КНИГА ПЕРВАЯ Спутанное время 10 страница
– С ней все хорошо, – ответила мать.
– Я чувствую, что что-то случилось.
– Челла беременна, – сказала Кэти. – Она ушла от мужа и возвращается в Огайо. Поживет с мамой, пока не родится ребенок.
Билли провел рукой по глазам, словно отгоняя дым или туман.
– Я знал – что-то не так. Почувствовал. Мать кивнула:
– Ты всегда чувствовал. Как это называется?
– Экстрасенсорное восприятие, – сказала Кэти.
– И ты тоже, – сказала мать, – Между вами двумя всегда была какая-то связь. Каждый из вас знал, о чем думает другой. Признаюсь, у меня мурашки бегали по коже.
Они пробыли целый час, и когда ушли, Билли лег на кровать и долго смотрел в окно на городские огни Афин, мерцавшие в зимней темноте, за черными ветвями деревьев.
• 3 •
В следующие дни Билли гулял вокруг клиники, читал, смотрел телевизор и принимал сеансы терапии. Газеты Коламбуса не переставая печатали о нем материалы. Журнал «Пипл» опубликовал большую статью о жизни Билли, его фотография появилась на обложке «Ко-ламбус мансли». Телефонные звонки не прекращались, в том числе звонки от людей, читавших о нем или видевших его картины и желающих купить рисунки. С разрешения доктора Кола Билли получил необходимые принадлежности, поставил в комнате мольберт и нарисовал десятки портретов, натюрмортов и пейзажей.
Билли рассказал доктору Колу, что многие говорили с Джуди и Гэри о правах на написание истории его жизни, были и такие, кто хотел, чтобы он появился на телевидении в программах «Шоу Фила Донахью» и «60 минут».
– Билли, ты хочешь, чтобы кто-нибудь написал о тебе? – спросил Кол.
Пейзаж маслом работы Томми
– Думаю, что мог бы использовать полученные деньги. Когда я поправлюсь и войду в общество, мне нужно будет на что-то жить. Кто мне даст работу?
– Если забыть о деньгах – как ты будешь себя чувствовать, когда весь мир прочтет про твою жизнь?
Билли нахмурился:
– Я думаю, люди должны знать. Это поможет им понять, к чему может привести насилие над ребенком.
– Ну, если ты действительно хочешь, чтобы кто-то написал твою историю, можно встретиться с писателем, которого я знаю и которому доверяю. Он преподает здесь, в Афинах, в Университете Огайо. По одной из его книг был снят фильм. Я сказал об этом, чтобы ты мог взвесить все возможности.
– Вы думаете, что настоящий писатель захочет написать обо мне книгу?
– Ничего плохого не случится, если ты встретишься с ним и узнаешь, что он думает.
– О'кей, это хорошая мысль. Я согласен.
Вечером Билли попытался вообразить, о чем они будут разговаривать с писателем. Он представил, как выглядит этот человек. Наверно, одет в твидовый пиджак и курит трубку, как Артур. Писатель должен обязательно жить в Нью-Йорке или в Беверли-Хиллз. Почему доктор Кол рекомендовал именно его? Надо быть осторожным. Гэри говорил, книга может принести много денег. И еще кино – интересно, кто будет исполнять главную роль?
Всю ночь Билли ворочался в постели, взволнованный и напуганный мыслью о предстоящем разговоре с настоящим писателем, по чьей книге даже снят фильм. Когда он наконец уснул на рассвете, Артур решил, что Билли не способен выдержать беседу с писателем. Пятно должен занять Аллен.
– Почему я? – спросил Аллен.
– Ты прирожденный манипулятор. Кто еще сможет быть настороже и не позволить надуть Билли?
– Чуть что, меня зовут, – проворчал Аллен.
На следующий день, когда Аллен встретился с писателем, он был поражен и разочарован. Вместо высокого, обаятельного писателя он увидел маленького худощавого человечка с бородой и в очках, в вельветовой спортивной куртке рыжевато-коричневого цвета.
Доктор Кол представил их друг другу и предложил свой кабинет для предстоящего разговора. Аллен сел на кожаное канапе и закурил сигарету. Писатель сел напротив и закурил трубку – прямо как Артур. Они немного побеседовали о том о сем, затем Аллен перешел к сути беседы:
– Доктор Кол сказал, что вы заинтересованы получить права на написание моей истории. Как думаете, сколько это будет стоить?
Писатель улыбнулся и выпустил дым.
– Это зависит от многого. Я должен буду узнать о вас побольше, чтобы быть уверенным, что написанная книга заинтересует издателя. Узнать больше того, что было уже написано о вас в «Тайм» и «Ньюсуик».
Кол усмехнулся и сплел пальцы на животе:
– Это уж точно.
Аллен нагнулся вперед, положив локти на колени.
– Ясно. Значительно больше. Но я не собираюсь откровенничать задаром. Мои адвокаты в Коламбусе говорили мне, что очень многие хотят получить права. Даже из Голливуда приходил парень, они хотят снять кино и прокрутить по телевизору. На этой неделе прилетает один писатель с предложением и контрактом.
– Это звучит многообещающе, – ответил писатель. – При той известности, которую вы получили, я думаю, очень многие хотели бы прочитать историю вашей жизни.
Аллен улыбнулся и кивнул. Он решил еще немного прощупать этого человека.
– Я бы хотел почитать что-нибудь из того, что вы написали, чтобы иметь представление о вашей работе. Доктор Кол говорит, что по одной из ваших книг был снят фильм.
– Я пришлю вам экземпляр, – сказал писатель. – Прочтите его, и в случае вашей заинтересованности мы сможем продолжить разговор.
Когда писатель ушел, доктор Кол дал совет: прежде чем продолжать переговоры о книге, Билли должен найти себе местного адвоката, который позаботится о соблюдении его интересов. Государственные защитники из Коламбуса не смогут больше представлять его.
В течение недели Аллен, Артур и Билли по очереди читали роман, присланный писателем. Когда они закончили чтение, Билли сказал Артуру:
– Я думаю, он и должен писать книгу.
– Вполне согласен, – сказал Артур. – Должен заметить, он с большим мастерством описывает внутренний мир главного героя. Хотелось бы, чтобы и наша история была рассказана не хуже. Если люди хотят понять проблему Билли, о ней нужно рассказать «изнутри». Писатель должен встать на место Билли.
Тут появился Рейджен:
– Я возражаю. По-моему, не нужно никаких книг.
– Почему? – спросил Аллен.
– А ты не понял? Билли будет болтать с этим человеком, да и вы все будете болтать. Вы можете рассказать ему что-нибудь такое, за что меня опять обвинят, – что-нибудь о других преступлениях.
Артур задумался.
– Мы не должны рассказывать об этом.
– Кроме того, – сказал Аллен, – у нас есть выход, и в любое время мы сможем его использовать. Если во время бесед выплывет что-то, что может повредить нам, Билли всегда сможет дискредитировать книгу.
– Как это?
– Все отрицать, – объяснил Аллен. – Я могу сказать, что притворялся множественной личностью. Если я скажу, что все это выдумка, никто не купит книгу.
– Брось, кто этому поверит? – сказал Рейджен. Аллен пожал плечами:
– Какая разница? Какой издатель возьмется за книгу, если человек, о котором она написана, говорит, что все это ложь?
– В этом есть некоторый смысл, – сказал Артур.
– Так же можно поступить и с любым контрактом, который Билли может подписать, – добавил Аллен.
– Ты хочешь сказать, сделать вид, что он неправомочен подписывать его? – спросил Рейджен.
Аллен улыбнулся:
– «Невиновен по причине безумия», верно? Я говорил об этом с Гэри Швейкартом по телефону. Он сказал, я всегда могу сказать, что был совсем сумасшедшим, подписывая этот контракт, что я это сделал под давлением доктора Кола. И контракт окажется недействительным.
Артур кивнул:
– Полагаю, можно предложить писателю подыскивать издателя для книги.
– А я все-таки думаю, что это глупо, – сказал Рейджен.
– Мне кажется, очень важно, чтобы наша история была рассказана миру, – возразил Артур. – Есть другие книги о множественных личностях, но не было еще истории, похожей на историю Билли. Если люди смогут понять, как возникают такие явления, тем самым мы внесем вклад в психиатрию.
– А еще, – сказал Аллен, – мы загребем кучу денег.
– Первая человеческая мысль за сегодняшний день – проворчал Рейджен.
– Одно из самых интересных противоречий в Рейджене, – сказал Артур. – это то, что убежденный коммунист так любит деньги.
– Я всегда отдаю бедным то, что остается от уплаты счетов.
– Надо же, – засмеялся Аллен, – может, нам скостят налоги за благотворительность?
• 4 •
19 декабря редактор местной газеты «Афинз мессенд-жер» позвонил в клинику с просьбой организовать интервью с Билли Миллиганом. Билли и доктор Кол согласились.
Кол привел Билли в комнату для совещаний, где представил его редактору Хербу Амею, репортеру Бобу Эки и фотографу Гелу Фишеру. Кол показал им рисунки Билли, а Билли ответил на их вопросы о своем прошлом, о надругательствах, о попытке самоубийства, о том, что другие личности доминируют над ним.
– А как насчет насилия? – спросил Амей. – Могут ли жители Афин быть уверены, – если вам позволят свободно выходить, как это делают большинство пациентов этого отделения, – что вы не будете представлять угрозу ни им, ни их детям?
– Я думаю, – сказал Кол, – на вопрос о насилии должен отвечать не Билли, а одна из его личностей.
Он вывел Билли из комнаты и повел в свой кабинет. Усадив его, он сказал:
– Вот что, Билли. По-моему, ты должен установить хорошие отношения с прессой в Афинах. Людям надо показать, что ты не представляешь опасности. В один прекрасный день ты захочешь, чтобы тебе разрешили выйти в город без сопровождающего – купить принадлежности для рисования, сходить в кино или съесть гамбургер. Эти газетчики явно симпатизируют тебе. Я думаю, что надо дать им возможность поговорить с Рейдженом.
Билли сидел молча, губы его шевелились. Потом он наклонился вперед и пристально посмотрел на доктора:
– Вы сошли с ума, доктор Кол?
Кол затаил дыхание, услышав суровый голос.
– Почему ты так говоришь, Рейджен?
– Не надо этого делать. Мы так старались, чтобы Билли перестал спать.
– Я бы не вызвал тебя, если бы не считал это важным.
– Это не важно. Нас эксплуатируют газеты. Я против. Меня это злит.
– Ты в чем-то прав, Рейджен, – сказал Кол, осторожно следя за ним, – но публику следует уверить, что ты таков, каким тебя определил суд.
– Плевать мне на вашу публику! Я не хочу, чтобы газетчики делали на мне деньги и сбивали с толку всякими заголовками.
– Я же сказал, в чем-то ты прав. Но, как ни крути, с прессой работать придется. То, что думают люди в этом городе, повлияет на лечение и на твой режим.
Рейджен подумал над этим. Он чувствовал, что Кол использует его, чтобы придать вес своим заявлениям прессе. Вместе с тем аргументы Кола были вполне логичны.
– Думаете, это правильно? – спросил он.
– Я бы не посоветовал, если бы так не думал.
– Ладно, – сказал Рейджен, – поговорим, если так. Кол привел его обратно в комнату. Репортеры смотрели на него с опаской и любопытством.
– Спрашивайте, – нелюбезно произнес Рейджен. Услышав акцент, Эки вздрогнул и растерялся.
– Я… я хочу сказать, что мы… мы спрашивали… Мы хотели заверить жителей, что вы… что Билли не буйный.
– Я буду буйным, если кто-нибудь попытается обидеть Билли или причинить вред женщине или ребенку в его присутствии, – сказал Рейджен. – Только в таком случае я вмешаюсь. Я вам так скажу: вы сами-то позволите обидеть своего малыша? Нет, вы будете защищать свою жену, ребенка или любую другую женщину. Если кто-то попробует обидеть Билли, я встану на защиту. Но нападать без причины – это варварство. Я не варвар.
Задав еще несколько вопросов, репортеры попросили разрешения поговорить с Артуром. Кол передал их просьбу, и они увидели, как враждебное выражение лица Рейджена меняется, словно тает. Через мгновение лицо стало жестким, хмурым, надменным, тонкие губы поджались. Артур озабоченно огляделся, достал из кармана трубку, раскурил ее и выпустил длинную струйку дыма.
– Безумие, – сказал он.
– Что именно? – спросил доктор Кол.
– Заставить Билли уснуть, чтобы выставить нас на обозрение. Я приложил все усилия, чтобы держать его в бодрствующем состоянии. Ведь для него важно сохранять самоконтроль. Однако, – теперь он обращался к репортерам, – отвечая на ваш вопрос о буйстве, я могу уверить родителей этого города, что им не потребуется запирать двери. Уильям выздоравливает. От меня он учится мыслить логически, от Рейджена – выражать недовольство. Мы учим его, и он понемногу поглощает нас. Когда Уильям научится всему, чему мы должны научить его, мы исчезнем.
Репортеры быстро строчили в своих блокнотах. Кол опять вызвал Билли. Появившись, тот закашлялся от дыма.
– Господи, ну и гадость! – сказал он и бросил трубку на стол. – Не понимаю, как можно курить.
Отвечая на вопросы, Билли сказал, что не помнит ничего из происходившего после того, как доктор Кол увел его в другую комнату. Он нерешительно говорил о своих планах, о том, что надеется продать некоторые свои рисунки и часть денег отдать в Центр защиты детей от насилия.
Когда журналисты из «Мессенджера» ушли, Кол заметил, что все трое выглядели потрясенными.
– Мне кажется, – сказал он, возвращаясь с Билли в отделение, – наших сторонников прибавилось.
Джуди Стивенсон была занята очередным делом, так что Гэри Швейкарт пригласил главу адвокатской конторы поехать с ним в Афины, чтобы навестить Билли. Гэри хотел больше узнать о писателе, который собирался писать книгу, и об Л. Алане Голдсберри, афинском адвокате, которого Билли нанял, чтобы вести его гражданские дела. Они встретились в одиннадцать часов в комнате для совещаний. На встрече присутствовали доктор Кол, сестра Билли и ее жених Роб. Билли настаивал, что это его собственное решение и что он хочет, чтобы именно этот писатель писал книгу. Швейкарт передал Голдсберри список издателей, потенциальных писателей и продюсера, который интересовался правами на книгу.
После встречи Гэри остался с Билли, чтобы немного поболтать с ним.
– Ты знаешь, у меня сейчас дело, о котором тоже пишут в газетах, – сказал он. – Убийца. Калибр 22.
Билли посмотрел на него очень серьезно и сказал:
– Вы должны пообещать мне одну вещь.
– Какую?
– Если он сделал это, – сказал Билли, – не защищайте его.
Гэри улыбнулся:
– Услышать такое от тебя, Билли, – дорогого стоит. Но мы защищаем всех.
Уезжая из Афинского центра психического здоровья, Гэри испытывал смешанные чувства, зная, что теперь Билли в других руках. Позади были невероятные четырнадцать месяцев, отнимавшие все время, поглощавшие все силы.
По этой причине распался его брак с Джо Энн. Время, отнятое этим делом у семьи, дурная слава – ночные звонки людей, обвиняющих его в том, что он успешно защитил насильника, – все это оказалось для нее непосильным грузом. Сына Гэри травили в школе за то, что его отец защищает Миллигана.
Работая над этим делом, Гэри постоянно думал о том, сколько же других его и Джуди клиентов из-за Билли не получали должного внимания, ведь дело Миллигана было таким сложным и им занимались в первую очередь.
– Страх, что ты можешь пренебречь кем-то, заставляет тебя работать в десять раз усерднее, – говорила Джуди, – а расплачиваются за это семьи.
Садясь в машину, Гэри посмотрел на огромное, неуклюжее викторианское здание и вздохнул. Так или иначе, забота о Билли Миллигане легла теперь на другие плечи.
• 5 •
23 декабря Билли проснулся, нервничая при мысли о предстоящем разговоре с писателем. Фактически он так мало помнил о своих ранних годах, лишь какие-то обрывочные сведения, которые слышал от других. Как же он сможет рассказать писателю историю своей жизни?
Съев завтрак, он пошел к стойке, налил себе еще чашку кофе и сел в кресло, ожидая писателя. В последнюю неделю его новый адвокат, Алан Голдсберри, представлял его по вопросам написания книги, они подписали контракты с писателем и издателем. Это было непросто, но страх постепенно покидал Миллигана.
– Билли, к тебе пришли.
Голос Нормы Дишонг напугал его, он резко вскочил с кресла, пролив кофе на джинсы. Он увидел писателя, спускающегося по лестнице в коридор. Боже милостивый, во что он ввязался?
– Здравствуйте, – улыбаясь, сказал писатель. – Вы готовы?
Билли привел его в свою комнату и наблюдал, как худощавый, бородатый писатель вынул диктофон, блокнот с ручкой, трубку с табаком и наконец поудобнее устроился в кресле.
– Давайте договоримся, что каждую нашу беседу мы будем начинать с вашего имени. Для порядка. С кем я сейчас говорю?
– С Билли.
– Хорошо. Когда мы встретились в кабинете доктора Кола, он упомянул о «пятне». Вы ответили, что слишком мало знаете меня, чтобы рассказывать о таких вещах. А сейчас?
Билли в смущении опустил глаза.
– В первый день вы встречались не со мной. Я стеснялся говорить с вами.
– О-о? Так кто же это был?
– Аллен.
Писатель нахмурился и задумчиво пыхнул трубкой.
– Ладно, – сказал он, делая пометку в блокноте. – Расскажете мне о пятне?
– Я узнал о нем и о других вещах из моей жизни в клинике Хардинга, когда я уже был частично синтезирован. Артур объяснял младшим, как выходят в реальный мир.
– На что похоже это пятно? Что вы в действительности видите?
– Это большое белое пятно света на полу. Все стоят вокруг или лежат на своих кроватях в темноте: кто смотрит, кто спит или занимается своими делами. Но тот, кто становится на это пятно, овладевает сознанием.
– Все ли ваши личности откликаются на имя Билли, когда к ним обращаются?
– Когда я спал и кто-то из посторонних звал Билли, мои люди отзывались на это имя. Доктор Уилбур объяснила мне, что другие стараются скрыть тот факт, что их много. Правда обо мне открылась только по ошибке, когда Дэвид испугался и все рассказал Дороти Тернер.
– Вы знаете, когда впервые появились ваши люди? Билли кивнул и откинулся в кресле, чтобы подумать.
– Кристин появилась, когда я был совсем маленьким. Я не помню когда. Большинство других появились, когда мне было от восьми до девяти лет. Когда Челмер… когда папа Чел…
Речь его становилась какой-то дерганой.
– Если вам трудно говорить об этом, не говорите.
– Все в порядке, – сказал Билли. – Доктора говорят, что для меня важно избавиться от этого. – Он закрыл глаза. – Я помню, это произошло через неделю после 1 апреля, Дня дурака. Я был в четвертом классе. Он взял меня на ферму, чтобы я помог ему подготовить огород для посадки. Он привел меня в амбар и привязал к ручному плугу. Потом… потом…
У него на глазах выступили слезы, голос стал хриплым, запинающимся, детским.
– Может быть, не надо? – осторожно спросил писатель.
– Он бил меня, – сказал Билли, потирая запястья. – Он запустил мотор, и я испугался, что меня втянет и разорвет на куски лопастями. Он сказал, что, если я пожалуюсь матери, он закопает меня в амбаре и скажет ей, будто я убежал, потому что ненавидел ее.
По щекам Билли текли слезы, а он продолжал говорить:
– В следующий раз, когда это случилось, я просто закрыл глаза и ушел. Я знаю теперь, – доктор Джордж Хардинг помог мне вспомнить многое, – что это Денни был привязан к мотору, а потом появился Дэвид и взял боль на себя.
Писатель почувствовал, что дрожит от охватившего его гнева.
– Удивительно, что вы вообще выжили.
– Теперь я понимаю, – прошептал Билли, – что, когда полиция пришла за мной в «Ченнингуэй», меня не арестовали, а спасли. Мне жаль, что до того, как это случилось, людям был причинен вред, но я чувствую, что Господь наконец улыбнулся мне, впервые за двадцать два года.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
• 1 •
На следующий день после Рождества писатель проделал длинный путь до Центра для второй беседы с Билли Миллиганом. У него было такое ощущение, что Билли будет подавлен, проведя праздник в клинике.
Писатель узнал, что за неделю до Рождества Билли очень просил доктора Кола разрешить ему провести праздник со своей семьей в доме его сестры, в Логане, штат Огайо. Кол ответил, что еще слишком рано – прошло всего две недели после прибытия в клинику. Но Билли настаивал. Другим пациентам разрешили поехать домой в короткий отпуск. Если доктор сказал правду о том, что его будут лечить так же, как других пациентов, тогда он должен попытаться получить разрешение сделать то же самое.
Зная, что пациент испытывает его, и понимая, как важно добиться доверия Билли, Кол согласился сделать запрос. Он был уверен, что просьбу завернут обратно.
Запрос вызвал фурор в Комиссии по досрочному освобождению, в Управлении по проблемам психического здоровья и в прокуратуре Коламбуса. Когда Явич позвонил Гэри Швейкарту и спросил, что, черт возьми, происходит в Афинах, Гэри ответил, что попытается узнать.
– Но я больше не его адвокат, – добавил он.
– На вашем месте я позвонил бы его доктору в Афинах, – сказал Явич, – и сказал, чтобы они немножко остыли. Если что-то и способно вызвать шумный протест против нового закона о контроле над душевнобольными преступниками, так это вид Миллигана, разгуливающего по улицам.
Как и ожидал доктор Кол, просьбу отклонили.
Когда писатель открыл тяжелую металлическую дверь и направился к комнате Билли, он заметил, что отделение почти пусто. Он постучал в дверь Билли.
– Одну минуту, – послышался сонный голос.
Дверь открылась, и писатель увидел Билли, выглядевшего так, словно он только что встал с постели. Билли растерянно взглянул на электронные часы на своей руке.
– Я их не помню, – сказал он.
Затем подошел к столу, посмотрел на лежащую там бумагу и показал ее писателю. Это была квитанция с хозяйственного склада клиники на двадцать шесть долларов.
– Я не помню, чтобы покупал их, – сказал Миллиган. – Кто-то тратит мои деньги – деньги, которые я выручил от продажи моих рисунков. Я считаю, что это неправильно.
– Может быть, склад примет их обратно, – предположил писатель.
Билли внимательно рассмотрел часы.
– Думаю, я оставлю их. Теперь мне нужны часы. Они не очень хорошие, но… ладно.
– Если не вы покупали их, кто это сделал? Миллиган огляделся по сторонам, его серо-голубые глаза внимательно осматривали комнату, словно проверяя, нет ли тут кого-нибудь еще.
– Я слышал незнакомые имена.
– Какие, например?
– Кевин. И Филип.
Писатель постарался не показать своего удивления, лишь удостоверился, что диктофон включен. Он читал о десяти личностях, но никто никогда не упоминал имен, которые Билли только что назвал.
– Вы говорили об этом доктору Колу?
– Нет еще, – ответил Билли. – Я скажу. Но мне непонятно, что это значит. Кто они? Почему я думаю о них?
Пока Билли говорил, писатель вспомнил последний абзац статьи в «Ньюсуик» от 18 декабря: «Тем не менее остаются без ответа следующие вопросы… Почему в разговорах со своими жертвами он объявлял себя «партизаном» и "наемным убийцей"? Врачи думают, что в Мил-лигане уживаются и другие, еще не выявленные личности и что некоторые из них могли совершить преступления, пока не раскрытые».
– Билли, прежде чем вы произнесете что-то еще, мы должны сформулировать некоторые правила. Я хочу быть уверен, что ничто из того, что вы скажете мне, никогда не будет использовано против вас. Если вы когда-нибудь скажете мне что-то, что могло бы быть использовано против вас, просто скажите: «Это не для записи», и я выключу диктофон. В моих записях не будет ничего, что имело бы для вас какие-то последствия. Если вы об этом забудете, я вас остановлю и сам выключу диктофон. Вам понятно?
Билли кивнул.
– И еще одно. Если вы захотите преступить закон, не говорите мне об этом. Если вы мне скажете, я должен буду сразу пойти в полицию. Иначе мне предъявят обвинение в соучастии.
Билли был в шоке:
– Но я не хочу совершать преступлений!
– Я рад это слышать. А теперь поговорим о тех двух именах, Кевин и Филип. Что они значат для вас?
Билли посмотрел в зеркало.
– Ничего. Не помню… Но в голове все время вертится одно слово – «нежелательные». Это имеет какое-то отношение к Артуру, но не знаю какое.
Писатель наклонился вперед:
– Расскажите мне об Артуре. Кто он, что за человек?
– Спокойный, даже холодный. Знаете, напоминает мистера Спока из «Звездного пути». Может выразить недовольство в ресторане и поставить кого надо на место. Не утруждает себя объяснениями, но раздражается, когда его не понимают. Может, у него просто нет времени быть терпимым, он постоянно занят – что-то приводит в порядок, планирует, устраивает.
– Он расслабляется когда-нибудь?
– Иногда он играет в шахматы – обычно с Рейдженом, причем Аллен двигает фигуры, – но он не любит попусту тратить время.
– Звучит так, словно вы не любите его. Билли пожал плечами:
– Артур не тот человек, кого можно любить или не любить. Такого человека уважают. И я его уважаю.
– Артур выглядит так же, как вы?
– Он почти моего роста и весит почти столько же – шесть футов и сто девяносто фунтов. Но он носит очки в тонкой металлической оправе.
Эта вторая беседа длилась три часа. Они поговорили о некоторых личностях Билли, упоминавшихся в газетах, о семье Билли, о его детских годах. Писатель пытался нащупать метод обработки поступающего материала. Пожалуй, главной проблемой будет амнезия Билли. При таких пробелах в памяти невозможно многое узнать о его детстве или о критических семи годах, в течение которых Билли спал, а другие личности жили его жизнью. Писатель решил, что хотя он и может драматизировать некоторые эпизоды, но в основном будет придерживаться фактов. За исключением нераскрытых преступлений все будет описано так, как это преподнесет Билли. Главной проблемой оставалось то, что в этой истории могло оказаться множество досадных пробелов. И в этом случае книги не получится.
• 2 •
Доктор Кол поднял голову: его внимание привлекли громкие голоса за дверью кабинета. Секретарь говорила кому-то:
– Доктор Кол занят. Он сейчас не может вас принять.
Ей ответил человек, говоривший с сильным бруклинским акцентом:
– Плевать я хотел, занят он там или нет. Мне нужно ему кое-что передать.
Кол поднялся с кресла, но в этот момент дверь открылась – на пороге стоял Билли Миллиган.
– Вы психиатр Билли?
– Я доктор Кол.
– Ага, ну а я – Филип. Кое-кто из нас считает, что вы должны это иметь.
Вошедший шлепнул на стол лист казенной желтой бумаги, повернулся и вышел. Кол посмотрел на бумагу и сразу понял, что это длинный список имен: десять известных личностей Билли и еще несколько. Последним стояло не имя, а слово «Учитель».
Доктор хотел было последовать за пациентом, но передумал. Он поднял трубку и попросил позвать техника из кабинета микроволновой терапии.
– Джордж, – сказал он, – на сегодня у меня назначены сеансы с Билли Миллиганом и Дэйвом Малависта. Я хочу, чтобы ты снял это на пленку.
Затем он положил трубку и стал изучать список. Так много незнакомых имен – всего двадцать четыре. Кол не осмеливался даже подумать о том, что пришло ему в голову. Как можно справляться со всем этим? И – о господи! – что еще за Учитель?!
После ленча доктор Кол поднялся в отделение и постучал в комнату Билли. Через несколько секунд Билли открыл дверь, заспанный и взъерошенный:
– Да?
– Билли, сегодня сеанс. Давай просыпайся.
– А, ну конечно. Сейчас, доктор Кол.
Билли последовал за этим энергичным невысоким человеком вверх по лестнице и вышел из отделения интенсивной терапии. Они прошли по коридору в современное здание гериатрического отделения, в кабинет микроволновой терапии.
Джордж, устанавливающий телекамеру в комнате для совещаний, кивнул вошедшим – Билли и доктору Колу. Справа стулья были расставлены словно для воображаемой аудитории; слева, за гофрированной дверью, помещались телекамера и монитор. Билли сел в указанное кресло, и Джордж помог ему прикрепить микрофон. В этот момент в комнату вошел темноволосый молодой человек – Дэвид Малависта, старший психолог. Джордж дал сигнал о готовности камеры, и Кол начал сеанс.
– Скажи нам для протокола, как тебя зовут?
– Билли.
– Хорошо, Билли. Мне нужна твоя помощь, чтобы получить некоторую информацию. Нам известно, что всплыло несколько новых имен «твоих людей», как ты их называешь. Знаешь ли ты кого-нибудь еще?
Билли удивленно посмотрел на Кола, потом на Малависту.
– Э-э-э… вот в Коламбусе один психолог спрашивал меня о ком-то по имени Филип.
Кол заметил, что колени Билли начали нервно трястись.
– Тебе говорят о чем-нибудь имена Шон, Марк или Роберт?
Билли подумал немного, вглядываясь куда-то вдаль и шевеля губами. Затем он пробормотал:
– Я сейчас слышал у себя в голове разговор. Артур с кем-то спорил. Прозвучали имена. Я не знаю, кому они принадлежат. – Он помолчал. – Артур сказал, что Шон отсталый. Не умственно. Он родился глухим, и у него замедленное развитие. Для своего возраста он ненормален… До того как я уснул и с тех пор, как доктор Уилбур меня разбудила, внутри меня не перестает идти война.
Его губы опять задвигались, и доктор Кол взглядом попросил Джорджа дать крупный план, чтобы было хорошо видно выражение лица Билли.