Эмпирические и априорные теории
Считается, что структура психологической теории складывается из некоторых базовых идей и утверждений, образующих ядро теории (ее центр) и вспомогательных по отношению к нему опыта и когнитивных конструкций (периферия теории) (Юревич, 2004б). Я буду рассматривать теории в ином контексте — не в плане их общей структуры, а, напротив, в плане своеобразия теорий при их дифференциации на эмпирические и априорные (метафизические). В чем состоит отличие эмпирических теорий от априорных (метафизических)? Во-первых, ответы на этот вопрос могут быть содержательными. Во-вторых, различия между эмпирическими и априорными (метафизическими) теориями можно проводить по эмпирическим основаниям.
Априорные (метафизические) теории претендуют на постижение предельной реальности, на открытие первопричин и сущности, которые носят принципиально внечувственный характер и находятся за пределами той информации о мире, которую получает человек прямо или косвенно через органы чувств. Эмпирические теории, напротив, исследуют природу реальности в пределах информации, поступающей к человеку через его органы чувств. Эмпирические теории направлены на выявление происхождения ближайших, а не далеких (предельных) причин. Подобно априорным, эмпирические теории тоже носят внечувственный характер. Но эта дорога приводит к иной, чем априорная сущность, реальности. Эмпирические обобщения и теории направлены на понимание, объяснение, предсказание явлений и событий, имеющих чувственный характер, на открытие законов и обнаружение причин, опять-таки относящихся к сфере явлений и событий, имеющих чувственный характер. С.Л. Рубинштейн усматривал сущность не только за «поверхностью» явлений (как понимают сущность метафизики), но в самих явлениях, существенное в них (Рубинштейн, 2003). Своеобразным выражением сущности, по Рубинштейну, одним из ее значений, может служить понятие «эмпирическое обобщение». Эмпирическое обобщение — это движение исследовательского мышления в направлении к сущности, приближение к ней в самих явлениях. В то время как метафизические теории пытаются объяснять сущности (за пределами явлений), эмпирические теории пытаются объяснять явления (в поисках сущности в них). Это значит, что метафизические и эмпирические теории расходятся по своему предмету.
Другое отличие эмпирических теорий от априорных (метафизических) теорий заключается в степени их абстрагированности, «удаленности» от чувственного опыта. Есть основания полагать, что уровень абстрагированности метафизических теорий может существенно превосходить таковой у эмпирических теорий. Как отмечают Дж. Кларк и А. Пайвио (Clark, Paivio, 1989), эмпиристы считают, что, в сравнении с теоретическими, эмпирические понятия более привязаны к перцептивному опыту. Рационалисты, напротив, утверждают, что любые научные понятия, в том числе эмпирические, в равной степени теоретически нагружены. Эмпирические исследования в области когнитивной психологии свидетельствуют о том, что различия между эмпирическими понятиями и метафизическими понятиями все же имеют место. Они идут параллельно с различиями между конкретным и абстрактным, невербальным и вербальным. Можно полагать, что эмпирические теории являются более конкретными и менее абстрактными, чем метафизические, которые характеризуются скорее высокой степенью абстрактности, чем конкретности.
Каков объем и насколько детализированы эмпирические и априорные (метафизические) теории — третье содержательное основание, по которому они отличаются между собой. По объему и содержанию обычно различают философские, общенаучные и теоретические понятия. Можно добавить в этот ряд эмпирические понятия, остановиться и показать различия между теоретическими и эмпирическими понятиями по их объему и содержанию. Если совершить переход от понятий к теориям, то можно думать, что эмпирические теории, в сравнении с априорными (метафизическими), имеют меньший объем, но более богатое (конкретное) содержание. Сверх того, эмпирические понятия, описывая факты наблюдения, имеют больше надежных и определенных значений, чем метафизические понятия (там же).
Традиционный для XIX — первой половины ХХ в. взгляд заключался в том, что эмпирические науки получают знание по преимуществу индуктивным путем, начиная с наблюдения и эксперимента, то есть они отправляются от опыта, «снизу вверх», индуктивно. Метафизика, напротив, строит теории, применяя дедуктивный метод, начиная с абстрактных сверхшироких категорий и понятий, то есть выводит теории, так сказать, из чистого мышления, направляя его «сверху вниз», и остается при этом, как правило, в границах самого мышления. Считалось (например, неопозитивистами), что научными являются только те понятия (представления или идеи), которые выводятся из опыта. Проблема заключалась в том, чтобы определить критерии различий между научными (эмпирическими) теориями и априорными (метафизическими) теориями. К. Поппер обозначил поиск критерия для выявления различия между эмпирическими теориями и метафизическими теориями проблемой демаркации (Поппер, 2005, первая публикация — 1935 г.).
Вначале подразумевалось, что критерий демаркации обнаруживается в употреблении индуктивной логики. Однако К. Поппер отказался от индуктивной логики как критерия демаркации. По его мнению, индуктивная логика не устанавливает подходящего признака, по которому можно отличать эмпирические теории от метафизических. Нужен другой критерий демаркации, но он должен быть эмпирическим и не иметь метафизического характера. Этот критерий должен описывать мир возможного опыта — так, чтобы его можно было отличить от мира метафизических идей. Таким критерием, по Попперу, является эмпирическая проверка. Эмпирические теории можно подвергать проверке по опытному основанию, а метафизические теории, напротив, в принципе невозможно подвергать подобного рода проверке. С этой точки зрения, опыт служит специфическим методом, посредством которого можно отличать эмпирические теории от метафизических, а теория познания применительно к эмпирическим наукам предстает как теория опыта, или теория эмпирического метода.
Между тем использование опыта, или эмпирического метода, в качестве критерия демаркации приводит к мысли, что к эмпирическим теориям применим дедуктивный, а не индуктивный метод. Следствием попперовской демаркации является то, что эмпирические теории отличаются от метафизических по критерию их «чувствительности» к эмпирической проверке, но эти же теории сходятся в том, что обе используют по преимуществу дедуктивный метод. Существуют много вариантов решения проблемы демаркации: джастификационизм (верификация), пробабилизм, фальсификационизм, фаллибилизм, их разновидности. Проблема демаркации может решаться как индуктивным, так и дедуктивным путем. Эти вопросы подвергает критическому анализу И. Лакатос (Лакатос, 1995).
Интеллектуализация эмпирической психологии (Заключение)
Один из платоновских критиков говорил, что видит лошадей по отдельности и не видит «лошадность» как форму, объединяющую лошадей в нечто единое и целое. Платон отвечал ему: это происходит потому, что, кроме глаз, еще нужен ум. Платон мыслил «форму» лошади, или «лошадность», как нечто реально и отдельно существующее в добавление к отдельным лошадям (см.: Дорфман, 2003). Впрочем, можно вообразить еще одного критика. Он объединяет лошадей в общую категорию «живое существо» и не замечает ни «лошадность» как отдельную категорию, ни каждую лошадь по отдельности. Это иная крайность: у критика есть «ум», но нет «глаз», чтобы видеть собственно лошадей.
Эмпирическая психология имеет дело и с отдельными явлениями, и с их обобщениями, но уходит от избыточных по степени абстрактности и обобщений априорных (метафизических) понятий, суждений, умозаключений. Иммануил Кант отмечал, что человеческое мышление способно производить истину, но также плодит ошибки (Кант, 2006, первая публикация — 1781 г.). Задачу отделения мышления истинного от мышления ложного невозможно решить в рамках самого мышления, но возможно посредством внешнего по отношению к нему критерия. Таковым является эмпирический критерий. Вряд ли он может претендовать на универсальность. Но в определенном диапазоне он позволяет решать главную задачу — отделять продукты мышления, описывающие и объясняющие (с той или иной степенью полноты) реальность, от продуктов мышления, уводящих исследователя от нее.
Корни эмпирической психологии восходят к эмпиризму и рационализму, а не только к эмпиризму. Вначале разобщенные и противостоящие друг другу, эти философские направления примирил Кант,— правда, он сделал это несколько своеобразно. В «Критике чистого разума» он опровергает чистый рационализм в его попытке построить метафизическую систему, исходя из чистого разума и за пределами сферы возможного опыта. Не всякое разумное высказывание есть верное описание действительности; научные теории, созданные без обращения к опыту, силой только разума, спекулятивны и несостоятельны. Лишь опыт позволяет судить об истинности или ложности научной теории: для этого нужно прибегнуть к наблюдению и эксперименту. Вместе с тем в границах возможного опыта Кант придавал большое значение рационализму (см. также: Поппер, 1995). На эти идеи Канта опирается современная философия науки.
Оппозиция эмпирической психологии к априорной психологии носит относительный, а не абсолютный характер. Эмпирическая психология также использует широкие абстракции и априорные понятия. Речь идет не об изгнании их из эмпирической психологии: в науке такие попытки предпринимались, но были безуспешными и бесплодными (см., например: Bridgman, 1927; примеры см.: Дорфман, 2005). Между тем для добывания знаний о психической реальности априорные понятия и суждения недостаточны, психологическое познание приобретает объективность благодаря эмпирическому критерию. Кроме того, целесообразно, во-первых, отделить и обособить мышление, привязанное к чувственному материалу (эмпирическая психология), от мышления, оторвавшегося от чувственной основы (априорная психология); во-вторых, выделить и определить качественное своеобразие мышления, привязанного именно к чувственному материалу. К. Мартиндейл отмечал, что активация и торможение (теоретические понятия) могут объяснить фактически все в нейронных теориях когнитивной психологии, и потому эти понятия мало вдохновляют исследователей (Мартиндейл, 2000). Опора же на эмпирические понятия позволяет обнаруживать конкретные способы максимизации активации и минимизации торможения. Вместо того, чтобы совершать «восхождение» к априорным понятиям, многие исследователи предпочитают оставаться в поле эмпирических понятий. При обсуждении эмпирических данных они строят предсказания, доступные для эмпирического тестирования, а сами предсказания направляют либо в сторону расширения значений эмпирических понятий, либо в направлении описания связей одних эмпирических понятий с другими.
Эмпирическая психология обращается к эмпирической реальности. Это необходимо, но недостаточно. Она нуждается также в серьезной рефлексии и систематизации, собственном понятийном строе и ясном определении понятий, глубоком и развернутом анализе тех срезов реальности, которые определяют ее объект и предмет. Во многом познавательные возможности эмпирической психологии определяются также тем, как понимаются факты, законы и причины,— в эмпирическом ключе, а не как чистые рассуждения. Здесь опять-таки открывается широкое поле для анализа, осмысления и понимания. Все это в конечном итоге приводит к интеллектуализации эмпирической психологии. Тем не менее, она сохраняет статус самостоятельной области познания и не сводится к априорной (метафизической) психологии.
Тема эмпирической парадигмы в психологии вызывает много вопросов и содержит спорные узловые области, требует новых дискуссий с участием многих отечественных психологов, исследователей, методологов, философов науки.
Литература
Айзенк Г.Ю. Структура личности. СПб.: Ювента; М.: КСП+, 1999.
Аллахвердов В.М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания. СПб.: Речь, 2003.
Аллахвердов В.М. Блеск и нищета эмпирической психологии (На пути к методологическому манифесту петербургских психологов) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005. Т. 2. №1. С. 44–65.
Аллахвердов В.М. Размышление о науке психологии с восклицательным знаком. СПб.: Формат, 2009.
Барабанщиков В.А. Идея системности в современной психологии. М.: Институт психологии РАН, 2005.
Вопросник Сандры Бэм по изучению маскулинности-фемининности // Практикум по гендерной психологии / Под ред. И.С. Клециной. СПб., 2003. С. 277−280.
Гасимова В.А. Интеллект и креативность как психологические феномены // Психолого-педагогические проблемы одаренности: теория и практика: Материалы V международной конференции / Под ред. Л.И. Ларионовой. Иркутск, 2007. С. 186−195.
Дорфман Л.Я. Исторические и философские корни научного метода в эмпирической психологии. Екатеринбург: Изд-во УГПУ, 2002.
Дорфман Л.Я. Эмпирическая психология: исторические и философские предпосылки. М.: Смысл, 2003.
Дорфман Л.Я. Я-концепция: дифференциация и интеграция // Интегральная индивидуальность, Я-концепция, личность / Под ред. Л.Я. Дорфмана. М.: Смысл, 2004. С. 96–123
Дорфман Л.Я. Методологические основы эмпирической психологии: от понимания к технологии. М.: Смысл; Издательский центр «Академия», 2005.
Дорфман Л.Я. Концепция метаиндивидуального мира: современное состояние // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 3. №3. С. 3–34.
Дорфман Л.Я. Метаиндивидуальная и полимодальная модели креативности // Информация, время, творчество / Ред. В.М. Петров, А.В. Харуто. М.: Государственный институт искусствознания, Московская государственная консерватория им. П.И. Чайковского, 2007. С. 73−79.
Дорфман Л.Я. Горизонты современной эмпирической психологии // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2008а. Т. 5. №3. С. 3–30.
Дорфман Л.Я. Наблюдаемые и теоретические объекты в психологических измерениях // Психология. Вестник ЮУрГУ. 2008б. №2. С. 45−50.
Дорфман Л.Я. Теория креативности Ганса Айзенка // Мир психологии. 2010. №2(62). С. 70−86.
Дорфман Л.Я., Кабанов В.С. Порог и дивергенция как условия связей психометрического интеллекта и креативного мышления // Психология человека в современном мире. В 2 т. / Отв. ред. А.Л. Журавлев и др. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. Т. 2. С. 338−345.
Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2006.
Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М.: Медиум, 1995.
Мартиндейл К. Генеральная парадигма эмпирической эстетики // Творчество в искусстве — искусство творчества / Под ред. Л. Дорфмана, К. Мартиндейла, В. Петрова, П. Махотки, Д. Леонтьева, Дж. Купчика. М.: Наука; Смысл, 2000. С. 36–44.
Очерк теории темперамента / Под ред. В.С. Мерлина. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1973.
Мерлин В.С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М.: Педагогика, 1986.
Наследов А.Д. Блеск и нищета теоретической психологии (О проблеме эмпирической достоверности научного факта) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005. Т. 2. №1. С. 86–92.
Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. 1995. №1. С. 118–138.
Поппер К. Логика научного исследования / Под общ. ред. В.Н. Садовского. М.: Республика, 2005.
Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003.
Рукавишников А.А., Соколова М.В. Факторный личностный опросник Р. Кеттелла-95. СПб.: Психодиагностика; Иматон, 1995.
Сенин И.Г., Сорокина О.В., Чирков В.И. Тест умственных способностей. Ярославль: Психодиагностика, 1993. С. 3-25.
Хромов А.Б. Пятифакторный опросник личности. Курган: Изд-во КГУ, 2000.
Челнокова А.В. Личностно-мотивационные факторы и пол как детерминанты креативности: Дис. … канд. психол. наук. Пермь: Пермский государственный институт искусства и культуры, 2009.
Шилков В.М. К методологии психологического познания // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005. Т. 2. №1. С. 119–123.
Юревич А.В. Системный кризис психологии // Вопросы психологии. 1999. №2. С. 3–11.
Юревич А.В. Психология и методология // Психологический журнал. 2000. Т. 21. №5. С. 35–47.
Юревич А.В. Состав и структура психологического знания // Методологические проблемы современной психологии / Под ред. Т.Д. Марцинковской. М.: Смысл, 2004а. С. 37–60.
Юревич А.В. Структура психологических теорий // Методологические проблемы современной психологии / Под ред. Т.Д. Марцинковской. М.: Смысл, 2004б. С. 20–36.
Юревич А.В. Типология психологических фактов // Вопросы психологии. 2006. №5. С. 3−13.
Ярошевский М.Г. Эмпирическая психология // Общая психология: Словарь / Под ред. А.В. Петровского. М.: ПЕР СЭ, 2005. С. 92.
Batey M., Furnham A. Creativity, intelligence, and personality: A critical review of the scattered literature // Genetic, Social, and General Psychology Monographs. 2006. V. 132(4). P. 355−429.
Bem S., de Jong H.L. Theoretical issues in psychology. London: Sage, 1997.
Boring E.G. Intelligence as the tests test it // New Republic. 1923. V. 34. P. 34–37.
Bridgman P.W. The logic of modern physics. NY: Macmillan, 1927.
Burch G.S.J., Hemsley D.R., Corr P.J., Pavelis C. Personality, creativity and latent inhibition // European Journal of Personality. 2005. V. 19. P. 1–16.
Cattell R.B. Personality and motivation structure and measurement. Yonkers, NY: World Book, 1957.
Cattell R.B. Advances in Cattellian personality theory // Handbook of personality: Theory and action / Ed L.A. Pervin. NY: Guilford Press, 1990. P. 101–110.
Clark J.M., Paivio A. Observational and theoretical terms in psychology: A cognitive perspective on scientific language // American Psychologist. 1989. V. 44. P. 500−512.
Comte A. The positive philosophy of Auguste Comte. NY: Blanchard, 1855. (Original work published 1839–1842.)
Dooley D. Social research methods. Upper Saddle River, NJ: Prentice Hall, 2001.
Dorfman L.Ya. A metaindividual model of creativity // New directions in aesthetics, creativity and the arts / Eds P. Locher, C. Martindale, L. Dorfman. Amityville, NY: Baywood Publishing Co., 2005. P. 105–122.
Eysenck H.J. Creativity and personality: Suggestions for a theory // Psychological Inquiry. 1993. V. 4. P. 147–178.
Eysenck H.J. Genius: The natural history of creativity. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1995.
Feist G.J. A meta-analysis of personality in scientific and artistic creativity // Personality and Social Psychology Review. 1998. V. 2. P. 290–309.
Fisher J.E., Mohanty A., Herrington J.D., Koven N.S., Miller G.A., Heller W. Neuropsychological evidence for dimensional schizotypy: Implications for creativity and psychopathology // Journal of Research in Personality. 2004. V. 38. P. 24–31.
Furnham A., Batey M., Anand K., Manfield J. Personality, hypomania, intelligence and creativity // Personality and Individual Differences. 2008. V. 44. P. 1060–1069.
Green C.D. Of immortal mythological beasts: Operationism in psychology // Theory and Psychology. 1992. V. 2(3). P. 291–320.
Guilford J.P. Creativity // American Psychologist. 1950. V. 5. P. 444–454.
Guilford J.P. The nature of human intelligence. NY: McGraw-Hill, 1967.
Kaufman S.B. Faith in intuition is associated with decreased latent inhibition in a sample of high-achieving adolescents // Psychology of Aesthetics, Creativity, and the Arts. 2009. V. 3(1). P. 28–34.
Kimble G.A. Psychology from the standpoint of a generalist // American Psychologist. 1989. V. 44(3). P. 491–499.
Mednick S.A. The associative basis of the creative process // Psychological Review. 1962. V. 69(3). P. 220–232.
Reber A.S. The Penguin dictionary of psychology. London: Penguin, 1995.
Runco M.A. Divergent thinking // Encyclopedia of creativity / Eds M.A. Runco and S.R. Pritzker. San Diego et al.: Academic Press, 1999. V. 1. P. 577–582.
Runco M.A., Plucker J.A., Lim W. Development and psychometric integrity of a measure of ideational behavior // Creativity Research Journal. 2000–2001. V. 13(3–4). P. 393–400.
Schuldberg D. Schizotypal and hypomanic traits, creativity, and psychological health // Creativity Research Journal. 1990. V. 3(3). P. 218–230.
Schuldberg D. Six subclinical spectrum traits in normal creativity // Creativity Research Journal. 2001. V. 13(1). P. 5–16.
Stanovich K.E. How to think straight about psychology. NY: HarperCollins Publishers, 1992.
Toulmin S., Leary D.E. The cult of empiricism in psychology, and beyond // A century of psychology as science / Eds S. Koch and D. Leary. Washington, DC: American Psychological Association, 1992. P. 594–617.
Vartanian O., Poroshina T., Dorfman L. Psychoticism and creativity among students and teachers of art and music in Russia // Bulletin of Psychology and the Arts / Eds L. Dorfman, V. Petrov, E. Grigorenko. 2002. V. 3(1). P. 30–33.
Vickers J. The Problem of Induction // The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2011. URL:http://plato.stanford.edu/archives/fall2011/entries/induction-problem/> (дата обращения: 9.08.2012).
Westen D. The scientific legacy of Sigmund Freud: Toward a psychodynamically informed psychological science // Psychological Bulletin. 1998. V. 124(3). P. 333–371.
Wiggins J.S. IAS: Interpersonal Adjective Scales. Professional Manual. PAR Psychological Assessment Resources, Inc., 1995.
Wiggins J.S. An informal history of the interpersonal circumplex tradition // Journal of Personality Assessment. 1996. V. 66(2). P. 217–233.