говорила о детях Анастасия, и удивлялся: «Каким образом могут так одинаково или почти одинаково мыслить одинокая отшельница сибирской тайги и этот седой академик?

Почему он вообще со мной разговаривает? Почему принял так тепло, стол накрыл, накормил? По школе водит, всё показывает. Почему? Кто я такой для педагогики? Никто. Бывший троечник. Ну, конечно же, снова она как-то постаралась».

Конечно же, я попал в школу академика Щетинина, благодаря только Анастасии. Но о ней мы со Щетининым не разговаривали. Говорили на разные житейские темы, в каждый мой приезд ходили смотреть, как продвигается строительство необыкновенного дома-храма. О книжке он сказал коротко: «Это очень точная книга» — и всё.

А через несколько дней, после того как побывал я в школе с группой приехавших на конференцию людей, показывал им Настеньку и просил, чтобы она своим взглядом обогрела всех, произошло следующее. Мы шли с Михаилом Петровичем по коридору школы, я искал её глазами. Искал, как все интуитивно ищут то, что источает Свет.

— Потухла Настенька, — вдруг произнёс Щетинин, — пытаюсь теперь восстановить её силы. Получается, но с трудом. Время потребуется на восстановление.

— Как потухла? Почему? Она же сильная. Что произошло?

— Да, она сильная. Но и выплеск эмоциональный с её стороны был очень сильным.

Я стоял в кабинете Щетинина злой и раздосадованный на самого себя. Ну, зачем?! Кому или чему в угоду стал доказывать? Доказывать, несмотря на слова Анастасии: «Ни плоть моя, ни чудеса, на публику творимы, в неверящих свет веры не вольют... они лишь раздражение увеличат в тех, кому не нравится не их мировоззренье».

«Всё! Хватит, — думал я,— доказывать не буду больше и писать не буду. Хватит. Дописался». Я думал про себя, но вдруг сказал Щетинин:

— Писать не нужно прекращать, Владимир. — Потом он подошёл ко мне, положил руку на плечо и, глядя в глаза, стал голосом вдруг выводить мелодию. Седой академик брал высокие ноты, но более удивительным было то, что он выводил мелодию, похожую на ту, которую пела в тайге Анастасия.

Направляясь к выходу из школы, я всё же увидел в холле, где сновали дети, сидящую на стуле Настеньку и подошёл к ней. Она встала, подняла голову и чуть усталые глаза через мгновение заполыхали, даря Свет и тепло.

Я понимал сейчас: она отдаёт свою энергию и тепло и отдаст всё, без остатка отдаст, чтобы помочь той, другой, сибирской Анастасии, её мечте. Ставшей теперь их общей мечтой.

Да что же это творится такое? В чём сила той мечты? Зачем они?.. С полной самоотдачей... И этот детский взгляд... Хватит ли одной жизни, чтобы стать, хоть частично, достойным такого взгляда? Вслух ей сказал:

— Ну, здравствуй, Настенька. — А про себя: «Не надо, Настенька. Спасибо. Прости меня...»

— Я провожу вас. Мы с Леной проводим вас до машины.

Пока машина не свернула на повороте, я смотрел на маленькие и всё уменьшающиеся фигурки, стоящие в начале дороги у дома-терема под фонарём. Они не махали руками, прощаясь. Каждая держала одну руку поднятой вверх, ладонь — направленной в сторону удаляющейся машины.

Я знал, мне Щетинин ещё раньше пояснил. Этот жест обозначает: «Мы направляем тебе свои Лучики добра, пусть они будут с тобой, где бы ты ни был». И снова всё обжигающая мысль: «Что нужно сотворить, как стать таким, чтоб быть ваших Лучей достойным?»