Что Вы обычно делаете, когда страсти накаляются и на приеме возникает перепалка между членами семьи?

А.Я. Варга:Если страсти накаляются, я ввожу правило: прошу не общаться друг с другом, а общаться только со мной. Если это не срабатывает, начинаю какое-то время работать с членами семьи по отдельности.

О.Я. Андреева:Обычно я заранее обсуждаю с клиентами правила поведения во время приема. Если страсти все же накаляются, то я иногда позволяю клиентам повзаимодействовать друг с другом в привычной для них манере, чтобы наблюдать особенности их коммуникации друг с другом. В любой момент перепалку можно остановить. Если же клиенты нарушают установленные правила после предупреждения, то я сообщаю им о том, что терапия может быть прервана или вовсе прекращена. Дважды это предупреждение пришлось реализовать.

Вопросы студентов

Г.Л. Будинайте:С такой ситуацией я встречаюсь редко. Если она все же возникает, стараюсь не беспокоиться, а получить более полное представление о взаимодействии людей между собой. Затем перевожу в рациональную плоскость, «объективируя», спрашивая, является ли это образцом их проблемного общения, от которого они хотели бы избавиться и что должно быть вместо него. Очень успокаивает. Помню случай, когда спросила, что я могла бы сделать, чтобы они могли более спокойно и уважительно разговаривать друг с другом. Клиенты попросили давать им время, чтобы высказываться попеременно.

Как Вы поступаете с семейными секретами? Что Вы делаете, когда узнаете, что у одного из супругов есть любовная связь на стороне? Продолжаете ли Вы терапию? Как Вы действуете в ситуации тайны усыновления? С какими другими секретами Вы часто сталкиваетесь?

А.Я. Варга:Стараюсь не получать секретную информацию. Договариваюсь о том, чтобы приходили все вместе, говорили о том, что можно обсуждать всем вместе, что вся правда мне не нужна, что я не смогу ее использовать в процессе. Если вдруг секрет «напрыгивает», приходится его забыть. Бывает так, что начинаешь работать с одним членом семьи и получаешь некую секретную информацию. Затем удается включить в процесс терапии остальных. Понятно, что в этом случае не придется использовать ту информацию, которая была получена в работе с одним человеком. Я прошу на первой встрече со всей семьей этого первого человека рассказать остальным, что происходило на наших диад-ных встречах, о чем мы говорили. Сама внимательно слушаю. Только ту информацию, которую клиент сообщает остальным членам семьи, я и буду использовать в работе. Если я узнаю, что у кого-то из супругов существует связь на стороне, то стараюсь выяснить, как «изменщик» планирует обойтись с этой связью. Обычно, если связь существует давно, все отлажено, семье не угрожает, то я об этом и не узнаю. Если же связь угрожает семье, то я начинаю работать на процесс принятия решения — или-или. Бывает, что связь заводится для того, чтобы таким образом что-то сказать супругу (супруге). Тогда это обычная семейная психотерапия, где связь — такой же симптом дисфункции, как и любой другой. Тайну усыновления соблюдаю, если клиенты ее соблюда-

Приложения

ют. Если соседка сообщила ребенку, что он неродной, и это травмировало всю семью, то работаю с этим, как с травмой в системе.

О.Я. Андреева:Я считаюсь с семейными секретами и обсуждаю с каждым из супругов реальное и потенциальное воздействие конкретного секрета на развитие семейных отношений. Однако оставляю за клиентом право самому решать, что он готов открыть своему партнеру. Наличие внебрачного партнера у одного из супругов (а иногда и у обоих) — один из самых распространенных в моей практике секретов. Для меня он не является основанием для прекращения терапии, если партнер, имеющий этот секрет, заинтересован в сохранении семьи, а в семье нет физического или психологического насилия.

Г.Л. Будинайте:Предупреждаю сообщившего о влиянии секрета на жизнь семьи. Обсуждаю, что изменилось бы, если бы секрет стал известен — плюсы и минусы. Обсуждаю «наихудшие последствия». Спрашиваю, на каких условиях с секретом можно было бы расстаться. Говорю о возможности использования в семейной работе информации, только что озвученной при всех. Иногда бывает очевидно, что факт секрета имеет значение только для его носителя (а порой даже не является секретом для остальных). Тогда разговор о другом актуален, и здесь важно не «вестись» за этим и не драматизировать. Вообще стараюсь помнить о влиянии на клиентов установки и отношения к проблеме самого терапевта и не порождать лишних «химер».

Если сталкиваюсь с ситуацией «осуществляющегося выбора» между двумя партнерами при заявленной цели налаживания отношений с супругом или улучшения отношений с детьми, — останавливаю работу с соответствующими объяснениями. Тайну усыновления уважаю, но обсуждаю ее последствия, возможные трудности и моральные обязательства приемных родителей в подобной ситуации. Обязательно спрашиваю, что им может помочь с этим справиться.

Недавно впервые столкнулась в работе с ситуацией инцеста. Выясняла, ощущает ли клиентка влияние этого и собственно тайны на свою супружескую жизнь. Оказалось, что, с ее точки зрения, влияет и имеет последствия. Обсуждала, что изменится, если это перестанет быть тайной. Изменения соответствовали представлениям клиентки о желаемой ситуации. Поэтому я ого-

Вопросы студентов

варивала условия, на которых совместное обсуждение этой темы с супругом пройдет менее болезненно для нее.

Поскольку я работаю с детьми и подростками, то довольно часто сталкиваюсь с признаниями родителей в том, что они следят за ребенком (в буквальном смысле), проверяют его бумаги, а бывает, и подслушивают разговоры. В таких случаях «взвешиваю» пользу и потери, ввожу ретроспективу в их собственное детство, стимулирую поиск еще каких-то средств управления и пр.