Генеральное сражение — не начало движения, и, тем более, не конец, а точка отсчета, с которой восхождение убыстряется до скорости курьерского поезда. 6 страница

Удобно исследовать тело памяти детей, которых отвели на обряд уже в достаточно взрослом состоянии. Кстати сказать, свою дочку Возлюбленная отвела крестить, когда той было 3,5 года. Ребенок кричал и вырывался, но что он мог поделать? Травма, к счастью, была психокатарсически убрана.

Раз уж упомянули про дочку Возлюбленной, то пора читателя с ней познакомить. Это симпатичная девочка, 12 лет, которая ростом почти догнала мать. Не толстая и не худая, хотя припухлые щечки и выдают, что мама вкусно готовит, а бабушка балует шоколадками. Возлюбленная попросила нашего П. обследовать дочь, потому что с некоторых пор та стала как-то странно противостоять матери.

Поиск травм, определяющих ссоры дочери с матерью, как видно из стенограммы сеанса, был достаточно целенаправленный — и это не случайно. Наш Психотерапевт, дважды обжегшись на молоке двух своих неудачных браков и психокатарсическими методами убедившись, что обе они относились к ярконекрофилическому типу, догадался обезопаситься и выяснить, обладает ли Возлюбленная свойством наносить психоэнергетические травмы или нет. В частности, не доверяя даже собственному подсознанию, наш П. решил обследовать подсознание двадцатилетней жены брата Возлюбленной, Оли, и выяснить, нет ли у той травм от Возлюбленной. Рекомендации подсознания Оли оказались самые благоприятные. Психоэнергетические травмы Возлюбленная не наносила.

Параллельно Психотерапевту удалось собрать массу интересной информации о работниках Центра. Двое из целителей Центра, брат и сестра, были введены в дом матерью Оли. Мать души в них не чаяла, не знала, как им угодить, однако, после странной гибели “очищенного” целителями брата Оли, молодого и восприимчивого парня, учителям-целителям от дома было отказано. Естественное следствие общения с проникшими в дом целителями — множественные психоэнергетические травмы подсознания Оли. Среди прочего, они привели к бесплодию, которое П. удалось вылечить за три сеанса. (Четвертый психокатарсический сеанс провела уже Возлюбленная.) Выяснилось, что целители в половую сферу ей “лепили” не только во время платных сеансов, но и за так, во время “бескорыстного дружеского общения”. И брат, и сестра независимо , во всяком случае, пространственно, наносили травмы в одну и ту же сферу — половую. Также в одну (хотя и не в половую) — и Возлюбленной, что знаменательно. Кроме того, при работе с Олей П., расспрашивая о назначении вживленных в ее тело памяти сорных предметов (выяснял, к какому поведению принуждали ее эти психоэнергетические кодировки) выяснил, что одно только присутствие этих целителей “заряжало” ее на вражду с собственными же родными . Это не столь уж странно, как может показаться, поскольку разделяя — властвуют. Психотерапевт, зная, что и у дочери Возлюбленной были с той же парой контакты, естественно, ожидал, что и у нее однотипные травмы будут от обоих.

Ребенок: А я говорю: не буду! Сами лечитесь!

В.: Закрывай глаза! Ты меня доведешь! Кому говорю!

Р.: Ну, хорошо-хорошо! (Закрывает глаза и вытирает слезы.)

П.: Итак, где бы ты хотела оказаться?

Р.: Не знаю…

П.: Может быть, хочешь поплавать в море?

Р.: Не знаю .

П.: Может быть, хочешь на воздушном шаре полетать?

Р.: Ну не знаю же!

П.: На космическом корабле?

Р.: Не знаю !!!

П.: Хорошо. Тогда мы погуляем на том необитаемом острове, на котором были в прошлый раз. Как там сейчас: солнышко светит?

Р.: Да.

П.: Облака есть?

Р.: Нету.

П.: Что ты сейчас делаешь?

Р.: По берегу иду.

П.: Что у тебя под ногами?

Р.: Песок.

П.: Теплый?

Р.: Не знаю . Теплый.

П.: Опасность там есть какая? Или там тебе хорошо?

Р.: Не знаю я!.. Хорошо.

П.: А где там опасность? Может, ползает?

Р.: Нет.

П.: Летает?

Р.: Нет.

П.: А где? Опасность сама придет?

Р.: Сама… Плавает.

П.: А что это такое?

Р.: Акулка.

П.: А что с ней надо сделать, чтобы она не была опасной? Может с вертолета поймать? Или на помощь кого пригласить?

Р.: Нет. Копьем ее.

П.: Отлично. Ну и давай.

Р.: Все.

П.: Что с ней стало?

Р.: На дно пошла. Нет ее больше.

П.: Это ты из-за нее с мамой ссоришься?

Р.: Нет.

П.: Так. Идем дальше. Кстати, океан у тебя с какой стороны?

Р.: Справа.

П.: А что слева?

Р.: Лес.

П.: Опасность в лесу?

Р.: Не знаю . Ползает.

П.: А что это такое? Мохнатое?

Р.: Да.

П.: А опасность у этого где? В зубах? Или в лапах?

Р.: В хвосте.

П.: Да-а? А что это такое?

Р.: Не знаю.

П.: А сколько ног?

Р.: Восемь.

П.: Может быть, это скорпион? Тогда понятно, почему опасность в хвосте…

Р.: …

П.: А ты знаешь, что такое скорпион?

Р.: Нет.

П.: Ну, это не важно. Что ты с этим мохнатым сделаешь, чтобы он на тебя больше не оказывал влияния?

Р.: Дерево надо срубить.

П.: И тогда оно упадет? И придавит?.. Давай, действуй… Попала? Что с ним стало?

Р.: Все. Разлетелся на куски.

П.: Отлично. Это из-за него у вас с мамой?..

Р.: Нет.

П.: Хорошо. Тогда мы идем прямехонько туда, где живет то, из-за чего вы с мамой конфликтуете. В лес надо свернуть?

Р.: Да.

П.: Тогда сворачиваем. Что ты видишь?

Р.: Деревья.

П.: Какие?

Р.: Пальмы.

П.: А где то, что мы ищем?

Р.: Не знаю. Не вижу.

П.: Так. Надо идти дальше?.. Да?.. Что происходит?

Р.: Ничего. Иду.

П.: Ну и где эта неприятность?

Р.: Не знаю .

П.: Но она где-то есть?

Р.: Есть.

П.: Ну так и иди к ней прямиком… Туда, где причина ваших с мамой трений … Ну?

Р.: Не знаю…

П.: Ничего нет?

Р.: Не знаю . Не вижу.

П.: А может быть, эта программа с защитой? Может быть, параллельно дана команда, запрещающая ее выявить? Может, это спряталось где-нибудь? Посмотри, где? Мы ее, несмотря ни на что, обнаружим .

Р.: Справа. Под деревом. В норе.

П.: Значит — под землей… И наружу не выберется?

Р.: Нет.

П.: Так… Это какое-то животное?

Р.: Да.

П.: А какого цвета?

Р.: М-м-м… Коричневого.

(Обратите внимание! Сквозь землю видит! Чрезвычайно интересная и важная деталь!)

П.: А кто это — мужчина или женщина? Я имею в виду: самец или самка?

Р.: Мужчина.

П.: А он для тебя опасен? Тебе было бы желательно от него избавиться?

Р.: Да.

П.: И что надо для этого сделать?

Р.: Поджечь.

П.: Кого?

Р.: Дерево над норой.

П.: И тогда коричневое сгорит?

Р.: Да.

П.: Есть чем поджечь? И где это у тебя?

Р.: Есть. Спички в кармане.

П.: Так и давай.

Р.: Уже. Горит.

П.: Хорошо. Что же происходит с животным?

Р.: Кричит. Визжит.

П.: Контролируй, что происходит. Когда все кончится, скажешь.

Р.: …Все.

П.: Как узнала?

Р.: Не знаю. Не визжит больше.

П.: Так, с ним все… Скажи мне, пожалуйста, а нет ли там где рядом еще норы? Только на этот раз с самочкой?

Р.: …Не знаю… Не вижу.

П.: А ты остановись и не дыши, чтобы было совершенно тихо. И прислушайся.

Р.: Не зна-а … Есть.

П.: Где? Под соседним деревом?

Р.: Да.

П.: Точно — самочка?

Р.: Ну, точно.

П.: Что теперь будешь делать?

Р.: Подожгла… Горит… Визжит… Все.

П.: И как теперь стало там, на острове? Хорошо?

Р.: Хорошо.

П.: Спокойно?

Р.: Спокойно.

П. (Обращаясь к Возлюбленной): Я — все. Устал почему-то, сил нет.

В.: Так. Хорошо. (Обращаясь к дочке): А скажи-ка ты мне теперь, где находится эта “незнайка”?

Р.: В Солнечном городе.

В.: Где-где?

П.: Это книга такая есть: “Незнайка в Солнечном городе”. Измени формулировку вопроса.

В.: Откуда у тебя это “не знаю”?

Р.: Не зна-аю …

В.: Хорошо. А какой цвет у тебя перед глазами?

Р.: Голубой.

В.: А что это такое?

Р.: Цветок.

В.: Голубой цветок? А сколько у него лепестков?

Р.: Не знаю. Семь или восемь.

В.: Присмотрись повнимательней.

Р.: Восемь.

В.: А как эти лепестки: раскрыты или в бутон собрались?

Р.: В бутоне.

В.: А что в бутоне?

(Читатель, не удивляйтесь направленности вопросов: все-таки Возлюбленная — сильный экстрасенс /в здоровом смысле этого слова /. К тому же она мать, а Ребенок — ее дочка. Но те или иные способности не изменяют сущности метода, хотя и могут ускорить некоторые этапы .)

Р.: Пчелка.

В.: А злая эта пчелка?

Р.: Злая.

В.: Это не она заставляет “не знаю” говорить?

Р.: Да.

П.: Спроси: кто?

В.: А кто там этот цветок посадил: мужчина или женщина?

Р.: Женщина.

В.: А давно? Сколько лет назад?

Р.: Восемь.

В.: Восемь?.. Восемь… Так… Сколько ты сказала на цветке лепестков?

Р.: Восемь.

В.: Хорошо. Что ты будешь делать с этой злой пчелкой?

Р.: Не знаю. Палкой…

В.: Вместе с цветком?

Р.: Да.

В.: А попадешь?

Р.: Да. Все. Нету.

В.: А что с ней стало?

Р.: На куски.

В.: Но ведь от цветка, наверное, корень остался?

Р.: Да.

В.: А из него не вырастет снова то же самое? Может быть, к нему привить что-нибудь?

Р.: Да.

В.: А что?

Р.: Клубничку.

В.: Привила?

Р.: Да.

В.: И полить надо? Чтобы выросла?

Р.: Уже выросла.

В.: Может и ягоды есть?

Р.: Есть…

В.: Все хорошо?.. Ну, ладно, открывай глаза.

***

Результаты данного сеанса психокатарсиса многоплановы. Здесь тоже раскрывается коллективное воздействие целителей. Здесь мы также впервые сталкиваемся с так называемыми “скрытыми” программами, когда при зомбировании жертвы целителями или им подобными, возможно, бессознательно внушается дополнительный приказ сорные предметы не замечать. Да, дочка Возлюбленной так и не увидела тех “животных”, которых она сожгла, но, тем не менее, от этих программ освободиться ей удалось. Аналогичные “скрытые” программы, были найдены и в теле памяти самой Возлюбленной. Был, например, такой образ: урод, типа Бармалея, прятался на сцене за занавесью. Занавесь не открывалась, и подсознание Возлюбленной отмечало только, что за занавеской кто-то есть. Психотерапевт посоветовал указать пальцем на занавеску и твердо сказать: “Все равно вижу !!” — и занавесь отдернулась. Со всеми вытекающими для Бармалея последствиями.

Здесь мы также впервые встречаемся с примером работы “в пейзаже”, когда тело памяти трансформируется в образы ландшафта. Работа “в пейзаже” открывает некоторые новые возможности. Скажем, вначале с дочерью Возлюбленной не получалось работать непосредственно с телом , но только в “пейзаже”. Пейзаж от начала был один и тот же — необитаемый остров. По острову можно было побродить, можно было вокруг него и поплавать, вылавливая со дна различные странной формы металлические предметы, ржавые и не очень, которые накидали в воду разные дяди и тети. Остров пустынен, но обитаем. На нем водятся не только восьминогие и лохматые, не только злые пчелки, но и разбойники. Бывает, заснут разбойники у костра, и так крепко заснут, что можно к ним подкрасться и стащить пистолеты — старинные! Причем, можно точно определить, сколько лет назад каждый из пистолетов сделан и кто сделал: мужчина или женщина — а потом побросать эти пистолеты в костер.

Через несколько сеансов, как следует в “пейзаже” разгрузившись, дочка Возлюбленной уже могла находить предметы непосредственно в теле памяти.

Параллельных миров, в которых можно работать владеющему психокатарсисом, — множество. Это и само тело памяти, и “пейзаж”, и даже смешной человечек, который составлен из различных геометрических фигур: треугольников, кружочков, квадратиков. Однако создается впечатление, что не все системы равноценны. Если вы, начиная работу, в теле памяти увидели свинцовый шар, с которым не справились и потому “ушли на остров”, то, наведя на этом острове полный порядок и вернувшись в “тело”, вы все-таки некоторые остатки некогда свинцового шара — в виде дробинки, например, или шар станет, скажем, стеклянным — найдете. С дробинкой, в отличие от исходного шара, справиться легко.

***

…П.: Судя по твоему вздоху облегчения, вес был значительным?

В.: Да, действительно, стало очень хорошо. Просто замечательно.

П.: Отлично. А теперь еще одну вещь я хотел с тобой разобрать… Ты мне, кажется, что-то такое говорила про то, что вещи имеют свойство заряжаться?.. Скажем, отрицательной энергией?

В.: Еще как заряжаются! Хочешь, расскажу один случай?.. Я еще только начинала, это на курсах в Центре было. Взяли обыкновенные дамские духи. Потом взяли две одинаковые бумажки и обозначили номерами. Одну смочили духами. А потом, прежде чем смочить вторую, подержали в руках флакон, чтобы снять с духов ту корысть, с которой эти духи дарили…

П.: Утверждали . Утверждали, что корысть. И утверждали, что сняли.

В.: Да. Так сказали.

П.: Факт же тот, что флакон с духами, держали в руках не равное время. А вы присутствовали.

В.: Да. Как ты, однако, строго… А потом давали определить, которая из бумажек лучше пахнет. Ты не представляешь, какая разница в запахе!

П.: Не надо открывать глаза. Так. Хорошо. Я не знаток. Ведь может так оказаться, что аудитории просто внушили…

В.: Нет!

П.: Я не буду спорить. Но в таком случае получается, что тот нательный крестик и ладанка, которые тебе в Центре подарили — тоже заряжены?

В.: Ладанка? Что это такое?

П.: Это та иконка, которая у тебя на одной цепочке с крестиком.

В.: Никогда не слышала такого слова. По-моему, оно что-то другое обозначает.

П.: Я правильно говорю. Это многозначное слово. Можно проверить по словарю. У Даля об этом тоже написано. Ладанка — это и кадильница с ладаном, и небольшой на груди мешочек с ладаном, это и вообще любой амулет на груди, будь то языческий или какой иной, любая висюлька вообще. И в частности нательная иконка… Но не будем отвлекаться. Получается, что и крестик, и ладанка заряжены той черной энергией? Меня интересует твое внутреннее ощущение.

В.: Да, получается, что заряжены.

П.: Ощущение?

В.: Заряжены.

П.: А скажи — меня интересует твое внутреннее ощущение — эти предметы влияют на твою болезнь? Я имею в виду — на появление в почке камня? Внутреннее ощущение?

В.: Влияют.

П.: Как ты считаешь, тебе эти предметы нужны?

В.: Нет, раз они убивают.

П.: В таком случае, что ты с ними сделаешь? Выкинешь?

В.: Выкинуть?!! Иконку? Как можно?!!

П.: Но ведь речь идет не о Боге. От Бога благословение, а от этих предметов — наоборот, проклятие. Они добивают твое и без того расшатанное здоровье. Но они вредят не тебе одной, но и всем тем, с кем ты связана. Дочке, например.

В.: Да. Все так. Но выкинуть?!! А может быть — подарить кому-нибудь?

П.: Чтобы тот, кому подаришь, заболел?

В.: Верно, нельзя. А может быть в храм отнести, чтобы освятили?

П.: И попадешь к такому же подавляющему. Если не к худшему.

В.: Да… А может быть к вашему пастору?

П.: Неужели ты думаешь, что ему нечем заняться? У него дел и так выше головы. Так?

В.: Так…

П.: Ну, не плачь. Из всякого положения всегда есть выход. Надо только его найти.

В.: А ведь он знал, когда дарил, что этот крестик и ладанка непременно у меня будут, не выкину. И дочке ведь тоже иконку на грудь… Хорошо, что тесемка порвалась — причем каким-то чудом сразу порвалась — так и не носила. А то бы тоже болела…

П.: Не плачь… Не надо.

В.: Да и вообще, когда я в этот Центр попала, у меня сразу же было такое ощущение, что они там все точно сговорились, заодно действуют, чтобы меня заманить, все оглаживали, хвалили… Видела, что что-то не то, хочу говорить “нет”, но меня как будто несет, помимо моей воли, ничего не могу сделать и говорю: “Да, да, да, да…” Я не понимаю, зачем я им была так нужна?

П.: Скажи, а ты освобождаться будешь разве от символа чего-то прекрасного? Или просто от предмета, который тебя убивает?..

В.: Да я понимаю, все понимаю… Но все равно… Что за люди! Ведь они знали, понимали, что для русского человека выкинуть серебряный крестик — это… это… это я не знаю даже как назвать… Пусть даже человек неверующий, но выкинуть крестик …

П.: Первое, что приходит в голову: много таким образом заряженных предметов люди носят?

В.: Ох, много…

П.: Ощущение, еще раз повторяю — ощущение: освящение в храме помогает очищению от злой энергии?

В.: Нет, конечно…

П.: Интересная вырисовывается картина… Помнишь, на днях заметка была, что художник-иконописец Патриархии забрался в чужую квартиру, изнасиловал старуху, а потом ее ограбил?

В.: Помню.

П.: Занятная получается технология. Не знаю почему, но почему-то те десятки художников, которых я встречал, как и этот иконописец, все были яркими некрофилами. Они пишут то, что принято считать иконами, “освящают” эти изделия те, которые ставят детям разрушительные психоэнергетические травмы, а покупают их, чтобы подарить, такие вот яркие некрофилы… Закономерная цепочка!.. А что касается твоей ладанки с крестиком… Скажи, что лучше: сжечь их или выкинуть? Или еще что?

В.: А разве серебро горит?

П.: Еще как горит! Окисляется в пыль. Золото в древности очищали от серебра плавкой. Расплавленный металл перемешивался, молекулы серебра попадали на поверхность и там окислялись. Пережигали, иными словами…

В.: И все равно, ты не представляешь, насколько сложно…

П.: Так. А теперь осмотри себя внимательно — не влияет ли на твое решение жадность. Ведь вещи серебряные, по нынешним голодным временам можно дорого продать. Может, тебе просто серебра жалко?

В.: Нет, не жалко. То есть, жалко, конечно, но это не определяет…

П.: Хорошо, что не определяет. Но я тебе как бывший ювелир скажу, что ценность эта липовая, сиюминутная. Во-первых, экономический кризис и ничего нет, а во-вторых, ценность преувеличена из-за многолетней монополии государства на драгметаллы. Сейчас монополии не стало, и через год ценность этих предметов будет ничто. Проще выкинуть, чем другому дарить. Еще неизвестно, как эти вещи достались тем, кто тебе дарил. Через какие руки прошли. Судя по работе — дешевка, кто-то в церкви бизнес делает. Если товар непосредственно от кустаря, то вообще дарителю обошелся даром. Разве только обманутым женщинам дарить. Ну да ладно… Продолжим… Представь себе эту ладанку… Только не форму, а ее внутренний смысл? Представила? Что ты видишь?

В.: Ничего не вижу.

П.: А что мешает?

В.: Туман вокруг нее. Застилает.

П.: А что это за туман? Какой его смысл?

В.: А это моя энергия, которая из меня вытянута.

П.: А нужно, чтобы она была к ладанке оттянута?

В.: Нет.

П.: Будешь избавляться?

В.: Да. Надо, чтобы туман рассеялся…

П.: Наблюдай, как он рассеивается… Как прятавшееся в тумане становится рельефней, отчетливей… Все?

В.: Все.

П.: Что же ты видишь? Какой внутренний смысл, энергетический смысл этого предмета?

В.: Но ведь его освящали в церкви!

П.: Сама же сказала, что это неважно. Итак?

В.: Человек без лица .

П.: Человек без лица?

В.: Да, человек без лица…

П.: Поразительно! Нарисован на поверхности иконки?

В.: Да.

П.: Потрясающе! Опять тот же архетип подавляющего человека! Человек без лица!.. Что ты будешь делать с этими предметами?

В.: А то, что нужно. Соберу в пакет все то, что каким-либо образом связано с Центром, и утоплю в Яузе.

П.: Это наилучший выход?

В.: Да.

П.: Хорошо. А теперь, в таком случае, представь, как ты это делаешь. Картинки имеют свойство исполняться, поэтому тебе легче будет противостоять сопротивлению этих вещей. Итак, рассказывай, что ты видишь?

В.: Собираю пакет… Выхожу… Иду к реке… Бросаю. Все!

***

П.: Я вчера был на литературном вечере, где читали “по кругу”. Это когда несколько авторов, к несчастью, преимущественно, поэтов, которые по кругу читают какую-нибудь свою небольшую по объему вещь. Так вот, там было сразу две поэтессы, которые замогильными голосами читали свои стихи про то, как их астральное тело покидает тело физическое и они сверху на него взирают: дескать, тело обвисло, как старое платье на спинке стула, как ветошь, в сущности — труп . И вот это-то их эмоциональное к себе отношение мне и было весьма интересно! По сути, они самих себя воспринимают не как жизнь, а как ходячий труп, в который вмуровано, закандалено их астральное тело, душа.

В.: Ты еще сказал — замогильными голосами ?

П.: Да, и это тоже. А внешность у этих поэтесс — классика некрофилических гримасок… То есть, тем, что эти поэтессы выбрали из множества бытующих представлений о теле, душе и их взаимосвязи то, что они ходячие трупы и что и вокруг ходят такие же гальванизированные душами трупы , а окружающая жизнь — как бы шевелящееся кладбище , копошащийся клубок ненужных конечностей, они говорят о том, что такое представление о людях им нравится . Естественно, что такое мировоззрение — составная часть государственной религии. На Востоке, я имею в виду. А на Западе — то же самое, только без реинкарнаций. Ни одной из государственных религий — иерархиям, построенным на авторитарном мышлении силой внушений — чисто библейское учение о душе не нужно. Библейское — биофильно, там тело — это жизнь, ибо душа есть лишь качественно новое образование, более чем просто сумма тела и духа жизни; тело — вовсе не труп, а источник и приложение плодов Святого Духа — мира, радости, долготерпения, благости…

Глава тридцать четвертая.

СУДЬБООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР

Как уже говорилось выше, природа страстной любви такова, что для ее возникновения жертве достаточно “раскрыться” в некрополе достаточной силы, исходящем от любого человеконенавистника — объясняться же впоследствии в любви могут любому объекту, в момент “зарождения чувства” случайно прикоснувшемуся или оказавшемуся перед глазами. Отсюда, объяснения в любви самому индуктору некрополя есть не более чем частный случай. Роль человеконенавистника может сыграть толпа (сумма малых некрополей), поэтому не случайно “влюбления” происходят на балах (Ромео и Джульетта, Наташа и князь Андрей), на комсомольских собраниях, на попойках или в переполненном вагоне метро. Очевидно, что для возникновения “ответного чувства” у контробъекта необходимы симметричные психоэнергетические обстоятельства. Таким образом, предпосылкой для возникновения страстной любви общераспространенного типа является объективная ненависть, проистекающая, скажем, из клановой вражды (например, Ромео и Джульетта). Возможны и другие варианты: классовая ненависть, национально-религиозная нетерпимость, пребывание по разные стороны от рождения свыше.

Поскольку непременное условие страстной (“большой”) любви — подсознательная ненависть между двумя влюбленными, то значимость партнера определяется исключительно мощью этого к нему чувства. Однако “любовь”, построенная только на ненависти, вовсе не обязана быть продолжительной — она вполне может закончиться первым соитием: когда в постели партнеры подставляют друг другу незащищенную глотку, согласитесь, логично в нее вцепиться зубами сразу. Что подчас и происходит — загляните в криминальную хронику. Можно убить и символически — просто объект убрать из поля зрения, отвернуться или спровоцировать его к распаду взаимоотношений — и горько после этого рыдать. Подобные ситуации (на самом деле — оставшиеся травмы) часто воспеваются эстрадными певичками.

Для продолжительной же страстной любви необходимо также наличие факторов противоположных — связывающих. Только в таком случае возникает некоторое устойчивое равновесие противоположно направленных сильных чувств, равновесие, подобное тому, которое составляет комплекс кастрации: с одной стороны, привязанность дочери к матери как кормилице, с другой — ненависть к ней как к более удачливой сопернице.

В сущности, комплекс кастрации и является наираспространеннейшим материалом для поддержания страстной любви в тлеющем состоянии — для затяжного ее течения объекту достаточно ассоциироваться с кем-то из родителей. Скажем, один из пяти сыновей Софьи Андреевны получал травму от анальной женщины типа его матери, и собственные раскачивания садо-мазохистского маятника начинал подлаживать под ее то спадающие, то нарастающие волны ненависти и самоунижения. Он то становится перед ней на колени в позу “объяснение в любви”, то начинает корчиться от приступов ревности.

Практика показывает, что если уменьшается чувство привязанности (нашелся объект, который еще больше похож на ключевой прообраз детства), то это еще не повод к расторжению отношений; хуже, если исчезает ненависть — вот тогда общего между партнерами не остается ничего.

Таким образом, для всестороннего описания каждого конкретного случая продолжительной (более одного дня) страстной любви необходимо выявить:

(1)источник некрополя достаточной силы (один из партнеров, оба, или индуктор был сторонний);

(2)причину той ненависти, которую испытывает к нему она;

(3)причину его к ней ненависти;

(4)причину ее к нему влечения;

(5)причину его к ней влечения.

Случай Льва Николаевича и Софьи Андреевны прозрачен. Силы некрополя в доме Берсов хватало с избытком: отец был “модный доктор”, его мнение испрашивал сам российский самодержец Александр II, причем не только по медицинским вопросам; обстоятельства и детали любовей “модного доктора” (по сути, несколько более жухлый вариант Гришки Распутина) поневоле подводят к мысли о наличии у него некрофилии в узком смысле — влечения к трупам. Мать Любовь Александровна относилась к тому типу женщин, которые были с детьми вечно холодны, никогда не ласкали и умели заставить детей выполнять любую свою прихоть, даже не повышая голоса. И это все, не считая присутствия самой фуфелы Софочки, в которую влюблялись все поголовно.

Отсюда, учитывая, что мать Льва Николаевича страдала от болезненнейшего комплекса неполноценности (признак некрофилии, оборотная сторона стремления к первенству), можно не сомневаться в ассоциативных причинах его чувства к Софье Андреевне. Чувство его было особенно устойчиво потому, что мать Льва Николаевича к моменту его брака была в неизменяемом состоянии — мертвом. Чувство Льва Николаевича было бы подвержено колебаниям, если бы мать его была еще жива: ее поступки и пространственные перемещения влияли бы на соотношение напряженностей ненависти и притяжения у сына.

А вот с Софьей Андреевной все иначе. С отцом Лев Николаевич не ассоциировался — да и не мог. Причин ее притяжения к писателю, к несчастью для Льва Николаевича, было предостаточно. Бабушка Софьи Андреевны была урожденная графиня Завадовская, мать же Софьи Андреевны болезненно страдала от неродовитости своего мужа-дворянина и болезненно хотела быть графиней. Это было ее основным чувством. Дочь-копеистка и в этом подсознательно и сознательно подражала матери. От брака с графом она получала то, что невозможно было приобрести ни за какие деньги. С другой стороны, графов предостаточно, Лев же Николаевич из них был самый ненавистный.

Причина ненависти Соньки-копеистки — в ней самой, в ее некрофиличности, а вот повод для особого всплеска — несовместимость ее мышления с редким среди населения неавторитарным мышлением ее мужа. Это не только его мысли и фразы, но и дух, и психоэнергетика. Поскольку в окружающих нас семьях ненависть имеет значение большее, чем притяжение, то даже еще только нарождающаяся способность Льва Николаевича мыслить самостоятельно от некрофилического начала нашего бытия, способность, которая столь выгодно отличает его тексты от текстов остальных писателей, стала для Толстого судьбообразующим фактором.

Наличие как притяжения, так и ненависти в сколь-нибудь устойчивых взаимоотношениях выявил и наш П., анализируя список бывших у него дам: Весы были несомненным признаком притягивающих тенденций, а вот у офицерских дочек, от своих отцов-военных унаследовавших наиболее отчетливо выраженное авторитарное мышление, более чем у других категорий населения он своим свободомыслием вызывал чувство ненависти*.

________________

* “Офицерские дочки” — понятие историческое, после падения атеистической веры они повально стали выявлять у себя качества провидиц и экстрасенсов. Случись эти с ними истории на 15 лет позднее, их пришлось бы называть монашками или целительницами. А в другую эпоху — художницами. Или — торгашками.

Косвенное тому подтверждение — отлучение П. от церкви с авторитарными порядками, причем отлучение без каких бы то ни было объяснений и не только в нарушение всех и всяческих декларируемых церковью общих принципов, но и сформулированных внутрицерковных дисциплинарных установлений о поведении служителей…

При рассмотрении страстной любви В. и “дорогого экстрасенса” также удается выявить все пять названных параметров.

Интерес к этой конкретно комбинации не праздный. Для нас и наших размышлений “дорогой экстрасенс” интересен, разумеется, не сам по себе. Он лишь инструмент познания В. Ее странные среди целителей эволюции есть не только серия неприятных ситуаций, после которых надо психокатарсически разгребать мусор внедрившихся травм, но это прежде всего инструмент выявления “площадок” для приема этого мусора, которые травматически образовались еще в раннем ее детстве. Детские травмы часто драматизируются вновь и вновь, и притом всю жизнь, порой составляя, к несчастью, единственное содержание жизни. “Дорогой экстрасенс” и странности поведения с ним В. — лишь начало нити, высмотрев и ухватившись за которую, можно распутать весь клубок деформаций души В., разделяющих ее, пусть не в главном, с П.