Глава 1 мы думаем, следовательно, вы существуете

Перевод: Юлия Виноградова
Редакция: Lolita Akemino

«Чем дольше ко мне относились, как женщине, тем больше я становилась женщиной. Я поневоле адаптировалась. Если ожидалось, что я не могу сдать назад или открыть бутылку, на удивление, так и происходило. Если считалось, что чемодан слишком тяжел для меня, необъяснимым образом таким он и начинал мне казаться».

- Джен Моррис, транссексуалка, описывающая свой опыт после перехода в автобиографии «Condundrum», 1987 [1].

Предположим, исследователь похлопает вас по плечу и попросит описать мужчин и женщин, опираясь на ваш культурный опыт. Вы беспомощно уставитесь на исследователя и воскликнете: «Но что же вы имеете в виду? Каждый человек уникален, многогранен, иногда даже противоречиво индивидуален, и учитывая поразительное разнообразие личных качеств, присущих каждому полу, да в разных обстоятельствах, социальных прослойках, возрастах, жизненном опыте, уровне образования, сексуальности и расовой принадлежности, будет бессмысленно даже пытаться распределять такое богатство и разнообразие в рамки двух примитивных стереотипов»? Нет. Вы возьмете карандаш и начнете писать [2]. Посмотрите на два списка, полученных в результате этого опроса, и вы обнаружите прилагательные, очень похожие на трактат восемнадцатого века о различных обязанностях двух полов. В одном списке, возможно, будут «коллективные» личностные качества вроде сострадательная, любит детей, зависимая, чувствительная в межличностных отношениях, заботливая. Это, заметьте, идеальные качества для человека, который хочет посвятить жизнь служению другим. Во втором столбце вы найдете описания «деятеля»: лидер, агрессивный, честолюбивый, обладающий аналитическим умом, соперничающий, доминирующий, независимый и индивидуалистический. Это идеальные качества для тех, кто хочет управлять миром и получать за это хорошие деньги [3]. Мне не нужно говорить вам, какие из этих характеристик женские, а какие – мужские: вы и так уже знаете. (Эти списки, как отметили социологи Сесилия Риджвей и Шелли Коррелл, идеально соответствуют стереотипам о «белых гетеросексуальных мужчинах и женщинах, представителях среднего класса» [4]).

Даже если вы лично не подписываетесь под этими стереотипами, есть часть вашего сознания, которая не так благородна. Социальные психологи обнаружили, что то, что мы сознательно сообщаем о себе, не дает нам полной картины [5]. Стереотипы, как и позиции, цели и идентичность также существуют на подсознательном уровне, и работают «без нашего осознания, намерения и контроля», заметили социальные психологи Брайан Нозек и Джеффри Хансен [6]. Неявные ассоциации могут быть определены как спутанная, но высокоорганизованная сеть связей. Они связывают друг с другом представления об объектах, людях, идеях, чувствах, себе самом, целях, мотивах и поведенческих моделях. Сила каждой из этих связей зависит от вашего прошлого опыта (и, что интересно, нынешних обстоятельств): как часто эти два объекта, скажем, или тот человек и то чувство, или тот объект и определенная модель поведения были связаны в прошлом [7].

Так что же подсознательно автоматически ассоциируется с женщинами и мужчинами? Различные тесты, которые социальные психологи используют, чтобы оценить действие неявных ассоциаций, основаны на предположении, что если вы предоставите испытуемому определенный стимул, это быстро, автоматически и ненамеренно активирует сильные ассоциативные понятия, действия, цели и т.д. в большей степени, чем слабые. Эти внедренные представления больше влияют на восприятие и основную модель поведения [8]. В одном из наиболее широко используемых тестов, компьютерном «Тесте имплицитных ассоциаций», или IAT (разработанном Энтони Гринвальдом /Anthony Greenwald/, Махзарином Банаджи /Mahzarin Banaji/ и Брайаном Нозеком /Brian Nosek/), участники должны объединить категории слов или рисунков [9]. Например, сначала им нужно сопоставить женские имена и «коллективные» личностные качества (например, «внимательная» и «поддерживающая») и мужские имена со словами «деятельными» (например, «индивидуалист» или «конкурирующий»). Участникам обычно проще сделать это, нежели чем сделать наоборот (объединить женские имена со словами «деятельными» и мужские – с «коллективными»). Это создает небольшую, но значимую разницу во времени реакции, что считается доказательством более сильных автоматических имплицитных ассоциаций между женщинами и «коллективными» качествами и мужчинами и индивидуалистическими «деятельными» [10].

Возможно, у вас возникнут такие же ассоциации, невзирая на то, что сознательно вы их избегаете. Причина заключается в том, что появление этих ассоциаций также является процессом, происходящим без осознанности, намеренности и контроля. Принцип, лежащий в основе обучения через ассоциативную память, прост: как очевидно из формулировки, это те ассоциации, что вы запоминаете из жизни. Поставьте женщину за любой пылесос в процессе уборки, и, однозначно, ассоциативная память подхватит этот образ. В этом есть свои преимущества – такой способ обучения не требует усилий и эффективен в том, что касается окружающего вас мира – но у него есть и свои недостатки. В отличие от осознанно выученного, над которым вы можете рефлексировать и быть избирательным в отношении своих убеждений, ассоциативная память, кажется, довольно неизбирательна в том, что захватывает. Скорее всего, она отбирает и отражает культурные шаблоны в обществе, СМИ и рекламе, которые могут вызывать ассоциации, которые вы сознательно не поддерживаете. Это означает, что если вы либеральный и политически корректный человек, то ваши имплицитные ассоциации вас не обрадуют. Между ними и вашим сознательным, мыслящим «я» будет много несогласия. Исследователи показали, что наши подсознательные представления о социальных группах часто весьма консервативны, даже когда наши сознательно транслируемые убеждения современны и прогрессивны [11]. В отношении гендера автоматические ассоциации категорий мужского и женского – не просто непрочные нити, ведущие к пенису и вагине. Исследования имплицитных ассоциаций показывают, что мужчины чаще, чем женщины, подсознательно ассоциируются с наукой, математикой, карьерой, высоким положением и авторитетом. Женщины же чаще, чем мужчины, подсознательно ассоциируются со гуманитарными науками, семьей и семейственностью, эгалитаризмом и низким авторитетом [12].

Результаты серии экспериментов, проведенных Ниланжданой Дасгупта (Nilanjana Dasgupta) и Шаки Аскари (Shaki Asgari) в Массачусетском университете, дают нам представление о том, как СМИ и жизнь сама по себе могут усилить эти ассоциации, безотносительно наших осознанных убеждений. Эти исследователи рассматривали влияние информации, противоположной стереотипам. В первом исследовании они дали прочитать одной группе женщин серии коротких биографий женщин-лидеров (вроде Мег Уитмен /Meg Whitman/, на тот момент исполнительным директором e-Bay, и Рут Бейдер Гинсбург /Ruth Bader Ginsburg/, судьи Верховного Суда США). После этого женщинам соотнести в IAT женские имена со словами, означающими лидерские качества, было проще, чем людям из контрольной группы, которые не читали о женщинах-лидерах. Тем не менее, чтение об этих исключительных женщинах никак не повлияло на осознанные убеждения участниц эксперимента относительно женских лидерских качеств. Далее Дасгупта и Асгари рассмотрели влияние реального мира на подсознание. Они пригласили женщин из двух колледжей гуманитарных наук в США (один женский, а другой – совместного обучения). Ученые исследовали сознательное и подсознательное отношение к женским лидерским качествам в течение первых нескольких месяцев учебы и затем через год. Тип колледжа – совместного или раздельного обучения – не повлиял на обозначенные самими студентками убеждения относительно женских лидерских качеств. Тем не менее, он повлиял на их подсознательное отношение. В начале первого курса обе группы женщин медленно соотносили слова женского рода и слова, касающиеся лидерства, в IAT. Но на втором курсе женщины из женского колледжа испытывали меньше сложностей с этим заданием, в то время как в колледже с совместным обучением студентки выполняли его еще медленнее. Это расхождение связано с тем, что студентки в женском колледже больше взаимодействовали с преподавательницами, в то время как в колледжах совместного обучения студентки, особенно выбравшие математику и науку, меньше контактировали с женщинами на руководящих должностях. Другими словами, модели поведения в их окружении изменили гендерные стереотипы, представленные в подсознании [13].

Когда концепт гендера явно присутствует в окружении или когда мы идентифицируем человека как мужчину или женщину, гендерные стереотипы упрочняются. В течение нескольких лет социальные психологи исследовали, как эта активизация стереотипов влияет на наше восприятие других людей [14]. Но в последнее время их также заинтересовала вероятность того, что иногда мы сами можем видеть себя через призму задействованного стереотипа. Ведь, как выясняется, самовосприятие на удивление легко подвергается влиянию.

Возможно, отдаваясь на растерзание психоаналитику, вам не удастся заметить, как загорятся его глаза в ожидании изучения чего-то более приятного, чем его обычная рутинная работа. Однако даже если ваша личность не представляет ничего интересного для психотерапевта, для социального психолога найдется немало удивительного. Все это потому, что к вашему «я» прикреплено много ниточек – это крепкая, сложная, всегда переменчивая сеть. Как изящно выразился Уолта Уитмена: «Я широк, Я вмещаю в себе множество» [15]. И, хотя обладать «я», которое вмещает «множества», очень здорово, «множество» не может быть у руля одновременно. Лучше, когда из огромного Гардероба «Я» можно вынимать в нужный момент необходимые личностные составляющие.

Некоторые психологи называют ту часть «я», которая используется в данный момент – ту особую Я-концепцию, выбранную из множества – как действующее «Я» [16]. Как видно из названия, это не пассивная, вязкая сущность, которая неизменна изо дня в день, неделю за неделей. Скорее, действующее «Я» – это динамичный хамелеон, изменяющийся каждую секунду в зависимости от социального окружения. Конечно, сознание использует только то, что ему доступно, и для каждого из нас с определенными составляющими Я-концепции проще совладать, чем с другими. Но во всех нас довольно большая составляющая Гардероба «Я» занята стереотипными нарядами многих социальных идентичностей, которые есть у каждого (житель Нью-Йорка, отец, латиноамериканец, ветеринар, игрок в сквош, мужчина). Кто вы в данный момент – какая составляющая Я-концепции активна – сильно зависит от контекста. Иногда ваше активное «я» будет индивидуальным и уникальным, а иногда окружение подтолкнет ваше активное «я» к использованию социальных идентичностей. При использовании определенной социальной идентичности неудивительно, что самовосприятие в итоге становится более стереотипным. Из чего следует, что акцент на гендере оказывает такое же влияние [17].

Например, в одном исследовании группу французских старшеклассников просили оценить правдивость утверждений относительно гендерных различий, касающихся способностей в математике и рисовании перед тем, как дать такую же оценку своим способностям в этих сферах. Для этих учащихся гендерные стереотипы были очень ощутимы в оценке своих способностей. Затем их попросили сообщить свои оценки по математике и рисованию, полученные два года назад на очень важном национальном экзамене. В отличие от учащихся в контрольной группе, они подменили в памяти результаты экзаменов, чтобы те сошлись с хорошо известным стереотипом. Девочки помнили, что их оценки по рисованию были выше, чем было на самом деле, а мальчики преувеличили свои успехи в математике. Мальчики увеличили свои оценки в среднем на 3%, в то время как девочки снизили свои баллы по математике на столько же. Это может показаться незначительным, но ведь можно легко представить двух молодых людей, выбирающих свой жизненный путь с учетом гендера: имея одинаковые оценки, юноша считает себя отличником, а девушка – только хорошисткой [18].

Подобная методика «выпячивания» гендера кажется не слишком-то изощренной, и так оно и есть. Конечно же, это не значит, что она не может предоставить полезные данные. Гендерные стереотипы широко распространены, иногда даже в областях, где им не место. Когда Шотландское агентство по квалификациям недавно выступило с инициативой увеличить плачевно низкое количество старшеклассниц, изучающих предметы вроде физики, работы по дереву и программирования, некоторые учителя открыто выразили сомнение относительно уместности этого проекта. «Думаю, лучше осознать разницу между мальчиками и девочками и тем, как они учатся», – сказал директор известной эдинбургской частной школы. – «В целом, мальчики выбирают предметы, более подходящие их стилю обучения, который базируется на логике» [19]. Он любезно позволил нам самим домыслить, что предпочтительный для девочек стиль обучения не основан на логике. Но, что важно, гендерная идентичность может также укрепляться и без помощи открыто выраженных стереотипов. Вы, например, заполняли когда-то анкету с таким вопросом?

ÿ Мужчина

ÿ Женщина

Даже невинные, нейтральные вопросы такого типа могут укреплять гендерные стереотипы. Исследователи предложили студентам Американского университета дать оценку своим математическим и речевым навыкам, но перед этим в разделе личных данных одних участников эксперимента попросили указать свой гендер, а других – свою национальность [20]. Простая галочка в нужной графе произвела удивительный эффект. Женщины европейского происхождения, например, были более уверены в своих речевых навыках, если они указывали свой гендер (следуя убеждению, что у женщин они развиты лучше) и занижали свои математические способности по сравнению с теми, кто отметил в анкете только национальность. Мужчины-выходцы из Европы же отметили более высокие способности в математике, глядя на себя через призму гендера (чем те, кто отметил только национальность), но те, кто опирался на свое национальное происхождение, выражали больше уверенности в своих речевых способностях.

Даже настолько незначительные, практически не воспринимаемые сознательно стимулы могут привести к изменению самовосприятия. Психологи Дженнифер Стил (Jennifer Steele) и Налини Эмбади (Nalini Ambady) дали студенткам тест на внимательность, в ходе которого они должны были как можно быстрее определить нажатием клавиши, на какой стороне монитора появлялись серии вспышек [21]. На самом деле эти вспышки действовали на подсознание: слова мелькали так быстро, что их нельзя было распознать. Для одной группы испытуемых это были слова, связанные с «женским» («тетя», «кукла», «сережка», «цветок», «девочка» и так далее). Другой группе показывали слова вроде «дядя», «молоток», «костюм», «сигара» и «мальчик». Затем участниц попросили отметить, насколько приятными они находят «женские» занятия (например, писать сочинения или сдавать экзамен по литературе) и «мужские» (вроде решения уравнений, экзамена по математическому анализу, программирования). Группа, получавшая «мужские» слова обозначила как приятные обе группы занятий. Но группа, получавшая «женские» слова, сообщила, что предпочитает занятия, связанные с искусством, а не с математикой. Авторы предположили, что «прайминг изменил восприятие женщинами самих себя» [22].

Мы находимся под влиянием не только незначительных факторов, но и под влиянием неощутимым. Австралийская писательница Хелен Гарнер (Helen Garner) отметила, что человек может или «воспринимать людей как обособленные мыльные пузыри, пролетающие друг мимо друга и иногда сталкивающиеся, или… видеть, как они накладываются друг на друга, внедряются в жизни друг друга, проникают в ткани друг друга» [23]. Исследования подтверждают второй вариант. В границы Я-концепции может проникать то, как человека воспринимают другие (или, если выразиться точнее, как человек воспринимает восприятие его другими). Как обозначил это Уильям Джеймс (William James): «у человека много социальных «я», ведь есть много личностей, которые опознают его и запечатлевают в своем сознании его образ» [24]. Поддерживая идею Джеймса, психолог из Принстонского университета Стейси Синклер (Stacey Sinclair) и ее коллеги в ряде экспериментов показали, что люди социально «настраивают» свою самооценку, чтобы она сочеталась с мнением окружающих. Думая об определенном человеке или готовясь к взаимодействию с ним, Я-концепция приспосабливается, чтобы создать совместную реальность. Это означает, что когда вас воспринимают стереотипно, ваше сознание следует этому восприятию. Например, Синклер убедила одну группу женщин в том, что они должны провести время с прелестно шовинистическим человеком (он не женоненавистник, но считает, что мужчины должны женщин лелеять и защищать, и ему не очень импонируют уверенные в себе и настойчивые женщины). Прислушиваясь к этому, женщины социально настраивали видение себя, чтобы в большей степени соответствовать этим традиционным взглядам. Они оценивали себя как более стереотипно женственных, по сравнению с группой женщин, ожидавших встречи с мужчиной с более прогрессивными взглядами на вопросы гендера [25]. Интересно, что подобное социальное настраивание имеет место только в случае стремления наладить хорошие отношения. Это может означать, что близкие или значимые люди в нашей жизни могут выступать в качестве зеркала, через которое мы воспринимаем наши собственные качества.

Эти изменения в Я-концепции не только обеспечивают изменения в нашем самовосприятии. Они могут также влиять на поведение. В отчете о детях-дошкольниках социолог Бронвин Дэвис (Bronwyn Davies) описывает реакцию маленькой девочки Кэтрин на то, что мальчик отбирает куклу, с которой она играет. После неудачной попытки вернуть себе куклу, Кэтрин направляется к гардеробу и достает оттуда мужской жилет. Она надевает его и «чеканит шаг. В этот раз она победоносно возвращается с куклой под рукой. Она сразу же снимает жилет и бросает его на пол» [26]. Когда взрослые вынимают новое «я» из гардероба, новый костюм – это просто метафора. Но может ли он помочь нам, как помог Кэтрин, лучше сыграть определенную роль или достигнуть цели? Исследование предполагает, что может.

В недавней серии экспериментов Адам Галински (Adam Galinsky) и его коллеги в Северо-западном университете показывали испытуемым фотографии людей: чирлидер, профессор, пожилой мужчина, афроамериканец. В каждом случае кого-то из добровольцев просили попытаться стать человеком с фотографии и описать его обычный день. В контрольной группе участники эксперимента должны были описать день человека более отстраненно, от третьего лица. (То есть, экспериментаторы смогли увидеть, насколько личное участие позволяет смотреть поверх известных стереотипов). Исследователи выяснили, что возможность поставить себя на место другого увеличивает «слияние» с «я» другого. Когда после упражнения участников попросили дать оценку своим личным качествам, те, кто представляли себя чирлидершами, описали себя как более привлекательных, восхитительных и сексуальных, чем люди из контрольной группы. Те, кто представляли себя профессорами, описали себя как более умных; те, кто побывал в шкуре пожилого человека, почувствовали себя более слабыми и зависимыми; а те, кто побывал афроамериканцем, оценили себя как более агрессивных и спортивных. Самовосприятие впитало стереотипные качества другой социальной группы [27].

Затем исследователи решили выяснить, какое влияние на поведение имеют изменения в Я-концепции. Галински и его коллеги определили, что представить себя профессором означало повышение аналитических способностей (в сравнении с контрольной группой), а вот пребывание в роли чирлидерши, наоборот, снижало их. Те, кто представлял себя афроамериканцем, в игре проявляли больше соперничества, чем те, кто представлял себя пожилым человеком. Простое короткое упражнение, в котором нужно было представить себя другим человеком, изменило и самовосприятие, и – через эту трансформацию – поведение. Англоязычно изречение «притворяйся, пока не получится по-настоящему» (‘fake it till you make it’) получило эмпирическое подтверждение.

Не менее впечатляющее влияние на поведение было отмечено Стейси Синклер и ее коллегами. Вспомните: женщины, которых убедили, что они встретятся с мужчиной традиционных взглядов на женщин, воспринимали себя более женственными, чем те, кто ожидал встречи с мужчиной более прогрессивных взглядов. В одном эксперименте Синклер организовала встречу испытуемых с этим мужчиной. (Конечно, он исполнял свою роль, но не знал, как его представляют женщины.) Те, кто ожидал встречи с сексистом, не только воспринимали себя более женственными, но и вели себя в большей степени «по-девичьи» [28]. (Для психолога, проработавшего несколько лет на кафедрах философии, это хороший повод сказать тем своим коллегам, что находили беседы со мной недостаточно интеллектуальными, что виной всему их предвзятое отношение к психологам).

Несложно понять, насколько динамичное восприятие себя полезно и адаптивно [29]. Как основной способ, через который социальное окружение – включающее и мнения других – влияет на самовосприятие, изменяющееся общественное «я» поможет нам убедиться, что в определенных обстоятельствах нам приходится носить определённую психологическую маску. И, как мы начали понимать, это изменение Я-концепции может затем влиять на поведение – этот феномен мы подробнее рассмотрим в следующих главах.

С подходящей социальной идентичностью для определенного события или собеседника эта изменчивость и чувствительность к социальному миру помогает нам найти в нем и правильно исполнять свою нынешнюю социальную роль. Несомненно, что женское «я» и мужское «я» могут быть настолько же полезны, как любая другая социальная идентичность в подходящих обстоятельствах. Но переменчивая, чувствительная к окружению и полезная – это не синонимы к «заложенному от природы». И когда мы более детально рассматриваем гендерные различия, акцентируя их, мы обнаруживаем, что то, что считалось «существующим по умолчанию», при близком рассмотрении оказывается чутким подстраиванием нашего «я» к ожиданиям социального окружения.