Глава 3. современные исследования 2 страница

Одна из таких иллюзий состоит в том, что мы считаем, что обладаем индивидуальностью и целостностью. Говоря о себе, мы говорим «Я» и считаем, что есть какое-то «Я», обладающее непрерывностью и отвечающее за наши действия. Однако такого «Я» нет. Вместо этого есть поток различных быстро меняющихся «Я» — примерно каждые три секунды появляется другое. Мы можем поддерживать иллюзию того, что обладаем целостностью, потому что изо дня в день у нас одно и то же тело, одно и то же имя, одни и те же привычки. У нас могут быть различное настроение, различные желания, аппетиты, различные цели, но должно же быть что-то такое, что объединяет все это вместе, — так мы думаем, если вообще об этом думаем.

Согласно учению Гурджиева, мы не более чем машины «стимул-ответ». «Машинами мы рождаемся и машинами умираем», — говорил он[3]. В обычном состоянии человек — это не более чем автомат, реагирующий на происходящее вокруг него, но не обладающий контролем над этими реакциями. Такое существо не обладает целостностью, так как только реагирует на переживания и впечатления, встречающиеся ему на пути.

У нас не только нет этой воображаемой целостности, но по этой же причине мы также не обладаем способностью что-то делать. Та идея, что мы можем что-то «делать», что мы можем принимать решения, составлять планы, ставить цели и достигать их — это одна из самых любимых наших иллюзий. Согласно Гурджиеву, мы только замысловато устроенные и запрограммированные роботы с определенными функциями. Когда на одну из наших кнопок нажимают, функция активизируется, и мы делаем то, что запрограммированы делать. Если в тостер положить кусок хлеба и включить его, спираль разогревается и жарит хлеб. Если друг говорит нам, что мы хорошо выглядим, спираль разогревается, начинает слегка светиться в солнечном сплетении, и мы ощущаем тепло и комфорт. И в том и в другом случае это просто реакция машины на определенный стимул. Мы делаем то же самое, что и тостер.

Конечно, мы гораздо сложнее тостера. У нас больше функций, и мы отвечаем на гораздо более разнообразные стимулы. Мы так хорошо сконструированы, что можем заниматься очень сложными видами деятельности «во сне», в то время как нам «снится», что мы бодрствуем и в самом деле решаем делать то, что «делаем». Мы думаем, что обладаем волей и можем определять наши будущие дела.

Еще один воображаемый атрибут, который мы себе приписываем, — это сознание. Если только мы не лежим на кровати, полностью отключившись от всего вокруг, то мы считаем, что мы бодрствуем и знаем, что происходит. По сути дела, однако, люди очень редко замечают, что происходит вокруг. Они или полностью поглощены одной небольшой частью их окружения, если читают газету или беседуют с кем-то, или точно так же погружены в свой внутренний мир, думая о чем-то, что они прочитали в газете утром, или вспоминая вчерашнюю беседу с приятелем. Вовне ли или вовнутрь направлено осознание, оно неполное и затуманенное.

Ирония нашего положения состоит в том, что та ложь, которую мы говорим себе о том, в каком состоянии мы находимся, — и мешает нам достичь тех качеств, которыми, как мы считаем, мы уже обладаем. Пока нас удовлетворяют «сны» и выдумки, касающиеся нашей жизни, мы не станем делать усилий, чтобы действительно жить полной жизнью. Если мы думаем, что сознательны, мы не станем стараться проснуться. Если мы считаем, что целостны, то мы даже не заметим хаотического перемещения наших «Я», которые бесцельно водят нас по кругу. Если мы уверены, что обладаем волей, что мы можем добиться всего, чего захотим, то нет причины делать более серьезные усилия, необходимые, чтобы на самом деле развить волю.

Гурджиев пользовался такой метафорой; мы обладаем прекрасным домом, но живем только в подвале и на кухне. Мы не осознаем, что в доме есть другие помещения. Там есть прекрасно обставленные комнаты с чудесной мебелью, которые мы никогда не видели. Мы живем в убожестве нижних уровней, никогда не выглядывая за дверь кухни. Нам по праву рождения принадлежит дворец, лучший, чем у царя или императора, но мы живем, как слуги при посудомоечной.

Для человеческих существ возможны четыре состояния сознания, но большинство испытывает только два низших. Каждое из этих состояний прибавляется к более Низкому, как дом строится начиная с фундамента — второй этаж на первом и так далее. Низшее состояние сознания называется первым состоянием; мы его называем обычным физическим сном. Второе состояние — это, по сути дела, тот сон наяву, в котором мы встаем с кровати, одеваемся, едим/работаем, пишем книги, строим мосты, воюем, занимаемся благотворительностью и выполняем все дела в мире, полагая, что находимся в сознании и что никакого другого состояния и быть не может. Третье состояние сознания отличается от второго так же, как второе отличается от первого. В третьем состоянии мы можем знать истину о самих себе и в каких условиях мы находимся. Мы осознаем окружающее и самих себя в этом окружении. Мы вспоминаем себя. Этот термин — «самовоспоминание» — является очень важной концепцией — по сути дела, центральной концепцией данной системы. Успенский подчеркивал, что все наши проблемы возникают потому, что мы себя не помним. Даже когда мы сознаем наше окружение, где и с кем мы находимся, — себя мы не помним, не помним, что мы здесь.

У большинства людей в течение жизни бывают краткие моменты третьего сознания, но они не узнают его, не ценят и не понимают, какие возможности оно может дать. Третье состояние может быть пробуждено опасностью, сильным страданием, внезапным шоком и иногда великой красотой. Зачастую оно может появиться в новой, незнакомой обстановке. Человек внезапно осознает не только окружающее, но и себя в новой обстановке. Будто бы туман рассеивается, и все становится ясным.

Выше этого состояния есть еще одно. Четвертое состояние сознания — это состояние, в котором может быть познана объективная истина. Как ни парадоксально, но информации об этом высшем состоянии, вероятно, больше, чем о третьем, которое должно ему предшествовать. Религиозная литература, рассказы о мистических видениях описывают реальность, находящуюся по ту сторону от того, что дает нам повседневная жизнь. Но только при постоянном осознании повседневной жизни такой, какой она является на самом деле, в противоположность тому, какой мы ее себе представляем, — у нас может появиться какой-то шанс проникнуть в эту высшую реальность.

Работа Гурджиева состоит из упражнений, предназначенных для того, чтобы помочь ученику непосредственно работать над повышением уровня своего сознания. Наша механичность, наш сон — это хорошо сконструированная тюрьма, в которую мы заключены. Осознав однажды, что мы в тюрьме, мы можем захотеть сбежать. Конечно, не каждый хочет сбежать. Некоторые могут быть удовлетворены, сделав тюрьму как можно более комфортабельной, подкупив стражу, чтобы получить телевизор и видеомагнитофон, иметь пиццу, и купив более комфортабельный матрас и большие подушки. Это целиком их право.

Но для тех, кто хочет сбежать и понять, какой образ жизни возможен вне тюрьмы, в запасе огромное количество работы. Природа доводит развитие человеческих существ только до определенного уровня. Развитие выше этой точки оставлено на усилия того человека, который хочет достичь высшего уровня бытия. Разломать тюрьму, собрать инструменты, прорыть тоннель к свету — все это требует помощи от тех, кто сбежал ранее, то есть людей, достигших сознания и всего, что оно включает в себя, а также тех, кто тоже пытается сбежать. Из-за прочности и надежности тюрьмы — глубины и крепости нашего сна — поистине невозможно бежать в одиночку. Но группа людей, работающих вместе, может стараться держать друг друга пробужденными, может вести подкоп по очереди, может делиться инструментами и иметь удачу. Человек снаружи, тот, кто уже сбежал, необходим для этого усилия. Работа не приведет к успеху без руководства сознательного учителя.

Инструменты, врученные заключенным, до определенной степени зависят от опыта конкретного учителя. Учитель должен работать из своего собственного бытия. Если он достиг сознания, это подразумевает, что он имеет уникальную индивидуальность, он больше не является машиной стимул-реакция. Он не будет копировать методы другого. Один из способов, использовавшихся Гурджиевым для увеличения уровня сознания студентов, — это танцы и движения, которые он взял из суфийских и буддистских традиций. Эти движения не могут быть выполнены механически, и необходимо постоянное непрерывное внимание, чтобы выполнить их правильно. Как только студент теряет контроль над своим вниманием, это становится очевидным для него самого и для всех остальных участников.

Успенский и его непосредственное окружение использовали лекции, вопросы и ответы, чтобы исследовать умственные процессы и наблюдения, сделанные ими. Родни Коллин использовал другие методы, совместив принципы Четвертого Пути с идеями благотворительного служения и католической религии. Другие учителя также использовали другие формы для того, чтобы помочь своим студентам повышать уровень сознания. Но какая бы форма ни была, ее причиной является увеличение сознания. Когда форма начинает использоваться ради нее самой, как если бы смысл был в сохранении самой формы, тогда очень вероятно, что организация больше не является школой Четвертого Пути в том смысле, который вкладывали в это понятие Гурджиев и Успенский, она становится обычным человеческим учреждением.

Хотя инструменты, формы и методы, используемые одним сознательным учителем, могут сильно отличаться от тех, которые использует другой, есть определенные характеристики Четвертого Пути, которые вряд ли будут сильно отличаться. Какой бы ни была форма, она будет требовать контролируемого внимания. Студент, начинающий работать над собой, не имеет многого на пути сознания, но у него есть некоторая способность контролировать внимание (если бы ее не было, он не был бы способен продолжать и отклонился бы и потратил свое время и энергию на что-то другое). Это начало.

Внимание обычного человека, который не пытается его контролировать, течет в одном направлении. Внимание или идет вовне к какому-то объекту или человеку во внешнем мире, или оно направляется внутрь на собственные мысли и чувства. Это естественное состояние человеческих существ, состояние сна на ходу, называемое «отождествлением». Этот термин означает, что нет различения между самим человеком и объектом, мыслью или эмоцией, которые владеют его вниманием. Он перестает существовать и целиком превращается в слова газеты, решение о том, что бы такое приготовить на обед, слова, которые он говорит другу. Основной метод, которым учитель помогает своим студентам развиваться, — это разделенное внимание. Это означает, что студент старается удерживать свое внимание от превращения в один поток. Внимание разделено между двумя или больше вещами сразу. Студент может совершать замысловатое танцевальное движение, и в то же самое время он наблюдает себя старающегося выполнить это движение. Студент может пытаться понять одну из диаграмм в книге Успенского, и в то же самое время он старается быть осведомленным о себе, держащим книгу, сидящим за столом с кружкой чая перед собой. Другими словами, какой бы ни была деятельность, студент одновременно старается выполнять ее и наблюдать себя, делающим ее.

Система называется «Четвертым Путем» именно благодаря этим методам и тому факту, что они могут быть применены в любом месте и в любое время. Три традиционных пути духовного развития требуют, чтобы их последователи удалились от повседневной жизни мира, от работы, семьи, привычек, развлечений, от всего, что прежде составляло их жизнь. Путь Йоги, например, требует дисциплинирования разума, религиозный путь требует контроля эмоций в усилии обрести постоянное отношение благодарного смирения. Это также типично для обстановки монастыря. Путь Факира тоже требует контроля, на этот раз — контроля над телом, так как человек претерпевает физическое страдание. Три традиционных пути, поскольку они работают над разумом, эмоциями и телом, требуют контроля внимания и могут вести к высшим уровням сознания. Четвертый Путь с самого начала концентрируется на развитии сознания. Так как усилие по разделению внимания может быть сделано независимо от выполняемой деятельности, то для студента Четвертого Пути нет необходимости уходить от мира. Он может наблюдать себя, что бы он ни делал: обедает ли он со своей женой и детьми, программирует ли компьютер, стрижет ли газон, смотрит ли кино. Есть ли у него внутренняя дисциплина, делая все это, это другой вопрос.

Этот аспект работы Гурджиева, самонаблюдение, самовоспоминание является, как упоминалось выше, ядром системы. Эти идеи могут быть проверены только через самонаблюдение. Но как только студент начинает стараться контролировать свое внимание, становится очевидно, насколько это трудно. Как только делается наблюдение, внутренние голоса тут же начинают комментировать его, и наблюдение прекращается. Например, человек читает утреннюю газету на кухне перед тем, как пойти на работу. Он старается разделять свое внимание. Перевернув страницу и поправив бумагу, он поднимает левую руку к лицу и поправляет очки на носу. Внезапно перед ним появляется образ его отца, читающего газету. Он вспоминает, что его отец делал точно то же самое движение, поправляя очки, когда они сползали. Затем он вспоминает недавнюю статью о поведении, где говорится, что все человеческие движение выучены подражанием. Газета, стол, за которым он сидит, комната, в которой он находится, — все это исчезает из его осведомленности, так как он погружается в ассоциативный сон, начавшийся из его наблюдения простого жеста, который он прежде не осознавал. Поскольку длительное наблюдение очень сложно, у нас было бы мало шансов собрать вместе из кусочков наше мимолетное восприятие реальности в связанное целое без посторонней помощи.

Помощь системы Четвертого Пути дает нам серии схем и описаний того сорта существ, которым мы являемся. Важно помнить, что эти описания — будь то диаграммы, объяснения, сложные таблицы чисел или метафоры — не предназначены для формирования веры в систему. Конечно же, верить намного легче, чем наблюдать. Но использовать систему таким образом — значит просто ввести ее в свои сны, не используя ее для пробуждения. С другой стороны, эти объяснения того, чем является человеческая машина, могут помочь наблюдателю классифицировать и организовать свои наблюдения. Я помню анатомирование лягушки в биологической лаборатории. У меня была диаграмма лягушки в моей книге по биологии, и эта книга была раскрыта на лабораторном столе рядом с лягушкой.

Внутри моя лягушка не очень-то походила на диаграмму. Я запуталась. Постепенно, однако, я нашла систему кровообращения лягушки. Она была перемешана и скрыта в мускулах, костях и других органах, но она была там. Она не была четко и ясно определена и раскрашена в красный цвет, как на картинке в моей книге, но она была там. Останься я без диаграммы, я не верю, что была бы способна найти артерии и вены. Объяснения того, что мы вероятно обнаружим, когда начнем работать над собой, могут помочь нам понять, что же мы видим. Если изучение описаний замещает наблюдение, вместо того, чтобы помогать ему, то они не служат своей цели.

Перед тем как обратиться к этим схемам, полезно поставить их в контекст и долгой истории таких описаний, и научных исследований этого столетия, которое открыло некоторые интересные и важные данные.

Глава 2. ДРЕВНЯЯ МУДРОСТЬ

Есть все причины верить, что 1000, 2000 и даже 4000 лет назад о человеческих существах было известно больше, нежели сегодня. Иллюзия, которую мы питаем относительно человеческого прогресса, основана на постоянно усложняющихся технологиях, а не на растущем понимании. Никто, например, не усовершенствовал Нагорную Проповедь. Несомненно, что хотя технология увеличила нашу способность взаимодействовать друг с другом, лично ли в сверхзвуковом путешествии, или электронно различными способами, становится все более очевидно, что мы общаемся неправильно. Мы не понимаем. И так как технология увеличила нашу возможность уничтожать друг друга, необходимость понимания и сострадания становится более чем просто важной. Она решающая.

Изучение человеческих типов — древняя наука, существовавшая задолго до изобретения письменности. Начинать изучение человеческих типов лучше всего с краткого ознакомления с некоторыми из систем, существовавших в древности. Некоторые из них, такие, как астрологические системы Египта и Месопотамии, описания олимпийских богов древней Греции, предшествовали письменности. Мы не знаем, где и когда эти системы возникли и как долго они существовали в устной традиции. Мы не можем также знать, насколько искажена была первоначальная система до того, как она получила свое выражение в письменном виде.

Ко времени Гомера, который жил, вероятно, в VIII веке до Р. X., описание типов, включавшихся в легенду об олимпийских богах, уже было хорошо развито. Эта захватывающая мифология, которой мы сегодня восхищаемся не меньше, чем греки несколько тысячелетий назад, содержит необычайно точные описания психологических типов людей. В ней даны описания архетипов человеческих сущностей, которые существуют сегодня так же, как они существовали всегда. Римскими именами греческих богов названы планеты солнечной системы, от них образованы названия управляемых ими человеческих типов.

В VIII веке до Р. X. Гомер и Гесиод создали шедевры эпической поэзии, в которых содержится много преданий о богах. Еще больше такого материала встречается в поэзии греческих поэтов: Эсхила, Софокла и Эврипида. Римские поэты, такие как Овидий, также пользовались греческим материалом. Иногда рассказы о богах были центральной темой произведений, но гораздо чаще о них упоминалось мимоходом — для приукрашивания стиля, или чтобы установить происхождение героя, или в порядке намека на традиционную мудрость. Совершенно ясно из контекста, в котором они происходили, что эти истории были уже известны зрителям, или хотя бы ставились в знакомом контексте жизни Олимпийских богов.

После греков и римлян многие писатели работали над реконструкцией сказаний о богах и героях, и по сюжетам греко-романской мифологии написано множество книг. Поэтому мы в общих чертах можем представить себе эту древнюю систему, и то, что мы видим, весьма похоже на описание человеческих типов и их взаимодействий. На горе Олимп пребывало двенадцать богов. В источниках есть некоторое несоответствие насчет того, какие именно боги живут на Олимпе, но все источники сходятся на том, что богов именно двенадцать, а не одиннадцать, тринадцать или еще какое-нибудь число. (Заметим, что это число часто появляется в древних источниках: двенадцать колен Израилевых, двенадцать знаков зодиака, двенадцать кланов индейских племен в Америке, двенадцать учеников Христа и так далее, в зависимости от системы.)

Каждый из богов или богинь имел собственные атрибуты и «заведовал» определенной областью человеческой деятельности. Каждому приписывается множество историй об их подвигах и о подвигах их смертных любимцев. Хотя у каждого бога была собственная сфера влияния, Олимп был не эгалитарным (уравнительным) обществом, но определенно иерархией. Юпитер был неоспоримым авторитетом. В редких случаях, когда его авторитет подвергался сомнению, сила Юпитера сравнивалась с объединенными силами всех других богов. Его называли «Отцом Богов». Хотя некоторые, включая его жену Юнону, были его братьями и сестрами, он правил ими всеми. Следующими по рангу были его любимые дети и, конечно, его могущественный брат Нептун, бог моря. Другой брат, Плутон, был богом подземного мира и не жил на Олимпе. Меньшие олимпийские боги, такие как Вулкан, кузнец и искусный ремесленник, который строил богам дворцы, занимали, по-видимому, менее влиятельные позиции или просто не были заинтересованы во власти так, как были зарегистрированы в ней их более активные сородичи.

Поскольку планетам были даны римские имена богов, а названия человеческих типов образованы от названий планет солнечной системы, я тоже буду пользоваться римскими, а не греческими именами богов. Я не буду проводить сравнений между богами-олимпийцами и определенными типами людей в системе Четвертого Пути. Прежде всего, я не думаю, что это можно сделать без опускания некоторых частей материала и искажения его. Кроме того, моя цель состоит не в том, чтобы продемонстрировать точное соответствие этой системы системам древним, но в том, чтобы показать, что такие классификации людей существовали тысячи лет назад и что они представляют собой реалии человеческой жизни, которым стоит уделить внимание.

Я рассмотрю только несколько олимпийцев, наиболее соответствующих классическим типам людей. Меркурий (по-гречески/Гермес-) — это один из богов, о подвигах и характерных чертах которого нам известно немало, так как в древней литературе о нем упоминается чаще, чем о любом другом боге. Меркурий был самым быстрым, самым хитрым и самым восприимчивым из всех других богов. Он заработал себе репутацию великого вора и покровителя воров, и такая репутация возникла у него весьма рано. В тот день, когда он родился, он еще до наступления ночи украл у Аполлона пятнадцать коров. Юпитер заставил его отдать коров обратно, и, чтобы утихомирить ярость брата, Меркурий сделал ему лиру из черепашьего панциря, начав карьеру Аполлона как бога музыки. Изображаемый с крыльями на сандалиях и в шлеме, Меркурий вскоре стал посланником богов, и Юпитер отправлял с ним свои послания в отдаленные концы земли. Именно Меркурий сопровождал мертвых в подземное царство Плутона, и в редких случаях, когда им позволялось вернуться обратно, именно Меркурия посылали за ними. Он был послан Юпитером к Плутону с приказом вернуть Прозерпину, дочь Цереры, которую тот похитил с целью сделать своей наложницей в царстве мертвых. Церера, богиня зерна и урожая, так горевала, что ничто не могло расти на Земле. Юпитер пожалел голодающих людей и послал Меркурия за дочерью богини.

Меркурий был также и талантливым рассказчиком. Когда Юпитеру потребовалась помощь в том, чтобы освободить несчастную Ио, которая привлекла его внимание своей красотой, Меркурий справился с этой задачей. По приказу ревнивой Юноны, сторожил Ио Аргус — стоглазое чудище, часть глаз которого постоянно бодрствовала, в то время как остальные спали. Меркурий завладел вниманием Аргуса, рассказывая ему одну завораживающую историю за другой и говоря и говоря все более монотонным голосом, пока наконец все сто глаз Аргуса не закрылись, так что Меркурий смог убить его и освободить Ио.

Когда мы будем обсуждать все семь классических типов, то ясно увидим, что между характерными чертами этого бога и меркурианским типом людей есть большое сходство. Меркурий — это не единственный бог из греко-римской мифологии, который так поразительно похож на тип людей, находящихся под влиянием одноименной планеты.

Прекрасная Венера, богиня чувственной любви, является одной из как наиболее могущественных, так и наиболее пассивных из бессмертных. У нее нет силы убеждения, но именно ее сладострастная красота придает ей силу. Она не может отказать, когда ее просят об одолжении, даже когда об этом просит враг. Во время осады Трои она была защитницей троянцев, Юнона же была их неумолимым врагом. Тем не менее, когда Юнона попросила Венеру одолжить ей волшебный пояс, который делал неотразимым того, кто его наденет, Венера с радостью выполнила эту просьбу, хотя и знала, для какой цели он был нужен. Юнона использована пояс, чтобы соблазнить собственного мужа, с тем, чтобы, пока Юпитер спит, остальные боги помогли грекам атаковать Трою. Хотя Венера и является одним из олимпийцев и даже дала клятву защищать троянцев и их город, с нее мало проку в бою. В одном из сражений, когда Юпитер позволил остальным богам участвовать в битве, защищая своих любимцев, Венеру ранит в руку простой смертный, и она, плача, уходит с поля боя и жалуется Юпитеру, который напоминает ей, что ее дело — любовь, а не война.

Прекрасную томную богиню, планету и теплый, чувственный, пассивный тип человека связывает, как видно, не только имя. Такое же захватывающее сходство обнаруживается снова в сравнении бога, планеты и типа людей, связанных общим именем: Марс.

Неумолимый бог войны Марс с его огненным темпераментом был возлюбленным нежной, страстной Венеры. Но это не единственная мягкая и нежная женщина, которую он привлекал. Его также любила миролюбивая нимфа Гармония. Детьми Марса и Гармонии были амазонки — свирепые женщины-воительницы. Марс не был таким богом, о котором можно было бы рассказать много историй. Если оставить в стороне его любовные подвиги, то единственным полем его деятельности была война. Он был достаточно односторонним по своей натуре, безжалостной и кровожадной. В бою его сопровождали два соратника — Фобос (Страх) и Деймос (Ужас) — два маленьких спутника, вращающихся вокруг планеты Марс.

Другие боги греческого и римского пантеона, хотя и не дали свое имя конкретным человеческим типам, кажется, отображают их. Диана, холодная, предпочитающая уединение богиня Луны, не часто появляется на Олимпе, хотя Олимп и считается ее домом. Она девственная защитница женщин и диких животных. Те, кто вторгается к ней, даже случайно, понимают, как рьяно она защищает свое одиночество. Один такой несчастный, Актеон, наткнулся на нее, купавшуюся в лесном пруду, когда он подошел к нему, чтобы напиться в жаркий день во время охоты. Она превратила его в оленя, и его разорвали собственные псы — весьма суровое наказание за случайную встречу. Она неумолима в защите священных для нее созданий, как в этом убедился греческий военачальник Агамемнон, когда его люди убили оленя в ее священной роще. Она потребовала, чтобы он принес ей в жертву свою дочь Ифигению, — до тех пор она запретила ветру нести суда с греческими войсками к Трое. В ее любви к уединению и холодном, бесчувственном отношении к кому бы то ни было, кто потревожит ее или находящихся под ее защитой животных, мы видим черты лунного типа людей.

Подобно мифам о богах-олимпийцах, астрология зародилась задолго до того, как развилась письменность, поэтому ее истоки потеряны для нас. Ее историю можно проследить до великих городов Месопотамии, где она использовалась для предсказания судеб правителей и наций на основе «омины» — небесных событий, считавшихся предвестниками событий земных. Один из первых письменных источников — клинописный текст времен I династии Вавилона, XVIII—XVI века до Р. X., посвящен небесной «омине». Астрология утверждает, что небесные тела влияют на то что происходит на Земле, и особенно на жизнь людей. Эта теория оказала большое влияние на многие цивилизации, как древние, так и современные. Имена, которые халдеи дали планетам и богам, связанным с ними, предшествовали египетским именам, которые, в свою очередь, образовали названия, использовавшиеся в священных санскритских книгах в Индии, а на Западе они породили имена, данные римлянами греческим богам. Гермес Трисмегист, например, — это греческое имя, данное египетскому богу Тоту (это имя все еще использует в арабской астрологии и кабаллистами иудейской мистической традиции).

В древнем мире Земля считалась центром Вселенной. Солнце и Луна, планеты и неподвижные звезды, как считалось, вращаются вокруг Земли в различных небесных сферах. В Египте во время правления Птолемеев полагали, что существует соответствие между макрокосмом, или Вселенной, и микрокосмом человека. Это соответствие было выражено математическим языком. Орбитальный цикл Солнца был разделен на 12 равных частей, представляемых в виде полос в небе. Каждая такая полоса считалась местом пребывания одного из знаков зодиака, изображаемых среди неподвижных звезд. Сферы, вращающиеся быстрее, то есть сферы Солнца, Луны и известных тогда пяти планет, проходят, казалось, через эти знаки зодиака. В точный момент рождения определенного человека в каком-то месте земной поверхности определенные небесные тела располагались в определенных местах зодиака. Астрологи утверждали, что, точно определив эту конфигурацию и изучив ее они могут узнать характеристики и отличительные черты данного индивидуума. Сложная карта, получаемая таким образом, называется гороскопом. Такой была основная процедура, начиная с I века до Р. X.

В дополнение к двенадцати знакам зодиака астрологи учитывали также влияние четырех элементов: земли, воздуха, огня и воды. Каждый из элементов связывался с тремя из двенадцати знаков зодиака. Это, конечно, усложняет и без того уже сложную систему, но это далеко не единственная система, где большую роль играют числа двенадцать и четыре.

В различные времена в различных цивилизациях было совершенно разное отношение к соответствию между астрологической судьбой индивидуума и его способностями к высшему духовному развитию. В Индии считалось, что духовная жизнь индивидуума предсказывается гороскопом точно так же, как им предопределяется его физическая жизнь. Христианские гностики II и III веков н. э. считали, что движение небесных тел управляет миром элементов, а душа свободна в своем выборе. Поздние христиане, объявив гностиков еретиками, полностью отбросили астрологию как дело дьявола. Заниматься астрологией стало опасно, так как это могло явиться основанием для обвинения в колдовстве. В средние века астрология нашла себе приют у алхимиков. Какими бы таинственными ни были занятия алхимиков, они стали предшественниками современных научных исследований. Благодаря алхимикам, по-видимому, сохранилась большая часть знаний древнего мира, которые католическая церковь стремилась уничтожить.

Сегодня астрология имеет статус псевдонауки, а наука о планетах и звездах называется иначе — астрономия. С тех пор, как Галилей показал, что Земля в действительности не является центром вселенной, а вращается вокруг Солнца (католической церкви также не понравилась и эта идея), наше восприятие солнечной системы и остальной вселенной радикально изменилось. Не удивительно, что заповеди астрологии были полностью дискредитированы вместе с концепцией геоцентрической вселенной. В наше время общедоступные и банальные версии астрологии низведены до газетных колонок и культового энтузиазма среди фанатичных приверженцев. Но хотя исходная система утрачена для нас и оставшиеся фрагменты обесценены, кажется, что характеристики, присущие рожденным под определенными планетарными влияниями, интригующе указывают на систему описания человеческих типов.