Глава 3 иллюзия реальности 3 страница

— Дело ты предлагаешь толковое. Ну, а как конкретно организовать эту фирму? Это ж, наверное, целые горы бумажной бюрократии? И где взять кли­ентов?

— Да все элементарно делается...

И уже через три минуты Мартыныч и его ребята внимательно слушали Врача, который по полочкам раскладывал каждый этап этого бизнеса, начиная от оформления документов и заканчивая приобрете­нием солидных клиентов. Завязалась оживленная беседа. Уже никто из присутствующих — ни тренер, ни чемпион, ни мастера, ни победители соревнова­ний, ни даже «смотрящий» — не стеснялись рас­спрашивать Сэнсэя о подробностях этого бизнеса. Давно исчезли маски «крутых наездников», и по­явились вполне нормальные мужики, открывшие для себя идею нового источника заработка. Поки­нув свои «стратегические точки», присутствующие собрались вокруг стола и с увлечением обсуждали захватившую их мысли тему. В глазах светилась на­дежда. Это был действительно ИХ ШАНС!

Сэнсэй, пребывая в центре внимания всей дис­куссии, тщательнбим все растолковывал:

— Таким образом, вначале покажите, что вы нормальный, чисто спортивный клуб. Для этого
нужно привлечь журналистов. С ними я вам помогу, привезу. Есть у меня знакомые талантливые ребята.
Выпустят пару хороших статеек, видео снимут. Нач­нется популярность... Потом, как мы уже говорили,
играя на этой популярности, вы, во-первых, при­влечете к себе новые кадры. Во-вторых, легко откроете охранную фирму. В-третьих, приобретете со­лидных клиентов. Впоследствии можно ввести в состав своей фирмы и страховую компанию, чтобы оказывать полный пакет услуг. Будете заодно стра­ховать охраняемый объект. Это тоже дополнительная копеечка... То есть вы будете делать то же, что делали раньше, только не притворяться блатными, а станете нормальными мужиками, какими и были...

Идея Врача всем очень понравилась. Поэтому они не стали ничего откладывать в долгий ящик и тут же определили число для встречи с журналистами. До­говорившись, они пошли всей гурьбой провожать Сэнсэя до машины, немало удивив скучающий в спортзале народ. По пути Сэнсэй опять отключил мигающий брелок, на который время от времени ко­сился тренер. Он до последней минуты опасался не­предусмотренного развития событий. Хотя то, что сегодня произошло, уже само по себе было явлением достаточно неординарным. Когда Сэнсэй собрался садиться в машину, Мартыныч с глубоким чувством уважения крепко пожал ему руку.

После этой встречи тренер еще долго обсуждал данную тему со своими ребятами. Потом поехал к Бульбе и рассказал о происшедшем, правда, уже не с таким рвением, как раньше. Мартыныч впервые почувствовал под собой устойчивую почву после долгих мучительных лет «землетрясений» в его жиз­ни и вопросах совести. Его взгляд ожил, и в голосе появилась давно забытая уверенность. Это же по­чувствовали в нем окружающие, в том числе Бульба. Но если бывших учеников радовало возвращение прежнего образа учителя, то Бульбу это просто раз­дражало. Он привык управлять потерянными лич­ностями. Главарю банды никак не хотелось сми­риться с промелькнувшими мыслями, что если так дело пойдет дальше, то в скором будущем он лишит­ся своей самой главной силы, так искусно сдержива­ющей страх у населения одной внушительной внеш­ностью. С каким же пшиком он, Бульба, тогда оста­нется? И во всем этот проклятущий Врач виноват! Это он замутил всю воду! Сколько от него уже не приятностей в последние дни свалилось на голову Бульбы! А сколько еще будет? Бульба в мыслях рвал и метал. Но новая информация о большой крыше быстро охладила его пыл, словно перевернутый ушат с ледяной водой.

— У него очень серьезная крыша, — докладывал тренер.

— И кто же? — ехидно спросил Бульба.

— Да он под... э-э-э... кличка у него такая гроз­ная... Ну, нерусский... Я о нем много раз еще при Союзе слышал... Он тогда «держал» всех, а сейчас тем более...

— Вор союзного значения, — уважительной мно­гозначительно добавил «смотрящий», так, на всякий случай. А вдруг завтра сменится местная власть?! Ин­туиция ему подсказывала, что в таких щекотливых ситуациях лучше лишний раз отозваться подобающе уважительно о «птицах высокого полета».

— Да, да, — подтвердил тренер. — Так вот, Врач конкретно с ним работает... Серьезный мужик Врач. Ему наши силы, что семечки... Он даже один на «стрелку» приехал. Да и чего ему бояться, если такая крыша, — тараторил восхищенно Мартыныч.

Тренер уверенно расписал Бульбе могущество Врача, исходя из услышанного и увиденного на се­годняшней встрече. Конечно, делал это он и в своих тайных, корыстных интересах, зараженный идеей о собственной фирме. Но самое удивительное было то, что «смотрящий» все подтверждал.

Такими вот общими усилиями перед Бульбой вы­рисовывался портрет всесильного Врача, под кры­шей какого-то Мутабора из Самых верхов воровской среды, о которых Бульба с его мелким масштабом экономическо-хулиганских преступлений и слыхом не слыхивал. Но раз «смотрящий» кивает, а он му­жик бывалый, судя по его рассказам, то, значит, он знает... А раз он знаком с Мутабором, то дело совсем жареным пахнет. С ворами шутки плохи. Кому изве­стно, что там творится в верхах?! Может, Кронос — это всего лишь звено в золотой цепочке Му­табора и чем-то ему не угодил? И тот проверкой ис­подтишка прощупывает? Или подмогу прислал? Черт ногу сломит в их играх! В любом случае Бульбе стало понятно одно: в случае чего, именно его сде­лают козлом отпущения. Вот и думай, говорить Кроносу о Мутаборе или нет... Ускорить или затор­мозить свое перевоплощение в новый рогатый, во­нючий облик... Нет уж, лучше рот на замке держать. Воспользоваться советом самого же Кроноса.

Даже если все и не так паршиво, как он предпола­гает, то Кроносу, по большому счету, по барабану, кто будет управлять городом, лишь бы доход от этого шел солидный. И на последней встрече он прямо так и на­мекнул: «В стаде волков выживает сильнейший. А ес­ли волк слабый, его просто загрызают. Кому он ну­жен, если нюх свой потерял?!» Вспоминая эти слова, Бульба от злости до боли закусил губу. Надо было что-то срочно предпринимать, дабы проскочить меж­ду двух огней и остаться целехоньким. Главарь банды понял, что если в ближайшее время он не сможет при­влечь Врача на свою сторону и подключить его к сво­ей деятельности, то скоро потеряет не только свой ав­торитет, но не сумеет спасти собственную шкуру.

* * *

Сэнсэй колесил на машине по городу, автомати­чески поглядывая в зеркальце заднего вида и анали­зируя недавнюю встречу. В принципе он и в этот раз реализовал свой придуманный сценарий. Точно просчитал психологию этих людей, их возможные неадекватные реакции. Предвидел легкий шок, ко­торый вызовет его одиночное появление. Верно приковал к себе внимание брелком, умело орудуя им, словно гипнотизер блестящим предметом. Хотя это был самый обыкновенный брелок, который по­дарил ему один из его благодарных пациентов, по­бывавший за границей. Но вся суть производимого этой игрушкой эффекта заключалась в том паничес­ком страхе, который возник в воображении участ­ников данного спектакля. Сэнсэй только нажал на нужные психологические пружины.

Ведь как человек ни силен физически самым уязвимым его местом всегда остается сознание. В свое время на «Острове» им вбивали азы подобных манипуляций человеческой психикой. «Глав­ное — настроить человека на нужную волну, исклю­чить источник информации и добавить ко всему этому коктейлю немного внешнего куража. И будьте уверены, фантазия сделает свое дело незамедли­тельно! Воображение дорисует собственные страхи так, как не придумает самый лучший в мире сцена­рист фильмов ужасов... Закон человеческой натуры гласит: отсутствие знаний порождает страх, а страх включает индивидуальное воображение».

Сэнсэй предвидел кульминационный момент. Оценил и учел возможную реакцию противника. Только с Мутабором вышло спонтанно, но зато в са­мую точку. Хотя для такого низкого уровня эта слу­чайность не так важна. Но все же... А в осталь­ном — просто виртуозная работа с аплодисментами одного зрителя, коим он и являлся. Сэнсэй горько ус­мехнулся: «Вот жизнь, мать ее... Сам себе сценарист, сам себе режиссер, сам себе актер, критик и зритель». Ему опять вспомнились неоднократно повторяемые слова своих наставников: «Крутись, как хочешь, иг­рай, что хочешь... Хоть умри, а дело выполни!»

Он сделал еще пару кругов по кварталам и поехал в офис. Сэнсэй поймал себя на том, что снова авто- матически контролировал движение за машиной в зеркале заднего вида. Тихо выругавшись, он поду­мал: «И это называется жизнью?! Сплошная игра иллюзий. Вся жизнь человеческая — игра интриг... Как была в глубокой древности, так и осталось неиз­менной. Только на гранях тысячелетий человек стал примерять на себя куда больше масок и чаще прояв­лять глупость. Потерял он себя совсем в этой дья­вольской игре своего разума... Думает, надену вот эту красивую маску и наконец-то обрету долгождан­ное счастье. И не замечает, бедолага, как уродлива маска со стороны. Не видит он своего отражения. Ведь истинное зеркало спрятано в его душе. А где эта душа в нем находится, он и сам не знает. Знал бы, не страдал бы так, не сбрасывал старые маски и не искал бы новые...

Оттого так человек тысячелетиями мучается и не ведает покоя, что не разумеет — не бывает на свете красивых масок. Так как истинный человек, человек души — это человек без маски. Тому, кто возродит в своем разуме царство Любви, нет нужды печалить­ся о мире иллюзий. Ибо в нем просыпается Муд­рость жизни. Кто в Любви, тот в Боге, и Бог в нем, ибо Бог и есть Любовь...

А любая маска — это уродство и возвеличивание внутренних паразитирующих чувств зверя людского. Путает он человека подлыми мыслишками, империю зла втихаря в его разуме строит, чтобы заблокировать все подходы к душе, силу ее — Любовь — уничто­жить, да окончательно сделать из него животное лю­тое, к миру ненавистное. Проще говоря — нелюдя... Эх, люди, люди... Видели бы вы себя со стороны, ка­кие дела в свете творите по его прихоти, какими ду­мами маски лепите... Жаль, что только перед смертью всплывает заветное зеркальце. Но поздно тогда уже становиться человеком. Слишком поздно...»

На улице вовсю бушевала весна. В который раз она приходила в мир, распахнув свои волнующие объятия. В который раз вновь возвращались из дальних краев птицы, весело оповещая всех в окру­ге о долгожданной поре. И существовал этот уди­вительный мир природы словно сам по себе, при­влекая своей красотой лишь тех, в чьих сердцах произрастала нежным цветком Любовь ко всему сущему. Но большинство людей словно не замеча­ли этот блаженный Рай и угрюмо проходили мимо, погруженные в непрестанную лепку своих тяжелых мыслей.

Только маленькие дети были счастливы по-на­стоящему в своем гордом одиночестве. В принципе для них не существовало одиночества как такового. Вокруг был огромный неизведанный мир. Они ис­кренне радовались всему, что видели... Вот топнул малыш ногой в лужу, и рассыпались вокруг брилли­антовые брызги, множество маленьких, сверкаю­щих звездочек... И не беда, что штаны промочил, за­то сколько счастья испытал при созерцании такого великолепия брызг...

Все в мире природы просто до гениальности, а в мире людей — относительно до глупости. Гово­рят, дети ближе к Богу. Это правда. Ведь они видят и наслаждаются естественной, сиюминутной красо­той. А взрослые? Они живут в своем прошлом и на­деждой на будущее. А что есть прошлое? Иллюзия давно минувших дней. А что есть будущее? Иллюзия призрачных мыслей. Что же тогда есть жизнь на са­мом деле? Миг настоящего, в котором человек жи­вет здесь и сейчас. Но как используется этот миг?! Взрослые плохо видят, они слепы. Взрослые давно живут в какой-то Своей ограниченной виртуальной среде. И всё, что считают важным, — это тот иллю­зорный мир, который они совместно создали свои- ми мыслями и в котором сами же страдают. Не все, конечно, но подавляющее большинство. Игра, игра, игра... Затянувшаяся игра не на жизнь, а на смерть...

* * *

Нужно было вновь играть на этом поприще сплошных интриг. Не хотелось, но надо. Сэнсэй го­товился к очередной сцене действия под названием «Приезд журналистов». Он понимал, что для того образа авторитета, который он создавал, ему самое время показать всю «крутизну своего положения». Надо подпитать ту иллюзию, которая приобрела вполне реальные очертания в головах недавних оп­понентов. Ну, например, показуху с набитыми до от­каза машинами своих бойцов он обеспечит без про­блем. Но приходить с журналистами опять одному на сей раз уже не солидно. Нужна особенная изю­минка, которая поразит воображение бандитов. И Сэнсэй придумал. Он решил взять с собой Макса.

Макс был высоким, крупным парнем с аккуратно подстриженной бородкой и усами. В черном плаще он выглядел достаточно внушительно, прямо как типичный правительственный суперохранник из кинофильма. В общем, внешне он здорово смахивал на профессионала. Занимаясь боевым искусством, он по глупости поразбивал себе кентоса, то бишь косточки на кистях. И эта немаловажная дополни­тельная деталь придавала ему устрашающий вид. Но чего-то в его внешности все-таки не хватало... Ну конечно! Бандитского форсу в виде оружия.

Сэнсэй не хотел приучать ребят к оружию, хотя оно у него было в достаточном количестве. Как же поступить в этой ситуации? И тут его осенило. Сэн­сэй слыл большим юмористом. Он, недолго думая, взял швабру, отломил от нее короткую часть и засу­нул Максу под плащ. Теперь казалось, что там, как минимум, находится автомат «узи». А что? Ему же никто под плащ заглядывать не станет. Это и так по­нятно. Макс скорчил грозное лицо, и все ребята из их компании покатились со смеху.

Для парней данная хорошая шутка послужила и хорошим уроком. Сэнсэй был мастером подобно­го рода розыгрышей и соответствующих философ­ских выводов. Смеясь вместе с ними, он тут же сде­лал заключение:

— Вот так, ребята... Весь мир — иллюзия, кото­рую зачастую мы принимаем за действительность. Рисуем сами себе страшилки, а потом их же пугаем­ся. Воспримешь серьезно даже шутку — и сам не за­метишь, как она станет явью. Любая мысль, братцы, зарождается в мозгу и несет в себе те же материаль­ные свойства. Так что с этой капризной Госпожой надо держать ухо востро...

Макс выглядел настолько впечатляюще, настоль­ко правдоподобно, что всем присутствующим очень понравилась такая «иллюзия форм». Сэнсэй объяс­нил водителям трех машин, где они встретятся и как лучше окружить по периметру подъезды к спортзалу. Когда все было готово, Макс с Сэнсэем поехали за журналистами.

* * *

Возле спортзала в ожидании томилась группа встречающих. Ровно в назначенное время из-за угла выехали, как на параде, иномарки, демонстративно остановившись в разных точках. Они были битком набиты бойцами Сэнсэя, которые, правда, не потру­дились выйти.

Сэнсэй торжественно подрулил к дверям спорт­зала. Мартыныч, во главе встречающей делегации, первым поспешил пожать руку Врачу. Оценивающе покосился на Макса и его оттопыренный плащ. Макс следовал за Сэнсэем, точно огромная скала, с невозмутимо серьезным лицом.

Все вошли в помещение. Сэнсэй поближе по­знакомил Мартыныча с журналистами. И тот на правах добродушного хозяина повел их по своим владениям. А на них сегодня посмотреть стои­ло — сверкающий спортзал, белоснежные нагла­женные кимоно спортсменов, приветливые улыб­ки... Каждый тренировался с полной выкладкой, слегка смущаясь при видеосъемках. Журналисты сделали все, как положено. Провели репортаж, по­беседовали с чемпионами, мастерами, персонально с тренером. И когда основная работа была оконче­на, Мартыныч, сияя от счастья, пригласил всех прибывших за стол, который старательно накрыли его ребята в кабинете. С видом знатока тренер по­дошел к Максу.

— Вы тоже присоединяйтесь. Раздеться можете вон там, — и тихо, как и полагается в таких случаях,
добавил, легким жестом указав на швабру: — Ору­жие можно положить в мой сейф.

Сэнсэй, стоявший рядом, увидел, как у Макса за­блестели глаза от подступившего смеха. Благо, что борода скрывала его губы в еле сдерживаемой улыб­ке. «Шеф», глядя на него, и сам чуть не рассмеялся, но все-таки сдержался и быстро сказал:

— Да нет, все нормально. Он подождет на улице. Макс кивнул головой и молча быстро вышел из спортзала, чтобы не запороть все дело на корню. Сделав пару глотков свежего воздуха, он более-ме­нее успокоился. Но тут увидел, как на его кусок шва­бры пялятся два быка, поставленных Мартынычем у входа. Макс демонстративно развернулся, чтобы вновь не прыснуть от смеха, и стал важно, как гусь, прохаживаться под бдительными взглядами «сто­рожил». Благо, что рядом со спортклубом нашлось много подворотен, при тщательном «осмотре» кото­рых Макс находил выход своим эмоциям.

Застолье удалось на славу. С легкой руки Сэнсэя быстро решились многие трудные для Мартыныча вопросы. Когда были улажены все договоренности, новоиспеченные знакомые расстались в самых луч­ших дружеских отношениях. Церемония окончилась. Толпа частично разошлась, частично разъехалась. Сэнсэй с Максом развезли журналистов по домам. И всю оставшуюся дорогу ухохатывались над таким дешевым розыгрышем. Главное, как все им поверили!

* * *

Последние события заставили Бульбу крепко за­думаться. Вокруг происходило непонятное движе­ние. Он все больше оставался не у дел. Врач же шел напролом. А главарь самой крупной в городе банды так толком о нем ничего и не знал. Его «парашюти­сты» с того дня, как удачно пропасли вывоз металла с металлургического комбината, больше ничего не выяснили. Более того, когда требовалось следить за ним в оба, они теряли Врача из виду, как полные болваны. А после того, как Бульба узнал о Мутаборе, то и вовсе отменил слежку от греха подальше.

Все эти обстоятельства страшно его пугали. Ведь и в область надо было что-то докладывать. А что? Как «гонщики» опростоволосились? Или как на Врача неудачно наехал Мартыныч? Так там поди разберись, еще неизвестно, кто на кого наехал! Оставались неяс­ными и схемы, которыми, как он думал, до сих пор пользовался Врач на комбинате. Да что там говорить, дело совсем труба! И откуда он взялся, этот Врач, на его голову! Ведь сколько лет все шло тихо и спо­койно! Бульба слышал о нем то же, что и все, как о специалисте по позвоночнику. И тут на тебе, гром среди ясного неба! Оказывается, у него мощная крыша, незаурядный талант в организации, куча денег неизвестного происхождения! И самое главное — все так здорово.продумано, что не подкопаешься.

Бульба практически уже ненавидел этого человека, потому что тот все делал гораздо лучше его самого. Эта мысль угнетала с каждым днем все больше и больше. Она, словно удав, медленно душила, ежесекундно за­ставляя задыхаться от собственной злости. Да и на «Олимпе» Бульбе четко дали понять, что в волчьей стае не бывает двух вожаков. Точно весь мир разом взбесил­ся и восстал против него. «Что будет со мной? — с отча­яньем думал Бульба и тут же сам себя добивал: — Со­жрут, как пить дать, сожрут. Волчары позорные...» От таких угнетающих дум Бульба заматерился на чем свет стоит, пиная и швыряя в офисе все, что попадалось под ноги и в руки. Братва повыскакивала на улицу. Все зна­ли, что в таком состоянии его лучше не трогать и на гла­за не попадаться. Хорошо, если просто морду набьет, а то ведь и пристрелить сгоряча может.

Немного придя в норму, Бульба вновь уселся за стол. Матерись не матерись, а выкручиваться как-то надо. Нужно срочно что-то предпринять, играя на два фронта: и вашим, и нашим. Может, тогда он су­меет выйти из воды сухим. Надо правдами-неправ­дами влезть в дружбу к Врачу, хотя это страшно про­тивно. Но, опять-таки, как? Врач никого из новых к себе не подпускал. Знакомых держал на расстоя­нии от своих дел. Значит, значит...

Тут в дверь осторожно просунулась огромная го­лова Дыни.

— Слышь, Бульба, к тебе там старый кореш с наличманом приехал. Ковбой. Звать или на завтра ба­зар перенести?

Бульба удивленно взглянул на Дыню, лицо кото­рого покрылось мелкими крапинками пота, и вдруг просиял от счастья:

— Болван! Зови!.. Только в другую комнату.

Дыня с облегчением выдохнул и побежал радо­стно выполнять приказ босса. Он, бедный, весь взмок от волнения, пока стоял у этих чертовых две­рей кабинета.

Тем временем Бульбу неожиданно осенило: «Ста­рый друг!!! Вот кого нужно послать к Врачу. А чем раньше занимался Врач? Спортом. Значит...»

Опросив бывших спортсменов, подключив Мартыныча с его прошлыми связями, Бульба, на­конец, нашел Недостающее в своей цепочке звено. Да еще какое звено — золотое, по его мнению, конечно. Он не стал спешить докладывать о своей великолепной идее на «Олимп», впрочем, как и о своих предыдущих неудачах. Самолюбие еще пылало огнем недовольства и несправедливого от­ношения к нему после прошлой взбучки Кроноса. Поэтому он решил действовать по своему разуме­нию, так как считал себя достаточно умным чело­веком.

* * *

Из Москвы был вызван Николай Томов по клич­ке Тома. С Врачом они вместе когда-то занимались восточным единоборством. Расчет Бульбы оказался прост, как в поговорке: «Старый друг лучше новых двух». Братва так шумела по поводу приезда Томы из самой Москвы, что людям Филера не составляло особого труда зафиксировать и дату приезда.

Прослушивая восторженные отклики об этом со­бытии, помощник Филера усмехнулся и сказал сво­ему напарнику:

— Вот балаган! Называется, никто не знает, кро­ме меня и всего базара. Четверым поручили встре­тить тихо, без лишнего шума, так уже полгорода знает: кого, когда и где.

— Да это потому, что их было четверо, — ирони­чески проговорил напарник. — А если бы их было трое, то тайна бы сохранилась в пределах застолья.

— Угу, сохранилась бы, как же... Знаешь, когда трое действительно могут сохранить тайну?

— Когда?

— Когда двое из них мертвы.

— Ты до этого черного юмора сам додумался?

— Франклина надо читать.

— Это которого? Что на стодолларовой бумажке нарисован?

— Его самого.

— Ну, у тебя и зрение, — подтрунил напар­ник. — Это в какую лупу надо смотреть, чтобы там еще и про мертвых прочитать!

В машине послышался тихий хохот, В это время из бара вывалилась толпа подвыпивших братков.

— Так, все! Внимание...

* * *

Уже вечером, в день приезда Томы, Филер принес Сэнсэю фотографии, отснятые микрофотоаппара­том «Аякс-12».

— Тут гость из Москвы пожаловал, Тома.

— Женщина, что ли?

— Да нет, мужик, — и, положив на стол фото, до­бавил:— Явно к тебе. Глянь!

Сэнсэй посмотрел на фото.

— Ба, знакомые все лица! Это же Николай То­мов. Как же, помню. Ну и разъелся он на москов­ских харчах!

Пока известно, что он пожаловал к нам из московской группировки. Приехал по просьбе Бульбы... Вот здесь зафиксированы его встречи, ад­рес, где остановился. Сейчас устанавливают лиц, с которыми сегодня встречался. Филер подал исписанный листок.

— Нам продолжать наблюдение за ним?

— Не надо. Этого достаточно... Вот так сюрприз! Видно, Бульба по уши погряз в наших байках, раз уж Томова в Москве разыскал. .

* * *

Через три дня Тома подъехал на роскошном «Мерседесе» к офису Врача. Сэнсэй, встретив его, продемонстрировал большое удивление. Отчасти оно было неподдельным. Сэнсэй помнил Николая как неплохого спортсмена, человека, который стре­мился сделать что-то хорошее для города. Еще в те времена Томов вместе с ребятами организовал пер­вые клубы культуристов. Своими силами оборудо­вал заброшенные подвалы. Благодаря этому многие подростки нашли себе занятие по душе, заодно при­обретая неплохую физическую форму перед армией. Сэнсэй помнил увлекающую целеустремленность Николая, его искреннее желание помочь другим.

Но сейчас перед ним стоял совершенно другой человек. Надменный взгляд, едва заметная ухмылка. Весь его вид выражал превосходство. В нем измени­лось решительно все, словно человека вывернули наизнанку. И вдруг разом проявился негатив, раньше скрытый добрыми порывами. В Николае легко про­сматривались замашки эгоцентричного человека. По всей вероятности, желание стать большим авто­ритетом в криминальной среде приобрело для него форму навязчивой идеи. Даже слова он теперь про­износил протяжно, с расстановкой, делая акцент на шипящие звуки. Ну, прямо как дон Корлеоне, не иначе. Сэнсэй, глядя на него, подумал: «И этот ту­да же... Наверное, его и впрямь покорили образы гангстеров. Насмотрелся фильмов, решил в жизни продублировать. Жить, что ли, надоело?.. Но, может, еще не все так плохо. Сейчас посмотрим».

Сэнсэй пригласил гостя в офис «Кассандры» и повел по коридору. На одной из дверей красова­лась вывеска: «Уходя, вспомни о том, зачем ты при­ходил». Тома усмехнулся:

— Это что, кабинет для «кроликов»?

— Да нет, это ребята друг над дружкой подшучи­вают. У них тут каждую неделю смена декораций.

— А-а-а...

Они вошли в кабинет «для особо важных пер­сон». Сэнсэй пригласил гостя присесть в кресло, а сам пошел к холодильнику. Тома подумал, что его сейчас угостят водкой или коньяком, но его надеж­ды не оправдались. Сэнсэй вынул из холодильника пару бутылок «кока-колы». Открыл и протянул одну из них Томе.

— Извини, я по-прежнему не употребляю спиртное.

— Я смотрю, ты свои привычки не меняешь.

— Конечно, в отличие от некоторых, — со сме­хом произнес Сэнсэй и устроился в своем любимом кресле, в подлокотники которого были вмонтирова­ны мизерные микрофоны.

— Ну, дон Тома, как жизнь столичная?

Это обращение, очевидно, польстило гостю. Он расцвел в улыбке и начал хвастаться своими дости­жениями. С этого момента Сэнсэй только кивал, внимательно слушал собеседника и изредка задавал
наводящие вопросы. Это был один из психологиче­ских приемов, которому обучали мэтры на «Острове». В самом начале разговора необходимо так по­ставить вопрос, чтобы зацепить собеседника инте­ресом либо его слабинкой. А после превратиться во внимательного слушателя. Истина приема проста: хочешь расположить к себе человека — слушай его, не перебивая.

Каждый человек — информационный носитель каких-либо знаний, идей, эмоций, впечатлений, точно радиоприемник. Он принимает информацию, и у него возникает такая же потребность передать ее. Но зачастую именно последнее проблематично из-за отсутствия надлежащего слушателя. А почему? Да потому, что большинство людей занято поисками собственного слушателя, не обращая при этом вни­мания на чужие бредовые мысли и идеи. Отсюда вы­текает парадокс страдания — никто не хочет никого слушать, а также дефицит настоящих друзей. Не зря же говорят: «Лучшим другом считается тот, кто слу­шал нас, не перебивая».

Тома рассказывал Сэнсэю, как он попал в Моск­ву, как пытался там заниматься спортом, как позна­комился с братвой и дорос до бригадира. Конечно, обо всем говорил поверхностно, особо не вдаваясь в криминальные подробности. Но Сэнсэю и этого было достаточно. Он понял, что в своих первона­чальных прогнозах не ошибся. Томов, безусловно, умный человек, но не настолько, чтобы уметь кон­тролировать свои эмоции и мысли. Его существом действительно завладели гнусные помыслы — нена­сытная жажда власти и значительного превосходст­ва над остальными. В них Тома видел свою единст­венную надежду обрести счастье. В его рассказах ча­сто проскальзывала зависть к жизни воровских авторитетов. И нетрудно было понять, что Тома сам стремился к подобной власти любыми путями.

Пока гость хвастался своим положением, Сэнсэй успел просчитать его изнутри и даже придумать от­личную комбинацию, рассчитанную именно на та­ких людей. Но и Тома за разговором думал о своем. Он приехал сюда не только ради воспоминаний и вы­нашивал планы относительно этой встречи. И, пого­ворив о прошлом, плавно перешел к настоящему:

— И все-таки, как в Москве ни хорошо, а домой все равно тянет. Как-никак родной город! Смотрю тут, в натуре, бардак кругом творится, каждый сам себе крысятничает. Нет хорошей сплоченной орга­низации. Вон, к примеру, в Москве. Там конкретно братва все под контролем держит.

— Ну, понятное дело, это ж Москва...

— Я думаю, и здесь не проблема. Опыта я подна­копил, а авторитета у меня на этот город хватит... Поэтому, я считаю, можно навести порядок! В нату­ре всех поставить. А то распустились!!!

Сэнсэй слегка усмехнулся, слушая Николая. Как ни старался он культурно шепелявить и подражать Корлеоне, все же наглядно прослушивался особый укороченный лексикон из спортивного прошлого. «Да, — подумал Сэнсэй. — Боевыми искусствами все-таки надо заниматься умело, с особой аккурат­ностью. А то у некоторых, когда часто бьют в голову, кругозор значительно сужается». И произнес:

— Можно, конечно, навести порядок. Но это ж лишние расходы.

— Да какие расходы? Братвы полно. Всех подо­жмем!

— Ну, вот видишь... «Всех подожмем»... Это и есть лишние расходы: на корм пацанам, на патро­ны, на всякую ерунду... Хотя то же самое можно сде­лать красиво, классически.

— В смысле?

Ну, в смысле... Взять хотя бы и создать ассоци­ацию. Пригласить туда серьезных бизнесменов. Во-первых, это будет им выгодно, так как, объединив­шись, они смогут избежать распрей между собой и координировать действия. А во-вторых, нам будет выгодно, так как любой человек, добровольно войдя в ассоциацию, автоматически попадает под наш контроль. Вот тебе, дон Тома, одновременный контроль и процветание. Причем, заметь, все чисто, без криминала.

— Мда-а-а... Интересно.

— Таким образом, бизнес города аккумулируется в этой ассоциации. А все, кто останется за ее преде­лами...

— В разрыв, — вставил Тома свое любимое сло­вечко.

— Ну, зачем в разрыв? Их рвать не надо. Если правильно все преподнести и объяснить людям, они сами поймут. Кто ж откажется спокойно и нормаль­но работать без дополнительных проблем?! А для тех, кто останется за пределами ассоциации, и расценки будут другие, и налоговая постоянно пилить начнет. При таком раскладе кому захочется остаться за бор­том... «Этого „Титаника"» — подумал про себя Сэн­сэй, но окончил фразу иначе: — Этой ассоциации...