Нас извлекут из-под прилавка

Render the text into English and say whether Russia should enter the WTO or not and explain your point of view.

В дискуссии о том, нужно ли России вступать в ВТО или нет, поставлена точка. Не то чтобы к консенсусу пришли – правительство так решило, и все. Не так давно директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития РФ Максим Медведков сказал, что переговоры по присоединению России к ВТО могут быть завершены до конца 2005 года. Осталось утрясти кое-какие бумаги и договориться с пятнадцатью странами.

Так что каждому гражданину России уже сейчас следует понять, как повлияет вхождение нашей страны в мировую торговлю на его жизнь или, по меньшей мере, на кошелек.

ВТО – это такой специальный международный орган вроде ООН или ЕЭС. Представители стран – членов ВТО договариваются считать все свои рынки одним единым рынком и берут на себя обязательства не мешать друг другу в торговле на нем.

ВТО позволяет разбогатеть эффективному производителю, ускоренными темпами разоряя производителя-неудачника, и делает жизнь потребителя более легкой и дешевой.

Это все теория. Что же будет на практике, когда и мы будем в ВТО? Кому на Руси будет жить хорошо? И кто окажется в неудачниках?

После вступления России в ВТО цены на импортные товары – от продовольствия и одежды до электроники и автомобилей – снизятся, потому что из их сегодняшней цены «выпадут» сравнительно высокие таможенные пошлины.

Иностранным финансовым группам будет разрешено открывать в России свои филиалы напрямую. По мнению ряда экспертов, благодаря этому резко вырастет предложение финансовых услуг. Представитель среднего класса сможет получать кредит под процент, близкий к европейскому или американскому: 1-5% годовых вместо нынешних 25%.

Вступление в ВТО откроет иностранные рынки для российских товаров. Конкурентоспособным предприятиям это позволит увеличить продажи, а следовательно, получать больше доходов и платить сотрудникам более высокую зарплату.

Есть вопросы? Пожалуй, да.

Если в Россию придут западные банки с развитыми финансовыми технологиями и дешевыми кредитными ресурсами, то их отечественные конкуренты потеряют свой кусок пирога и многие из них либо станут филиалами иностранных, либо выйдут из игры, т.е. обанкротятся, со всеми вытекающими последствиями в виде обманутых вкладчиков и дырок в бюджетах.

Что касается красивых перспектив российского экспорта, надо задать себе вопрос: какие из наших товаров сильны на мировом рынке? Нефть, газ, никель, алюминий… За автомобилями, стройматериалами, сантехникой, одеждой, продуктами и т.д., сделанными в России, к сожалению, нет очередей в европейских столицах. Более того, иностранные товары уже сейчас теснят отечественные на российских прилавках.

С интересами бизнеса ясно. А как же простой гражданин?

Все зависит от вашей работы. Если ваша отрасль выиграет или хотя бы не проиграет от вступления России в ВТО, материальная сторона вашей жизни, наверное, улучшится. В противном случае придется осваивать новую профессию.

Независимая. 2005

9.4. Зачем им ВТО?

Render the text into Russian and say whether you have changed your attitude to Russia’s entrance to the WTO.

Россия может понести потери от вступления в ВТО. Напрашивается вопрос: такие неприемлемые условия только нашей стране или все должны были пройти «боевое крещение»?

«Прибалты сдались с потрохами и оказались в минусе, – говорит Дмитрий Кувалин, ученый секретарь Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. – Теперь в традиционно сельскохозяйственных странах 80% сельхозпродукции – импорт. Прибалтийские поля поросли бурьяном».

Примерно также поступила Венгрия – приняла почти все условия «старших собратьев» и пустила к себе хозяйничать иностранные компании. Не удалось противостоять западным странам чехам и словакам. «Однако эти страны нельзя сравнивать с Россией, – говорит Дмитрий Кувалин. – Они не держатели ресурсов, не обладатели больших долей на мировом рынке и не могут быть конкурентами западным странам. Поэтому и условия вступления для таких государств были намного лояльнее, а переговоры шли проще».

Другое дело – Китай. Именно на него, по мнению экспертов, должна равняться такая большая и богатая ресурсами страна, как Россия.

Итак, Китай вступил в ВТО в декабре 2001 года. До этого много лет шли переговоры. ВТО ставила перед китайцами невыносимые, несправедливые условия. Китайцы проявили чудеса восточной дипломатии, выторговав себе статус развивающейся страны. И тогда ВТО пригрозила, что примет Тайвань и великому Китаю придется согласовывать условия вступления в ВТО со своей провинцией. По сути это был шантаж. Китай согласился на многие дискриминационные условия.

Кстати, именно такой прием используют сейчас западные страны, делая вид, что намереваются ускоренно принять в ВТО Украину.

Тайвань в ВТО приняли вслед за Китаем, но не как государство, а как группу островов. Зато перед Китаем выдвинули несколько условий. Во-первых, его поставки в другие страны жестко квотировали, при этом самой Поднебесной защищать свои рынки от импорта было запрещено. Во-вторых, Китай в течение нескольких лет не имел права обращаться в арбитражный орган при спорах с другими странами. Зато любая страна – полноправный член ВТО может возбуждать иски против него.

Каждое из условий должно было действовать несколько лет. Китай вытерпел все. И вот пришло 1 января 2005 года – долгожданная дата, когда закончился срок одного из «издевательств». Было снято ограничение на поставки китайских текстильных изделий и обуви в страны ЕС и США. И трудолюбивый Китай за первый же квартал этого года сразу увеличил экспорт текстиля в Европу на 80%, а обуви – на 680%.

Китай в прямом и переносном смысле обул ЕС и США. В США разорилось 18 текстильных фабрик и появилось 16 тысяч новых безработных. Но это Китай. Россия же не сможет завалить страны ВТО ни текстилем, ни обувью. А нефть мы и без ВТО продаем.

Понятно, что любое объединение требует ограничений. Однако становится обидно, когда эти ограничения действуют не для всех. В ВТО существует политика «двойных стандартов». Европейский Союз вроде бы тоже должен жить по законам ВТО и пускать в свои страны иностранную продукцию. Но он хитрит: ввоз основных продовольственных товаров (мяса, молока, зерна) жестко ограничен, а доступ открыт по таким «не важным» товарам, как экзотические овощи и фрукты.

Россия сейчас находится в похожем положении, что и Китай четыре года назад. Однако возникает вопрос: сможем ли мы, как и Китай, подняться с колен в будущем?

АиФ-МОСКВА. 2005. № 28

Melting Pot

A. Look at the headings. They can be used to describe the main points of the passages. In what order do you expect to find them in the article? What do you expect the writer to say in each of them?

a. Consequences of European asylum laws

b. A difficult choice between two models

c. A troubling new dilemma for European politicians

d. A demographic trend in Europe

e. Measures to manage and control immigration

B. Read the article and match the passages with the headings. Don’t forget that the same point can be expressed in two and more passages.

To the typical man on the street of old Europe, enlargement means more workers moving across more borders to take more jobs—legally. The accession of 10 new members on May 1 also means new, often porous borders for job seekers arriving from outside the EU—illegally. This isn't necessarily bad news, from an economic standpoint. But no matter how many studies attest to the theoretical benefits of immigration, the natives still get restless—and so do politicians.

In this climate of unease, a fierce debate has surfaced in Britain and drawn attention across Europe. It emerged not from the political right, where most immigration issues erupt, but from the left, where European progressives are pondering a troubling new dilemma: will mass immigration be the undoing of Europe's cherished welfare state?

The argument goes like this: immigration brings diversity, which erodes the sense of shared values and solidarity that has kept enlightened European socialism alive in a world of free markets and rampant capitalism. Those debating the point talk of models. They look at Sweden and see a fairly homogenous society of taxpayers happy to fork over 60 percent of their income in exchange for generous social benefits. They look at America and see a wildly diverse society whose taxes — under 30 percent, on average — provide for only the flimsiest of safety nets. No national health insurance, no long-term unemployment benefits, no security of the sort that Western Europeans take for granted. As immigration, legal and illegal, begins to transform much of Europe into a melting pot, they realize they may soon face a set of seemingly impossible choices. Will their Europe of the future remain like Sweden, or become more like America? And is there a trade-off between solidarity and diversity, such that Europe's social-welfare states can survive?

The choice may not be quite that stark. But clearly, immigration will reshape Europe. Its population is aging rapidly, dragging down economic growth and putting tremendous pressure on underfunded pensions.

Enlargement will do little to ease Europe's demographic bind. Birth rates in Estonia, Lithuania and the Czech Republic are among the lowest in the world. Immigration from outside the new 25-member EU will therefore become essential to Europe's economic well-being. But that very fact will force adjustments. Europe's sizable non-Christian minority is already the fastest-growing segment of the continental population, and in some countries that has become a source of deep anxiety. The Netherlands, by some estimates, will have a school-age Muslim majority by 2050.

Such trends cannot help but have a major impact on social policy. Unlike the United States, where large-scale (but relatively well-managed) immigration has helped boost American productivity and entrepreneurship, Europe has largely discouraged economic immigration. The result: migrants from around the world found the only way to live and work in Europe was, in effect, to break in and claim asylum.

One consequence has been to rob Europe of much of the beneficial effects of foreign labor. Through the early 1990s, Germany had no comprehensive immigration policy. It did have one of the world's most liberal asylum laws, and attracted more than 1 million refugees during just a few years. The laws have since changed and the numbers declined, but immigrants remain disproportionately dependent on state assistance: 8.3 percent of immigrants are on welfare, compared with 3.3 percent of native Germans. Similarly, joblessness among immigrants (21.2 percent) is more than twice that of the German-born population.

The picture was much the same across the rest of Europe. And politicians reacted in much the same way. Germany began turning away refugees. It sped up deportation procedures and cut welfare payments. Asylum applications are now down to about 50,000 a year.

This climate of fear still rules. In advance of the May 1 enlargement, alarmed by the prospect of invading East European job seekers, Denmark's conservative government passed a law granting benefits to immigrants only after they've been in the country for seven years, Germany’s socialists, along with most other EU governments, adopted similar measures. The barriers take different forms, from residency tests and waiting periods to outright prohibitions. But these are little more than stopgaps. With time, more-enlightened measures will surely be adopted. Britain, France, Germany and Spain, in fact, are moving toward U.S.-style policies. By managing and controlling immigration, they hope to reap the economic benefits of immigration while muting public unease.

But will it work? The fact is Europe's future is a huge and irreversible social experiment. Europe needs to get it right.

Newsweek. 2005

C. Summarize the text.

Глобализация и этногенез

Render the text into English and give your idea of globalization. Does it coincide with the author’s?

Последние годы одной из основных тем широковещательных СМИ стала глобализация. Тем не менее в общественном сознании до сих пор нет однозначного, принятого если не всеми, то, по крайней мере, большинством определения этого явления.

Некоторые публицисты утверждают: «…Глобализм глобализму – рознь. Вся история человечества свидетельствует о необходимости и неизбежности глобализма и глобализации – взаимопроникновение национальных культур в их синтезе образует культуру мира. “Дон Кихот” Сервантеса, “Война и мир” Толстого принадлежат всему человечеству. В них запечатлено его нравственное кредо. Всему миру принадлежит периодическая система Менделеева и теория относительности Энштейна. Культурно-историческая глобализация – факт, не требующий доказательств».

Приведенная цитата – пример околонаучного невежества. В советское время, например, была издана великолепная серия книг, под общим названием «Библиотека всемирной литературы», если придерживаться предложенной выше логики, то ее следовало бы переименовать в «библиотеку глобалистской литературы».

С другой стороны, в специальной литературе появился целый ряд работ, которые позволяют вплотную подойти к формальному определению глобализации.

В Португалии было проведено коллективное исследование. Собравшиеся там ученые пришли к выводу, что: «…глобализация хозяйства характеризуется двумя важными моментами: возникновением глобальной информационной сети и углубляющимся разрывом между мощным процессом экономической глобализации на уровне рынков и предприятий, с одной стороны, и сокращающейся способностью национальных государств и их институтов согласовывать с этим взрывным процессом свои социальные, экономические, экологические и политические проблемы, с другой стороны. Транснациональные корпорации (ТНК) будут абсолютно автономно решать все вопросы размещения производства, инвестиций и рабочих мест, тогда как государству позволено будет лишь реагировать на их действия».

Почти весь мир стал рынком и сферой приложения ТНК и мультинациональных банков. Глобализация означает и монополизацию информационных сетей и сферы обслуживания. Национальные границы играют при этом все меньшую роль, а «география фирм» принимает глобальные масштабы… Крупные ТНК превосходят народнохозяйственные комплексы целых стран, причем отнюдь не малых.

По признанию Джеффри Сакса, от успешного развития глобализации наибольшую выгоду получат США. Американские монополистические объединения составляют основу ТНК, которые играют все возрастающую роль в мире, значение же государств при этом все больше утрачивается, ведь ТНК – это сегодня уже половина мировой экономики.

В своей книге «Смена эпох» немецкий историк Р. Сиффле говорит о том, что глобализацию следует воспринимать как возникновение нового миропорядка, при котором целые нации и отдельные индивидуумы будут все более жестко делиться на выигравших и проигравших. К середине ХХI века национальные государства будут играть крайне подчиненную роль. В то же время ТНК будут править миром, предоставив своим сотрудникам роскошную жизнь на «островах благосостояния». «Снаружи» же будут трудиться не попавшие в «рай» – одни на производстве продовольствия, а другие будут собраны в особые зоны, чтобы выполнять особо опасные и грязные работы – устранять отходы АЭС, санировать свалки отходов и т.п.

К чему же, в конце концов, может привести глобализация национальные государства.

Судя по всему, промежуточными результатами этого процесса, станут: жестко регламентированное международное разделение труда, унификация национальных государств, замена этнокультурных особенностей нa пресловутые «общечеловеческие» ценности.

Куранты. 2007

Глобализация