Пикап будущего — загипнотизирую тебя и трахну! 32 страница

— Жозефина, детка, что случилось?..

Но дверь захлопнулась, и Жозефина осталась наедине с собой и своим телом.

«Мне стало плохо вдруг от вида тех соплей, что сплёвывают господа эти на маму. Мне надоела эта жизнь!.. Господи, Чарльз… Спаси меня!..»

А Чарльз тем временем подробно изложил свой план уставшему от ебли Фрэнку, который побелел от слов мальца, и вдруг погас, затрясся и свалился на пол, изрыгнув выпивку и макароны, что утром они с Чарльзом съели.

— Так ты готов, старик, принять всё это?.. — крикнул я ему и сильно топнул; вибрация дошла, похоже, до ушей Фрэнка — он завопил. Я снова закричал: — Проснись ты, сука! Избавь себя уже от этих сраных мыслей! Ты так сдохнешь!..

— Хорошо…

Мы направились на выход. Для Фрэнка мои мысли казались поражением, и он, как бы в протест, решил здесь попалить и, ёбнувшись с катушек, взял одну из шлюх под ручку — та сразу в крики: «Сука! Идиот! Ничтожество! Проклятье…» Так Фрэнк её прикладом и в машину…

Мы докатились до самого низа пустыни, чтобы сбросить ненужные нам больше тела; Солнце жгло так сильно, поэтому мы быстро выкинули их из багажника в глубокую яму и двинулись дальше. Нас ждал город!

Фрэнк сидел сзади с этой шлюхой и болтал о чём-то, держа пистолет то у её уха, то у виска; в её глазах был виден страх, но, очутившись в городе, она сняла его оковы, перестав возмущаться. Тем более Фрэнк здесь не размахивал своим стволом, а поведение его сильно изменилось. Как я и говорил ему, город менял мысли, однако сейчас не было смысла ему что-то доказывать — ему и его новой шлюхе, с которой он вдруг резко подружился.

Вряд ли они понимали друг друга, но её восхищение отчаянию, и безысходность Фрэнка носило странный характер — он всегда был развалиной, и эта рухлядь никогда не хотела кого-то искать; возможно, это и скрепило их. Я решил оставить их наедине, а сам пошёл искать ту, которую потерял в борделе.

— Ты никуда не пойдёшь со мной! Зачем тебе быть в городе? Неужели ты вздумала сбежать от мамочки?

— Почему ты так решила? Я не хочу сбегать от тебя, мамуля! Ты — самое светлое, что у меня есть, — она остановилась и вспомнила вдруг Чарльза, который уже час как ждал её у Церкви. Внутри он всё облазил и не нашёл там нужной дамы, зато ненужных было куча, ведь Церковь эта находилась недалеко от местного борделя. И он решил пойти туда.

— Когда придёт… Эм… Как её… — я забыл имя мамаши Жозефины, и, не найдя нужного имени в башке, резко закричал: — О, господи! Что с памятью?

— Что?.. Что за слова вы произносите здесь, в этом месте? Нам и без этого хватает верующих, которые сношаются направо и налево, прося бесплатных шлюх! А тут ещё и вы, который вздумал вдруг упомянуть Всесущего так громко! Пожалуйста, уйдите вон отсюда!

И после этого меня толкнули в спину и хлопнули передо мною дверью. Я даже не успел охватить лицо хамла, которое меня выгнало! Ну что же делать, мне нужно было искать Жозефину. В ней было моё счастье…

А Жозефину в это время держала в доме нянечка, которая охраняла её комнату, не зная, видимо, что Жозефина может выбраться через окно. Кстати, так и было, и девчонка растаяла где-то в клубах дыма, проезжающей мимо борделевской общаги, — там жила она и её мать, — телеги, наподобие той, что есть у Чарльза и у Фрэнка, только дешевле и с конями.

В это время Фрэнк, трахавший свою пизду, вдруг услышал голос Чарльза, что кричал ему снизу, с улицы; Фрэнк резко оказался на балконе:

— Мальчик, что тебе?

— Мне нужен ты и твоя тачка!

— А как же шлюха? — удивлённо покосился Фрэнк чуть в сторону, повыше и назад, увидев тело голой шлюхи.

— Мне похуй на неё! Она — твоя забота!

— Так она идёт?..

«Мне можно?» — послышалось из их покоев, и я кивнул; мне нужно было торопиться!

— А что тогда с беседой нашей? — произнёс Фрэнк и резко пёрнул в сторону шлюхи; её звали Маргарет.

Она громко завопила:

— О, боже мой! Ты слышал это, Чарльз? Да он просто гений!

Я удивлённо посмотрел на них и сел в машину, жадно ища места, где я не смог бы услышать их дискуссий.

— Фрэнк, пожалуйста, нам нужно ехать!

— Так что с беседой, Чарльз? — тот не унимался и даже не пытался побыстрей залезть в машину. — Куда спешить? Так мало времени осталось…

— Ты, блять, дурак совсем иль чо? Поехали уже, придурок, блять! Сам заварил эту хуйню!

— Залазий, Маргарет! — резко крикнул Фрэнк.

— О, великолепно!.. Хи-хи-хи…

Мы двинулись.

Меня жутко бесили эти крики сзади: им весело — я понимал; однако мне почему-то было не до их веселья. До края города всего лишь километр, однако, пробки здесь смущали моё зрение.

— А где наш Джек? — спросил я Фрэнка, а тот сосался с этой Маргарет, если вообще имя это было настоящим. Фрэнк, кажется, не вынимая языка, промычал что-то про север, мой мозг всё тут же и продумал — я резко повернул направо.

На северной дороге было мало пробок, но тачка с открытым верхом не была успешной. Но здесь, недалеко от местных пастбищ постоянно находился Джек — он сильно увлекался лошадьми, и даже когда Фрэнк решился вдруг купить нам автокарету, Джек много возмущался, но я не стал его защищать, и Джек, похоже, разозлился на меня; злость перешла в обиду, а потом и вовсе всё якобы забылось.

— Да хватит там мечтать, придурок! — дёрнул Фрэнк вдруг мою руку и покрутил рулём — мимо нас, сигналя, пролетела фура. — Куда ты смотришь, долбоёб? Мы чуть не врезались! Давай на тормоз! Вот и Джек!..

Фрэнк выбежал из тачки и обнял помощника, как старый друг:

— Джек, бродяга! Как ты? — он не стал ждать ответа, хотя Джек уже открыл свой рот, а Фрэнк продолжил: — Смотри, этот придурок чуть нас не угробил! Он ездок не важный. А вот ты, Джек… — он ударил его по плечу, а тот тихо скрыл реакцию боли. — Ты, Джек, молодец! Эй, Маргарет!.. Шлюшка… иди ко мне, к ногам!..

«Это божественно!» — произнесла Маргарет и скрылась за круглыми плечами Фрэнка; его туша тут же пропала в тени коробки, в которую сел и я, кивнув Джеку, ударил его легонько по плечу. Тот улыбнулся и забрался на карету.

 

Мы быстро добрались до края города, который окружён был куполом — вверх устремлялась плёнка, через которую тяжёлый воздух пустыни не мог зайти в огромный город. У горожан ходили легенды о том, кто может жить в пустыне — «там звери или люди-уроды» — говорили те. Удивление моё границ не знало, когда я вдруг оказался здесь впервые — воздух тут полегче, и много всякого отребья: бывшие учёные, наркоторговцы, шлюхи.

Пока нам в городе говорили об убийцах, здесь не было ни одного маньяка, однако позже сюда начали ссылать изменников — людей, которые не подчинялись правилам города. У нас же с Фрэнком был секрет, который пропускал нас в Город и выпускал в пустыню; преступников становилось меньше, а мы ещё и получали много денег, которые Фрэнк тратил на шлюх, а я на выпивку и наркотики.

Мы вмиг добрались до борделя, и Фрэнк сразу же скрылся со своей шлюхой где-то внутри; я же быстро побежал наверх, жаждя встречи с Жозефиной. «Её заперли наверху» — произнёс местный держатель этих шлюх.

Я выломал дверь, которую охраняла няня, жадно сопя — ей явно что-то снилось; дверь разлетелась, а няня завопила — мой пистолет быстро снял тревогу.

— Где Жозефина? Блять, отвечай!

— Её там нет?.. — удивлённо вылетело из губ старухи.

— Как видишь, — я увёл пистолет в сторону, а няня тут же встала и побежала: — Чо за хуйня тут с вами? Спите на работе, — и я пальнул в окно.

Не став ждать Фрэнка, я прыгнул в какую-то машину, которая завелась. И полетел навстречу Солнцу.

— Стой, Чарльз! — кричал Фрэнк; его револьвер в это время был направлен прямо в его черепную коробку: — Пригнись!!!

Прождав с полсекунды он выстрелил, ведь терпение Фрэнка почти всегда на исходе. Слава Богу, голова Чарльза встретила чуть раньше камень, что кинул бармен; поэтому, собственно, Чарльз и спасся, хотя бармена поразила пуля из ствола Фрэнка. Это и хорошо, ведь в руках, помимо только что выпущенного камня, у этого полускрюченного дядьки находилась ещё и двустволка. Порох в пору оказался ноге шлюхи, что пыталась скрыться по лестнице в одной из комнат, где она частенько воровала монеты того самого бармена; к счастью, вероятно, теперь бармену понадобится лишь пара монет. Кстати, нога у шлюхи отпала; как оказалось, это была деревянная палка, скрывавшаяся за длинной юбкой (почти до пола); калоша ей больше не понадобится.

— Да и нахрена ей вообще была калоша? Ебать, это безумие какое-то, Чарльз!.. Эм… Чарльз?..

Фрэнк осмотрел место, где несколько минут назад было совершено бесчисленное количество выстрелов; причём половину из них совершил сам Фрэнк. «Чарльз, ну ты и тряпка!» — вновь, в который уже раз, ощутил мысль Фрэнк и пнул ногой Чарльза. Тот застонал, а потом тихонько, скромненько так храпнул.

— Бля, ну и в какой же раз я волоку тебя к машине, а, Чарльз?..

— Вос-вос, хрррр…

— Отдыхай, — как-то ласково произнёс Фрэнк и положил под язык Чарльзу неясного характера таблетку, которая спустя несколько часов придала Чарльзу такой ясности, что эта парочка вновь попала в переплёт. Только об этом чуть позже; сейчас же Фрэнк со всей имеющейся злостью хуярил по педали, но нога уже болела у него; всё же машина не хотела поддаваться на такие сочные и весьма изящные подъёбки Фрэнка, она глохла и глохла.

— Пиздец, придётся теперь ещё и искать машину, Чарльз! — Фрэнк повернулся: — Эй, ебанько, ты слышишь? Нам придётся машину спиздить! Эй, мудила? Ты воспринимаешь вообще мои слова? Мы скоро опять устроим дикий пиздец! Ты понимаешь, ёба? А, уёба?

Фрэнк широко вздохнул и прокрутил: «Нихуяшеньки ты не понимаешь, блять! Гавнарь».

— У тебя на лбу будто выбито уже, Чарльз, что ты ебанат, понимаешь?

Конечно же, Чарльз ничего не понимал; даже когда Фрэнк начал колотить его по щекам, Чарльзу, похоже, было просто плевать. Теперь он находился совершенно в другом месте. И кто знает, кроме него самого, где же он теперь болтается…

Бордель «Железные зубы» находился в паре миль от того места, где Чарльз триповал, а Фрэнк в это время глядел в оптический прицел. Хоть и терпение Фрэнка было на исходе, но желания убивать пока не появлялось, что весьма странно, зная, кто есть Фрэнк. Чарльз что-то мямлил, а Фрэнк иногда прикладом легохонько так водил ему по паху, а потом, будто случайно, ударял того по яйцам. Этими действиями он отслеживал не только состояние, но и глубину его трипа — пока Чарльзу было плевать на удары по яйцам, трип был сказочным. Только для Фрэнка это означало совсем не сказку; для Фрэнка это означало, что ему придётся волокчи фигуру Чарльза до самого борделя, а стояк Фрэнка никак не хотел ждать; ему хотелось так сильно, что оптическое стекло треснуло, когда в нём оказалась молоденькая красотка, из тела которой торчали огромного размера сиськи; между прочим, из сисек её торчали неплохие такие сосцы, что ускорило действия Фрэнка. Он ненароком прошёл по яйцам Чарльза, прыгнул на песок и побежал в сторону борделя так быстро, будто его член был спасательной лебёдкой, прикреплённой к этому самому борделю. Так Чарльз оказался на пару дней в одиночестве.

Всё же пока что нам приходится говорить о Фрэнке, ведь самые неинтересные истории мы оставляем напотом.

Чарльза укрывала одинокая ночь, а где-то наверху, в чистое небо врезалась Луна; её свет лился, опускаясь по небу до самого горизонта, тая на его краю и расплываясь до самого борделя. Чарльз очнулся наедине с собой и слегка отшатнулся, ведь ствол винтовки упирался ему в член. «Идиот» — подумал Чарльз. И мы даже не будем рассуждать на тему, о ком он мог такое подумать.

Ствол, само собой, был заряжен, поэтому одиночество Чарльза, в который раз дало ему ещё немного времени, чтобы коптиться под этим жарким воздухом. Луна нисколько не остужала пыл Пустыни; казалось, она издевалась над ним, хоть и трип был действительно сказочным. Сейчас Чарльз проснулся, и голова его гудела так сильно, что он возненавидел Фрэнка; за это он возненавидел и себя.

— Ну что ж… — произнёс в пустоту Чарльз; после этого мы не услышим от него ни единого слова до самой встречи с Фрэнком.

Он медленно поднялся и попытался завести машину. Сложно сказать, удивился ли он; быть может, это был испуг, но Чарльз лишь тяжело выдохнул воздух, который в его лёгких стал ещё жарче и поплёлся в сторону борделя, зная, кто такой Фрэнк. Зная, кто такой Чарльз, мы понимаем, что он даже не взял с собой оружие…

Зная, кто такой Фрэнк мы находим его на третьем этаже с парой проституток, одна из которых скрылась где-то между его ног; сам же Фрэнк скрылся между ног второй шлюхи. Точнее скрыт был лишь его язык. Тяжело не сказать, что это очень нравилось и той, и другой — их стоны, такое ощущение, слышались уже в ушах самого Чарльза, который ещё и не отошёл даже от машины.

— Бэтси, — заорал протяжно Фрэнк: — Эй, ты, сучка, подымись сюда! (ждём несколько секунд) БЫСТРЕЙ ЖЕ, БЭТСИ! НАХЕРА Я ЗАПЛАТИЛ?

Бэтси вошла с марлей на лице, которая закрывала и нос её и рот; воняло на этаже у Фрэнка так сильно, что даже эти две проститутки начали рыдать и просить, чтобы к нему пришли другие. Фрэнку было плевать; его похоть не знала границ, поэтому лёгкий секс у него постоянно переходил в тяжёлую форму насилия, где почти каждый из тех, кто был рядом, получал либо порохом в зад, либо пулю в лоб. Так как Чарльз это знал, его шаг стал чуть тише… Кстати, возможно, это вовсе была и не трусость Чарльза, а нехватка в его организме воды; он ещё сильней ослабил шаг, пока и вовсе не упал прямо около двери этого заведения.

«Жозефина…» — проснулось в мозгу у Чарльза, и он испустил дух, оказавшись в дебрях обморока.

— Валить отсюда надо! Тут нихуя не изменишь, — кричал Фрэнк, пока Чарльз где-то пыхтел сзади, пытаясь за ним поспеть: — Эти твари готовы проебать все мозги, лишь стоять на своём. Пускай…

— Ты слишком завёлся, Фрэнк! Может быть, следует медленней, я и так еле тащусь… О, Бог, моя коленка!

— Нехер ею светиться! Быстрей, а не то ещё получишь пулю! В моём стволе совсем уж нет патронов! Скорей же, Чарльз, не будь похож на ребёнка; им всем плевать!

— Я стараюсь…

Вскоре они оказались рядом с тачкой; Фрэнк нагрузил на Чарльза большую часть добра, сам же взял оружие.

— Запомни: им плевать на твои способности и таланты; за любую провинность они готовы втоптать тебя в землю и смешать заодно с грязью! Нечего им доказывать!.. Это не имеет смысла; они и в хорошем найдут кучу дерьма, ведь дерьмо только и ищут.

Чарльз уже плохо слышал Фрэнка, ведь дым заполонил его лёгкие; он начал терять сознание, а потом и вовсе упал с мешком. Фрэнк нисколько не сомневался, что этот хлюпик раскиснет от любой мнимой проблемы, поэтому просто забрал рюкзак и сгинул в пустоту.

«Этот гад опять меня бросил!»

Нет во Фрэнке ничего открытого и светлого; этот персонаж исключительно зол и ненавидит он весь мир (пошёл на хуй сам!). Даже не стоит и пытаться найти в нём хоть одно хорошее качество, он готов подставить любого. Во вселенной Инглии и Росса, наверное, этот персонаж самый кровожадный и одиозный. Ему даже факты не важны; и хрен пойми, что ему вообще нужно. Он готов убить своего друга, Чарльза, за любую провинность, хоть и с другого угла провинностью это даже не назовёшь. Напротив, Чарльз, персонаж чересчур открыт; вероятно, поэтому Фрэнк порой ненавидит его, ведь тот выдаёт все его тайны подчистую, хотя, как известно, у Фрэнка никогда и не было никаких тайн — почти 24 часа в сутки этот злодей спит, спит и спит. А пока он не спит, он гоняется вместе с Чарльзом за невнятными событиями, которые никаких шансов для выживания не оставляют обоим. В этом весь Фрэнк; у него нет чувства страха, он готов наброситься на любого и не важно, что ждёт его дальше, смерть или лишь горькое поражение, ведь Фрэнк никогда не настроен на победу; ему нужно поглотить всё больше чуждого ему внимания… Чарльз же не хочет быть таким, однако ему почему-то всегда приходится беспокоиться по поводу действий своего друга. Тем не менее, Чарльз хоть и является отъявленным трусом, он пойдёт за Фрэнком хоть куда, хоть в бездну, хоть в могилу! Именно Чарльз пытается изо всех сил тянуть своего дружка наверх, но Фрэнк, эта гневная сволочь, готова на всё, лишь бы Чарльз испытал самые отвратные чувства по поводу дружбы, по поводу других людей; Фрэнк изо всех сил старается доказать Чарльзу, что тут никогда ничего не изменится.

— Эти гниды готовы убивать друг друга за копейку, за любую хуйню! Они жрут друг друга, а из пасти пасёт хлеще, чем из моей, Чарльз!.. Неужели ты не понимаешь, идиот, что им нет дела до тебя? Им плевать?!

— Так хочется надеяться…

— Что? Ты ёбаный хлюпик! Какого хуя вообще? Какая, нахуй, надежда? О чём ты говоришь, ебанат?

— Вероятно, Фрэнк, ты проспал все счастливые события своей жизни…

— С таким мямлей как ты не хочется даже и выходить никуда! — после этого Фрэнк направился снова в свою загаженную кровать.

— Стой!..

— Это твоё стой? ЭТО ТВОЁ «СТОЙ»? От этого «стой» даже муха бы не обосралась!

Тут Чарльз достал пистолет.

— Хм… Чарльз, — Фрэнк подошёл чуть ближе, но никак не сбавляя шаг, словно в своём друге он увидел койку: — Ты для начала, чёртов идиот и плакса, заряди обойму, ага?

Чарльз в этот момент получает нехилую оплеуху по уху; кровь уже не так пугает Чарльза, как раньше, когда он готов был упасть на пол и превратиться в эмбриона, считая, что никто его не тронет. «И ты считаешь, что ни один дебил не сможет к тебе после этого подойти и просто-напросто пнуть тебя по животу?» — говорил Фрэнк перед тем, как произошла бойня в Пустыне, недалеко от Инглии. Двое тогда только спаслись. Причём один из них бежал с голым задом, а второй, ничуть не смущаясь, кричал ему вслед: «Ещё раз ты случайно выстрелишь, и я награжу порохом твою жопу, злоебучий ты Чарльз!»

В этот раз Чарльз старался быть скромнее, хотя его скромностью питались уже и другие падальщики, что обитали в этих местах больше полусотни лет. Эти безмозглые куски мяса бродили по Пустыни и искали пищу для себя; пищей им служили любые двигающие предметы, поэтому все деревья уже давно были обглоданы, а в некоторых местах эти суки жрали даже песок! Фрэнк любил отстреливать этот гадюшник из полудохлой плоти, крови в них почти не оставалось… Сложно сказать, что они пили, но им, кажется, прекрасно удавалось обходиться и без воды; оазисов, даже иллюзорных, в этой сраной Пустыни не найти!..

Чарльз беспокоился постоянно о том, в каком именно временном отрезке располагались их жизни, однако Фрэнка это мало заботило: пока Чарльз рулил, Фрэнк преспокойно себе валялся на заднем сиденье, а когда патронов не было, этот сукин сын, забирался в багажник и верил, что сыкунишка Чарльз никогда никому его не сдаст! Впрочем, сыкунишка Чарльз оправдывал ожидания Фрэнка, ведь тот был его нравоучителем, его идолом, его поклонником. Всё чего не доставало так в Чарльзе находилось с лихвой во Фрэнке, в этом неугомонном идиотическом бреде из сумасшествия и убийцы! Этот гад готов был пристрелить любого, лишь бы сухим выйти из воды, однако выходил он постоянно с избитым до смерти Чарльзом; сам же, целёхонький и довольный, с полуржавыми, полужёлтыми зубами он хохоча тащил его до машины, взваливал эту полудышащую кучу дерьма, эту развалину, этого ??? ///

В баре «Пьяный топор», который находился почти в центре Пустыни, как раз между Россой и Инглией, находились те самые несчастные калеки, которых не пускали ни в одну из этих стран. Это и понятно, правительство Инглии было слишком…

Ночью я пробрался в чужой огород. Здесь росла конопля, а дома стояло пять литров молока! Долго думать не нужно, чтобы определить свои дальнейшие шаги... Будучи неведимкой, я легко оказался в этом, заваленном коноплёй, саду. Набил штаны семенами и листьями конопли, а потом смотался к себе домой.

5 17 020 5678 00574

500 5481 087461 187

48451549 ,

стих

Что следует читать? О, да не мне вам говорить об этом! Вы и сами, думаю я, знаете о том, какая именно литература придёт вам к двери души и постучит. «Тук-тук!» И вы откроете?.. Смешно. Как же можете вы на простой стук так реагировать? Может быть, там убийца?! Маньяк какой-нибудь?.. О, нет. Убийца — вы! Да, Чарльз, убийца именно вы! А там вас ждёт Фрэнк. Кто он? Вы, пожалуй, Чарльз так глупы, что в жизни не поймёте, кто же этот Фрэнк; этот старик, это негодяй и баловник! Кто же этот Фрэнк, Чарльз?..

Нет, господин Чарльз, вы не убийца!.. Но то вещество, что даёт вам в капсулах Фрэнк… Оно погубит вас, Чарльз!.. Неужели вы не понимаете этого?..

— О, Рик!.. Вы уверены, что сможете запомнить этот текст и всё передать Чарльзу?..

Тот лишь махает головой. Пока он не умеет говорить. Но скоро научится… Его зовут Рик, и он — биоробот. Умерший отец Жозефины смог его сконструировать… Теперь Жозефина одна; она так любит Чарльза, что решила выдать тому всю подноготную своего дяди Фрэнка, наркомана и забияки; этого 40-летнего дитяти!

О, Чарльз, я так тебя люблю! Пожалуйста, береги себя, Чарльз! Будь осторожен с этим Фрэнком! Умоляю… До добра он тебя не доведёт…

Твоя Жозефина.

Глава 1д, (д) - двигатель. Разбор механизма

Я засёк время. Убил бы за обед, но, увы, я полицейский. Поэтому пришлось ждать механика после того, как я наехал на гвоздь колесом, а далее дерево и два куста перед дубом; ну, тем самым деревом, надо полагать. Короче, так получилось, что… Хм… Выглядит странно, поэтому буду меньше задумываться.

Скоро…

Тел. +579 79448 444494 55546 451111887 ыыа48 у48п46ы 468ы4п ПШожпБНК (Инглия). Всё легально – у полиции есть другие заботы!

На самом деле, так, наверное, и было. Надо в это верить. Или, хотя бы надеяться…

Чужие детишки кувыркались в снег и игрались друг с дружкой, пока полуглухой и немой дед шёл за водой, переступая через огромные валуны снега. Под слоем снега на валунах, скорей всего, были спрятаны огромные камни, ведь никто не удосужился расчистить тропинку на этом месте, все будто перепрыгивали через эти холмы. Пахло шиповником, но листьями пахло тоже; они давно свалились под грузом тяжелого плутающего снега, когда произошёл резкий перепад, погода зимняя на несколько дней поменялась с весной: появились лужи и даже кой-где цветы.

Дед Игнат шёл и порой спотыкался от своей бездуховности и единения со всем живым миром, но только не человечеством. Людей он перестал слышать давно, а слушать их ещё раньше. Они просто ему надоели, поэтому, видимо, бог дал ему возможность расквитаться с этими надоедами и вправил ему слух, точнее его выправил; теперь дед Игнат смог по-настоящему окунуться в свою, мягко говоря, не слишком-то и эмоциональную жизнь. Похоже, что в какой-то момент ему просто-напросто всё наскучило, надоело и сломало жизнь, благо с бабкой своей Феодосьей он виделся каждый день. Был раньше учителем, поэтому сейчас в школу совсем не ходил: делать ему немому там вообще нечего. А как вот он стал немым?..

Секрета нет, что Инглия пускает далеко не всех за пределы 57-ой базы, которая ведёт к единственному спуску, через который можно добраться до ворот этого «идеального для жизни», как собственно позиционируют многие рекламы этот город. Случайно совершенно туда попал вот этот росс… И знаете, ему отрезали язык.

Сложно сказать, как после он пробирался через целую пустыню до Россы. Росса находилась всегда под землей с самого её образования. Причём на планете Орз (так её звали некоторые) это было первое государство, которое образовалось в результате приземления космического корабля. Поговаривали инглийцы, что после этого и началась та немыслимая война между этими странными соседями. Причём война велась исключительно под землёй!

Под пустыней в течение почти целых 350 лет строился тоннель из Инглии в страну Росс. Кстати, заметим, что по размерам Инглия намного превышала своего конкурента страну Росс; почти в 3,5 раза, однако размеры обоих государств будут описаны более подробно дальше. Основной размер Инглии составляли богатейшие районы, нежели у страны Росс, где большинство жителей стали беднейшими россовцами, впрочем, их называли по-разному, даже россинками.

Удивительно, но бедных из Росс было гораздо больше в общем своём числе, нежели всех иглийцев вместе взятых; а прибавим сюда и богатейших этой страны, получается, что в общем жителей в стране Росс было столько же, сколько на всём этом единственном материке, который окружал огромнейших размеров океан, занимающий примерно 98 процентов мира Орз (как выяснили учёные Инглии). И вот эти два процента суши постоянно нагревало всякого рода восстание сначала между инглийцами и пустырями. А теперь ещё и россы откуда не возьмись появились! И столько много их…

Прошло 350 лет и началась война. Подземная война, ведь, как ни странно, вскоре после инглийцев россы прознали об этом строительстве и начали готовиться к обороне своей страны. Всё-таки на этом месте здесь раньше были замороженные пустынные горы, а сейчас сюда навезли земли, и страна-город Росс была выше других, с самого верхнего здания, в котором находились все основные службы безопасности города под колпаком!

Часть I. Внезапный декаданс

Я удивлённо направил свой взгляд на эту суку — она впервые мне не отсосала! Крайнее возмущение моё угасло, а крайняя плоть скрыла головку члена…

— Да, возможно, в этот раз ты глубоко права, Беатрисс! — медленно произнеся это, я достал ствол, заряженный тремя патронами.

Секунду спустя прозвучал выстрел. Роли сменились.

— Какого чёрта, Гарри! Хиз был моим клиентом!

Странно, но убитого действительно звали Хиз. Его только что убил Гарри, любовник Беатрисс, и заодно, как ни странно, её сутенёр. Вряд ли эта была интрига и для Хиза, ведь он столько лет работал с Гарри. Точнее «работал» с Гарри…

Глава 1. Примерно двадцать лет назад

Большой Лео был тем ещё пройдохой: пять дней назад он стащил кошелёк Гарри, а теперь валялся с пулей в черепе, с разбитым носом и сломанной ногой…

— Хм, когда Гарри зол, следует держаться от него подальше, и это нужно и это нужно запомнить каждому сукиному сыну! Поняли, бляди?! — он сменил магазин, и всадил ещё двадцать пуль в бедного мальчишку, превратив его живот в кровавый аттракцион для плазмы.

Я, хоть и был удивлён, старался виду не показывать, ведь этот дуралей пришиб бы за компанию и меня. О его нраве ходят легенды, и по большей части это чистейшей воды правда, а не чья-то детская пиздаболия.

Короче, и в этот раз Гарри оправдал звание самого ебанутого идиота в северной части Пляжа. Так называлось место, где даже днём на улицу не смели выходить самые отъявленные преступники, ведь их могли бы пришить через несколько шагов прогулки. Не забываем, что Гарри был чрезвычайно ёбанутым, однако это не мешало ему быть шерифом в этой части страны. Конечно, несколько войн разорвали её на куски, и теперь она сократилась в раз десять, но три шерифа успели её поделить и смели заявить, что правят баллом теперь они… Поэтому фигура Гарри была важней, чем мрачный силуэт президента этой страны; у одного из них была ебанутая башка и куча мощных стрелков, а у другого лишь красная кнопка, которую он уже пару раз тыкал, после чего отсиживался в бункере. Сейчас, кажется, до него дошло, что данная стратегия хоть и забавная, но вообще-то хуёвая. Работать надо, а не убивать людей!

Номер 182

1. Знакомство

— Это всего лишь музыка — мусор в сознании общества. Её нужно выкинуть!

— Но… а как же простые звуки? Именно они рождают музыку. Сама тишина — и есть музыка.

— Тишины здесь уже не будет. Головы должны быть заняты важными мыслями! Имена вождей, героев нашей страны, нашей планеты, слоганы — они должны быть на устах наших младенцев, а не этот хлам, от которого нет толку.

— А от этих имён разве есть прок?

— Вы, я надеюсь, шутите?! Здесь даже шуточки такие неуместны, а вы хотите об этом поговорить всерьёз? Вы хотите поднять тему искусства? Это уже, знаете ли, бунт!

— Если подумать, что такой вопрос мог возникнуть у меня, то у других он тогда тоже может возникнуть, — сообразил я. Он промолчал, а я осмотрелся:

— А что это, простите, за место? Похоже, я здесь впервые.

— Не только вы. Ничего не помните? — он подошёл к огромному круглому окну и указал в какую-то точку. — Видите?

— Нет. Там же стена?.. Здание напротив вплотную стоит. И стена белая. Что там можно увидеть? — я подошёл ближе, чтобы приглядеться. — Ей-богу, ничего не вижу.

— Бог здесь совершенно ни при чём! Он бы не стал терпеть такое!.. Но вы правы — здесь совершенно белая стена. Но некоторые люди замечают в ней какие-то трещины! Вот вы же не заметили!.. — он подошёл сам поближе к стене и произнёс: — И лично я ничего не вижу! А они чепуху мелют! Мол, есть трещинки.

Я удивлённо подошёл поближе и потрогал стену рукой — совершенно ровная, белая… Белая. Что это?..

— Это цвет! — крикнул он сзади, а потом эпатажно обошёл меня и приткнулся прямо к моему лбу:

— Вы молодец. Мы давно искали существо наподобие вас. Но не могли никак найти...

Он отошёл немного и покосился на эту белую неприглядную стену; почесал затылок, а потом сказал:

— Хм... Так вы придумали себе имя?