Исследование своего прошлого 5 страница

— А Рукопись что-нибудь говорит об этом? Сара улыбнулась.

— А как же! Все наши идеи оттуда.

Она на ходу порылась в рюкзаке и извлекла оттуда стоп­ку бумаги.

— Вот, я сделала для вас копию.

Мельком взглянув на бумаги, я сунул их в карман. Мы шли через мост, и я на минуту задержался, разглядывая буйную зелень. Правильно сфокусировав взгляд, я немедленно уви­дел энергетические поля, окутывающие всё вокруг меня. У Сары и Фила они светились зеленовато-желтым светом, хотя в Сарином поле время от времени появлялись нежно-розо­вые вспышки.

Внезапно оба они остановились, настороженно глядя перед собой. Впереди показался мужчина, размашисто ша­гающий в нашу сторону. Несмотря на охватившую меня не­понятную тревогу, я старался удержать восприятие энергии.

Когда он подошел поближе, я его узнал: это был один из представителей Перуанского университета — тот из троих, что был повыше, — которые вчера искали опытные делян­ки. Его поле было окрашено в багровые тона.

Подойдя к нам, он высокомерно обратился к Саре:

— Вы, как я понимаю, тоже имеете отношение к науке?

— Да, — коротко ответила она.

— Тогда как вы терпите эти, с позволения сказать, исследования? Был я на этих делянках — поразительно неряшливые опыты! Всё пущено на самотек. Некоторые растения действительно крупнее других, но это может объясняться десятком причин. А у вас только одна контрольная группа!

— Нам этого пока хватает, ведь мы изучаем только общие тенденции, — ответила Сара. Я заметил, что она старается сдерживаться, но голос ее подрагивал от скрытого раздражения.

— Вы постулируете наличие какой-то якобы визуально наблюдаемой энергии, лежащей в основе биохимических процессов — экая чушь! У вас нет доказательств.

— Мы их ищем.

— Как же можно говорить о существовании чего бы то ни было, не имея доказательств! Это ненаучно!

Оба были уже порядком рассержены. Я, однако, слушал их вполуха — моё внимание было занято изменениями в энер­гетических полях спорщиков. С началом дискуссии мы с Филом отошли в сторонку, а Сара и ее оппонент стояли ли­цом к лицу на расстоянии двух шагов друг от друга,

И немед­ленно их поля усилились и завибрировали, а во время спо­ра стали смешиваться, проникая одно в другое. Когда один из противников подавал реплику, его поле втягивало в себя, словно засасывая, поле противника, а когда тот возражал, процесс шел в другую сторону. Создавалось впечатление, что целью спора является захват чужого поля.

— А кроме того, — говорила Сара, — мы ведь наблюдали явления, которые исследуем!

— Значит, вы не только никудышные ученые, а еще и не­нормальные вдобавок!

И, окинув Сару презрительным взглядом, он пошел прочь.

— А вы просто динозавр! — крикнула Сара ему вслед. Мы с Филом рассмеялись, но Сара разъярилась не на шутку.

— Не выношу подобных людей! — воскликнула она, когда мы пошли дальше.

— Остынь! — сказал Фил. — Такие люди были и будут, ничего не поделаешь.

— Но почему их так много! — не унималась она. — Почему они на каждом шагу!

Мы подошли к дому. Билл уже стоял подле джипа. Дверцы машины были распахнуты, на капоте разложены инструмен­ты. Билл сразу заметил меня и замахал мне рукой, подзывая.

— Ну что же, мне пора! — сказал я своим спутникам.

Это были первые слова, произнесенные после десятими­нутного молчания, которое воцарилось после того, как я попытался описать то, что видел во время спора. Видимо, мне это плохо удалось, потому что Сара и Фил ответили мне только непонимающими взглядами и погрузились в соб­ственные мысли.

— Рада была с вами познакомиться, — сказала Сара, протянув руку.

Фил смотрел на джип.

— Это кто там, не Уилсон ли Джеймс? — спросил он. — Это с ним вы едете?

— Да, а что?

— Просто спрашиваю. Я его и раньше видел. Он друг здешнего владельца и одним из первых заговорил об энергетических полях.

— Пойдемте, я вас познакомлю, — предложил я.

— Да нет, мне уже пора. Мы, конечно, еще увидимся. Вас обязательно потянет вернуться сюда.

— Не сомневаюсь!

Сара тоже заторопилась идти. Если она мне понадобится, сказала она, всегда можно будет ей написать на адрес помес­тья. Я ещё раз поблагодарил обоих за полученные уроки.

На прощание Сара очень серьезно сказала:

— Способность видеть энергию — и, следовательно, по-новому воспринимать окружающее — передается от человека к человеку, подобно инфекции. Мы не понимаем, как это происходит, но тот, кто общается с видящими, и сам, как правило, начинает видеть. Поэтому, постарайтесь обучить этому других.

Я кивнул и поспешил к джипу. Билл встретил меня улыбкой.

— Ну, как, вы готовы? — спросил я.

— Самая малость осталась. Как провели утро?

— Было очень интересно. Я многое хочу обсудить с вами.

— Только не сейчас, — ответил он. — Надо уносить отсюда ноги. Дела обстоят не лучшим образом.

Я подошел ближе.

— Случилось что-нибудь?

— Да нет, пока ничего страшного. Я потом расскажу. Идите за вещами.

Я поднялся на третий этаж и взял из своей комнаты то немногое, что у меня с собой было. Билл говорил, что мы — личные гости хозяина и платы с нас не возьмут, поэтому я просто вернул на пост ключ и направился к джипу.

Билл, ковыряющийся в двигателе, захлопнул при моем приближении крышку капота.

— Ну, вот и всё, — сказал он. — Поехали!

Мы вырулили со стоянки и покатили по гравию к глав­ным воротам усадьбы. Вслед за нами отъехало еще несколь­ко машин.

— Что же всё-таки случилось? — спросил я.

— Это всё местные чиновники! — ответил он. — Да еще какие-то шишки из научных кругов. Накатали жалобу на здешних исследователей. Прямых обвинений в нарушении закона нет, но они утверждают, что здесь толчется нежелательная, как они выражаются, публика, шарлатаны от науки. Это может сильно повредить исследованиям. Не исключено, что усадьбу вообще прикроют.

Я смотрел, ничего не понимая. Он продолжал:

— Видите ли, тут ведь много ученых собирается, и только малая часть имеет отношение к Рукописи. Остальные занимаются своим, сюда их привлекает просто приятная обстановка. А если власти начнут совать сюда нос; никто не захочет приезжать.

— Но вы же говорили, что Висьенте — источник валютных поступлений и властям это выгодно, поэтому они не вмешиваются.

— Так оно и было. А теперь не знаю — очень уж они задергались из-за Рукописи. Кому-то она здорово мешает.

— На делянках что-нибудь заметили?

— Нет, просто там немного удивляются, что вдруг появилось сразу столько злобных критиков.

Билл замолчал. Мы выехали из ворот усадьбы и поверну­ли к юго-востоку. Проехав около мили, мы свернули на дру­гую дорогу, ведущую прямиком на восток, к далеким горам.

— Сейчас будем проезжать мимо опытных делянок, — сообщил Билл.

Показался первый из знакомых металлических сараев. Когда мы поравнялись с ним, дверь его открылась и в выхо­дящей женщине я узнал Марджори. Наши глаза встретились, она улыбнулась. Мы с ней смотрели друг на друга, пока джип не проехал.

— Кто это? — спросил Билл.

— Мы с ней вчера познакомились, — ответил я, слегка смутившись.

Билл кивнул и заговорил о другом.

— Ну, как, вы познакомились с Третьим откровением?

— У меня даже есть экземпляр, — похвастался я.

На это он ничего не ответил и погрузился в свои мысли. Я вытащил перевод и нашел место, на котором остановил­ся. Там говорилось, что ощущение прекрасного является для людей ключом к созерцанию энергетических полей. А пос­ле этого, наше восприятие материального мира полностью преображается, изменяя и образ жизни.

Например, мы начинаем предпочитать «живые», насы­щенные энергией продукты. Мы начинаем отличать богатые энергией местности — те, где природа сохранилась нетро­нутой, особенно леса. Мне осталось всего несколько стра­ниц, когда Билл неожиданно заговорил.

— Расскажите, что вы видели на участках.

Я пересказал ему всё, что произошло за эти два дня, ста­раясь припомнить все подробности. Описал всех своих но­вых знакомых. Когда я описывал встречу с Марджори, он заулыбался.

— А о других откровениях не заходил разговор? — спросил он, когда я кончил свой рассказ. — И о том, как опыты на участках связаны с Первым и Вторым откровениями?

— Нет, я вообще о них ничего не говорил. Сначала я помалкивал из осторожности, а потом решил, что уж эти-то люди наверняка знают больше меня.

— Мне кажется, если бы вы не осторожничали, вы бы могли сообщить им нечто очень важное.

— Я? Важное? Но что же?

— Вам лучше знать. — И он тепло улыбнулся.

Не зная, что сказать, я повернулся к окну. С приближени­ем гор местность становилась более каменистой. По обеим сторонам дороги возвышались гранитные валуны.

— А как вы думаете, почему нам встретилась Марджори, когда мы проезжали мимо участков?

Я уже открыл рот, чтобы ответить: «Это простое совпаде­ние», но осекся и сказал:

— Не знаю. А вы как думаете?

— Я думаю, что бессмысленных случайностей не бывает. По-моему это значит, что вы не успели что-то сказать друг другу.

Я и обрадовался, и огорчился. Меня всю жизнь упрекали в излишней замкнутости, скованности. Разговаривая с людь­ми, я интересовался их мнением, но слишком часто умалчи­вал о собственном. И вот теперь слова Билла снова застави­ли меня пожалеть о своей скованности.

Я заметил к тому же, что с отъездом из Висьенте мое на­строение изменилось. Там я чувствовал отвагу и уверенность в своих силах, а теперь ко мне вернулось мое прежнее уны­ние и беспокойство.

— Вы меня огорчили, — пожаловался я. Билл засмеялся.

— Дело не во мне, — сказал он, — это на вас действует расставание с усадьбой. Там вы испытывали подъем благодаря высокой энергетике этого места. Не зря же люди туда стремятся. Все эти ученые — они даже не понимают, почему их так тянет туда. — Он заглянул мне в глаза. — Но мы-то с вами понимаем, в чем дело, верно?

Он посмотрел на дорогу и снова заботливо взглянул на меня.

— Уезжая из такого места, надо хорошенько зарядиться энергией.

Я ответил ему недоумевающим взглядом. Он ободряюще улыбнулся. Какое-то время мы молчали, потом он попросил:

— Расскажите еще об участках.

Я продолжал свой рассказ. Когда я дошел до того, как смог, наконец, увидеть энергию, Билл явно удивился, но промолчал.

— А вы видите поле?

— Вижу, — коротко ответил он. — Рассказывайте дальше. Он слушал не перебивая, пока я не дошел до Сариной стычки с перуанским ученым. Я описал, как менялись их поля во время спора.

— А что Сара и Фил говорят об этом? — спросил он.

— Ничего. Они как будто даже не поняли, о чём я толкую.

— Думаю, дело в том, что они полностью захвачены Третьим откровением и пока остановились на нем, а схватки за энергию — это содержание Четвертого откровения.

— Схватки за энергию? — удивился я.

Он молча улыбнулся и кивнул на бумаги, лежащие у меня на коленях. Я нашел место, на котором остановился, и стал читать дальше. А дальше как раз и излагалось Четвертое откровение.

Там говорилось, что люди научатся видеть мир таким, каков он есть — состоящим из динамической энергии, которая яв­ляется источником наших сил и реагирует на наши ожида­ния и надежды.

Мы поймем также, что сами отсоединили себя от главных источников этой энергии, и именно поэто­му так слабы, не уверены в себе и беспокойны.

А поскольку каждый из нас бессознательно ощущает не­достаток энергии, мы пытаемся его восполнить. Но умеем мы это делать единственным способом: похищать чужую энергию. Подспудная основа всех человеческих конфликтов — это схватка из-за энергии.

Битва за власть

Джип тряхнуло на выбоине проселочной дороги, я проснулся и посмотрел на часы. Было три часа дня. Я как следу­ет потянулся, чтобы проснуться окончательно, и у меня за­ломило в пояснице.

Дорога вымотала все силы. Весь вчерашний день мы еха­ли не останавливаясь и часто меняли направление, словно Билл искал какого-то знака или приметы, которая указала бы путь.

Ночь мы провели в маленькой гостинице, где постели оказались жесткими, с какими-то комками в матрасах, и я почти не сомкнул глаз. И теперь, когда второй день путеше­ствия оказался ничуть не лучше, я готов был возроптать.

Я взглянул на Билла. Всё его внимание было устремлено на дорогу, смотрел он сурово, и я решил его не отвлекать. Он был настроен столь же серьезно, как и несколько часов на­зад, когда вдруг остановил машину и сказал, что у него есть ко мне разговор.

— Помните, я говорил, что откровения надо усваивать постепенно, одно за другим? — начал он.

— Конечно!

— И вы верите, что каждое само явит себя в свой срок?

— Во всяком случае, до сих пор так оно и было, — весело, почти легкомысленно ответил я.

Но Билл глядел очень серьезно.

— Третье откровение далось вам очень легко — чтобы по­ лучить его, оказалось достаточно явиться в Висьенте. А вот дальше дело может оказаться намного сложнее.

Он помолчал.

— Я думаю, что нам надо ехать на юг, в одну деревушку поблизости от Килабамбы. Она называется Кула. Там тоже растет девственный лес, в котором вам наверняка стоит побывать. А теперь самое главное.

Вам придется — и это, имейте в виду, для вас жизненно важно — всё время быть настороже. Совпадения будут происходить постоянно, и ваша за­дача — не пропускать их. Вам понятно, о чём я?

Я ответил, что, по-моему, понимаю его и постараюсь за­помнить его слова. Мы поехали дальше молча, и меня одо­лел глубокий сон, о чем я сейчас весьма жалел, потому что поясницу ломило нестерпимо — видимо, я спал в неудобном положении. Я снова потянулся, и Билл искоса глянул на меня.

— Где мы? — спросил я.

— Снова в Андах.

Вместо прежней холмистой равнины нас окружали гор­ные кряжи, разделенные долинами. Растительность была довольно скудная, деревья чахлые. Сделав глубокий вздох, я заметил, что воздух туг разреженный и холодный.

— Вот, наденьте-ка куртку. — Билл достал из дорожной сумки коричневую хлопчатобумажную штормовку. — Ближе к вечеру будет совсем холодно.

Впереди, за поворотом, нашу дорогу пересекала другая, поуже. На перекрестке расположились заправочная станция и скромный магазинчик с белыми стенами. В сторонке сто­ял автомобиль с поднятым капотом, на крыле его была рас­стелена тряпица с инструментами.

Мы как раз проезжали мимо магазина, когда оттуда вышел человек, бросивший бег­лый взгляд на нашу машину. Он был светловолосый и круг­лолицый, в очках с массивной темной оправой.

Я присмотрелся к нему, и в голове у меня всплыли воспо­минания пятилетней давности.

— Знаете, — сказал я Биллу, — этот человек ужасно напоминает мне одного старого друга. Хотя это, конечно, не он. Просто я его пять лет не вспоминал, а тут вспомнил. Мы работали когда-то вместе.

Я заметил, что Билл пытливо смотрит на меня.

— Я же говорил, что надо быть настороже. Давайте-ка вернемся. Может быть, этому парню не помешает наша помощь. Он вроде бы не местный.

Проехав чуть подальше, мы нашли место, где можно было развернуться, и вернулись к перекрестку. Очкарик возился с двигателем. Билл подъехал поближе и высунул голову из окна.

— Вам помочь?

Незнакомец поправил сползшие на кончик носа очки. Точно так же, тыльной стороной ладони, поправлял свои окуляры мой давний друг.

— Видите ли, — был ответ, — я где-то потерял водяной насос, и это создает неудобства.

Он был невысок и худощав, лет сорока на вид. Его англий­ские фразы были построены слишком тщательно, и говорил он с французским акцентом.

Билл немедленно вылез из машины и приступил к зна­комству. Улыбка и рукопожатие блондина тоже показались мне очень знакомыми. Его звали Крис Рено.

— Судя по вашей речи, вы, должно быть, француз, — заметил я.

— Так и есть, — ответил он. — Я работаю в Бразилии, преподаю психологию. А сюда, в Перу, я приехал в поисках информации об одном старинном документе, который тут был обнаружен. Это некая Рукопись.

Я немного поколебался — можно ли ему довериться? — но всё же решился.

— Мы тоже здесь из-за нее.

На его лице отразился неподдельный интерес.

— Что же вы о ней знаете? Список у вас есть?

Тут из магазина вышел Билл, хлопнув стеклянной дверью.

— Нам, считай, повезло, — сообщил он. — Хозяин предоставляет место для палаток. Горячая еда тоже есть. Вполне можем тут переночевать. — Он повернулся к Рено и вопро­сительно посмотрел на него. — Если вы, конечно, не возражаете против нашего общества.

— Конечно, конечно, — заверил тот, — я очень рад. Новый насос доставят только завтра.

Тут они погрузились в обсуждение технических характе­ристик и достоинств внедорожника, принадлежащего Рено. Я, тем временем, прислонясь к джипу, грелся на солнышке, погрузившись в приятные воспоминания о старом друге, которого мне напоминал новый знакомый.

Друг этот был остроглазый и любознательный — каким и француз мне по­казался — и большой любитель чтения, Он всегда был готов обсудить какую-нибудь новую теорию. Только вот подробностей наших разговоров я, за давностью времени, припомнить не мог. Билл хлопнул меня по спине.

— Ну, пошли разбивать лагерь!

— Иду, иду! — рассеянно отозвался я.

Он вытащил через заднюю дверь палатку и спальные мешки и сунул их мне, а сам захватил брезентовый мешок с теплой одеждой. Рено запирал свою машину. Мы обошли магазин и стали спускаться по каменным ступенькам.

Спра­ва был крутой каменный обрыв, а налево вела узенькая тро­пинка. Пройдя немного по ней, мы услышали шум горного водопада. Было прохладно и пахло мятой.

Мы вышли на ровный участок с небольшим озерцом. Кто-то уже расчистил место для палатки, выложил из плоских камней основание для костра и даже сложил у ближайшего дерева небольшую поленницу.

— Отлично! — обрадовался Билл и начал раскидывать большую четырехместную палатку. Правее стал устраиваться Рено со своей палаткой, поменьше.

— Вы с Биллом научные работники? — поинтересовался Рено. Билл к этому времени закончил ставить палатку и по­шел узнать насчет обеда.

— Уилсон работает проводником. А я, в данное время, во­обще не имею определенных занятий.

Рено захлопал глазами. Я улыбнулся и спросил:

— Вы уже успели ознакомиться с Рукописью, хотя бы частично?

— Я знаю Первое и Второе откровения, — тихонько сказал он, подходя поближе. — И знаете, что я вам скажу? То, что говорится в Рукописи, — чистая правда. Мы действительно начинаем видеть мир по-другому. Будучи психологом, я это ясно вижу.

— Что же именно вы видите? Он перевел дыхание.

— Моя специальность — межличностные конфликты. Я стараюсь понять, почему в человеческих отношениях столько насилия и агрессии. Давно известно, что агрессия порождается стремлением к господству над людьми, желанием подчи­нить их своей воле, но только в последнее время мы, конф­ликтологи, стали изучать это явление изнутри, с точки зрения индивидуальной психики.

Мы спросили себя: откуда же воз­никает в человеке эта страсть к господству над другими, что ее порождает? И вот что выяснилось. Предположим, один человек подходит к другому и вступает с ним в разговор.

Это случается каждый день, миллиарды раз, во всём мире. И ока­зывается, что, в зависимости от того, как протекает общение, человек этот к концу разговора будет чувствовать себя либо набравшимся сил, либо, наоборот, ослабевшим.

По выражению моего лица он догадался, что я ничего не понял, и смутился, решив, что мне неинтересна длинная лекция на столь специальную тему. Но я попросил его про­должать.

Именно поэтому, — стал он объяснять дальше, — нам так важно обернуть каждый разговор к своему возвышению над собеседником. Независимо от содержания беседы, мы стремимся одержать в ней верх, навязать свою точку зрения. Если это удаётся, мы чувствуем, что одержали психологичес­кую победу.

Следовательно, из каждого акта общения люди стремят­ся извлечь выгоду — я имею в виду не материальную выгоду, а психологическую. Именно в этом и заключается причина такого множества конфликтов, совершенно неоправданных с точки зрения здравого смысла, — и не только в индивиду­альном общении, но и в международных отношениях.

Специалисты в области психологии общения считают, что, как раз сейчас, всё более широкий круг людей начинает это понимать. А если человек осознает свое подспудное стремление навязывать всем подряд свою волю, он может переосмыслить свое поведение.

Думаю, что в этом переосмыслении и состоит преображение общественного созна­ния, о котором говорится в Рукописи.

Наш разговор прервал подошедший Билл, — Там уже накрывают на стол, — объявил он. Мы поспешили к дому. На первом этаже находились жи­лые комнаты хозяев. Миновав гостиную, мы прошли в столовую. На столе уже стояли тарелки с тушеным мясом, кар­тошкой и салатом.

— Прошу садиться, — приговаривал по-английски хозяин, суетясь вокруг стола. Тут же находилась средних лет женщина — видимо, его жена, — и девочка лет пятнадцати.

Садясь за стол, Билл нечаянно смахнул вилку, и она шум­но свалилась на пол. Хозяин бросил быстрый взгляд на жену, а та, в свою очередь, сердито прикрикнула на девочку — ви­димо потому, что та не бросилась сразу же за чистой вилкой.

Девочка поспешила в соседнюю комнату, принесла вилку и робко протянула ее Биллу. Ее рука дрожала, сама она сутули­лась. Я переглянулся с Рено.

— Приятного аппетита, — сказал хозяин, ставя передомной тарелку.

За обедом Билл толковал с Рено о превратностях акаде­мической жизни, сложности преподавания и проблемах с публикациями. Хозяин удалился, но его жена осталась сто­ять на пороге.

Когда пришло время десерта и они с девочкой подавали каждому из нас по тарелке с куском пирога, девочка задела локтем мой стакан и вода выплеснулась на стол. Женщина свирепо накинулась на нее, громко крича по-испански, и оттолкнула ее от стола.

— Ах, извините, извините!— приговаривала она, вытирая воду. — Эта девчонка такая неуклюжая!

Девочка, вспыхнув от ярости, швырнула в мать остатками пирога. Она, к счастью, промахнулась, и ошметки пирога и осколки разбившейся тарелки усеяли стол. В эту минуту во­шел хозяин.

Он рявкнул, и девочка выбежала из комнаты.

— Извините! — произнес он, подбегая к столу.

— Пустяки! — поспешил я ответить. — Не ругайте слишком вашу дочку.

Билл уже встал. Мы расплатились и поспешили уйти. Не проронивший до этого ни слова Рено заговорил, когда мы шли по ступенькам к своим палаткам.

— Вы рассмотрели эту девочку? — спросил он у меня. — Вот вам классический пример психологической агрессии. Вот к чему приводит стремление подавлять и господство­вать. Родители полностью подчинили себе девочку. Поэто­му, она такая нервная, поэтому и горбится.

— Да, — ответил я. — Но, кажется, у нее кончилось терпение.

— Вот именно. Родители всё время понукают и пилят ее, а она не знает других способов самозащиты, кроме вспышек ярости. Только эти вспышки и позволяют ей ощутить, что она — не пустое место.

К сожалению, когда она вырастет, она будет обращаться со всеми, кто от нее зависит, и в первую очередь со своими детьми, так же, как обращались с ней самой. Она будет думать, что для людей естественно подавлять друг друга. Детские травмы оставляют неизгладимый след.

Я уверен, что и ее родители в детстве испытывали такое же обращение. Они придираются к дочери, потому что их собственные родители, в свое время, придирались к ним. Вот так-то и передается от поколения к поколению механизм психологической агрессии.

Рено внезапно остановился.

— Я забыл спальный мешок в машине, — сказал он. — Сей­час вернусь.

Я кивнул, и мы с Биллом пошли дальше, к палаткам.

— Вы много разговариваете с Рено, — заметил он.

— Да.

Билл улыбнулся.

— Вот только говорит-то по большей части он. Вы слушаете, задаете вопросы. А вам самому что же, нечего рассказать?

— Просто мне интересно было послушать его. — Снова мне приходилось оправдываться из-за своей скованности!

Билл продолжал, не реагируя на мой тон:

— Вы обратили внимание на энергообмен между членами этого семейства? Отец с матерью буквально высасывали энергию из ребенка. Девочка истощена до полусмерти.

— Я и забыл следить за их полями, — признался я.

— А как вы думаете, Рено интересно было бы это увидеть? И что вы, кстати, думаете о нашей с ним встрече?

— Да ничего особенного не думаю.

— А вам не кажется, что в ней есть значение и смысл? Вспомните: мы едем по дороге, вы замечаете человека, который напоминает кого-то из ваших старых друзей, и когда мы завязываем с ним знакомство, оказывается, что он тоже ин­тересуется Рукописью. Как, по-вашему, похоже это на про­стую случайность?

— Думаю, нет.

— Не исключено, что он встретился вам, чтобы сообщить нечто такое, из-за чего вам придется пробыть в этой стране подольше, И думаю, у вас есть что рассказать ему взамен.

— Может, и так. А что, по-вашему, я ему должен рассказать?

Билл посмотрел на меня со своим обычным выражением заботливого участия.

— Правду, — коротко ответил он.

Прежде чем я успел что-то сказать, на тропинке появил­ся Рено и устремился к нам.

— Я прихватил с собой фонарик — вдруг понадобится, — объявил он.

Только сейчас до меня дошло, что вечер уже наступил. Я поднял глаза. Солнце уже село, но вся западная сторона неба еще полыхала алым огнем, а немногочисленные облачка отсвечивали темным багрянцем. Мне показалось, что я вижу белое свечение вокруг ближних растений, но это длилось всего мгновение.

— Красивый закат! — заметил я.

Билл скрылся в палатке. Рено извлекал из чехла свой спальник.

— Да, очень, — рассеянно ответил он, не поднимая головы. Я подошел к нему. Он поднял ко мне глаза.

— А я ведь так и не спросил вас — какие откровения ус­воили вы?

— Первые два я узнал с чужих слов. Потом мы двое суток пробыли в усадьбе Висьенте, я познакомился с тамошними исследователями, и мне дали перевод Третьего. Оно просто поразительно!

— У него загорелись глаза.

— И этот перевод у вас с собой!

— Да. Хотите почитать?

Он радостно схватил бумаги и немедленно отправился в свою палатку их читать. При помощи нескольких спичек и обрывка старой газеты я разжег костерок. Когда он весело запылал, Билл вылез из палатки.

— А Рено где? — спросил он.

— Читает перевод, который мне Сара дала.

Билл удобно уселся на толстое ошкуренное бревно, кото­рое кто-то заботливо положил недалеко от костра. Я присое­динился к нему. Уже совсем стемнело, и видны были смутные очертания деревьев слева от нас, неяркие огни автозаправки за спиной да слабо светился фонарь в палатке Рено.

Лес был наполнен звуками, многие из которых были мне незнакомы. Через полчаса Рено вышел из палатки с фонариком в руке. Он подошел и сел слева от меня. Билл сладко зевнул.

— Потрясающее откровение! — произнес Рено. — Но неужели кто-нибудь из вас действительно видел энергетические поля?

Я рассказал ему о своих наблюдениях, начиная с прибы­тия в Висьенте и кончая моментом, когда я впервые разгля­дел энергию. Некоторое время он молча переваривал мой рассказ, по­том спросил:

— И что же, им действительно удается заставить растения быстрее расти, просто глядя на них?

— И не только быстрее расти, но и становиться более питательными.

— Но всё-таки, содержание откровения намного шире, — задумчиво произнес он, обращаясь скорее к самому себе. — Третье откровение состоит в том, что вся Вселенная построена из энергии, и мы можем влиять не только на растения, но и на многое другое.

Для этого нам надо научиться управлять нашей собственной энергией, той, которая находится в нашем распоряжении. — Он снова замолчал на минуту. — Интересно, как наша энергия влияет на других людей.

Билл с улыбкой взглянул на меня.

— Могу рассказать вам, что я видел, — предложил я. — Я наблюдал, что происходило с полями двоих людей во время спора. Это было поразительно!

Рено поправил сползшие очки.

— Да, пожалуйста, расскажите! Билл поднялся с бревна.

— Отправлюсь-ка я на боковую: — сказал он, зевая. — Что-то я малость притомился.

Мы пожелали ему доброй ночи, и он ушел в палатку. А я стал, как мог, рассказывать о стычке Сары с перуанским уче­ным и о том, как вели себя при этом их поля.

— Подождите, подождите! — воскликнул Рено. — Вы что же, действительно видели, как поле каждого из них пыталось поглотить чужое во время спора?

— Вот именно!

Он задумался.

— Это надо как следует проанализировать. Итак двое спорят о том, кто из них более правильно оценивает некую ситуацию. Каждый желает доказать свою правоту, доказать, что другой неспособен к верным оценкам. Каждый хочет поколебать уверенность другого, при этом, они доходят до самой
настоящей брани. Так, так...

После недолгого размышления он радостно воскликнул:

— Есть! Мне теперь всё понятно!

— Что именно? — удивился я.

— Наблюдения за человеческим энергообменом помогут нам понять, чего мы на самом деле домогаемся, когда спорим, бранимся и нападаем друг на друга. Подчиняя себе кого-то, мы отбираем его энергию.

Мы, так сказать, заряжаемся за чужой счет. Это и есть мотив всех конфликтов! Послушайте, мне просто необходимо научиться самому видеть энергию. Где находится это самое Висьенте? Как туда доехать?