Адаптироваться / адаптация / адаптационный процесс 15 страница

Секс - это готовый инструмент для утоления примитивной жаж­ды привязанности. Во второй главе я перечислил шесть видов при­вязанности, первый из которых - привязанность через ощущения. Если ребенок ищет близости прежде всего через физический контакт, секс для него будет очень эффективен. Если выбран тип привязан­ности через сходство, то свое поведение ребенок будет подстраивать под ценности группы ровесников, как в случае с Джессикой и двумя девушками, занимавшимися оральным сексом с бейсболистом. Для подростка, стремящегося к привязанности через принадлежность и лояльность (третий вид), сексуальное общение тоже будет весьма заманчивым. Если ребенок склонен формировать привязанность по четвертому типу, через желание быть значимым для кого-то, под­тверждение статуса или собственной привлекательности станут первоочередной задачей, а секс будет выступать в качестве инстру­мента для набора очков. Безусловно, сексуальный контакт - это ещё и выражение теплых чувств и истинной близости, но очень редко он является таковым для незрелых, ориентированных на ровесников подростков, как бы они этого ни хотели. Коротко говоря, для того,

чтобы достичь двух этих высших форм привязанности, их сексуальности недостает уязвимости и зрелости.

ориентация на ровесников и подростковая сексуальность

Современная мода в одежде, макияже и поведении стимулирует сексуализацию молоденьких девочек, совсем еще не готовых к взрос­лой половой жизни. Джоан Джейкобе Брумберг, историк Корнелл-ского университета и автор книги The Body Project*, посвященной периоду девичества в американской культуре, считает, что внешность, насыщенная сексуальными деталями, стала в наше время главным критерием самооценки. В интервью журналу Newsweek Брумберг рассказала, что, если 50 лет назад девочки, говоря о са­мосовершенствовании, имели в виду академические достижения или общественную деятельность, то сейчас на первом месте стоит внешность. Изучив дневники и записки подростков, она пришла к выводу, что для девочек их тело - предмет постоянной озабоченно­сти, уступающий по значимости лишь отношениям с ровесниками³. Выражение «уступающий по значимости» не совсем корректно, по­скольку одержимость собственным телом - это прямой результат ориентации на ровесников и ее побочного эффекта - сексуализации подростков.

Сами того не понимая, подростки играют с огнем, когда придают своим привязанностям сексуальный характер. Секс - это не просто инструмент для достижения своих целей. Подросток не может не пострадать от секса, отнестись к нему, как к чему-то обыденному, не задевающему глубоких струн души. Секс - это мощный связующий элемент, укрепляющий межличностные связи, вызывающий чувство единения и слияния, создающий единое целое. Неважно, насколько непродолжительными или невинными были сексуальные взаимоот­ношения, секс формирует из участников пару. Сексуальный контакт объединяет своих участников, даже если они не готовы к этому, не хотят этого и не осознают. Исследования доказали то, в чем боль­шинство из нас убеждается на собственном опыте: занятия любовью связывают людей, вызывая в человеческом мозге мощнейшие эмоциональные привязанности^.

Когда сексуально окрашенная жажда привязанности ориентированного на ровесников ребенка сочетается с серьезным связующим эффектом, пусть даже случайного, секса, результат слишком предсказуем. Рост нежелательных подростковых беременностей отмечен в странах, где преобладает ориентация на ровесников, несмотря на попытки внедрить половое воспитание и контролировать рождае­мость. По статистике, больше всего подростковых беременностей зарегистрировано в США, далее следуют Великобритания и Канада Подростки, ориентированные на ровесников, начинают половую жизнь не для того, чтобы заниматься любовью или рожать детей, а потому, что в объятиях друг друга они ищут контакта и эмоциональной близости - того, что они должны были бы получать от своих родителей. Рождение ребенка в такой ситуации - нежелательный результат, а младенцы, в большинстве случаев, становятся жертвами еще не повзрослевших родителей, ни морально, ни даже физически не готовых к воспитанию детей.

Секс и бегство от уязвимости

Секс не только привязывает людей друг к другу, он еще и ведет их на опасную территорию, где больно ранят чувства и разбивают сердца. Люди, связанные сексом, не смогут безболезненно расстать­ся. Секс сближает, и любого рода расставание неминуемо вызывает боль и психологический надрыв. Эти ощущения знакомы многим взрослым. Неоднократно пережитые расставания и чувство отвер­женности, если они следуют за сильной привязанностью, основан­ной на сексе, могут создать такую уязвимость, которую невозможно пережить. Такие испытания могут повлечь за собой психологические травмы и эмоциональное ожесточение.

Не удивительно, что чем более активную половую жизнь ведут подростки, тем больше они ожесточаются эмоционально. Это сни­жение чувствительности может показаться благословением, защи­щающим их от боли и позволяющим играть с огнем. Но, как мы уже говорили в предыдущих главах, убегая от уязвимости, ребенок те­ряетчеловеческий потенциал, эмоциональную глубину и свободу, которые делают людей по-настоящему живыми.

Даже в краткосрочной перспективе, раннее начало половой жиз­ни не может не навредить защищенному от уязвимости подростку. То, что подросток не выглядит несчастным, вовсе не означает, что он не страдает. Чем меньше мы осознаем свою боль, тем сильнее может оказаться травма на бессознательном уровне. Хизер призналась, что её изнасиловали на одном из свиданий, но она сказала это беспечным тоном и подчеркнула, что это событие никак на ней не отразилось. Не трудно было заметить скрытую за этой бравадой уязвимость и предположить, что такое безразличие, если его не излечить, будет и дальше уводить девушку на очень опасную территорию. Сексуаль­ный контакт, который не может развить у подростка чувство еще большей уязвимости, приводит к усилению защитных механизмов против уязвимости. Когда я спросил одну молодую девушку у себя на приеме, почему они с подругами так много выпивают на вечерин­ках, та без колебаний ответила: «Когда напьешься, не так больно за­ниматься сексом».

Одним из самых тяжелых последствий эмоционального ожесто­чения является то, что секс теряет свою связующую силу. В долго­срочной перспективе, наступает душевное онемение, и это лишает молодых людей возможности создавать отношения, в которых при­сутствует настоящий эмоциональный контакт и духовная близость. В конечном счете, секс становится процессом, не связанным с глубо­кими переживаниями. Он даже может вызывать привыкание, пото­му что секс сразу же подавляет жажду привязанности, не утоляя ее. Отделение секса от уязвимости может способствовать сексуальному раскрепощению, но источником этого раскрепощения станет эмоци­ональная бесчувственность.

Несмотря на то, что Хизер была умной, привлекательной, обая­тельной и общительной девушкой, в ее чувствах и словах я не увидел ни намека на уязвимость. Она не испытывала страха, не признавала, что нуждается в помощи, не чувствовала ни опасности своего поло­жения, ни неловкости за то, что делала. Николас тоже был в состоянии «бегства от уязвимости», что делало его скучающим, все вокруг критикующим, самонадеянным и высокомерным. Он также не чувствовал ни страха, ни неуверенности. Он презирал слабых и терпеть не мог неудачников. Ни Хизер, ни Николаса невозможно было глубоко взволновать. Они оба были невосприимчивы к связующей силе секса. Оба были защищены от уязвимости еще до вступления в половую жизнь, но сексуальная активность перенесла их эмоциональную ожесточенность на новый уровень.

Ни Хизер, ни Николас не стеснялись обсуждать свой сексуаль­ный опыт ни со сверстниками, ни даже со мной. Такая непринуж­денность в общении на интимные темы, которые обычно принято считать глубоко личными - любопытная, но обманчивая сторона «бегства от уязвимости». Многих взрослых людей потрясает такая откровенность современной молодежи в вопросах секса, они даже склонны видеть в ней символ победы над скрытностью и застенчи­востью недавнего прошлого. «Мы ни за что не стали бы обсуждать такие откровенные вопросы, - восхищалась мама одной пятнадца­тилетней девочки, сильно ориентированной на ровесников. - Ког­да мы были в их возрасте, мы стеснялись говорить о сексе». Мама не понимала, что это развязное и нескромное обсуждение половой жизни не имеет ничего общего со смелостью и открытостью, а ско­рее говорит о защитной реакции против уязвимости. Не надо быть очень смелым, чтобы рассказать о чем-то не слишком личном. К чему скромность, если ты не чувствуешь своей наготы. Когда секс отделяется от уязвимости, он уже не может причинять сильную душевную боль. То, что должно быть сугубо личным и интимным, можно поведать всему миру - что часто и происходит в низкопроб­ных телевизионных программах.

Для тех детей, которые все еще способны глубоко и искренне чув­ствовать, вступление в половую жизнь - это погружение в мощнейшие эмоции, в необъяснимую и часто запутанную привязанность, в уязвимость такой силы, что к ней тяжело прикасаться. Несмотря на то, что обычно подростки вступают в половую связь, чтобы стать ближе, они не рассчитывают, что влюбятся друг в друга. Вероятно, это погружение накрывает их с головой. Позже некоторые поймут. что стремятся избежать неминуемой боли расставания, отчаянно цепляясь за партнера, упорно следуя за ним и держась за него изо всех сил. Остальные почувствуют, что задыхаются в этой ловушке близости, к которой они не были готовы, и постараются освободить­ся из нее как можно скорее. Если оба партнера ощущают взаимос­вязь, впоследствии кто-то из них может обнаружить, что его соб­ственная индивидуальность и зарождающаяся личность подавлена и поглощена парой. Подросток будет не в состоянии разобраться в собственных предпочтениях и принимать самостоятельные реше­ния, не посоветовавшись с партнером. «Я не уверена, пара ли мы, - призналась одна семнадцатилетняя девушка, говоря о своем последнем сексуальном партнере. - Он мне еще не сказал об этом».

Когда дети вступают в половую жизнь, они не имеют ни малей­шего представления о том, во что ввязываются. Самые закрытые среди них выглядят равнодушными, потому что они эмоциональ­но неуязвимы и не чувствуют боли. Из-за их неуязвимости, секс представляется обычным делом, легким и увлекательным заняти­ем. Те же, кто уязвим и способен на глубокие чувства, попадают в неприятности: сначала влюбляются, независимо от того, хотели они этого или нет, а потом - страдают, когда отношения заканчи­ваются.

Учитывая связующий эффект секса и уязвимость, необходимую для его возникновения, а также ту уязвимость, которую он про­буждает (если, конечно, это происходит), мне кажется, мы долж­ны обращать больше внимания на меры предосторожности по от­ношению к сексу. Эта осмотрительность необходима не только из соображений морали, но и для того, чтобы избежать влияния не­гативных последствий раннего секса на здоровое эмоциональное развитие подростков. Человеческий «суперклей» - не игрушка для детей.

Концепция безопасного секса, если формулировать ее с точки зрения уязвимости, приобретает совершенно иное значение: необ­ходима защита не от заболеваний или нежелательной беременно­сти, а от душевных ран и эмоционального ожесточения. Конечно, безопасность привязанности в принципе невозможно гарантиро­вать, даже когда речь идет о привязанности двух взрослых людей. Нельзя утверждать, что мы можем защитить наших детей от ду­шевных ран, но мы можем снизить риск возникновения в среде тинэйджеров сексуальных отношений, которые они не смогут со­хранить и от которых не получат удовлетворения. Подростковый секс редко сопровождается соблюдением обязательств, верно­стью, чутким вниманием или поддержкой группы. Это секс, неза­щищенный в самом глубоком - психологическом смысле. Человек не может «жениться» и «разводиться», не теряя при этом чувстви­тельности и не ожесточаясь эмоционально, или, по крайней мере, не испытывая боли и огорчения. Расставание после секса слиш­комболезненно. И подростки защищены от этих естественных

переживаний не больше, чем все мы. В действительности, из-за свойственной их возрасту чувствительности, природной незрело­сти и отсутствия объективного восприятия, они даже больше, чем взрослые, подвержены душевным травмам вследствие сексуаль­ного опыта.

Когда сексуальным отношениям не хватает зрелости

Сточки зрения привязанности и уязвимости, самый безопасный секс - это не секс как средство создания отношений, но секс в кон­тексте уже сформировавшейся, надежной, приносящей удовлетворе­ние связи. Нам необходима уверенность в том, что наши отношения с любимыми находятся на желанном уровне. В этом случае, секс становится заключительным актом привязанности, подтверждением обладания исключительным правом, таким образом, замыкая пару. Секс может быть безопасным настолько, насколько мудры участни­ки пары. Зрелость - самая главная составляющая безопасного сек­са, и именно зрелости недостает подросткам, ориентированным на ровесников. Незрелые подростки, ориентированные на взрослых, по крайней мере, склонны полагаться на родителей и на их сведения касательно сексуальных взаимоотношений. Ориентированные на ровесников дети «прокляты» дважды: во-первых, потому, что не до­стигли достаточной зрелости для здоровых сексуальных отношении и принятия решений; во-вторых, они недостаточно ориентированы на взрослых, чтобы посоветоваться с теми из нас, кто уже получил в своей жизни несколько полезных уроков.

Зрелость - это обязательное условие для начала половой жизни по многим причинам.

Первым плодом зрелости является независимость индивида. То­лика независимости необходима для создания здорового союза. Человек должен твердо знать, чего он хочет, чтобы «послать при­глашение» другому или отклонить чужое «приглашение». Необхо­дим инстинкт самосохранения, чтобы уметь ценить независимость, ощущать собственные границы, уметь сказать «нет». Для здоровых сексуальных взаимоотношений необходимо развитое самосознание, которое не позволит человеку быть втянутым в половую связь или добиваться расположения партнера любой ценой. Не достигнув того уровня, когда важнее чувствовать себя независимой личностью, нежели принадлежать кому-то или обладать кем-то, подросток остает­ся опасно уязвимым.

Сфера секса - возможно, самая важная часть взаимоотношений, где нужно уважать независимость другого человека. Уважение - ос­новная составляющая зрелых сексуальных отношений. Для психо­логически незрелых людей, секс не является частью взаимоотноше­ний равных. В преждевременных сексуальных отношениях один из партнеров обязательно будет ранен и обманут.

Как уже говорилось в предыдущей главе, ориентация на ровесни­ков рождает и обидчика, и жертву. Когда дело касается секса, обид­чик и здесь требует того, чем не может свободно распоряжаться. Секс изобилует символикой, и все эти символы обидчик желает за­получить: статус, желанность, победы, уважение, причастность, при­влекательность, привязанность и так далее. К сожалению, обидчики слишком закрыты психологически, чтобы осознать, насколько бес­полезно требовать того, чего им не дают по своей воле. Обидчики мечтают не о приглашении, а о доминировании, не о взаимности, а о превосходстве. Оба, и Хизер, и Николас - «обидчики» в отноше­нии секса, в том смысле, что они используют слабости других, что­бы удовлетворить свои собственные потребности. Родителей они не принимают во внимание. В случае Хизер беспорядочная половая жизнь привела ее к тому, что она сама стала жертвой, будучи изна­силованной на свидании. К сожалению, ориентация на ровесников создает избыток наивных и нуждающихся «жертв». Не удивительно, что количество актов агрессии, таких как насилие на свидании, рас­тёт в среде подростков.

Зрелость важна для здоровых сексуальных отношений еще и по другой причине. Мудрость, необходимая для принятия верных ре­ний, подразумевает способность к комплексному, интегративно­му мышлению, и такую мудрость может дать только зрелость. Мы должны уметь справляться с противоречивыми чувствами, мысля­ми и импульсами. Жажда принадлежать другому человеку долж­на сосуществовать с желанием быть самостоятельной личностью; стремление к сохранению собственных границ должно сочетаться с желанием слиться воедино. Умение адекватно оценивать настоящее и будущее - еще одно непременное условие. Психологически не­зрелые подростки не способны думать ни о чем, кроме сиюминут­ного удовольствия. Чтобы принимать взвешенные решения, человек должен быть способным чувствовать и тревогу, и желание одновре­менно. Если мы осознаем, что, вступая в сексуальные отношения, мы даем волю сильнейшим чувствам, то вначале мы, конечно, будем нервничать. Секс должен вызывать благоговение и трепет, предвку­шение и опасения, он должен быть поводом для радости и для предо­сторожностей.

Подросткам недостает мудрости, проницательности, умения кон­тролировать свои импульсы, поэтому небезопасно доверять им само­стоятельное принятие таких решений. Пользуясь своей житейской мудростью, мы, конечно, могли бы наложить строгие ограничения, позволяющие держать их сексуальное поведение в разумных грани­цах. Мы могли бы выступать в роли их наставников в вопросах сек­са, но мы не властны сделать это в отношении ориентированных на ровесников подростков. Если бы молодые люди обращались к нам за советом, мы, несомненно, объяснили бы им, что секс и отноше­ния неразрывно связаны друг с другом. Мы бы предложили им подо­ждать и удостовериться, что их отношения эмоционально крепки и основаны на искренней близости, прежде чем переходить к сексуаль­ному контакту. Вся проблема в том, что, как бы ни были мудры наши советы, ориентированная на ровесников молодежь не прислушается к ним.

Многие родители и педагоги в наше время эвфемизируют сексу­альную жизнь подростков, воспринимая ее как стремление к иссле­дованиям и экспериментам, естественное для этого возраста. Сама концепция эксперимента предполагает атмосферу открытий и воз­никновение вопросов. Но наиболее сексуально активные подростки как раз не из тех, кто задает вопросы. Подростковый секс связан не столько с экспериментами, сколько с эмоциональным отчаянием попытками утолить жажду привязанности.

Как правило, взрослые пытаются бороться с гиперсексуальностью ориентированных на ровесников тинэйджеров теми же методами, что и с издевательствами и агрессией, уделяя особое внимание вза­имоотношениям между подростками. Мы пытаемся изменить поведение посредством предостережений, наставлений, поощрений и наказаний. В этой сфере, как и во всех других, наши усилия также направлены не в ту сторону. Мы очень мало можем сделать, чтобы повлиять на отклонившееся от нормы сексуальное поведение детей, ориентированных на ровесников, до тех пор, пока они будут на них ориентироваться. Тем не менее, мы вполне можем скорректировать девиантную ориентированность рано развившихся в сексуальном плане детей, по крайней мере, если это наши собственные дети. Если мы хотим изменить отношение подростков к сексуальности, то, пре­жде всего, мы должны вернуть их туда, где они должны быть - в се­мью.

13 «Необучаемые» ученики

Итан хорошо учился в младших классах, хотя никогда особенно не интересовался учебой. Он был довольно способным ребенком. Временами казалось, что ему не хватает стремления к самосовер­шенствованию, но родителям и учителям удавалось убедить его вы­полнять их требования в учебе и поведении. Учителя считали его ми­лым и располагающим к себе. К тому времени, как родители Итана пришли ко мне на прием, их сын заканчивал шестой класс, и он со­вершенно перестал соответствовать ожиданиям взрослых. Шла по­стоянная борьба за то, чтобы заставить Итана выполнять домашние задания. Учителя жаловались на его невнимательность и невоспри­имчивость к обучению. Мальчик стал болтливым и конфликтным, и его успеваемость не соответствовала уровню его возможностей. Его отношение к учебе изменилось одновременно с появлением нового увлечения ровесниками. В течение нескольких предыдущих месяцев Итан переключался с одного сверстника на другого, копируя их ма­неры и увлечения. Когда общение с одним одноклассником не ладилось, он отчаянно старался наладить контакт с другим.

У Мии спад в учебе произошел на год раньше. До перехода в пятый класс она была полностью поглощена учебой, заинтересована и задавала много умных вопросов. Теперь она стала жаловаться, что ей скучно учиться. К своему разочарованию, родители узнали, что их дочь даже и не прикасалась к некоторым заданиям, а те, что выпол­няла, не соответствовали ее обычному уровню. Учителя постоянно звонили родителям Мии, чтобы пожаловаться на то, как она невни­мательна, что у нее нет мотивации, а так же на то, что она постоянно болтает с друзьями во время занятий. Никогда раньше таких пре­тензий к их ребенку не было. Миа игнорировала попытки родителей поговорить с ней об этом. Родители обратили внимание и на то, что девочка почти перестала рассказывать об учителях, а если и говори­ла о них, то только в пренебрежительном тоне. Приоритетом стала вовсе не домашняя работа, а разговоры с друзьями по телефону или в интернете. Когда родители попытались лишить ее этих удоволь­ствий, она отвечала на это так дерзко и жестко, как никогда прежде.

Оба эти случая описывают феномен, свойственный нашей совре­менной культуре: дети способные, но без мотивации, смышленые, но не успевающие в школе, умные, но скучающие. Есть и обратная сторона медали: процесс обучения стал более напряженным, чем он был десятилетие или два назад. Учителя подтверждают, что препо­давать стало тяжелее, а ученики теперь менее почтительны и менее восприимчивы. Управлять детьми в классе становится все труднее, а учатся они все хуже. Школьники все меньше читают, несмотря на то, что в последнее время многие школы стали уделять особое внимание изучению литературы¹. Учителей сегодня готовят лучше, чем когда либо, учебный план прорабатывается со всей тщатель­ностью, а техническое оборудование отвечает всем современным требованиям.

Так что же изменилось? Вернемся еще раз к ключевой роли при­вязанности. Изменение модели привязанности наших детей крайне негативно сказалось на обучении. Многие родители и учителя все еще верят, что для достижения желаемых результатов нужны двое: способный ученик и хороший учитель. Такое мнение всегда было ошибочным, но пока процесс обучения складывался удачно, мы продолжали наивно верить. До недавнего времени, учителя имели влияние благодаря сильной ориентации на взрослых, порожденной культурой и обществом. То время прошло. Проблему сегодняшнего образования невозможно решить с помощью денег, изменения учеб­ного плана или внедрения информационных технологий. Она гораз­до шире и, одновременно, проще.

Знания, говорил Гёте, нельзя вложить в голову, как монеты в ко­пилку. Обучаемость каждого конкретного ученика зависит от мно­жества факторов: желания учиться и понимать, интереса к неизве­данному, готовности рисковать, открытости к влиянию и критике. Необходимы также контакт с учителем, внимательность, готовность обратиться за помощью, желание достичь цели и преуспеть, и, осо­бенно, готовность трудиться. Привязанность лежит в основе всех этих факторов и влияет на их возникновение.

При ближайшем рассмотрении можно понять, что восприимчи­вость ребенка к обучению определяют четыре основных качества: природная любознательность, интегративное мышление, умение извлекать пользу из критики и контакт с преподавателем. Наличие здоровой привязанности укрепляет каждое из этих четырех качеств, а ориентация на ровесников, наоборот, сказывается на них негатив­но.

Ориентация на ровесников убивает любознательность

В идеальной ситуации, в процессе обучения ребенком движет при­родная любознательность и стремление познавать окружающий мир. Чтобы получить ответ, ребенок должен сначала задать вопрос; чтобы найти истину - пуститься на ее поиски; прежде, чем прийти к верному заключению - провести эксперимент. Но любознательность не является врожденной чертой характера: это результат процесса становления. Иными словами, любознательность - это продукт раз­вития, который отвечает за жизнеспособность ребенка как отдельно­го самостоятельного существа, готового действовать независимо от Привязанности.

Дети, обладающие энергией дерзновения, обычно проявляют жи­вой интерес к отдельным областям знаний и действительно стремят­ся учиться. Они получают огромное удовольствие, тренируя интуи­цию и вникая в суть вещей. Такие дети ставят собственные задачи в обучении, любят быть оригинальными и учатся владеть собой. Такие ученики с радостью берут на себя ответственность и сами стремятся реализовать свой потенциал.

Для учителей, которые ценят любознательность, поощряют во­просы и ставят интересы ученика превыше всего, работать с такими детьми - одно удовольствие. Для учеников, в свою очередь, лучши­ми учителями являются те, которые выступают в роли наставников подпитывают заинтересованность и стимулируют интерес к учебе позволяя ребенку самому руководить процессом обучения. Если эти дети не всегда хорошо успевают в школе, то, скорее всего, потому что имеют собственное представление о том, что они хотят изучать и воспринимают предложенный учебный план как нечто навязанное.

С точки зрения развития, любознательность - это роскошь. При­вязанность - вот что имеет наибольшее значение. До тех пор, пока не высвободится хоть капля энергии, уходящей на поиск безопасной и надежной привязанности, движение вперед, к новым открытиям, невозможно. По этой причине, ориентация на ровесников убива­ет любознательность. Ученики, ориентированные на ровесников, полностью поглощены проблемами привязанности. Познавать не­изведанное им не интересно, скуку наводит все, что не связано с их привязанностью к ровесникам. Скука - настоящая эпидемия в среде ориентированных на ровесников подростков.

Есть и еще одна проблема, связанная с любознательностью: она делает ребенка крайне уязвимым в мире «крутых» сверстников. За наивное удивление и увлечение предметом, за вопрос о том «как это работает» и оригинальность идей его могут пристыдить и поднять на смех. «Бегство от уязвимости» ориентированных на ровесников детей подавляет не только их собственную любознательность, но и любознательность окружающих. Таким образом, ориентация на ро­весников ставит под угрозу само явление любознательности.

Ориентация на ровесников притупляет интегративное мышление

Для самомотивации очень важно интегративное мышление - мышление, способное одновременно обрабатывать противоречивые мыс­ли и чувства. У ребенка с хорошо развитыми интегративными спо­собностями нежелание идти в школу соединяется с беспокойством о пропущенных занятиях, нежелание вставать утром компенсируется

страхом опоздать. Желание достичь успеха сдерживает нежелание слушать учителя, опасение неприятностей обуздывает нежелание подчиняться. Чтобы интегративное обучение шло успешно, ребенок должен быть достаточно зрелым и способным выдерживать двойственность мнений: испытывать смешанные чувства, поразмыслив, менять свое мнение, переживать противоречивые эмоции. Для появления урав­новешивающего элемента - компонента, который гасит импуль­сы, негативно влияющие на обучение - ребенку также необходима крепкая привязанность. Он должен быть способен чувствовать глу­боко и уязвимо. Например, ребенку необходимо быть привязанным к родителям или учителям настолько, чтобы его волновало то, что они о нем думают, чего ожидают от него, не расстроены ли они и не отдаляются ли от него. Ученик должен быть эмоционально заинте­ресован в учебе, процесс познания должен быть интересен для него. Неуязвимость и пренебрежение парализуют учебу и делают ребенка необучаемым.

Интегративное мышление необходимо для того, чтобы обучение не превращалось в простую зубрежку. Чтобы решить задачу, ученик должен уметь думать в нескольких проекциях. Требуется не только видеть простые факты, но и раскрывать суть вещей, понимать глу­бокий смысл, улавливать метафоры, открывать основополагающие принципы. Учащийся должен знать, как выделить главное, очистив от шелухи, и, наоборот, как сложить части в гармоничное целое. Все, что выходит за рамки конкретного мышления, требует интегративного восприятия. Так же, как для пространственного зрения нам нужны два глаза, так и для полноценного обучения необходима способность видеть вещи, как минимум, с двух точек зрения. Если мышление одномерно, оно лишено глубины и перспективы, способ­ности к синтезу и анализу, возможности постичь истину и глубокие смыслы. В таком случае, контекст не принимается во внимание, образ и фон почти неразличимы.

К сожалению, узкое мышление ученика не преобразуется автоматически в интегративное. Как я отмечал в главе 9, интегративная деятельность является продуктом взросления, которое ориентация на ровесников затормаживает. Незрелый человек не может развить интегративные способности.

Наша педагогика и учебный план принимают наличие интергра­тивных способностей у ребенка как данность. Когда мы, как педа­гоги, не замечаем, чего именно не хватает, мы точно так же не по­нимаем, с чем сталкиваемся, пытаясь регулировать мышление или поведение ребенка. Мы пытаемся заставить детей сделать что-то, что не под силу их умственным способностям, и когда нам это не удается, мы наказываем их за неудачу. Те, кто обладает интегративным мышлением, полагают, что все мыслят так же, как они. Однако это­го уже нельзя сказать о современных учениках, ожидающих нас в классах. Дети, у которых отсутствует интегративное мышление, не восприимчивы к этому виду обучения, к ним требуется иной подход. Ориентированные на ровесников подростки, как правило, оказыва­ются слабыми учениками - неспособными мыслить, чувствовать и действовать.