Некоторые предваряющие представления
Не исключено, что эффект отставания изысканий от проектов (проекты задают изыскания) во времени является вполне закономерным и не специфичным только лишь для рассматриваемого здесь исторического периода. По крайней мере в те годы в контексте развития психологического знания о труде дело обстояло не так, что авторы фундаментальных и прикладных исследований каким-то таинственным образом знавшие, что именно нужно исследовать, накапливали знания, а проектировщики разного рода, пользуясь этими знаниями, порождали более или менее реалистические проекты, рекомендации, которые затем некто практически внедрял во славу фундаментального знания.
Дело обстояло иначе: развивающееся хозяйство страны ставило общество перед огромными трудностями, часом казавшимися кому-то неодолимыми (это прежде всего, как не раз отмечалось, бьющее в глаза количество катастроф, увечий и прочих несчастий в сфере труда), в ответ на эти трудности нужно было оперативно придумывать - проектировать - какие-то меры, средства, опираясь на опыт и здравое разумение, одновременно - и, следовательно, уже с отставанием - начиная необходимые и возможные изыскания, исследования; затем, если эти исследования проясняли возникшую проблему, можно было поправлять принятые меры, совершенствовать придуманные средства или придумывать дополнительные, новые. Это - во-первых.
Во-вторых, и практик-проектировщик, и исследователь часто объединялись в одном лице, поскольку практик, столкнувшись с производственными трудностями, не мог уповать на мобилизацию сил прикладной или фундаментальной психологии - таковых в обществе часто не оказывалось.
В-третьих, по каким-то причинам, в рассмотрение которых мы здесь не входим, занятия научными изысканиями отнюдь не были исключительным делом только работников высших учебных и академических учреждений. Как мы далее увидим, капитальный многолетний труд по классификации профессий, предполагающий огромную аналитическую работу, не говоря уже о сборе соответствующего эмпирического материала, выполнил С. М. Богословский, который после окончания медицинского факультета Московского университета в 1894 г. сначала работал (единственным) врачем на Черноморском побережье Кавказа, затем в течение нескольких лет - врачем текстильной фабрики одного из уездов Московской губернии (был уволен за публикацию сведений о заболеваемости рабочих фабрики); с 1900 г. он - земский врач Богородского уезда Московской губернии. Книга его - «Система профессиональной классификации», в которой упорядочены 703 вида производств и промыслов (для сравнения - принятая в то время в Европе классификация Бертильона [237] включала 194 их вида) была издана Московским губернским земством в 1913 г. [25].
Разработку «Железнодорожной психологии», новой интегральной области знания, призванной рассматривать все существенные вопросы эксплуатационной железнодорожной службы, касающиеся человека, сделал инженер И. И. Рихтер, работник аппарата управления Петербургско-Варшавской железной дороги, занимавшийся по долгу службы статистикой. Он но собственной инициативе собирал сведения по разным вопросам железнодорожного дела, упорядочивая их на карточках с помощью разработанной им еще в 1882г. классификационной системы. К 1912 г. у него накопилось до 20 тысяч карточек, а рабочая библиотека насчитывала свыше 3 тысяч томов. Много лет И. И. Рихтер редактировал журнал «Железнодорожное дело», в котором он выступал с работами, посвященными учету человеческого фактора в эксплуатации дорог. В ряде номеров этого журнала за 1985г. (№№ 25-32, 35, 38, 41-48) публиковалась названная выше работа.
Наиболее проницательные и сочувственно относящиеся к рабочему народу представители профессиональной науки - такими были, например, И. М. Сеченов, Ф. Ф. Эрисман и другие - откликались постановкой необходимых исследований на те трудности, по поводу которых металась в поисках ответов передовая общественная мысль. Соответствующие вопросы мы рассмотрим в связи с проблематикой профессиоведения, работоспособности и утомления в §§32, 33.
Врач А. Л. Щеглов на заседании Русского Общества Нормальной и Патологической Психологии в Петербурге в 1909 г. изложил программу нового направления науки, названного им «эргометрией» [224]. Под эргометрией он понимал область знания, призванную изучать работоспособность. При этом он, врач, говорит не только об организме: проблему работоспособности он ставит как «... основной вопрос нашей психической личности» (224. С. 23). Названную область он понимал как достаточно широкоохватную, учитывающую особенности и работника, и условий труда, и возможности воспитания и самовоспитания.
Инженер С. Канель[72] провел тщательное исследование в полевых условиях, приближенных к лабораторным (сейчас бы это могли назвать - «естественный инженерно-психологический эксперимент»), чтобы получить ответ на вопросы о том, насколько виден красный семафорный огонь, от чего зависит его видимость, какой оттенок красного цвета наиболее хорошо воспринимается (не только днем, но и ночью). Для определения точной видимости разных стекол был изготовлен восьмигранник вроде тиары, который мог вращаться - поворачиваться - вокруг огня семафора. В каждую грань были вставлены разные стекла. Испытуемые смотрели издали на стекла, показываемые в неизвестном им порядке и в условленные моменты времени отмечали «характеристичность» впечатления красного цвета. Установлены новые, неожиданные факты и зависимости.
Преподаватель ремесла в техническом училище А. И. Лоначевский не нашел в психологической и педагогической литературе тех лет однозначного научного понятия для фиксации того явления, которое он выделил, наблюдая деятельность опытных работников и начинающих, учащихся. Сам он тоже не нашел возможным выразить свое обретение в абстрактной форме, а вместо этого дал три конкретных примера-описания, содержащие признаки навыка в его понимании - различные формы участия сознания в действиях (человек может или не может одновременно с выполнением трудового действия - вязания - отвлекаться на что-либо иное); отличие «навыка» от знания «фактически - различение ориентировки и исполнения); трудности, связанные с попыткой человека осознать свой давно и прочно освоенный способ действия (соответствующий пример к § 25 см. на с. 133). Фактически А. И. Лоначевский провел аналитическую работу над материалом своих наблюдений и выделил еще в 1890 г. существенные признаки навыка, хотя сделал это вне общепринятой для науки формы представления результатов своего поиска и под «обманчивым» названием публикации «О причинах, влияющих на избрание поприща деятельности оканчивающими ремесленные училища» [108. С. 169-174].
Педагогический Музей в Москве планировал научное изучение психологии юношества в связи с проблемой выбора профессии. С этой целью был организован отдел «юношествоведения». В рамках данного направления было сделано немало. В 1916 г. были опубликованы книги Н. А. Рыбникова «Деревенский школьник и его идеалы. Очерк по психологии школьного возраста», «Идеалы гимназисток. Очерк по психологии юности». Эти публикации были основаны на опросных (анкетных) исследованиях.
Итак, диапазон психологических по содержанию исследований, ориентированных на производство, труд, выбор профессии, а соответственно и психологических знаний о человеке как субъекте труда (профессионально функционирующем или формирующемся) был весьма широк. И авторами их были отнюдь не обязательно «официальные» психологи. Что касается так называемой «академической» (официально-научной) психологии, то она обычно не снисходила до хозяйственных проблем и, по-видимому, не могла быть существенно полезной ведущим силам прогрессирующего общества.
Ценной особенностью специалистов, озабоченных развитием хозяйственных предприятий (а это были, как отчасти отмечалось, инженеры, врачи, фабричные инспекторы, юристы), была направленность на комплексное виденье встающих проблем. Их не останавливал «заколдованный круг» «своей» специальности. Более того, врачи акцентируют идею «социальной» или «общественной» медицины (Н. А. Вигдорчик, 1906), идею «социальной техники», а не просто «техники безопасности» (Н. А. Шевалев, 1911), инженеры акцентируют идеи о том, что человек - не машина, а субъект деятельности, управляемый сознанием (И. И. Рихтер, 1895); юрист А. Ф. Кони (1897) поднимает вопросы воспитания личности и т. д. Поэтому совершенно не случайно, что продукты изысканий, исследований, обследований, аналитической и систематизирующей работы соответствующих специалистов имеют многостороннее - междисциплинарное и, в частности, собственно психологическое значение.
Трудности в сфере производства, профессиональной деятельности порождали, стимулировали отнюдь не только научный поиск, но и некие оправдательные вымыслы, конфабуляции, псевдознание: так, Совет съездов промышленности и заводских предприятий, по свидетельству «Русских ведомостей», нашел, что «...труд взрослых рабочих не подлежит нормировке; здесь должна быть предоставлена полная свобода труда» [9. С. 698] - это есть идея передачи рабочих в произвол предпринимателей, «обосновываемая» ссылкой на принцип свободы труда.
Анализ причин несчастного случая представлялся малопонятным делом. И даже очень основательный юрист В. П. Литвинов-Фалинский не удержался в связи с этим от утверждения несколько агностического толка, заметив, что такой анализ связан с «непреодолимыми затруднениями» (см. его книгу: Фабричное законодательство и фабричная инспекция в России. 1900).
Описанные выше обстоятельства еще раз напоминают, что развитие нашей науки неверно было бы понимать как в основном саморазвитие идей, концепций, влияние идей на идеи и пр. Не следует, по-видимому, также видеть развитие психологии труда просто как «отпочкование» ее вместе со «всем» психологическим знанием от философии. В рассматриваемом случае развитие психологического знания о труде и трудящемся есть прежде всего следствие ориентировки думающих людей на возникающие трудности в обществе.
Задание к § 28
Ниже приведены краткие высказывания некоторых авторов. Постарайтесь распределить их по следующим темам, разделам: а) психология профессий; б) психология трудовой деятельности или субъекта труда (индивидуального или группового) в определенных типичных ситуациях; в) психологические аспекты работоспособности, утомления; г) психологические вопросы формирования (обучения, воспитания, самовоспитания) профессионала; д) психологические вопросы профессионального самоопределения на этапе выбора профессии, обдумывания профессионального будущего; е) общетеоретические, методологические вопросы психологии трудовой деятельности.
1. «Начертательная геометрия... должна, главным образом, развивать конструктивное воображение, а не умение решать типовые задачи (по теоремам)...» (П. К. Энгельмейер, 1890).
2. «Таким образом, мы должны заниматься разбором междучеловеческих отношений в большей степени, нежели чисто научно-медицинскими вопросами, и без этого рассмотрения мы не можем предложить рациональных мер для устранения несчастных случаев» (М. С. Уваров, Л. М. Лялин, 1907).
3. «Мы сперва рассмотрим отдельные психологические процессы, соответствующие тем или иным моментам рассматриваемых профессий, возникающие одновременно и параллельно моментам ремесла, в зависимости от условий окружающей среды, и, в то же время, постараемся показать причинную их связь: совокупность признаков, определяющих психологическую характеристику отдельных групп и лиц, входящих в состав каждой профессии, иначе сказать - их коллективную и индивидуальную психологию... Этого нельзя достигнуть при сравнении психологических и физических процессов, но вполне возможно при избранной нами постановке вопроса, где моральные причины, действующие в сфере ремесла, являются возбудителями психических процессов» (И. И. Рихтер, 1895).
4. «Для наилучшего развития преобладающих способностей в более зрелом возрасте служит сама профессия, если она соответствует преобладающим способностям и склонностям» (В. П. Вахтеров, 1913).
5. «...при моральном заинтересовывании нужно делать пожертвования не денег, что очень не трудно, а пожертвования своего собственного «я», что вообще говоря не легко...» (Д. И. Журавский, 1875).
6. «...Когда призвание найдено, мы имеем склонность преувеличивать значение нашей профессии, украшать ее всеми цветами радуги» (В. П. Вахтеров, 1913).
7. «Мы должны... изучить себя, чтобы... знать, какую работу мы можем давать себе с уверенностью, что будет выполнена нами должным образом ...чтобы выработать себе норму рабочего дня, наиболее подходящую нашему организму, как рабочей машине» (А. Л. Щеглов, 1909).
8. «1. Какие способности преобладали у вас в детстве? 2. В каком возрасте проявилась каждая из способностей? 3. Были ли эти способности развиты или заглохли? 4. Соответствует ли ваша настоящая профессия преобладающей склонности или избрана случайно?» (В. П. Вахтеров, 1913).
9. «...Конструктивное воображение, т. е. такое, которое по частностям строит целое... Оно... технику создает образ машины, когда он пересматривает только чертежи ее частей. Конструктивное воображение есть уже почти творчество» (П. К. Энгельмейер, 1890).
10. «...мы должны изыскать возможно более элементарное, а следовательно, и универсальное мерило, которое давало бы нам возможность видеть и оценить не столько валовое количество сложной работы, которую способно произвести в данный момент данное лицо и в производстве которого участвует масса факторов, сколько самую напряженность психических процессов, их динамическое состояние, как одно из наиболее важных и ценных условий нашей деятельности» (А. Л. Щеглов, 1909).
11. «При распределении рабочих по занятиям и одновременно по месту рождения, нередко получаются такие группы, где на одном каком-либо занятии встречаются уроженцы не только одной губернии, но даже исключительно одной ограниченной местности губернии. К числу таких типичных случаев принадлежат рогожники - исключительно уроженцы Мосальского уезда Калужской губернии, точильщики фарфоровых фабрик - уроженцы Бронницкого уезда Московской губернии» (Е. М. Дементьев, 1893).
Вопросы изучения и классификации профессий
Первой областью знания, которая посчитала своим делом изучение разных видов труда и их упорядочение, была профессиональная гигиена. Если мы обратимся к одному из первых фундаментальных отечественных руководств в этой области, к книге Ф. Ф. Эрисмана «Профессиональная гигиена или гигиена умственного и физического труда» (Спб., 1877), то легко заметим, что автор считает предметом своего внимания и заботы отнюдь не только организм, но человека как целое, включая его «внутреннее удовлетворение своими занятиями», «душевное спокойствие». Автор рассматривает такого рода факторы как «важные условия физического благосостояния» [233. С. 91], указывая, таким образом, еще и на психосоматический аспект дела.
Для Ф. Ф. Эрисмана и других передовых деятелей той части отечественной медицины, которая называла себя «общественной медициной», рабочий человек - не только и не столько «работающий организм», «живая машина», «живое орудие», но личность, требующая гуманного обращения, достойная уважения и права на жизнь, здоровье; личность, сознательно регулирующая свой труд и отражающая в своем сознании условия собственного существования. Поэтому для Ф. Ф. Эрисмана важное значение имело отношение рабочего к труду (как теперь бы сказали, его мотивация, обусловленная печатью «отчужденности» от средств производства), осознание им общественной ценности труда. Труд должен обеспечивать, по мнению Ф. Ф. Эрисмана, «нормальные отправления умственных способностей», нравственной стороны человеческой жизни (Там же. С. 9).
Под руководством Ф. Ф. Эрисмана Е. М. Дементьевым и А. В. Погожевым в 1875-1885 гг. было проведено уникальное обследование более 1000 фабрик и заводов Московской губернии, итоги которого были опубликованы в 17 томах [65]. Обследование фабрик и «детальных профессий» проводилось по обширной программе. Она определялась представлением о наиболее распространенных факторах труда, приводящих к профессиональной патологии. К таким факторам Ф. Ф. Эрисман отнес следующие: «Положение тела, которое мы принимаем при работе, характер движений, необходимых для выполнения ее, свойства той среды, в которой совершается работа, состав и свойства обрабатываемых предметов и необходимых для работы орудий, наконец, продолжительность труда и душевное состояние, в которое он приводит работника» [233. С. 1]. Как видим, автор, выделяя здесь факторы профессиональной вредности, имеет в виду сам процесс трудовой деятельности. Предполагалось, что причины будущих патологических изменений нужно искать в особенностях функционирования органов и систем работающего человека. Вот почему в поле зрения исследователей, выступающих, казалось бы, от имени санитарии и гигиены, попадали не только физико-химические, микроклиматические условия производственной среды (неблагоприятная температура, влажность, запыленность воздуха, промышленные яды и пр.), но сами занятые трудом люди с их поведением, действиями, образом жизни, «душевным состоянием». Таким образом, изучение профессий, предпринятое Е. М. Дементьевым и А. В. Погожевым, является не чисто санитарным в современном узком значении этого слова, но и входящим в контекст истории психологических знаний о труде и трудящемся.
По замыслу Ф. Ф. Эрисмана, профессиональная гигиена, как научная дисциплина, должна была упорядочить виды труда, сгруппировать их по принципу выделения более или менее одинаковых опасностей, вследствие приблизительно одинаковых условий, при которых совершается работа» [233. С. 10]. Но поскольку, как мы видели, в эрисмановской гигиене предусматривалось и вполне органичное место психологическим вопросам и поскольку основной принцип поиска патогенных факторов предполагал анализ живого процесса работы, то постановка Ф. Ф. Эрисманом вопроса о систематизации профессиографического знания представляет интерес и как факт истории психологии труда.
Ф. Ф. Эрисман разделил все виды занятий на две большие группы по преобладанию «физического» или «умственного» труда. Группа физического труда далее рассматривалась им по четырем разделам: а) работа в мастерских, на заводах, фабриках, рудниках; б) сухопутные и морские войска, флотский экипаж; в) сельское население, занимающееся земледелием и скотоводством, и г) служащие на железной дороге. Работники группы физического труда, полагал он, находятся в особенно тяжелом положении и должны быть в первую очередь предметом внимания науки, ибо они «подвергаются многочисленным антигигиеническим моментам, не имея, однако, возможности защититься от них собственною инициативою» [233. С. 11]. Заметим, что корень «рабочего вопроса» Ф. Ф. Эрисман видел в плохих условиях жизни трудящихся, а его преобразовательные идеи простирались вплоть до идей революционной социал-демократии.
В годы, последовавшие за опубликованием цитированной книги Ф. Ф. Эрисмана, предпринимались попытки создания вариантов классификации профессий, выделения профессиональных групп работников, подверженных особым видам профессиональных заболеваний (например, П. И. Куркин. К вопросу о классификации профессий, 1901). Проект усовершенствованной классификации профессий был разработан П. И. Куркиным и С. М. Богословским. Он был обсужден Х Пироговским врачебным съездом и в более разработанном виде одобрен I съездом фабричных врачей в Москве в 1909 г.
Окончательное завершение всего труда и подготовка его к публикации принадлежат С. М. Богословскому. Его книга «Система профессиональной классификации» была издана Московским губернским земством в 1913 г. Эта работа по количеству единиц описания, детальности разработки вопроса оставила далеко позади европейские варианты профессиональной классификации. В этой работе отражены знания о мире профессий, накопленные в течение почти четырех десятилетий конца XIX - начала XX вв. в России. В связи с этим рассмотрению данного труда мы посвящаем отдельный (следующий) параграф.
Профессиональной гигиене принадлежит и еще одна важная приоритетная позиция в контексте вопросов профессиоведения и психологии труда - именно здесь, в этой области был разработан принцип выявления причин и проявлений профессионального утомления через изучение особенностей трудовой деятельности, трудовой нагрузки. Этот принцип в последующие годы и десятилетия активно использовался, например, в советской психотехнике и психофизиологии труда 20-30 гг. (С. Г. Геллерштейн, 1926, 1929; И. Н. Шпильрейн, 1925, 1928, а также др.). И в настоящее время он не утратил своего методологического значения. Его важность подчеркивается в форме «принципа конкретности» в изучении работоспособности оператора (А. С. Егоров и др., 1973). В свое время (1877 г.) Ф. Ф. Эрисман, имея в виду лиц умственного труда, писал: «Болезни, которые поражают людей, занимающихся умственным трудом, должно искать, главным образом, в области тех органов, которые больше всего работают и, следовательно, наилегче подвергаются опасностям, - т. е. в области головного мозга и нервной системы вообще» [233. С. 21]. Аналогичного рода подход реализовался и в отношении тех видов труда, в которых преобладали физические усилия, нагрузки.
Сколько-нибудь серьезная озабоченность вопросами охраны здоровья людей, занятых профессиональным трудом, «неизбежно приводит к вопросам такого рода: «Что есть нормальный трудовой процесс?», «Каковы признаки, критерии нормального трудового процесса (т. е. безопасного и, быть может, благотворного для человека)?», «Как связаны состояния работающего человека и материальная обстановка, средства труда?»
Критерий нормы в организациии профессионального труда понимался Ф. Ф. Эрисманом следующим образом: «Если по прекращении работы и после некоторого времени покоя, работавшие органы вполне возвращаются к прежнему своему состоянию, то, значит, труд им по силам, не оказывает вредного влияния и может быть продолжаем, в известных пределах, до наступления физической старости» [233. С. 1].
Оценка степени неблагополучия условий труда конкретной категории работников осуществлялась им по показателям двух видов: во-первых, по состоянию человека и его функций после произведенной ежедневной работы и по требуемому отдыху (в соответствии с приведенным выше высказыванием), также по степени накапливания в течение более или менее длительных периодов жизни негативных изменений в организме вследствие систематического недостаточного отдыха после работы (об этом можно судить по тому, какой отдых требуется для возврата к оптимальному состоянию в этих случаях); во-вторых, оценка степени неблагополучия условий труда определенной разновидности работников осуществлялась по показателям заболеваемости и смертности (или средней продолжительности жизни). Показатель смертности для Ф. Ф. Эрисмана служит интегральной оценкой степени вредности профессиональных обстоятельств и связанных с ними условий всего образа жизни человека.
Кстати говоря, очень существенная для профессиоведения (и далее для теории и практики профориентации и профконсультации) идея об органичной связи профессиональной деятельности и образа жизни человека («ходячие» ныне формулы: «профессия - это образ жизни», «выбор профессии - выбор образа жизни» и т. п.) выражена Ф. Ф. Эрисманом со всей ясностью и определенностью: «...родом занятий человека определяется его положение в обществе и вообще вся жизненная обстановка его: от характера труда человека почти всегда и повсюду зависят размеры и обеспечение его доходов, количество материальных средств, которыми он располагает, а следовательно, и способ его питания, качество его жилища и одежды, характер его чувств и стремлений, его горе и радости, одним словом, вся его физическая, умственная и нравственная жизнь» [233. С. 2].
Возвращаясь к существовавшему в рассматриваемый исторический период пониманию взаимосвязанных вопросов об утомлении, работоспособности (как факторах, в частности, аварийности или безаварийной работы), с одной стороны, и представлениях о нормальности трудового процесса, с другой, необходимо отметить следующее. Хотя логически - «по происхождению» - эта тематика является профессиоведческой - она относится к сущности и особенностям труда в разных его профессиональных проявлениях, - она все же настолько разработана (ей посвящена обширная и значительная литература в рассматриваемый период истории России), что как бы «отпочковалась» от комплекса едва возникших общепрофессиоведческих идей, соображений и быстро превратилась в «самодостаточную» отрасль знания. Вот почему соответствующим вопросам мы посвящаем в дальнейшем параграф 32.
Наряду с изучением массовых, рабочих профессий промышленности немалое внимание уделялось изучению труда персонала железных дорог, летчиков (развивающаяся авиация, как и железнодорожное дело, заставляли общество часто содрогаться от аварий, катастроф). Вопросы истории психологического изучения труда (воздухоплавателей» с большой полнотой представлены в книге «К истории отечественной авиационной психологии. Документы и материалы» / Под ред. К. К. Платонова (М., 1981). Здесь мы обратим внимание на то, что в связи с развитием железнодорожного дела в России рассматриваемого периода, уже начиная с 70 годов были сильно продвинуты вопросы анализа, в частности, психологического - труда администратора или, выражаясь современным языком, вопросы психологии управленческого труда, Это связано прежде всего с именами Д. И. Журавского и затем И. И. Рихтера. Соответствующим вопросам посвящен отдельный параграф (§ 31).
Задание к § 29
Ниже приведено описание некоторых сторон профессиональной деятельности семейной артели, работающей на стане для ткания рогож (по Е. М.. Дементьеву - в сокращении. См.: Е. М. Дементьев. Фабрика, что она дает населению и что она у него берет. М., 1893). Это описание дает представление об одном из видов профессиографической информации, которая могла производиться в рассматриваемый исторический период. Как вы полагаете, каким методом получена данная информация? Какой метод применили бы вы?
- Артель называлась «станом». Рабочие, как правило, были из одной местности, были знакомы между собой, часто приезжала на заработки (на фабрику) целая семья. Каждый из 4-х членов артели имел свои определенные обязанности и кличку: «стоячий», «заводняжка», «ченоваха» и «зарогожник». Счет времени за неимением часов определялся по количеству сотканных рогож. Обычный порядок при изготовлении одного из видов рогож, так называемой «пластовки», состоял в следующем: «С 4-х часов утра работает стан и делает к 8 часам - «первую упряжку» - 7 рогож, после чего все завтракают, не прекращая, однако, работы, на ходу. С 8 часов ложится отдыхать «стоячий», причем его место заступает «зарогожник», а место последнего «заводняжка», проспав 5 рогож, т. е. 2 1/2-3 часа, он вновь принимается за работу с заводняжкой, отдыхать же ложится зарогожник, также на 5 рогож (2 1/2-3 часа). К 2 часам дня, во вторую упряжку делают следующие 10 рогож, а затем все садятся обедать (0,5 часа). Только накормив стан, ложится отдыхать также на 5 рогож ченоваха (жена главы стана), а за ней на такое же количество времени в 17 час - заводняжка. С 8 часов вечера все четверо работают вместе и делают к 2 часам ночи еще 10 рогож. Всего с обеда до ужина, «в третью упряжку» делается 20 рогож: В 3-м часу ночи стаи ужинает и в 2 часа 30 мин. ночи все ложатся спать» [60. С. 83].